Жизненные откровения. Сборник рассказов

За завершение дачного сезона

В начале октября пенсионер Артем Палыч закончил свои дачные дела и вернулся в город. Первым, кого он встретил в гаражах, был Тимоха Трепалов. Увидев Палыча, Тимоха бросился к нему с объятьями:

– Палыч, друг, неужели на зимовку приехал?

Артем Палыч даже опешил от такой встречи:

– Чегой это ты, Тимоха, так обрадовался. Ужель соскучился по Палычу?

– А как же не соскучиться, если целое лето тебя не видел. Ну и поправился ты на дачных харчах. Наверное, только и делал, что ел в три горла.

Худощавому Палычу было приятно Тимохино мнение о поправке, а вот ехидное «ел в три горла» его, конечно, возмутило.

– Это ты горазд в три горла хомячить. Только и делаешь, что ешь, да треплешься. А у меня на даче делов невпроворот.

Он хотел продолжить монолог о делах, но Тимоха его остановил:

– Ты, Палыч, не обижайся. Знаю я твое усердие. Вот за это усердие и хотелось бы выпить. Ты не возражаешь?

– А тут возражай – не возражай, все равно припретесь, – пробурчал Палыч, – давайте только вечером.

Вечером в гараже у Палыча собралась вся честная компания. Стол ломился от дачных разносолов. Были тут и помидорчики консервированные, и огурчики малосольные, и салаты свежеструганные. А украшением стола стали тарелка с маринованными карпами и два вяленых леща.

По праву хозяина Палыч разлил по стаканам приготовленную им же настойку, которую гаражники называли «Палычевским эликсиром». Она не раз выручала их, выводя из чрезвычайно плохих состояний.

– Ну, Палыч, за тебя, – пересиливая обильное слюновыделение, произнес Эдуард Потемкин.

Сидевшие за столом хором его поддержали.

После опустошения стаканов на Палыча посыпались хвалебные отзывы о напитке:

– Крепка, Палыч, советская власть.

– Ох, и хорош твой эликсир, Палыч.

– Ну, ты мастак, Палыч.

Именно из-за таких приятных минут Палыч и накрывал этот стол. Вот и сейчас, блаженно улыбаясь, он приговаривал:

– Да вы закусывайте, закусывайте, надо будет, я еще достану.

Гости с удовольствием приступили к поеданию приготовленной Палычем закуски. Немного закусив, Андрей Тюлькин решил начать задушевную беседу:

– Удивляюсь я на тебя, Палыч. Все-то ты успеваешь, на все руки мастер.

Его тут же поддержал Тимоха. У него уже несколько минут егозили на языке хвалебные слова:

– Мы тут без тебя совсем разучились собираться. А если и собирались, так постоянно вспоминали тебя. А скажи-ка, Палыч, где ты рыбку такую поймал?

Палыч попытался выпятить свою впалую грудь и ответил:

– А рыбка такая в Красивой Мече ловится.

– Красивое название, наверное, и речка красивая? – вступил в разговор Иван Чубатый.

– Да, места там красивые, а рыбааалка, – с восторгом произнес Палыч, – я такой рыбалки нигде не видывал, а порыбачил за свою жизнь в разных местах.

Оглядев присутствующих взглядом бывалого рыбака, Палыч продолжил:

– То, что я мариную – это самая мелочь. А крупный карп до десяти килограммов доходит. Бывали случаи, что мужики и под двадцать пять килограмм экземпляры вытаскивали.

– За такие экземпляры можно и выпить, – предложил Тимоха и поторопился разлить настойку по стаканам.

– Ну и шустрый ты, Тимоха, – похвалил его Палыч и поддержал, – за карпа, так за карпа. Мужики дружно выпили и принялись за маринованных карпов.

Футбол знают все

Как вы думаете, о чем говорят мужчины после игры их любимой футбольной команды? Конечно, об итогах этой самой игры.

