Семейные хроники уралмашевца. Третье издание, исправленное и дополненное

© Георгий Петрович Савельев, 2021

ISBN 978-5-0051-9887-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Мои воспоминания, я надеюсь, будут интересны читателям, которые интересуются историей Уралмашзавода и его структурных подразделений. А также моим коллегам- конструкторам в НИИтяжмаше Улмашзавода, с которыми я проработал почти 50 лет в отделе главного конструктора общего машиностроения (ОГК ОМ), а так же моим родственникам. Мои родители отец Савельев Пётр Григорьевич и мама Савельева Анна Трофимовна (девичья фамилия Тимофеева) родом из крестьян, переселившихся из центральной России в Западную Сибирь в конце XIX века.

Мои родители отец Савельев Пётр Григорьевич и мама Савельева Анна Трофимовна (девичья фамилия Тимофеева) родом из крестьян, переселившихся из центральной России в Западную Сибирь.

Что касается переселенцев в Сибирь, то информацию о них я получил в интернете и в книгах русского писателя Телешова Н. Д. за долго до интернета.

Я с любовью относился к своим родителям, памятуя, что на их долю и на долю их поколенья, выпали тяжёлые годы коллективизации, индустриализации, тяжёлые и голодные годы войны, восстановления разрушенного народного хозяйства. Вместе с тем они были патриотами, гордились своей страной, им присущ был коллективизм, готовность ставить общественные интересы выше личных. И не смотря на все тяготы и лишения, они, в подавляющем своём большинстве, сохраняли высокие моральные качества личности.

Последние два предложения можно считать плагиатом, потому что я, с некоторыми изменениями, взял их из книги В. М. Нисковских, когда он рассказывал о своих родителях. Виталий Максимович точно и кратко описал психологию предшествующих поколений.

Своей родословной я начал интересоваться в 25—30 лет. Сожалею, что мало расспрашивал родственников и многого не знаю. Ушли из жизни родители, которые могли сократить эти пробелы.

Из разговора с ними мне известно, что мои предки были, когда то, по всей вероятности, крепостными или государственными крестьянами. Переселение в Сибирь началось за долго до Столыпинской реформы. До отмены крепостного права организовано переселиться в Сибирь могли так называемые государственные крестьяне, а после 1861 года этим могли воспользоваться все остальные землепашцы. Государственными крестьянами обдаривали своих фаворитов русские императоры. Русский писатель Н. Д. Телешов в одной из своих книг так передаёт разговор с государственными крестьянами, переселившимися в Сибирь в пятидесятых годах XIX века: «По царскому вызову из нашей волости двинулись в Сибирь 600 душ. Царь нам клал по 12 копеек в сутки, покуда не устроились». Но были и не организованные переселенцы. Это семьи, бежавшие от помещиков в поисках лучшей доли, и старообрядцы, бежавшие целыми деревнями, после раскола Русской Православной Церкви. Например, село Буньково Упоровского района Тюменской области в 2014 году отметило 300 летие со дня основания. Я был приглашён на это торжественное мероприятие, как выпускник Буньковской школы. Известно, что это поселение обосновали несколько семей Худышкиных и Ивановых, пришедших откуда-то с запада.

Царское правительство было заинтересовано в переселении крестьян, и этот интерес совпадал с желанием крестьян получить землю в Сибири бесплатно. Правительство Его Величества стимулировало переселенцев, каждый год, увеличивая льготы. Так уже во времена Столыпинской реформы государство выдавало крестьянам:

– путевые ссуды под небольшой процент, а также переселенческим ходокам;

– беспроцентные ссуды на хозяйственное обзаведение, а также на покупку сельхозтехники и инвентаря;

– безвозмездно снабжало лесными материалами на постройку дома.

На переселенцев был наложен четырёх летний мораторий на воинскую повинность и с них не брали податей 5 лет с момента обоснования и следующие 5 лет брали только половинчатый налог.

А правительство Медведева Д. А. в XXI веке ничего не может дать людям, пожелавшим переехать на Дальний Восток, кроме дальневосточного гектара, даже переезд туда они должны осуществлять за свой счёт.

