Белое и черное

– Почтенные эльфы! Дорогие наши друзья и соседи: феи, наяды, дриады! Родной лес! Священный прародитель Гровенгридля – Большой Платан! Я, королева эльфов, Нертус, дочь Лайды и Кроста, внучка Харванда! Жена короля Эккеворта, сына Лоутарайтура Второго – основателя Гровенгридля!

– …Почившего короля Эккеворта, – выкрикнул кто-то.

Королева продолжила:

– Я прошу у вас разрешения начать альтинг!

Собравшиеся закричали одобрительно.

– Спасибо. Самый главный вопрос, который сейчас стоит перед нами, – приближающаяся война!

– А я не согласен! – Вперед вышел могучий Брьоу-ладыр – первый эльф древа Клен. Их цвета: красный и оранжевый – и одеты все представители были соответственно. На семейном стяге – традиционный клен с богатой кроной красных осенних листьев. Брьоу был известен скверным характером и вспыльчивостью. – Я считаю, что есть более важный вопрос для всех нас! В королевстве эльфов сейчас нет короля! Он мертв! А королева… – он осекся, подыскивая слово.

– Что королева? Что со мной не так, Брьоу? – спокойно спросила Нертус.

– …королева не хочет или… – глава Клена выставил вперед ладонь, будто бы останавливая возможные возражения, – не может выполнять свои обязанности… А лесу требуется хозяин! И сейчас, – тут я с тобой соглашусь, Нертус, – требуется более чем когда-либо!

С разных сторон собрания послышались одобрительные возгласы.

«А ведь когда я думала про то, что власть мало интересует эльфов, как-то я подзабыла про Брьоу. Вот кто хочет власти, – подумала Нертус. – Но он будет плохим королем. Слишком заносчив, нетерпим. Не мудр. Но зато смел и решителен, – сама с собой мысленно поспорила эльфийка. – Так, может быть, именно такой король и нужен сейчас Гровенгридлю?»

Нертус вновь взяла слово.

– Соглашусь с тобой, Брьоу, – я плохая королева. И никогда не хотела ею быть…

Со всех сторон поляны послышались возгласы: и ироничные, и одобрительные, и подбадривающие.

– Так, может быть, пора передать эльфийскую корону достойному королю? – выкрикнул один из сыновей Брьоу.

«А может быть, и правда? – подумала Нертус. – Пусть Брьоу возглавит лесной народ. Пусть остановит тролля, который возомнил себя рукою Тьмы. Пусть разобьет гоблинов, которые готовятся к войне… А я буду помогать, чем смогу. Но только не как королева. Не хочу, не могу. Устала».

Нертус, переждав, когда стихнет гул, все-таки продолжила начатую фразу:

– Я никогда не хотела становиться королевой. И сразу же после того, как муж… – она подбирала слово, – перестал править, все время ждала и искала возможности отказаться от эльфийского трона. Тем более, – она позволила себе улыбнуться, – мне все равно никогда не нравилось сидеть на нем… Большой слишком.

Послышался одобрительный смех.

– Но я не могла отказаться от короны по одной только причине.

– Интересно, – спросил Брьоу и сделал шаг в сторону Нертус, – и что же это за причина?

– Я… – неожиданно голос отказал Нертус, и она продолжила почти шепотом: – …считаю, что Эккеворт жив.

– Что? – прогремел Брьоу-ладыр, сделав еще два шага в сторону королевы и уже почти нависая над ней.

Нертус взяла себя в руки:

– Я. Считаю. Что мой муж. Король Эккеворт. Жив.

Альтинг будто взорвался. Поднялся шум, послышались выкрики с разных сторон, возгласы одобрения и протеста.

Слово взял крупный старик с длинными седыми волосами, одетый в серое, – глава древа Осина. Их цвета были серый и серебристый. Он решительно вышел, отстранил Брьоу и встал рядом с Нертус, по-дружески положив руку ей на плечо. Большинство собравшихся любили этого пожилого эльфа за прямоту и честность, поэтому встретили его появление одобрительным гулом.

– Вы все знаете меня, – начал он, – я Винур, глава Осины! Ну а кто не знает, давайте знакомиться.

Вновь одобрительный гул с легкими смешками.

– Эккеворт был и остается моим хорошим другом! Вы все это тоже знаете. И моя семья, а также многие другие семьи Гровенгридля – я со многими обсуждал это – тоже считают, что король очнется и будет править нами, как и прежде.