Хорошо, если игра завершается победой любимой команды, тогда повод обмыть эту самую победу более чем достаточен. При этом во время обмывания слышны только хвалебные отзывы и победные призывы. Тогда и тренер классный, и полевые игроки – мастера, и вратарь – броня.

К сожалению, накануне очередную игру любимая команда, за которую болели наши гаражные друзья, проиграла в чистую.

Это поражение явилось поводом для детальной разборки игры, и разборка эта состоялась в гараже у Эдуарда, болеющего за футбол давно и фанатично.

Запасенная накануне водка была предназначена для обмывания победы, но не случилось. Теперь эта же водка была выставлена на стол по печальному поводу, отчего казалась какой-то мутноватой.

В нависшей тишине собравшиеся подняли стаканы и, выпив содержимое, дружно поморщились.

– Да, – начал разговор Андрей Тюлькин, – в самом конце сезона и проиграть какой-то дворовой команде.

– Не скажи, – возразил ему Иван Чубатый, – «Динамо» – не дворовая команда.

– Дворовая, не дворовая, а на своем поле проигрывать не резон, – встрял в разговор Пафнутий Мочалов, – тем более в конце сезона.

Говоря это, он с опаской посмотрел на хмурого Эдуарда. А тот сидел, словно воды в рот набрал, и только желваки выдавали его решительный настрой и переживания. Не обративший внимания на состояние Эдуарда Тимоха распалился:

– Слабаки, да разве так играют. С пяти метров в ворота не попадают. Набрали черно…., – тут Тимоха поперхнулся, поймав на себе суровый взгляд Эдуарда, и скромно продолжил, – черненьких, будто своих мастеров нет.

– А мне, например, Тонго нравится, – не согласился с Тимохой Всеволод Бычаркин, – он один может полкоманды обвести и гол забить.

– Вот-вот, – вмешался в спор Иван, – вчера он тоже первоклассно мотался, а по воротам мазал, как сапожник.

И тут Эдуард не выдержал:

– Да что вы понимаете в футболе. Если бы не судья, козел недорезанный, выиграли бы наши, как пить дать.

– Плохому танцору вечно что-нибудь мешает, – хихикнул Палыч.

– Ну, Палыч, – вздыбился Эдуард, – был бы ты помоложе, треснул бы я тебе по носу.

И тут Тюлькин решил разрядить обстановку и предложил выпить по второй. После второй сморщились только Эдуард, да Пафнутий. Эдуард в силу того, что заготовленная им водка предназначалась совсем для другого случая, а Пафнутий – по своей диссидентской сущности.

Остальные выпили с удовольствием, но разговор от этого приятным не стал.

Закусив выпитое огурцом, Палыч начал первым:

– Ты, Эдуард, критику должен воспринимать спокойней. По делом проиграли вчера наши футболяги. Носились по полю, как оглашенные, а толку никакого. Коллектива-то не было. Мастерились перед болельщиками больше, чем играли.

– Верно говоришь, Палыч, – поддержал его Пафнутий, – никакой сыгранности вчера не показали. Что ни пас, то противнику.

– Потому и противнику, что судья грубости не видел, – с возмущением произнес Эдуард, – наших косили в штрафной площадке, а свисток молчал. Да там одних пенальти можно было смело назначать штук шесть.

– Ну, были судейские ошибки, не без этого, – согласился с ним Тюлькин, – но, если ты настоящий мастер, то должен быть готов ко всему. Они же, в конце концов, не кисейные барышни. Вон Агапкина только чуть затронут, он по полю начинает кататься, будто ногу оторвали. А через минуту вскакивает и продолжает бегать, словно лось.

– Да уж, симулировать наши футболисты мастера, – поддержал Тюлькина Иван, – это не только нашей команды касается, и сборная этим грешит. В прошлый раз сербам проиграли только из-за того, что судейского свистка ждали. То один завалится на землю и руками машет, то другой. Раньше такого меньше было.

