Михал Михалыч теперь ждёт прихода радостного «письма счастья» со штрафом и отмеряет шагами 15 метров ото всех зданий и остановок…
Русавкино, июнь 2019 г.
Они живут
Они есть у каждого. Может, один, а может, и несколько. Впервые я задумался о «них», когда посмотрел в далеком детстве фильм «В добрый час!». Есть там эпизод, когда герой Харитонова приходит в институт сдавать экзамены. Он смотрит на желающих поступить в институт. И здесь его взору предстаёт девушка, которая смотрит в сторону и что-то быстро-быстро говорит. Но собеседника её не видно. Герой Харитонова удивленно смотрит на это, ну, и в дальнейшем просто уходит домой. Эпизод с девушкой меня впечатлил, и я его запомнил. Девушка, говорящая с пустым пространством. И сегодня можно повстречать идущего по улице человека, который что-то кому-то говорит. Никому. А ведь он разговаривает с ними…
На кухне послышался звук, как что-то упало. Я прислушался. Нет, больше никаких звуков не донеслось. Но интерес пересилил мою леность, и я открыл дверь. На полу валялась ложка. Подняв глаза с ложки на кухонный стол, я увидел их. Двоих. Они сидели на столе, свесив ножки вниз, и смотрели своими пуговками-глазами на меня, нисколько не испугавшись. Роста они были небольшого, сантиметров сорок. Лицо первого – сразу было видно, что он в возрасте – не выражало ничего. Второй, намного моложе, хитро улыбался, мотая правой ножкой. Я остолбенел и не мог произнести ни одного звука. Ком застрял у меня в горле.
Увидев это, я непроизвольно вскричал: «Какого хрена?..», но тут же и замолчал, не докончив предложение. Они никак не отреагировали на мой нелепый вскрик. Тот, что постарше, только ещё сильней нахмурил свои густые брови. А тот, помоложе, перестал болтать ножкой и шире улыбнулся.
Я водил недоуменно глазами с одного на другого. Пауза затягивалась. Наконец тот, что постарше, не поворачивая головы к своему товарищу, задумчиво проговорил настоящим голосом с небольшой хрипотцой: «Я же говорил, Кетчуп, что не поверит. Отнесётся с большим недоверием. Смотри, как глаза выпучил». Тот, кого назвали Кетчупом, ещё внимательнее всмотрелся в меня, застывшего ещё больше после услышанного.
– Как бы его не шарахнуло, как ту бабушку, у которой мы месяц прожили. Она ведь так и не вернулась домой. Сколько мы прождали её напрасно. Мне до сих пор слышатся её причитания: «Человечки, они же живые, человечки!» Медсестра всё не могла её успокоить.
– А этот – посмотри, Кетчуп, – держится. Как ты думаешь, надолго?
– А ты проверь, мистер Брукс. Спрыгни со стола и вон, на мойку влезь и помой руки.
Кетчуп произнес всё это со смешинкой в голосе.
– А потом скорую вызывай? У него телефон-то хоть есть? Я на себя такую ответственность не могу взять. Хочешь – мой руки!
Кетчуп наконец отвёл от меня глаза и повернулся к мистеру Бруксу.
– А почему бы и нет! – проговорил Кетчуп и спрыгнул со стола. Ловко так.
Я с нескрываемым удивлением наблюдал за его маневром. Кетчуп сделал несколько своих маленьких шажков от стола к мойке, забрался на стул, а потом в прыжке, ухватившись ручками за край мойки, подтянувшись, залез на неё. У меня просто перехватило дыхание от всего этого цирка. Кетчуп подошёл к крану и попытался открыть вентиль с горячей водой. Но никак не мог сдвинуть головку вправо.
– Ну кто так сильно закручивает? – смахнув капельки пота со лба от усилий, озабоченно проворчал Кетчуп.
– Совсем не поддается, ну, попробуй холодную. А то ж не поверит, когда будет вспоминать, что с ним сегодня было!
Кетчуп переместился к вентилю с холодной водой. Крутанул его своими ручками, и струйки воды потекли в раковину. Кетчуп победоносно посмотрел на меня.
– Теперь поверни назад вентиль и закрой его, – это уже я проговорил, даже не отдавая себе отчёт, кому я это говорю.