Гул вновь усилился.

– Король очнется! – кричали одни.

– Конечно! А пока пусть правит Нертус! – вторили им другие.

– Эккеворт никогда не очнется! Он умер! – возражали третьи.

– Эльфам нужен новый король! – соглашались четвертые.

Винур отпустил плечо Нертус и поднял руку в останавливающем жесте, но, как только гул улегся, вдруг отчетливо прозвучал негромкий, но пронзительный голос королевы.

– Я готова сегодня же передать трон новому королю! Пусть альтинг…

Но тут ее перебил Винур, обращаясь при этом не к ней, а к собравшимся:

– Нет! Я считаю, что такое решение будет поспешным! Нертус была и остается достойной королевой эльфов!

Гул одобрения, который Винур использовал для того, чтобы наклониться к Нертус и сказать так, что было слышно только ей:

– Ты в самом деле думаешь, что эльфам сейчас нужен такой король, как Брьоу? Одумайся, Нертус!

«Он прав, – подумала эльфийка. – Пожалуй, он действительно прав. А это значит…»

– Как уже сегодня было сказано, Эккеворт не передавал короны другому королю… – вновь в полный голос заговорил глава Осины.

– Не передаст уже! – перебил его Брьоу.

«…а это значит, – думала Нертус, – что если я сейчас откажусь от короны, то поставлю свой покой выше, чем интересы эльфов».

– Я предлагаю сделать так! – продолжал Винур. – Эккеворт, если я не ошибаюсь, впал в беспамятство на празднике весеннего равноденствия?

– Ну и что? – спросил Брьоу.

– Предлагаю отложить этот вопрос до следующего праздника весеннего равноденствия. Если Эккеворт так и не очнется, собрать альтинг и выбрать нового короля, если, конечно, уважаемая Нертус и вправду больше не желает оставаться нашей предводительницей. Кто за?

В этот раз среди семей не было единодушия – вновь нарастал гул, в котором трудно разобрать что-либо.

На место голоса стремительно вышел Брьоу, поднял руку в повелительном жесте и громко провозгласил:

– Не согласен!

Гул стал постепенно стихать – эльфы ждали продолжения.

– Я понимаю теплые чувства, – не без сарказма в голосе произнес Брьоу, – которые испытывает уважаемый Винур к вдове… Ах, простите, к супруге своего друга!

– Что ты мелешь! – возмутился глава Осины и сжал могучие кулаки.

– Но сейчас не об этом! – продолжал Брьоу-ладыр, не обращая внимания на окрик Винура. – Мы могли бы подождать и до весеннего равноденствия, и, если надо, еще дольше, но есть вопросы, которые не терпят отлагательства! И решить их может только сильный правитель!

– Тогда, – перекрикивая новую волну шума, заявил Винур, – я предлагаю проголосовать! Кто за то, чтобы сейчас же выбрать нового короля, пусть втыкают стрелы в землю слева от Священного дерева! Кто согласен с тем, что мы должны подождать, – справа!

Так голосовали всегда – представители каждого древа втыкали в землю у Платана стрелу с оперением своего цвета. Голоса эльфов разделились ровно пополам. Тринадцать стрел торчало слева от дерева, еще тринадцать – справа.

Брьоу-ладыр снова поднял руку, пытаясь привлечь к себе внимание. Что именно он собирался сказать, так и осталось неизвестным, так как в это мгновение, прямо между двумя частоколами стрел, закружился золотисто-зеленый вихрь. Сначала совсем небольшой, он постепенно вырос до размера эльфа, а еще через несколько мгновений вихрь стал приобретать очертания. Хотя взрослые эльфы не сомневались в том, чей облик сейчас примет маленький сверкающий смерч, то юные представители лесного народа могли не знать, что во всем Гровенгридле только ведьма Скогур-Норти способна на такие чудеса. Впрочем, обладал таким умением и Эккеворт – но сейчас он вряд ли бы явился перед собранием.

Так и есть. Вихрь превратился в высокую старуху. На ней несколько юбок, какие-то лохмотья на плечах – все желто-зеленого цвета. Казалось, даже копна взъерошенных седых волос отливает желтизной. В левой руке – посох, в правой, поднятой вверх, – стрела с желто-зеленым опереньем.