Закон о реформе сельского хозяйства был опубликован в 1895 году, он был направлен на преобразование общинного владения землёй на частное владение индивидуальным крестьянином. Для этого был создан крестьянский земельный банк, который скупил миллионы десятин земли и потом, давая кредиты, продавал землю крестьянам в личную собственность. Крестьяне, покупая землю, должны были выезжать из общины, то есть из деревни, на хутора и выруба. Земля помещикам и общинам не продавалась. Альтернативой получения земли в частную собственность, причём бесплатно, было переселение в Сибирь. По закону о реформе мужчинам и малолетним детям мужского пола от рождения полагалось от 8 до 15 десятин земли.

В каждый уезд и волость спускалась квота на переселение крестьян, в которой указывалось количество переселенцев и примерное место поселения. Из нескольких деревень уезда формировалась партия крестьян, высказавших добровольное согласие на переселение. Крестьяне из своего числа выбирали грамотного и авторитетного руководителя, так называемого партиённого, для связи с администрацией деревень на пути следования и чиновниками Тобольской губернии, отвечающих за переселение. Как правило, прежде чем отправляться в путь, крестьяне, согласившиеся на переселение, посылали ходоков. До столыпинской реформы крестьяне отправляли ходоков за свой счёт. Ходоки в Тобольске по карте выбирали место поселения. В назначенном месте они встречались с администрацией местной волости и старостами соседних деревень для определения места поселения и площади земель для распахивания. После этого часть ходоков возвращались в свои деревни, а часть оставалась на новом месте, поджидая переселенцев и расчищая землю от деревьев и кустарников. Дальним переселенцам, выбравшим Алтай или Иркутскую губернию, ходоков было посылать не резон, поэтому они, чаще всего, отправлялись в путь без разведки. На Дальний Восток переселенцы отправлялись морем через черноморские порты.

Я излагаю свои воспоминания, исключительно полагаясь на память. Из памяти же многие события стёрлись, поэтому некоторые подробности моих деяний и разговоров утрачены. Мелкие обиды, не удачи, не сбывшиеся мечты остались на задворках моей памяти. Иногда, когда это возможно, я навожу справки, обращаясь к энциклопедическим справочникам и книгам, чтобы описываемые события привязать к хронологии. Особенно это касается времени моей работы на Уралмаше. Назову три книги, которые глубоко, достоверно и правдиво освещают роль «завода заводов» и его конструкторов в создании современных металлургических комплексов и другого уникального оборудования индивидуального изготовления.

«Неизвестный Уралмаш. История и судьбы» авторы и составители Сергей Агеев и Юрий Бриль, 2003 года издания.

«Наш УРАЛМАШ гордость XX века» книга Ю. Н. Кондратова, генерального директора объединения, 2005г. издания.

Книга «Так это было. Воспоминания конструктора», автор В. М. Нисковских, главный конструктор машин непрерывного литья заготовок, 2003г. издания.

Эти книги служат источниками полузабытых событий, свидетелем которых я был. Кстати, последнюю книгу мне подарил автор с дарственным автографом.

В моём изложении могут быть неточности и ошибки, касающиеся привязки событий ко времени их совершения. Опыта литературной деятельности у меня нет. Стилистика моего изложения, скорее всего, не соответствует нормам русского литературного языка. Иногда моё повествование больше похоже на технический отчёт, чем на литературное произведение. Поэтому прошу не судить строго.

На развороте обложки моей книги изображена площадь «Первой пятилетки», в обрамлении прекрасных зданий архитектурного стиля конструктивизма. Судя по лозунгу, запечатлённом в левом нижнем углу фотографии: «Юбилею завода – ударный труд!», до праздника: пятидесятилетия Уралмаша осталось 15 дней. Значит, снимок выполнен 1 июля 1983 года примерно в 7 часов 30 минут утра. Толпа народа спешит на центральную проходную завода к началу утренней смены. Это при том, что по периметру завода располагались ещё 4 проходных для персонала, 4 проходных для автотранспорта и одна проходная для ж/д транспорта, по которой доставлялся рабочий люд на современном пассажирском поезде из рабочих посёлков, начиная с посёлка Красное.