– Во, смотри, не шлёпнулся на пол. Надо же, и уже руководит. Крепкий оказался. А может, фантастики начитался. Тоже помогает в некоторых случаях, – сказал Кетчуп, закрывая кран.
– А ничего это не означает. Просто сначала одурел от увиденного, вот и не сработала система защиты. Он сейчас отходить начнёт, вот и посмотрим, – философски пробурчал мистер Брукс. Кетчуп только пожал плечами, спрыгнул с мойки, заведя руки за спину, прислонился к стене и стал снизу вверх наблюдать за мной.
Я и правда, стал приходить в себя. «У меня на кухне – два маленьких человечка, говорящие, то ли с именами, то ли с прозвищами, прыгают со стола, открывают и закрывают воду и вдобавок наблюдают за мной – шарахнусь я или нет. Бред какой-то. Кому расскажи – сочтут сумасшедшим последней стадии», – крутилось у меня в голове. Я и правда, еле стоял на ногах, но сесть не пытался, боясь нечаянно раздавить того, которого звали Кетчуп, и стоял возле стула у стены.
– Так вы и правда что ли настоящие? – опять не сказал, а выпалил я.
– Нет. Мы сушёные. Долго въезжает. Ты или шлёпнись, или поверь в нашу настоящность, – проговорил мистер Брукс.
– А ты для наглядности крышкой от кастрюли звякни, – посоветовал Кетчуп.
Брукс поднял глаза вверх, как бы оценивая совет, встал на ноги. Прошёл по столу к стоящей пустой кастрюле. Приподнял крышку своими ручкам за краешек и быстро отпустил её. Крышка с металлическим звуком упала обратно на кастрюлю. Оба моих маленьких собеседника взглянули одновременно на меня, ожидая от этого громкого эффекта. Я уже находился почти в полуобморочном состоянии.
– Смотри, продолжает держаться. Бабка, которая тоже могла видеть, уже давно в психушке бы рассказывала про зелёных злых человечков, – прокомментировал Кетчуп.
– А что, и бабка видела? – с широко открытыми глазами и пересохшим голосом проговорил я. – Так вы и правда настоящие?
– Так. Уже пошёл повтор. Во как скрутило! – улыбнулся Кетчуп. – Мистер Брукс! Надо что-то предпринимать. Может, мне на него забраться, вон штанина какая широкая.
– Даже не вздумай. У меня это только второй видящий за 30 лет, не считая бабушки, которую в психушку увезли. А вдруг и этот того, полностью шлёпнется? Опять ходить убежище нормальное искать? Нет уж, увольте. Как хочешь, а из столбняка его надо выводить! – очень серьёзно проговорил мистер Брукс.
– Забраться, кувардыкнуться, шлёпнуться – ошарашено повторял я. – Они живут! Настоящие! Они даже могут звонить…
Мои шумовые восторги вдруг прервал звонок мобильно телефона в прихожей. Я как бы очнулся от фантастического сна. Мелодия звонка Люси при любых обстоятельствах отрезвляла. От любых! Я опрометью бросился в прихожую, оставив моих новых маленьких знакомых наедине с кухней, ещё под впечатлением того, что мне сегодня открылось.
– Да, Люся. Нет. Всё хорошо. Да, сделал. Нет. Завтра посмотрю. А у тебя? Да-а-а! Хорошо, – ответы были трезвыми и короткими, как доктор и прописывал. Закончив говорить, я положил телефон на тумбочку. Повернувшись, автоматически двинулся на кухню. Я был трезв умом как никогда! Мои гости находились на своих местах – один на столе, а другой у стены. В их глазках читался интерес к моей реакции. А я невозмутимым голосом зачем-то проговорил, обращаясь к мистеру Бруксу: «И зачем это ты забрался с ногами на стол? И где этому у вас учат? Это вам не Даллас, мистер Брукс!»
Тут я запнулся и даже оцепенел от своих слов. «Откуда это у меня? Почему Даллас?»
А в это время мистер Брукс спрыгнул со стола и, подняв ко мне голову, проговорил:
– И вовсе не Даллас. А Хьюстон. И застряли мы на столе не по своей вине, а по твоей. Мы не спеша двигались из стеклянного шкафа к балкону. Но не успели спрыгнуть, как Кетчуп задел кружку. А потом прибежал хозяин, то есть ты, и вот мы до сих пор выясняем – настоящие мы или нет… И всё-таки Хьюстон.