* * *

Когда продавший душу впервые попадает в миры Преисподней, он переживает непередаваемые ощущения. Эйфорию, ажиотаж, экзальтацию… Столько всего тебе принадлежит, столько возможностей, столько всего захватывающе интересного! Турниры, магические поединки, интриги, таинственные задания на Земле… И, разумеется, оргии до истощения, обжорство до изнеможения, пьянки до забытья…

В первые дни, когда я только осознал собственные возможности и принял открывшиеся таланты, то не бросился изучать другие миры или коллекционировать произведения гениев – это уже много позже возникло. Сначала я, в одной из своих резиденций, которые мне достались по наследству от моего предшественника – ему они уже были без надобности, – наполнил бассейн до краев золотыми монетами и смотрел, как они переливаются. Потом захотел поплескаться в этом золоте. Я бросился в бассейн – все это, заметьте, с трезвых глаз и в полном одиночестве – и стал делать руками гребки, будто бы я плыву… Но как-то греблось не очень, тогда я решил сделать золото жидким, а себя – устойчивым к высоким температурам. К слову, наше колдовство гораздо примитивнее или, наоборот, совершеннее колдовства настоящих магов и колдунов. Нам не нужны ни волшебные снадобья, ни колдовские травы, ни заклинания. Мы – демоны Преисподней – просто говорим, что должно возникнуть или случиться, и это происходит. Вот и вся магия. Демоны со стажем – как я, например, сейчас – могут лишь вообразить нужное, и оно тут как тут.

Итак, я сказал, что хочу стать нечувствительным к горячему металлу, иметь силу такую, чтобы в железе плавать как в воде и чтобы весь бассейн наполнился жидким золотом… А потом ка-а-ак нырнул в него! И плавал, и нырял, и на спинке-то на золотых волнах покачивался, и бочком, и на животе дрейфовал… Почему-то, правда, мысль мне тогда пришла, что я не хотел бы, чтобы кто-нибудь увидел меня за этим моим – во всех смыслах – блестящим занятием… Еще интересно, что до того дня я бассейнов в жизни не видел – как-то у нас во времена опричников на Руси бассейнов был дефицит. Пруды себе бояре рыли, об этом слышал, а вот бассейны, боюсь, просто не выдумали тогда. Потому-то мне и пришло в голову, когда я впервые увидел этот водоем в своей резиденции, что в таком резервуаре не воду бы хранить надо, а ценное что-то… Ну а потом, так сказать, вдохновение подключилось…

Миссии всякие наши демонские – или, как мы их называем, «дела адские» нам не сразу поручали. Сначала давали годик-другой на акклиматизацию. Вот я и акклиматизировался денно и нощно. Только шум стоял. С богатствами, надо отдать мне должное, играть мне надоело быстро. Медленный дождь из крупных алмазов в моей земной резиденции стал, пожалуй, итогом моих богатейских причуд. Кстати, рекомендую. На фоне заходящего солнца крупные алмазы, которые как снежинки медленно падают на землю, – зрелище завораживающее.

Потом я жрал. Не ел, не пил. Я жрал. Сначала наколдовывал себе самые разные блюда и уставлял ими огромный стол моего зала. Потом стал звать демонов разделить со мной трапезу. Некоторые шли просто познакомиться – понятно, что кроме меня, хронически голодных там не было. Так мы с Нероном и подружились. У него еще с Древнего Рима осталась страсть к пирам. Он уже тогда, во время застолий наших, затевал разные разности беспутные, как бы открывая мне глаза на дальнейшие радости, но мне было не до того. Я жрал. Молча смотрел на бесчинства Нерона под столом, на столе или около, и жевал, жевал, жевал…

До сих пор вспоминать стыдно. Что ты забрал у меня тогда, Сатана? Душу ли? Или просто личину мне помог скинуть? Я, знахарь, который обходился при жизни куском черствого хлеба либо пустой похлебкой, оказывается, мечтал сидеть и жрать часами, пока челюсть не отвалится? Я лекарь, который только и думал, как людям страдания облегчить, оказывается, просто хотел денег столько, чтобы лопатой грести???

А может… Может быть, в другом дело? Может быть, я просто мстил себе самому? Подсознательно мстил за то, что совершил этот ужасный обмен – продал душу за ничтожные блага. Мол, хотел покушать вкусно? На! Уешься! Хотел вин да прочих напитков изысканных? Улейся-упейся! Женщин красивых недополучил при жизни земной? Складывай штабелями! Хотел деньжонок – да хоть жопой лопай!