– Конечно, меньше, – с радостью встрял Палыч, – раньше наши футболисты не за деньги бились, а за честь страны. А теперь только о деньгах и думают, и ведь какие деньжищи получают. – Да, платят им сейчас через чур, – вступил в разговор Всеволод Бычаркин, – люди бедствуют, а им миллионы. Чертовы олигархи, разграбили Россию, а теперь разбазаривают деньги налево и направо. Захотел флотилию яхт купил, почесал репу и футбольный клуб прикупил. Да ладно бы наш, а то английский подавай.

– Правильно и делают, – возразил Эдуард, – надо вообще весь мир скупить, может тогда и нам чего-нибудь перепадет.

– Перепадет, только карманы подставляй, – зло произнес Всеволод, – нет уж, если сам не возьмешь, то хрен тебе кто предложит.

– Правильно, Сева, – поддержал его Палыч, – никто не даст нам избавленья …..

Палыч хотел продолжить свой монолог, но Пафнутий его перебил:

– Мы это уже проходили, Палыч, и возврата к «светлому» прошлому не будет. Давайте выпьем лучше за то, чтобы в следующий раз наша команда победила.

Такой тост поддержали все присутствующие.

Дискуссия бы продолжалась до поздней ночи, но Эдуарду с ультиматумом позвонила жена, и ему ничего не оставалось делать, как предложить собравшимся выпить на посошок.

Дурила

Очередная встреча наших автомобилистов состоялась в гараже у Андрея Тюлькина. И поводом для данной встречи был перевод транспортных средств на зимнюю резину. Машины переобуты, теперь можно и посидеть.

А почему собрались у Тюлькина, спросите вы? Да потому что перед сменой колес тот проявил свои лучшие качества снабженца и помог достать шипованую резину по вкусной цене.

Именно так выразился малый бизнесмен Эдуард Потехин. Конечно, сам Андрей в накладе тоже не остался, но это по справедливости.

После наполнения стаканов первым решил высказаться Пафнутий Мочалов.

Повернувшись к Тюлькину, он произнес:

– Выручил ты нас, Андрюха, за что тебе большое спасибо, – и, обратившись к собравшимся, предложил, – а выпьем-ка мы за нашего снабженца.

Все, конечно, поддержали Пафнутия и дружно опрокинули по стопарю. После смачного выдоха пошли в ход селедочка и припасенные соленья. Пупыристые огурчики соседствовали с красными помидорками, а маринованные грибки, принесенные Палычем, так и напрашивались на вилки собравшихся.

А между первой и второй перерывчик небольшой.

– Предлагаю выпить за большое дело, которое мы провернули, – не переставая чавкать, произнес активный участник коммунистических митингов Всеволод Бычаркин, – колеса сменить – не пару пальцев об асфальт. За колеса, товарищи.

И этот тост все дружно поддержали, ибо мысль о смене колес будоражила умы собравшихся не одну неделю. Каждый раз, выезжая на заснеженную дорогу, любой водитель начинает вспоминать о смене колес, но не всегда руки сразу доходят до этой самой смены. А тут свершилось, и с плеч долой.

Закусим-ка все это огурчиком, да подцепим на вилочку масленка. Благодать, да и только. И тут язык Тимохи Трепалова развязался, и он отрыгнул:

– Слыхали, мужики, какой-то дурила из Вологды нашел на дороге мешки с деньгами и отвез их в милицию.

Большинство из собравшихся, конечно, слышало эту новость, но обсуждать ее до сих пор как-то не приходилось.

– И сколько же денег нашел этот дурила? – спросил майор в отставке Иван Чубатый.

– Да больше трех миллионов, – ответил Тимоха.

– Больше трех миллионов, – удивился глуховатый Артем Палыч. Видно новость о потерянных деньгах прошла мимо него.

– Да, Палыч, далек ты от житейской действительности, – хихикнул Тимоха, – видать телевизор не смотришь, в интернете не шаришься.