Я стоял и внимательно следил за рассуждениями мистера Брукса. «А я ведь точно сначала подумал про Хьюстон, а почему-то сказал – Даллас. Не звучит!»
– И почему, когда нужно отразить что-то нехорошее, у нас вспоминают про Америку? – то ли спросил, то ли констатировал Кетчуп.
– Ну, потому что я не был в этой стране. Этой самой Америке. А вы, мне кажется, были? Вон как зовут – мистер, да еще и Брукс. Всё как в Хьюстоне.
– Нет. Мы там не были. Мы местные выхрюн…
Дальше Кетчуп запнулся и посмотрел на мистера Брукса. Брукс неодобрительно поморщился.
– Интересно, я уже сошёл с ума и разговариваю сам с собой или же это всё – последствия моих вчерашних посиделок? – громко, чтобы отчетливо слышать свой голос, задал я вопрос самому себе.
– За вчерашний день можешь не беспокоиться – главное, держаться первоначальной версии – посещение больного товарища и пара рюмок за его скорейшее выздоровление, – улыбнулся Кетчуп моим словам. – И не надо сочинять никаких других сценариев. Этот для Люси будет проходной.
Я уставился на стоящего у стены Кетчупа и больше ничего не мог произнести.
– Вот и правильно. Не нужно пока ничего говорить. Лучше сядь на стул, – сказал спокойно он.
Я почему-то послушался его совета.
– Так, молодец. Старайся дышать ровно, как советует доктор Мясников.
Хорошо. Теперь всё по порядку. Мы с мистером Бруксом настоящие. Ты имеешь редкую способность нас видеть. Мы уже давно поселились в твоей квартире. Мы не доставим тебе никаких удобств. Мы настоящие!
Я уже спокойно слушал монолог Кетчупа, делая вдохи носом, а выдохи ртом. Мои мысли в голове, было разбежавшиеся, вдруг опять соединились.
– И кто вы тогда? Домовые, что ли?
– А называй нас как хочешь. Пусть будет – домовые. А что, наверное.
– Ну, а вас как-то зовут?
– На нашем языке мы: Уль и Чьи. А на вашем – ты уже знаешь: мистер Брукс и Кетчуп.
– Брукс из Хьюстона? – у меня стали даже появляться саркастические нотки в голосе, чему я был беспредельно удивлен.
– Почему из Хьюстона? Я же говорил – мы местные, по-вашему – домовые. Просто это имя прилипло к Улю давно. Женщина, у которой он жил, тоже имела способность видеть. Она была по профессии библиотекарь и увлекалась иностранной литературой. Вот и прозвала Уля – мистер Брукс, из какого-то заокеанского сочинения. Может, и про Хьюстон. Так и пошло в нашей среде – мистер Брукс. А уж когда мы с ним повстречались, он уже гордо это имя носил. Даже я перестал его звать Уль.
– Ну, хорошо. С Улем-Бруксом пока разобрались. Ну, а ты, несчастный, почему Кетчупом кличешься? – продолжал я. «Ого! Ко мне вернулось чувство юмора!»
– Ещё до знакомства с Бруксом я жил в одной семье, где меня могла видеть, на моё несчастье, маленькая девочка. А так как в этой семье все любили кетчуп и не садились за стол, пока кетчуп на него не поставят, притом, если вспомнить те времена, он был болгарский или венгерский, то эта девочка резвилась с бутылочкой и постоянно меня обливала. Мне было совсем не смешно, да и родителям ребёнка тоже, когда пятна кетчупа появлялись в разных углах квартиры. А девочка, выплеснув на меня очередную порцию этого красного вещества, бегала и кричала: «Кетчуп, кетчуп!» Бедные родители. Их надо было видеть. Они никак не могли в толк взять – лечить девочку или начать лечиться самим? Ну, а я так и стал Кетчупом. Но пришлось всё-таки покинуть этот гостеприимный дом, а то бы кто-нибудь из нас оказался в психушке.
Я, выслушав рассказ Кетчупа, совсем уже успокоился. Вид мистера Брукса, стоящего у стола и скрестившего спереди руки, говорил о полном согласии со словами Кетчупа.
– Так, – сказал я протяжно. – С именами разобрались. А у меня-то вы как оказались? Вы же не погулять вышли по моему столу? И почему именно я?