Наши переселенцы

Со слов отца мне известно, что организованная партия переселенцев прибыла на выбранное место из Калужской губернии Жиздринского уезда. В то время будущему деду моего отца было 7 лет. Переселенцы с помощью ходоков выбрали место между двумя деревнями, в которых проживали старообрядцы. Деревни Верхний Манай и Нижний Манай располагаются на берегу небольшой речушки Манай. Речка Манай впадает в такую же по размерам речку Кизак, притока речки Емуртла, которая в свою очередь является притока реки Тобол. По-современному территориально административному делению обе эти деревни входят в состав Упоровского района Тюменской области. Крестьяне этих деревень поставляли мясо в Русскую Императорскую армию. Мясо поставлялось солёное в бочках. Переселенцы заранее знали куда шли, поэтому среди них было несколько семей потомственных бондарей. Изготовление бочек было хорошим подспорьем для крестьян, пока они строили дома, копали колодцы и распахивали землю.

Писатель Телешов Н. Д. (1867 – 1957 г.) в своей книге «Сибирские переселенцы» очерки и рассказы, переизданной в советское время, так описывал источники финансирования. Переселенцы в родных деревнях продавали свои земельные наделы и строения общине и на вырученные средства совершали долгое и изнурительное путешествие. Но были и такие переселенцы, которые оставляли свои наделы и строения за недоимки. Они шли искать счастья на новой Родине. Ссуду на обустройство и строительство получали на месте поселения.

Упомянутую книгу я приобрёл в шестидесятых годах в сельповском магазине в деревне бывших переселенцев. Кстати, там же я купил редкие по тем временам книги Есенина, Ахматовой, Евтушенко. К сожалению, книга Телешова у меня не сохранилась. Нет её и в главной библиотеке Екатеринбурга, библиотеке имени В. Г. Белинского. Зато я там обнаружил книгу очерков Телешова Н. Д. «За Урал. Из скитаний по Западной Сибири», изданную в Москве в 1897г. В то время автор посетил Пермь, Кунгур, Невьянск, Нижний Тагил, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, Тару, Омск, Курган, Челябинск, Златоуст. Писатель передвигался по указанному маршруту на перекладных почтовых лошадях, а часть пути от Тобольска до Омска на пароходе. В то время в Сибири железных дорог не было. Правда от Челябинска до Кургана были проложены рельсы, но официально дорога не была открыта. По ней ходили только грузовые поезда с очень медленной скоростью.

На мой взгляд, книга представляет большой интерес для краеведческих музеев перечисленных городов, так как в ней описаны достопримечательности и даны справки о развитии этих городов. В книге описана стоянка переселенцев численностью около двадцати тысяч человек в Тюмени, где она находилась в поле недалеко от причала порта. Переселенцы уже две недели ожидали здесь пароходы, которые должны перевезти их в Омск. Антисанитарные условия и высокая смертность сопровождали тогда крестьян из Курской, Тамбовской, Полтавской губерний. Попы вынуждены были отказаться от длительной процедуры отпевания. Эти переселенцы стремились на Алтай и в Иркутскую губернию. Дорога для них была бесконечной.

Наши переселенцы сравнительно быстро добрались до своего нового места обитания, построили дома и назвали деревню Жиздра. Но название почему-то не прижилось. Скорее всего, правительство запретило присваивать новым деревням названия существующих городов и поселений. За обилие малолетних сопливых детей, бегавших по улицам, соседние селяне прозвали деревню Соплёвка. После революции за деревней официально закрепили название Тополёвка, благо вдоль улиц было посажено много тополей.