– На кой черт мне ваш ин… интренет, – возмутился Палыч, – уткнуться гляделками в… в этот самый экран и соловеют от всякой ерунды. У меня внука за уши не оттащить от этой самой игрушки. Да что внук, по вечерам и сын норовит в этот самый ин…, фу ты черт, запакастили язык какой-то тарабарщиной.

– Успокойся ты, Палыч, – похлопал его по плечу Эдуард Потехин, – прогресс все равно не остановишь. – Больно нужно мне его останавливать, – пробурчал Палыч, – скоро общаться друг с другом будете только через технику.

– Палыч, ты не прав, – решил перевести разговор в шутку Тюлькин, – пока в мире существует водочка, реального общения ничто не заменит.

– Вот это верно, – поддержал Тюлькина Иван, – а не выпить ли нам по третьей?

Сказано – сделано. Третья пролетела также смачно, как и первые две.

После закусона разговор продолжился на повышенных тонах и с большим темпераментом.

– Так что ты там, Тимоха, говорил о деньгах-то? – переспросил Пафнутий.

– А то и говорил, что вологодский дурила нашел мешки с деньгами и отвез их в милицию, – напомнил Тимоха.

– А ты бы Тимоха эти деньги себе прикарманил, – предположил Всеволод.

– Может быть, и прикарманил бы, – повысил голос Тимоха, – миллиончик-другой мне бы сейчас ой, как пригодился.

– А что бы ты делал-то с этими миллиончиками? – спросил Эдуард.

– Да уж нашел бы, куда их девать, – твердо ответил Тимоха, – машину, например, нужно менять. Квартиру сыну тоже хотелось бы купить, а то живем двумя семьями.

– Я бы тоже нашел, как миллионами распорядиться, – поддержал Тимоху Эдуард Потехин.

– Ты бы, конечно, их в дело пустил, буржуй недобитый, – предположил Всеволод.

– И пустил бы, – повысил голос Эдуард.

– Да, не тому, значит, миллиончики-то достались, – съязвил Пафнутий, – нет бы с друзьями поделиться, а Эдуард с Тимохой только о себе и думают.

– А ты, Пафнутий, много с нами своими гонорарами делился? – спросил Иван.

– Так то ж гонорары за работу, а тут халявные деньги, – ответил Пафнутий.

– И то верно, – просморкавшись, поддержал разговор Палыч, – трудовые деньги нельзя сравнивать с халявными. Но если бы мне, например, Эдуард отстегнул от миллиона несколько сотенок, я бы век его помнил.

– А что бы ты делал с этими сотенками? – спросил Тимоха.

– Да уж нашел бы куда их девать, – сразу не найдя способов конкретного применения денег, уклончиво ответил Палыч.

– Ты не юли, Палыч, а отвечай конкретно, куда бы дел эти самые сотни, – поддержал Тимоху Иван Чубатый.

Тут Палыч надолго задумался, потом почесал затылок и серъезно сказал, – а купил бы на них своей старухе ажурное нижнее белье, а то она сроду такого не одевала.

После такого признания мужики переглянулись, а остряк Тимоха, еле сдерживая смех, выпалил, – а ты не боишься, что с таким бельем пустится твоя старуха во все тыжкие.

Мужики рассмеялись, а Палыч, строго посмотрев на Тимоху, произнес, – моя старуха и в ажурном белье хвостом вилять не будет.

– Ты смотри, как уверен наш Палыч, – съязвил Пафнутий, – а вдруг не удержится.

И тут Палыч аж подпрыгнул со скамейки, – ты это на что намекаешь, Пафнутий? Да моя Полина Сергеевна не чета некоторым, – при этом он многозначительно посмотрел на Эдуарда.

Эдуард хотел что-то возразить, но быстро передумал.

Над столом возникла гнетущая тишина, которую попытался разрядить Всеволод:

– а не хряпнуть ли нам по чарочке?

– Хряпнуть, хряпнуть, – поддержали его мужики.

Выпив по очередной, мужики похрумкали огурчиками и подолжили начатый разговор.

– Да на три мллиона можно развернуться, – мечтательно произнес Тюлькин.