– Да мы это, я уже это говорил, давно здесь. У тебя то есть.
– Как это давно? А почему я не знал?
– Понимаешь… – начал Кетчуп, видно, из этой пары самый контактный. – Мы с мистером Бруксом раньше жили, можно сказать, ютились в двухэтажной деревянной коммуналке послевоенной постройки, в небольшой двухкомнатной квартире с шестью людьми. Там трудно было ужиться. Четверо детей, которые постоянно бегали, играли, прыгали, ели, кричали… Даже на дальней пыльной антресоли в уголке было небезопасно. Гарантий, что в нас не влетит что-то, никто дать не мог. Поэтому мы решили найти себе новый дом. Нам показалось, что здесь как раз и тихо. Тем более, в верхнем шкафчике на верхней полке много места. Дверца опять же стеклянная и легко сдвигается. А тут, оказалось, и сосед видящий…
– Это ты кого соседом назвал? Меня, что ли? – с легкой ухмылкой я пробежал по словам Кетчупа.
– Ну, тогда сожителя.
– Ещё чего выдумаешь? – оскорбился было я. Может, мистер Брукс тоже чего вставит? – повернул я голову к Бруксу.
– Да, я скажу. Мне есть что. Но сначала хотелось бы тоже услышать, как тебя зовут.
Я немного задумался. «Смешно, не правда ли? Они будут ко мне обращаться! А как? Тоже мне, сожители! Ну, а как ещё? Арендаторы? Ага. Хм… Жильцы? Квартиранты? Заселенцы? Умопомрачительно! Временно проживающие! Это ближе к делу!
– Нам нравится – временно проживающие, – вдруг выпалил Кетчуп.
Я наклонил голову вправо и со всей строгостью на него посмотрел.
– Так вы ещё и мысли мои читаете? Как же я раньше не догадался? А вам не кажется, что это уже чересчур!
– Не, не кажется. Потому что «чур» – это славянский бог домашнего очага. Поэтому больше «чура» ничего не может быть, – мистер Брукс произнёс это наставническим голосом. – Но некоторые мысли мы действительно улавливаем. Но не все, а только верно сформулированные. Один хозяин, отходя ко сну, никак не мог собраться со своими мыслями. Они у него бегали со стада овец к заливке котлована 6 на 6 метров, потом к урагану, который двигался на Сахалин, от него к ссоре с женой по поводу исчезнувшей бутылки водки и так далее. Он всё время ворочался и не мог уснуть. Я ворочался в такт с ним и сон меня не накрывал. И всё мучился – почему какой-то прораб Володька не досыпает цемент в раствор?
– А у меня, значит, пока всё в порядке?
– Пока да. Но бывают иногда и непонятки. Это обычное явление. Так как нам тебя называть?
– Фамилия моя Петюшкин. Зовут Василий Павлович. Так что ко всему выходит, звать меня Палыч. Так и проще, и по возрасту подходит.
– Палыч так Палыч. От слова палка. Это такая обкромсанная палка. Как дадут по голове таким Палычем!.. – импровизировал Кетчуп.
– Никакая и не палка. От отчества это. У вас же отчеств нет? Например, мистер Брукс Майклович или Брукс Дональдович! – спарировал я, чувствуя превосходство над этими …э…малышами.
– Скажи Палычу, мистер Брукс, что мы совсем не малыши, – обидчиво сказал Кетчуп.
– Кетчуп прав, Палыч. Мы не коротышки, не малыши, не гномы, не карлики. Мы – выхрюнды или, свойственно своему росту относительно людей, выхрюндики – Уль и Чьи.
Говорил это Уль, он же Брукс, достаточно серьёзно, как и подобает, скажем, зоологу с определением вида или отряда.
«Смешное определение. Выхрюндики! Домовые! Настоящие выхрюндики! Вот так лучше!» – думал я, при этом пытаясь оставаться серьёзным.
А вслух сказал:
– Ну, что же. Добро пожаловать в мой дом, господа или товарищи выхрюндики: мистер Брукс и Кетчуп. Не могу вас больше задерживать на пути к балкону. Только одна просьба у меня – ведите себя потише и постарайтесь не пугать мою Люсю.
Выхрюндики ничего не ответили. Ни на мои мысли, ни на слова. Они только поклонились и друг за другом исчезли в коридоре, ведущем на балкон.
Русавкино, сентябрь 2019 г.