Попытаюсь определить примерное время прибытия наших переселенцев на основе имеющейся информации. Известно, что будущему деду моего отца Степану было 7 лет в момент прибытия на новое место жительства. Крестьяне в то время женились рано. Предположим, что Степан Петрович женился в 18 лет. В семье Савельева Степана Петровича родились сыновья Григорий, Макар, Прокопий и дочь Устинья. Известно, что старший сын Григорий жил вместе с отцом в двухэтажном доме. Они имели ветряную мельницу, маслёну (постройка с прессом для получения масла), в которой методом холодного прессования получали масло из семян конопли или льна, не меньше 6 лошадей, несколько коров и овец. Остальным сыновьям отец к женитьбе построил дома и обустроил хозяйство. Предположим, что старший сын Григорий женился тоже в 18 лет. Ему выбрали невесту из деревни Мосали, что находится в 14 верстах от Тополёвки, Наталью Ивановну (девичью фамилию не знаю) из зажиточной семьи. У них родились два сына Никандр Григорьевич 1912 года рождения и Пётр Григорьевич 1914 года рождения.

В 1914 году началась первая мировая война и Григория Степановича призвали в армию. Надо полагать, что своего второго сына он не видел, так как последний родился в конце ноября. На войне Григорий Степанович погиб в 1915 году. Не трудно подсчитать, что ему в то время было не менее 22 лет: в 19 лет родился Никандр, в 21 года родился Пётр, погиб в следующем году. Значит, он был, вероятно, с 1893 года рождения.

Вернёмся к Степану Петровичу. Мы предположили, что он женился в 18 лет, значит, его первенец Григорий родился, когда отцу было 19 лет. Из 19 лет Степан прожил 7 лет в какой-то деревне Жиздринского уезда. Значит, с момента приезда Степана на новое место жительства, и до рождения Григория, прошло 12 лет, а он, как мы предположили родился 1893 году.

Наши логичные рассуждения привели нас в 1881 год – время поселения крестьян Калужской губернии Жиздринского уезда на новой Родине. Надо взять поправку для точности рассуждений плюс-минус один год. Значит поселение появилось в один из следующих годов: 1880, 1881 или в 1882 год.

Дату обоснования староверов в манайских деревнях я не знаю. Но давайте оттолкнёмся от раскола русской православной церкви. Патриарх Никон начал проводить церковную реформу, то есть вводить в богослужебную жизнь каноны греческой православной церкви в 1653 г. и некоторые нововведения даже ранее. Они касались: замены двухперстного знамения на трёхперстное, вместо земных поклонов во время службы необходимо было совершать поясничные поклоны, движение во время крестного хода необходимо было совершать против солнца, написание Иисус вместо Исус и другие мелкие, как нам сейчас кажется, не принципиальные изменения. Это касалось так же замены летоисчисления: не от сотворения мира, а от рождества Христова. 1653 год – это по архаическому летоисчислению 7161 год.

Способы, при помощи которых осуществлялись церковные реформы, были жёсткими и насильственными по отношению к верующим, не принявших нововведения. Священников, проводивших службу в церквях по старым канонам, пытали, если они под пытками не соглашались принять изменения, лишали жизни разными способами, вплоть до сожжения вместе с прихожанами. Простых прихожан, если у них в избе находили старые иконы и старые церковные книги прилюдно пороли и отлучали от церкви. Начался массовый исход крестьян со своими пастырями в основном на север к Белому морю, а часть ушли на восток за Урал. Жёсткие репрессии продолжались до 1716 года. В этом году, спустя 63 года после раскола, власти разрешили старообрядцам жить легально, но они должны были платить двойной налог: один – как все крестьяне, а второй – за веру. (В Тополёвке большинство жителей называли своих соседей не староверами, а двоеданами). В 1905 г. Николай II уравнял старообрядцев в правах со всеми не православными. В 2000 году РПЦ на своём соборе приняла документ, в котором признала вину за содеянное насилие (ложь, клевету, пытки и убийства) перед приверженцами старых обрядов и покаялась.

Время поселения старообрядцев в манайских деревнях оставалось для меня не ясным. Если оттолкнуться от 1653 года, то население деревень, шедшее на восток, останавливалось на зимовку. Весной, как я предполагаю, распахивали землю, садили овощи и сеяли зерно, чтобы заготовить продукты на следующий переход.