Пафнутию даже показалось, что мысленно тот уже раскидал эти три миллиона на какие-то приобретения:

– Колись Тюлькин, куда бы ты эти миллионы потратил?

– А я б махнул за границу, да и пожил бы там в свое удовольствие, – уверенно прознес он.

– Ну и надолго бы тебя хватило? – спросил Эдуард.

– Да годика на два и хватило бы, а там, глядишь, какая-нибудь миллионщица пригрела б.

– Ишь ты, куда замахнулся, – удивился Чубатый, – красивую перспектву расписываешь.

– А чего мелочиться-то, – выпятив грудь, воскликнул Тюлькин, – воровать, так миллионы, а е… ехать, так к королеве.

– А как же Нинка – жена твоя ненаглядная? – спросил Всеволод.

– Ачто мне Нинка, – раздухарился Андрей, – да я за миллионы таких Нинок не один десяток оттрахаю.

Да, после очередного стакана Тюлькина понесло. Он вновь потянулся к бутылке, но не рассчитал и опрокинул ее на тарелку с соленьями.

Бдительный Бычаркин успел вовремя среагировать, и в соленья попала лишь маленькая толика спиртного.

– Этому больше не наливать, – предложил он, и начал разливать остатки водки по стаканам.

Такая перспектива Тюлькину явно не понравилась, и он встал из-за стола:

– А ну налей, диссидент недобитый.

И если б не сидевший рябом Эдуард, достал бы тюлькинский кулак до Севинового подбородка.

Посошок в этот раз получился скомканным и нервным.

Секс с последствиями и без

Всей компанией наши соседи по гаражам собрались только в конце марта, потому что именно в это время Артем Палыч и Иван Чубатый начинали свой автомобильный сезон. Зимой их машины стояли в гаражах и безмятежно отдыхали.

В этот раз гаражных друзей пригласил активный участник коммунистических митингов Всеволод Бычаркин. Ему как-никак пятьдесят годков стукнуло, но груза этих лет он на себе не ощущал. Наоборот, с годами его политическая активность только увеличивалась. Да и на женщин он стал засматриваться как-то по-новому. Если раньше ему нравились женщины средних лет, то теперь его взгляд стал чаще задерживаться на прелестях молоденьких особей. Но разговор сейчас не о том.

К своему юбилею Всеволод подготовился основательно.

Посередине гаража он установил разборный стол и завалил его нехитрой закуской. В центре стола стояла банка с селедкой, которую окружали соленые помидоры, маринованные грибы, нарезанная большими ломтями докторская колбаса и чугунок с уже остывшей картошкой. Куски черного хлеба ютились на одном из углов стола.

От лица собравшихся гостей Иван Чубатый торжественно вручил юбиляру автомобильный пылесос и предложил выпить за именинника. Автомобилисты дружно выпили и без спешки принялись за закуску. А чего торопиться-то, если весь вечер впереди.

После первой наступила очередь второй:

– Давайте пожелаем Всеволоду безаварийного сезона. Пусть летает на своей ласточке и забот не знает, – предложил Андрей Тюлькин.

Мужички хором поддержали Андрея и потянулись стаканами к юбиляру.

После второй языки у собравшихся развязались, и Тимоха Трепалов возбудил всех на дискуссию: – Слыхали, мужики, какой-то французишка на бабе погорел.

– Не какой-то, – поправил его Эдуард Потехин, – а глава МВФ.

– Это что за МВФ такой? – спросил глуховатый Артем Палыч.

– МВФ, Палыч, – это международный валютный фонд, – пояснил Эдуард.

– Международные бабки, значит, – хихикнул Тимоха.

– Вот ведь как, на бабках сидит, да еще и баб щупает, – удивился Палыч.

– Так кто на бабках сидит, тот и первый щупальщик, – уверенно произнес Иван.

– Это они с жиру бесятся, – по-стариковски проворчал Палыч.

– А я вам скажу, мужики, не все здесь чисто, – вступил в разговор вечный диссидент Пафнутий Мочалов.