И сидел я за столами уставленными, и ел, и пил, и плотским радостям предавался, и с каждым жевком, с каждым глотком, с каждым толчком чресл я вбивал в себя неизбежность. Неизбежность сделанного выбора. Проклятого выбора своего.

Наркотики. С ними как-то не срослось. Да они у нас тут мало популярны. Разве что разово – как образцы. Ну, один раз прокатился по волнам героина или кокаина, а потом уже просто достаточно вспомнить и сказать себе – и получишь все это или еще больше, но уже без всякой химии. Так что смысла колоть что-то или нюхать нет никакого. Закрыл глаза, включил фантазию – торчишь и топорщишься как верблюд под душем.

А вот алкоголь среди демонов популярен. Не столько даже из-за вызываемого опьянения, а сколько из-за объединяющего начала. Сели два демона, открыли бочонок с портвейном, и как бы уже темы для разговора искать не нужно – сами появятся. Если демонов три или больше, все это может перерасти не только в пьянку грандиозную, но и породить множество идей – как творческих, так и развлекательного толка.

Но вот тут как раз я оплошал. То есть не то чтобы не пил вовсе или мало – нет, всякое бывало, но это для меня не было новью – напиваться мне приходилось и раньше, еще при жизни. И тяги к пьянству у меня большой не было никогда. Так что здесь я не стал лучшим из лучших.

То ли дело плотские утехи! Тут я ударился во все тяжкие. Уберите детей от экранов. Не останавливаясь на банальностях, в той или иной мере доступных любому землянину, сразу перейду к нашим грандиозным секс-вояжам. Тут мне проводником стал, разумеется, Нерон. Мы с ним бродили по борделям Земли времен Атлантиды; летали к звездным системам далеких галактик; время от времени превращались в кроликов, орангутангов, пчел и сейчас уже не вспомню в кого… Если бы мне пришло в голову составить список замысловатых коитусов и оригинальных оргазмов, он бы занял много страниц. Сейчас я все это вспоминаю как-то одним кадром: демоны, люди, инопланетяне в одном большом борделе. Все вповалку и в ярких брызгах света – то ли светомузыка, то ли искры радости в момент оргазма.

Длительный сексуальный вояж мой закончился чувственным соитием в желудке канхорийской цветастой коровы. Потом я узнал, что это только землян юные канхорийки предпочитают совращать в этом месте, – хастрангов они тащат предаваться утехам в благоухающий пупок лесной медузы, а каньват-ты совокупляются с ними просто в верхнем слое дерна.

* * *

– Я Скогур-Норти… Не так давно, лет тридцать назад, – громко заговорила старуха в установившейся тишине, – у меня была семья. Пока проклятые гоблины не ворвались в наш дом и не перебили моих близких! Мои родичи многих уродцев тогда положили, но и сами… пали.

По альтингу пробежал шепот… Та война с гоблинами была совсем недавно – по эльфийским меркам, и многие помнили ее, а те, что не могли помнить по возрасту, знали от старших.

– В тот чертов час меня с ними не было, – с горечью продолжала она, – я билась с гоблинами в другом месте этого проклятого леса, плечом к плечу с нашим королем. Мы наслали на гоблинское отродье сонный морок, и это нам помогло. Мы победили тогда, как вы знаете. Но с тех пор я – одна! И я – единственная из живых со всего древа Ясень. И пришла сюда, чтобы отдать свой голос, будь он неладен!

Стрела, которую старуха держала в руке, медленно полетела в сторону частокола подобных ей и с силой вошла в землю рядом с теми, что были воткнуты за Эккеворта.

– Эккеворт должен остаться королем! А пока он спит… – она произнесла последнее слово нарочито громко и даже немного помолчала, будто провоцируя возражения, – пусть правит Нертус!

– Пусть так! – гаркнул Брьоу, явно недовольный исходом, но также явно опасающийся связываться с колдуньей. – Мы дадим Эккеворту и Нертус время до весеннего равноденствия. Но через месяц, в дни равноденствия осеннего, я, Брьоу-ладыр, на правах главы Клена, требую собрать альтинг, на котором мы сообща решим, всё ли нынешние правители делают так, как следует!

Одобрительный гул стал ответом на требование Брьоу. Воодушевленный этим, эльф продолжал:

– Готовы ли мы к войне с гоблинами?! Все ли делается, чтобы остановить Зло, которое готовится напасть?! Если эльфы и через месяц получат только обещания, я вновь предложу древам выбор – хотим ли мы, чтобы Нертус и призрак Эккеворта правили нами и дальше! Если через месяц не будет поздно…

Он с досадой сплюнул себе под ноги и решительно зашагал на свое место под красно-оранжевым стягом.