В периодической газете Упоровского района «Знамя правды» от 22 июня 2013 года в статье «У истоков первых сёл» сообщается: во второй половине XVII века на территории нынешнего Упоровского района существовало девять населённых пунктов. К сожалению, в этой газете нет перечня указанных поселений. Там же опубликована большая статья о деревне Чистовка, которая исчезла с лица земли. По инициативе Третьякоаой З. Н. и районной газеты съехались предки жителей этой деревни из Екатеринбурга, Тюмени, Владивостока, Югры, Заводоуковска и окрестных деревень, чтобы увековечить память своей малой родины. (Они установили обелиск). Из архивных справок, собранных З. Н. Третьяковой, собравшимся была представлена презентация документов. Распланирование будущей деревни у озера Чистое произведено по указу Тобольской казённой палаты от 12 декабря 1868 года. На следующий год сюда прибыли десять семейств, всего мужского пола 29 душ. Чистовка находилась в семи верстах от староверской деревни Верхний Манай. Старые жители утверждали, что поселения старообрядцев уже существовали.

И так, на основании перечисленной информации, можно утверждать, что поселения старообрядцев Нижний Манай и Верхний Манай были основаны раньше 1868 года.

Однако вернёмся к моим предкам из Тополёвки. Мой дед Григорий, если бы не погиб на фронте, был бы раскулачен в советское время, а так эта доля досталась его брату Макару.

Макар вернулся с фронта первой мировой больным, его мучил кровавый понос. Слепая старуха – знахарка начала править ему живот в горячей бане. Ничего не помогало. На четвёртый день она положила его в бане на живот и начала массировать область поясницы, где расположены почки. Как он рассказывал: мне стало хорошо, и я даже уснул. Дело пошло на поправку. После выздоровления всё хозяйство отца в виде мельницы, маслёны, коней и большая часть скота перешла ему. Вся семья Макара Степановича была трудоголиками. Мой отец рассказывал, что дядя первым в деревне купил жатку самосброску. Эта машина скашивала стебли, например, ржи, мотовило, состоящее из четырёх крыльев, скошенные стебли сбрасывало пучком на жнивьё. Из пучков женщины вязали снопы. Дядя периодически перепрягал пару лошадей, а сам, сидя на металлическом сидении, работал без отдыха до темноты, на ходу пережёвывая кусок хлеба. После этого спешил на маслёну, где шёл процесс холодного отжима масла из семян конопли. В то время конопля была широко распространённой культурой такой же как рож. Семена шли на получение масла, а из стеблей получали волокна для верёвок и грубой ткани. Там на мешках засыпал, и с утра спешил снова в поле.

Во время коллективизации его раскулачили. Семьи кулаков из этого района Сибири были направлены на север Урала на строительство железной дороги Надеждинский Завод (теперешний Серов) – Ивдель. В начале шестидесятых годов Макар Степанович поселился под городом Камышлов в посёлке Аксариха. С ним и женой жила его сестра Устинья. Их дети к тому времени обосновались в Новосибирске. С Макаром Степановичем я познакомился в Заводоуковске на похоронах моего дяди Никандра Григорьевича. Из детей деда Макара я знаком был только с Алексеем Макаровичем, который после смерти отца переехал из Новосибирска в Аксариху. Я встречался с ним у моих родителей в Тюмени. К сожалению, с детьми Алексея я не знаком. И не знаю родственников прадеда Макара, которому я прихожусь внучатным племянником.

Прокопий Степанович, младший сын Степана Петровича, жил в Тополёвке. Я знал его внуков Евгения и Михаила. Евгений был бригадиром тракторной бригады, за подъём целинных земель был награждён Орденом Ленина.

Сам Степан Петрович трагически погиб у себя на мельнице. Пола зипуна попала в цапфовое зацепление жернова, и его раздавило между жерновом и зубчатым колесом.

Фрагменты жизни отца

Предварительно изложу несколько слов в качестве предисловия. Первый вариант моих воспоминаний я назвал просто «Семейные хроники». Книгу раздал своим родственникам, проживающим в Заводоуковске, Ялуторовске, Тюмени и Екатеринбурге, чтобы знали своих предков. Кто то из них, скорее всего сестра, задала вопрос: почему ты не разу не назвал отца папой? Я отца любил, уважал и хотел походить на него. О н для меня как Отче Наш, по этому – Отец.

