– Ну что, мистер Джек Донавон Конаки, вот мы и снова встретились, – он помолчал, глубоко затягиваясь и смотря на Джека, сидевшего в наручниках по другую сторону металлического тюремного стола.
Джек молчал.
– Информирую вас, что мне в принципе для обвинительного заключения суда не нужно ваше сраное признание – вы уже сдали себя с потрохами во время тестов в NH. А вы как хотели? Они нам сразу же отстучали, что это вы убили свою жену 20 лет назад, скрыть вам это не удалось, хотя вы очень старались. Но по моей просьбе, и я официально получил соответствующий ордер, производство кибера было доведено до конца и его передали вам, потому что оставался не ясен мотив. Вот это как раз ваша память вытеснила подчистую, – Дуглас ещё раз затянулся, зачем-то внимательно посмотрел на бычок в своих пальцах и ткнул его в пепельницу.
Джек молчал. На его лице нельзя было прочесть ни одной эмоции.
– Какая вы все-таки эгоистичная свинья, Джек: как убивали жену у вас из памяти не стёрлось, а вот то, что она вас бедняжку якобы унизила своими изменами, это вы с удовольствием забыли. И в NH вы обратились совсем не за тем, чтобы вернуть жену и снова ощутить радость молодости и любви. Вы хотели доказать, что все, что было тогда, – всего лишь половое помешательство паршивой девки и сейчас вы докажите себе, что вы орёл, вот теперь вы все исправите. Но сегодня техника способна так просканировать человеческую башку, что ни одна мысль не проскочит. И компьютер создал Мэриам именно такой, какой она должна быть с вами. Такова ваша суть, а не её, а от себя не сдриснешь.
Дуглас какое-то время изучал свои ногти, а затем снова посмотрел на Джека.
– Кстати, осуждены вы будете не только за убийство, но и за покушение на убийство, потому что новая Мэриам является полноценным искусственным интеллектом и субъектом права. О да – вы были сознательно введены в заблуждение, – Дуглас простучал пальцами по столу какую-то микрокомпозицию, – Можешь выдвинуть против меня встречный иск за превышение полномочий. Впрочем, тебе это нихрена не поможет, но зато можешь мне нагадить. Нет, ты не подумай, я тут в благородного не играю, просто адвокат тебе обязательно это предложит.
Джек молчал.
– Ну и черт с тобой, – Дуглас встал, с грохотом задвинул стул и кивнул на Джека сержанту, ожидавшему у дверей.
– Мне вот тоже жена изменят и почему она ещё жива? – бросил следователь, выходя в коридор, ни к кому, собственно, не обращаясь.
9.
Несколько раз в тюрьме Джек пытался наложить на себя руки, но каждый раз его заставали в самый последний момент, будто заранее зная о об этих планах. После очередной попытки его отвели к начальству.
Обстановка в этом кабинете напоминала больше учительскую в начальных классах, чем комнату главного босса в пенитенциарном учреждении. Пыльный фикус в углу с какими-то черными пятнами на листьях, большой глобус на старомодном столе с ящиками, спортивные вымпелы на стене, стоящий на подоконнике портрет Линкольна, много книг на полках, на стульях и просто на полу за шкафом.
Начальник Кен Рапопорт был чернокожим как смоль и абсолютно, до блеска лысым. У него был довольно добрый скучающий взгляд, также более подходивший классному руководителю.
– Мистер Конаки, когда вы поймёте, что ваши попытки бессмысленны? В моем прекрасном учреждении, которое, я глубоко убеждён, со временем начнёт вам нравится и станет вторым домом, также есть нейросеть. Как-никак уже почти 22-й век на дворе. В неё загружается база данных по каждому заключенному. И если по всем остальным это достаточно скучный набор, то на вас, мистер Конаки, у нас имеется полный слепок вашей довольно заурядной личности. Боюсь, мы знаем ваш каждый возможный шаг.
Рапопорт подался вперёд и поставил пальцы своих рук на стол как двух больших черно-рыжих пауков, как бы опираясь на них для большей вескости своего следующего тезиса.
– Мистер Конаки, вам придётся смириться со своей судьбой и начать жить своей настоящей жизнью заключённого, севшего за убийство жены, вы и так отложили эту жизнь на долгих 20 лет. Пора быть тем, кто вы есть на самом деле. Поверьте, это не так уж плохо. Даже скажу больше, если бы вы не пытались столько времени притворяться и обманывать себя, может быть и не оказались бы здесь.