– Вы хотите знать про тролля? – вернула себе слово колдунья. – У меня найдется, что рассказать вам.

– Так говори же, не томи! – выкрикнул Брьоу.

– Я бы просила королеву, – Скогур слегка поклонилась Нертус, – распустить всех по домам. Пусть останутся только первые эльфы древ. Чем меньше народу будет знать о наших планах, тем лучше для всех.

Нертус кивнула, а потом вышла вперед и закончила альтинг словами благодарности, как всегда: Большому Платану, родному лесу и всем присутствующим. Главы древ, ведьма Скогур-Норти, Нертус и советник Сагеальфур продолжили держать совет.

– Много дней я сидела в засаде, – начала рассказ Скогур, – вылезая из нее только, чтобы пожевать какой-нибудь проклятой травы или справить нужду. Много ночей подряд я подкрадывалась к этому черному уроду, превращаясь то в мышь, то в лисицу… Я, как проклятая, вынюхивала, высматривала, спускалась вслед за ним к деревням, кралась рядом, когда он обращался в туман… Я следила за ним лучше, чем ревнивая жена за своим чертовым мужем!

– Зачем ты делала это, Скоги? – спросил Ролегур, глава фиолетового древа Черемуха.

– Я хотела убить его, – просто ответила ведьма. – Хотела уничтожить Зло еще до того, как оно станет чересчур сильным.

– И что? – спросил кто-то из присутствующих.

– Я поняла, что он мне не по зубам. Проклятый тролль использует магию, которой я не знаю. Будто сама чертова тьма питает его силы! Будто черный урод – внебрачный сын самого Короля Тьмы, будь он неладен! Все мои чары, все мои попытки развеять или схватить проклятый черный туман ни к чему не привели! Чертов тролль их даже не замечал!

– А почему ты не убила его спящим? – недоверчиво спросил Брьоу.

– Я старалась, – был ответ, – зарядила посох, прокралась под утро в его проклятую пещеру.

– Не удалось? – Сагеальфур в волнении потирал руки.

– Мои чертовы заклинания были бессильны. Все время будто бы что-то мешало мне. А когда я все-таки умудрялась промямлить своим проклятым заплетающимся языком нужные слова, вместо молнии из моего посоха вылетала маленькая искра, способная сжечь разве что мотылька, будь он неладен.

– А можно было его просто задушить? – спросил силач Ролегур.

– Даже если бы у меня на это хватило сил, он превратился бы в чертов туман и…

– Понятно, – кивнул Ролегур.

– Его магия чем-нибудь ограничена? В кого он может превращаться? – спросил Винур.

– Ха! Да в кого угодно, – ответила эльфийская ведьма. – Насколько я поняла, есть только одно слабое место в его магии. Он не может превратиться во что-то или кого-то, кто гораздо больше его самого – в дракона, например, или, скажем, в табун лошадей. А в того, кто его размера или меньше, – с легкостью.

– Он может делиться? То есть превращаться в нескольких? – спросила Нертус.

– Однажды, охотясь, он превратился в четыре крупные рыси… Это я видела сама. Но обычно он либо проклятый туман, либо уродливый великан с черной шкурой.

– Он – Зло, – вздохнула Нертус, – а у зла много лиц. Эккеворт это часто повторял.

– А он может превратиться в человека или эльфа? – взволнованно спросил Ролегур.

– Думаю, без труда, – усмехнулась Скогур.

– Как мы его можем остановить? – спросила Нертус.

– Правильный вопрос, – Скогур-Норти, устав стоять, села на одно из бревен, которых вокруг поляны было раскидано видимо-невидимо – в качестве сидений для эльфов. Главы семей обступили колдунью. – Его можно остановить только силой.

– Но как? – спросил Ролегур. – Ты же сама сказала…

– И силой, большей, чем твоя, Роле, – продолжала ведьма. – Нужен тот, кто способен сравниться с проклятым троллем. Нужен настоящий герой. И мне кажется, я знаю такого…

– Но как, Скогу? – спросила Нертус. – Роле прав, ты сама сказала, что тролль просто растворится…

– Да, – не стала спорить колдунья. – Но чертов тролль очень горд и заносчив, потому что еще молод и глуп. Мы поймаем его на проклятой гордости. Слушайте, что я придумала…

Когда о плане было рассказано и все согласились с тем, что он хорош, главы древ вернулись к семьям, а ведьма отправилась на очередную магическую разведку, на поляне остались только Нертус, Винур и Саге.