Теперь об отце. После гибели на фронте Савельева Григория Степановича его супруга Наталья Ивановна с двумя сыновьями вышла замуж за вдовца Дмитрия Фёдоровича Григорьева, у которого было четверо детей. На притирание новой семьи и привыкание к мачехе, было решено Никандра отдать на воспитание дяде Макару, а младшего Петра отдали на год поводырём к слепым. Слепые дед и бабка имели подводу (лошадь с телегой) и нанимали двух малолетних поводырей. Дед, вероятно, немного видел потому, что (как рассказывал отец) командовал: а сейчас сынок поворачивай направо. Подъезжали к деревне, у околицы распрягали лошадь, и шли по деревне один с дедкой другой с бабкой. Иногда за милостыней детей отправляли одних, инструктируя: копеечку проси. Подаяния в основном было из кусков хлеба, который сушили и мешками продавали крестьянам на корм скоту. Ближе к зиме Петра вернули в семью и через пару лет отправили в школу, в которой он окончил 5 классов. Позднее, перед поступлением в техникум, он экстерном сдал экзамены за 7 классов.

В семье Дмитрия Фёдоровича в совместном браке с Натальей Ивановной родились ещё два сына Александр и Семён. Понятно, что Пётр рос со своими братьями, старше которых он был всего на 5 – 6 лет.

Александр был призван на срочную службу в Рабоче – Крестьянскую Красную Армию (РККА) в 1939 году. Служил на Камчатке. В 1941 году должен был демобилизоваться, но началась Великая Отечественная война. Отдал службе в Красной Армии 7 лет. В 1945 освобождал острова Курильской Гряды от японских самураев.

Семён Дмитриевич, младший сын из семьи Григорьевых, был призван в РККА 1940 году.

Я помню, как мы весело провожали его в армию в Заводоуковске. Он хотел в морфлот и попал на Краснознамённый Балтийский флот. Сохранилась фотография, которая здесь представлена, на её обороте он написал: «Из Кронштадта от Григорьева С. Д. Петру, Нюсе, Жорику и Гале. Сфотографировался 12 февраля 1941 года». В Кронштадте он был курсантом какой – то школы или училища. На безкозырке читается надпись: учебный отряд кронштадта (из последнего слова угадывается только буква К). Без вести пропал в 1941 году. Скорее всего, при переходе флота из Таллина, Риги и других прибалтийских портов в Ленинград, когда немцы потопили почти половину кораблей советского Балтийского флота. А может погиб при высадке десанта, направленного на пополнение войск Ораниенбаумского пятачка. Теперь в истории обороны Ленинграда его называют Невским пятачком. В конце декабря 2019 года по телевизионному каналу «Звезда» в разделе Легенды Армии прошла программа, посвящённая этому пяточку. Потери Красной Армии, при обороне этого плацдарма и трёх попытках прорыва блокады через него (последняя увенчалась успехом), составили не 60 тысяч человек, как утверждалось в советское время, а 200 тысяч человек. Воистину, наши полководцы не жалели пушечное мясо. Невский пятачок, расположенный на левом берегу Невы, был в длину всего два километра и в глубину от 700 до 1500 м. в разное время. Участник поискового отряда рассказывал, что когда они пришли первый раз на этот место после дождя, то всё поле было белым от костей, вымытых дождями. Понятно, что гибель бойцов здесь была массовой, в разгар боёв потери на плацдарме в 1941г. составляли до 1000 красноармейцев и краснофлотцев в сутки. Объясняется это тем, что плацдарм находился в прямой видимости противника, и простреливался немцами с трёх сторон стрелковым оружием, миномётами, артиллерией. Большинство погибших здесь в 1941г. числились без вести пропавшими, так как в тех условиях невозможно было навести чёткий учёт погибших на пяточке или утонувших в Неве при её форсировании.