– У тебя, Пафнутий, всегда не все чисто, – махнул рукой Тимоха и предложил, – за здоровье именинника надо выпить.

Сказано – сделано. Стаканы глухо звякнули, их содержимое перелилось в утробы собравшихся. А потом селедочка, да с картошечкой.

Продолжая чавкать, Пафнутий продолжил дискуссию:

– А потому и нечисто, что человек в президенты Франции нацеливался, вот его и подставили. Уговорили горничную, она и разыграла сцену с попыткой изнасилования.

– Так там только попытка была? – с разочарованием спросил Палыч.

– Вот то-то и оно, что попытка, – подняв указательный палец, произнес Пафнутий.

– Да этот француз сам не промах, – вступил в разговор именинник, – эти капиталисты так и норовят, чтоб потрахаться.

– А коммунисты, значит, не такие, – заерепенился Тимоха, – нашел тоже ангелов.

– Они, конечно, не ангелы, но совесть все же имеют, – возразил Всеволод.

Если бы сегодня он не был именинником, раздраконил бы Тимоха его со всеми коммуняками. Но понимание важности события, по которому они собрались, остановило Тимоху.

А тут и четвертый тост подоспел.

– За ласточку именинника, чтобы она его никогда не подводила, – предложил Эдуард.

Такой тост тоже следует поддержать, потому что прошлый сезон для Всеволода был не очень удачным. То он залетел правым колесом в открытый люк, въехав на территорию своего завода, то какие-то козлы разули его ласточку прямо среди бела дня. Нашел он ее, стоявшую на кирпичах в двухстах метрах от хижины его любовницы. Уже годков этак десять он обещает этой самой любовнице, что вот-вот уйдет из семьи и осчастливит ее постоянным проживанием. Бедная женщина, как она доверчива.

После четвертой порции мужички совсем раздухарились.

– Скажи, как у них закручено, – воскликнул Чубатый, – только до бабы дотронулся, как тут же в кутузку.

– Если бы только дотронулся, он же голый на нее лез, – уточнил Андрей Тюлькин.

– Да хоть и голый, – повысил голос Иван, – у нас вон олигархи по-черному гуляют. Меняют любовниц, как перчатки, и ничего.

– Да уж, – оживился Палыч, – наши миллионщики ничего не боятся. От всего откупаются, паразиты.

– И то верно, – поддержал его Тимоха, – то на курорте оргию устроят, то в банях побалуются.

– Да что олигархи. Вон у нас директор базы, вроде бы не велика шишка-то, а половину баб оприходовал. И как с гуся вода, – разоткровенничался Андрей.

– А бабы сами виноваты, – воскликнул Пафнутий, – у кого деньги, к тому и идут.

– Да боятся они, что без работы останутся, – повысил голос Андрей.

– Ничего они не боятся, – возразил Эдуард, – вон ко мне сами на работе липнут. Уж сколько раз говорил, что не хочу, нет, все равно лезут.

– К тебе, может, и лезут, а наши бабы, в основном, из-за боязни, – настаивал Андрей.

– Согласен с тобой, Андрюха, – поддержал его Чубатый, – да мы, мужики, тоже не всегда начальству можем возразить. Чуть что, и язык в задницу.

– А ты, Иван, мужиков не трожь, – привставая с табуретки, возмутился охмелевший Всеволод, – мужики свое дело знают.

– Да не ерепенься ты, именинник, – усадил его Пафнутий, – все мы виноваты в том, что у нас беспредел и в жизни, и в бизнесе.

– Нет уж, увольте, – вновь попытался встать Всеволод, – я против этого режима все время выступаю. Я им, подлюгам …, – погрозил он кому-то кулаком.

– Мужики, мне кажется, пора закругляться, – предложил Эдуард.

– Ну, давайте по последней, и по домам, – поднял стакан Пафнутий.

Мужики выпили по последней и поспешили из гаража.

А в гараже еще долго раздавались Всеволодовы ругательства.