– Я ведь соврала, – призналась королева, – когда сказала, что не сложила с себя корону только из-за мужа. Просто не вижу достойного короля, Винур. Разве что ты…

– Нертус, ты прекрасно знаешь – я слишком стар для этого… Мы же с твоим мужем сверстники. По-моему, я даже немного старше – лет на десять. Мне уже поздно править. Значит, выберут Брьоу. Кого еще?

– Да, – подтвердила Нертус.

Винур посмотрел на эльфийку и сказал не сразу:

– А этого, Нертус, мы никак не должны допустить… Я не злой, ты знаешь. Но я хорошо разбираюсь в эльфах. Бывает, эльф, как ива, тонок и гибок – но его не сломаешь. Бывает, как дуб… Я думаю, дорогому нашему Ролегуру, например, больше бы подошло именно это дерево как семейный символ…

– Перестань, – с улыбкой одернула Нертус своего старого приятеля.

– А есть такие деревья… Оно внешне может быть и красиво, и величаво… Но подойдешь к нему ближе, а внутри труха одна… Ты знаешь, Нертус, я простой эльф, всегда говорю прямо, что думаю. Скажу это и на альтинге, если меня спросят, – эльф с трухлявой сердцевиной не должен стать королем Гровенгридля.

* * *

Антураж турнира вполне соответствовал антуражу подобных поединков в средние века на Земле – те же расфуфыренные франты, разодетые дамы, величественные рыцари с их многочисленными слугами, пажами, оруженосцами… Да, одежда и доспехи несколько отличались от их аналогов земного средневековья, – можно даже сказать, сильно отличались. Малопонятными в те времена показались бы и сегодняшние гербы участников – таких зверей и растений на Земле не водилось и не росло. Но, в целом, действо вполне походило на королевский турнир времен какого-нибудь Ричарда Львиное Сердце. Ярко, шумно, пьяно, весело, игриво, азартно, кроваво – все, как должно быть на подобном мероприятии.

На самом почетном месте, окруженный многочисленной свитой, сидел Король демонов Ориона – Великий Ользерога. Я, кстати, никогда не интересовался, что такое Ользерог – то ли планета, то ли замок, а может быть, у него просто имя такое – Ользерога. Рядом с королем восседали четыре его дочери в окружении фрейлин и еще несколько придворных демонов. Турнир был посвящен бракосочетанию старшей дочери короля с первыми двенадцатью женихами… Такой у них там, видите ли, институт брака.

Три боя мне удалось выиграть. Из тридцати двух участников остались только мы четверо. Трое орионских и я. В предыдущих боях я выиграл потому, что надел более легкий доспех – легче пробить, но и больше свободы действия в седле, а крепеж копья перенес на два дюйма выше, что позволяло мне разить над копьем противника.

Надо сказать, что непреложных правил турнира всего несколько. Среди них: толщина лат не должна превышать определенных показателей, материал доспехов только из списка разрешенных, длина копья не более чем… По регламенту данного турнира и для увеличения зрелищности поединки проходили без щитов. Все остальное – на усмотрение участников. Этим я и воспользовался.

Ну и, разумеется, никакой магии. Попытавшийся ее применить тут же проиграл бы – за этим следили строго.

Следующий мой противник был в полтора раза меньше меня ростом, но крепок и ловок. Маневры в легких доспехах мне вряд ли принесли бы успех. На этот бой я выбрал другую тактику…

– В следующем поединке сойдутся демон Демьян из Солнечной системы и наш всеобщий любимец, демон Аргикл – представитель Сверкающих планетарных миров Ориона! – объявил комментатор боев.

«Интересно, – подумал я, – а чёй-то у них „сверкающие“ и все дела, а мы просто „из такой-то системы“?» Надо тоже как-то выпендриться – пусть мы будем «демоны искрящихся миров Великого Солнца, например», – мешая мне сосредоточиться на поединке, в голову лезли глупости.