Последний вариант предположения о возможной гибели моего дяди я сделал потому, что Наталья Ивановна, мама Семёна, чтобы прояснить судьбу сына, ходила по всяким колдунам, гадалкам и ясновидящим. И однажды заявила: «Ясно видела, что Сёма лежит убитым на берегу реки».

На фото Дмитрий Фёдорович и Наталья Ивановна, родители Александра и Семёна.

В марте 2020 года я послал по почте запрос в Центральный военно – морской архив (г. Гатчина Ленинградская обл.) с его фотографией, на которой он написал, что сфотографировался 12 февраля 1941 года, о розыске данных на Григорьева С. Д.. Уже 3 апреля получил из архива ВМФ справку о службе и судьбе моего дяди. «По документам архива установлено, что Григорьев Семён Дмитриевич, 1921 г. рождения, уроженец д. Тополёвка Омской обл. (так в документах) в 1940 году проходил службу с 13 октября 1940 г. по 29 сентября 1941 г. в частях Балтийского флота: Электромеханическая школа учебного отряда, учебный корабль „Свирь“ и 4 отдельная бригада морской пехоты 5-й батальон. В именном списке безвозвратных потерь младшего начальствующего и рядового состава 4 морской бригады моряков за 1941 г. значится: « …1176, Григорьев Семён Дмитриевич, 1921 г.р., член ВЛКСМ, убит в районе М. Дубровка, адрес родственников: Омская обл., Ялуторовский р-н, с. Треуховск, ул. Базарная, д. 1 (так в документе). Первичное место захоронения: Ленинградская обл., Всеволожский р-н, р. п. Московская Дубровка, 85 м. от левого берега реки Нева, братская могила».

Будем считать, что адрес родителей: с. Треуховск – ошибка писаря, т-к в то время каждые сутки погибали до тысячи бойцов. Дом N1 по Базарной улице указан правильно. М. Дубровка находится рядом с Невским пяточком. Вернёмся к повествованию о моём отце.

В деревне Тополёвка малоимущие и бедные семьи организовали в 1929 году коммуну. Позднее коммуна преобразовалась в колхоз. Наша покосная деляна была рядом с колхозной, рассказывал отец. В покосную страду мы троём отчим, мать и я приезжали на свою деляну, строили шалаш и начинали косить траву. Мать отвлекалась от покоса для приготовления еды. Поздно вечером отправлялись спать в свой шалаш. А у соседей играла гармошка, молодёжь пела песни и частушки. У них было весело. В деревне всё свободное время Пётр проводил с колхозными ребятами, своими сверстниками. Однажды отчим говорит: «Ты почто, Петька, садясь за стол, морду не крестишь?». А мать за него отвечает: «Он у нас косомолец». Отчим отдал Петру мерина с упряжью, а также 15 десятин земли и Пётр вступил в колхоз.

Дмитрий Фёдорович ни за что не хотел вступать в колхоз. Старший сын его от первого брака Григорий Дмитриевич во время гражданской войны стал красным командиром и коммунистом. После окончания гражданской войны и, вероятно, после кратких курсов был направлен в формирующийся Упоровский район вторым секретарём райкома ВКП (б). Он помог своему отцу получить паспорт, и они с Натальей Ивановной и двумя сыновьями уехали из деревни в Заводоуковск, который в то время был захудалой железнодорожной станцией на Транссибе.

Григорий Дмитриевич погиб под Москвой в 1941 году, был он, как мне помнится из разговоров моего деда его отца, батальонным комиссаром в стрелковом полку. Родители получили кроме похоронки письмо от командования части с описанием обстоятельств гибели. Мои воспоминания о Григории Дмитриевиче основаны на детских впечатлениях 5 – 7 летнего подростка и разговорах деда не со мной, а с кем-то, свидетелем которых я был. Помню я в пятилетнем возрасте гостил у деда с бабой в Заводоуковске. Отец приехал за мной на конной повозке. Бабушка кормила меня в дорогу кулагой. И мы отправлялись к себе в Буньково. В райцентре Упорово оставались с ночёвкой у дяди Гриши. У них была большая квартира, в которой жили трое: Григорий Дмитриевич, его жена Ульяна Никифоровна и их сын, которого как и меня звали Жора. Он был старше меня лет на десять. В начале марта этого 2020 года я сделал запрос о судьбе Григорьева Г. Д.. Запрос сделал не в центральный архив Министерства обороны, потому что не знал его год рождения, а в военный комиссариат Упоровского района Тюменской области. Мне довольно быстро в начале апреля пришёл ответ, в котором сообщалось, что «в архиве районного военного комиссариата данных о призыве и гибели Григорьева Г. Д. не имеется». Но дальше сообщается, что «на официальном сайте Министерства обороны РФ в разделе „Память народа“ имеется следующая информация на Григорьева Г.Д: – рядовой Григорьев Григорий Дмитриевич, 1903 г.р., место рождения – д. Полёвка (так в документе вместо Тополёвка) В-Манайский с/с Упоровского района Тюменской области, призван Упоровским РВК Тюменской области в июле 1942 г. Пропал без вести – связь прекратилась 25.12.1944г. Жена – Григорьева Ульяна Никифоровна. Отец – Григорьев Дмитрий Фёдорович. (Основание – список без вести пропавших на фронтах ВО войны военнослужащих рядового и сержантского состава по Ялуторовскому району Тюменской области)».

Как видно, мои воспоминания не стыкуются с официальными данными. Если он в гражданскую войну был красным командиром, то почему в Отечественную войну был рядовым? Информацию о дате призыва я подвергаю сомнению. Скорее всего, Григория Дмитриевича призвали в армию сразу после начала войны и начали готовить его для выполнения какой-то специальной миссии. Мне кажется, его готовили в разведку за линией фронта, с базированием в партизанских отрядах. Формированием партизанских отрядов занимались чекисты НКВД. Все сведения об этих разведчиках до сих пор засекречены. О дате призыва Григорьева Г. Д. в начале 1941г. говорит следующий факт из истории нашей семьи. На моего отца, старшего агронома МТС, в начале войны наложили бронь. Бронь сняли в апреле 1942 года и призвали отца в армию. Мы: трое детей и мама переехали на постоянное жительство в Заводоуковск к родителям отца: маме Наталье Ивановне и отчиму Дмитрию Фёдоровичу Григорьеву. В это время жена Григория Дмитриевича – Ульяна Никифоровна уже постоянно проживала в Заводоуковске. Ей свёкор ещё в1941 году отделил часть своего дома, сделав отдельный вход и выгородив отдельный двор. Сейчас мне понятно, что похоронка на сына и мужа в конце 1941г. выполняла роль дезинформации, чтобы прекратить переписку. Он в это время был ещё жив. Об этом говорит ответ Упоровского райвоенкомата на мой запрос. Что касается точной даты: пропал без вести, потому что с ним прекратилась связь 25 декабря 1944 года. Могу предположить, основываясь на информации телевидения (канал Звезда, или Первый канал). На кануне наступления Красной армии на восточную Пруссию (она началась 11 января 1945г.), в декабре 1944г. в логово фашистов было заброшено 18 разведывательных групп для определения укрепрайонов. Все они не вышли на связь кроме одной группы. Вероятно, были уничтожены во время десантирования. Одна группа просуществовала несколько дней, передовая по рации ценную информацию в разведцентр. Связь с ней прекратилась спустя несколько дней. Могу предположить, что в этой группе был мой дядя Григорьев Григорий Дмитриевич. Я в сентябре 2020г. направил письмо в Центральный архив Министерства Обороны с описанием моих предположений о судьбе Григорьева Г. Д. и просьбой подсказать куда мне обратиться для прояснения судьбы моего дяди. Письмо-отписку прислали, спустя два с половиной месяца, в котором перечисляется документы и инструкции, в соответствии с которыми  они отвечают на запросы . Суть ответа: сообщаем только то, что есть в архивах Министерства Обороны. (Вероятно, письмо почти 3 месяца ходило по инстанциям, пока не пришло к высокому начальнику, который приказал: действовать по инструкции).