Как я и предполагал, недалекие, хотя и амбициозные демоны Ориона попались на стереотип: они решили, что и дальше я буду драться в своей манере. На этом я и сыграл. Учитывая малый вес противника и его природную увертливость, я надел классический, максимально дозволенного веса доспех и вставил в крепление традиционно толстое и мощное копье – никакой легкой кавалерии! Идем напролом! Когда мой противник при сближении ожидаемо начал раскачиваться в седле, надеясь увернуться от моего удара и нанести свой, я отцепил орудие от крепежа на доспехах и резко выбросил руку с копьем вперед, поразив Аргикла в область живота. Хотя удар получился несильным, расчет оказался верен – веса орудия и инерции моего тела вполне хватило, чтобы выбить орионского демона из седла.

Его копье тоже весьма ощутимо ударило меня в плечо, но в седле я удержался. Упал он как-то неудачно – кажется, вывихнул или даже сломал ногу, и безлошадного продолжения поединка не понадобилось. Его оруженосец выбросил белый флаг.

В финальной же битве мне пришлось сойтись с Раксамом – самым крупным и мощным демоном системы Беллатрикса.

– Ну что, дружок, – узнав, что я вышел в финал, Наама прилетела поболеть, – веришь сейчас в свои силы?

– Трудно сказать… В физические – точно нет.

– Надеюсь, ты заблокировал попытки пролезть к тебе в голову, – сказала Наама, – иначе твои коварные планы давно известны в стане противника…

– Если бы они у меня были…

На бой я вновь надел легкие доспехи. По большому счету, без разницы, какое у меня копье, какие латы, насколько я вложусь в удар. Против Раксама все это – фук.

Можете ли вы представить себя запечатанным в железо от макушки до пяток? При этом сидящим на бронированном коне, несущемся на полной скорости навстречу другому, облаченному в железо воину, только больше вас и сильнее? И который тоже на своем могучем коне несется вам навстречу с огромным копьем наперевес и норовит долбануть им вас в жизненно важные органы? Сможете ли вы мыслить хладнокровно? Раньше у меня это получалось.

Раксам не стал угадывать, в какие доспехи я облачусь, какую выберу тактику, – его превосходство в классе и физической силе было достаточно велико, чтобы не забивать себе голову чужими премудростями. Он же наверняка делал ставку на то, чтобы точно попасть и удержаться в седле. Если он попадет – мне не поздоровится. Если промахнется, но при этом удержится в седле – что, учитывая нашу разницу в весе и мощности, тоже вполне реально – тогда будет новый заезд, а значит, снова три к семи не в мою пользу. Примерно так я оценивал соотношение сил. Но мне очень нужна была эта заслуга – победа в немагическом турнире. Больше, чем ему, – я уверен.

Согласно тотализатору шансы Раксама на победу были втрое больше, чем мои. Так что три к семи – это я еще себе польстил.

Никакого плана на бой у меня не было – все варианты рассмотрены и отсеяны за несостоятельностью. Я решил импровизировать. Иначе говоря, сделал ставку на удачу, в которую я давно не верю. Остается надеяться, что удача не ответит мне взаимностью.

Тряска такая, что сквозь прорезь забрала облик Раксама едва различим – он то появляется на долю секунды, то вновь исчезает. Хорошо еще, что его шлем украшен каким-то безвкусным ярким плюмажем – это помогает хотя бы приблизительно оценить расстояние до цели. Когда до столкновения остается несколько мгновений, я, повинуясь не разуму, а инстинкту, резко натягиваю поводья и даю шенкеля. Мой конь на полном ходу, перед самым носом Раксама, вдруг встает на дыбы… Чистая импровизация, но за счет этого маневра я получаю преимущество в долю секунды – в ту самую долю секунды, когда Раксам не смог сосредоточиться, пытаясь понять, что происходит. Именно в это мгновение, пока конь мой стоит в свече, я направляю свое копье в бронированную башку Раксама. Вес опускающегося на землю коня, а также вся сила и отчаяние, которые я вложил, – пожалуй, только такой удар мог выбить моего противника из седла. Правда, отдача была столь велика, что я сам слетел с коня и грохнулся оземь.

Скорее вскочить и выхватить меч! Я пару раз крутанулся, пытаясь понять, где я, а где мой противник. Ага, вот он! За то время, пока я, как собака за собственным хвостом, крутился на месте, Раксам успел встать на колени. Но дальше дело пока не шло – гигант был оглушен. Я приблизился и занес меч над его шеей, выразительно посмотрев в сторону стана противника. Белый флаг выкинут не был. Что ж, демоны, любите вы кровавые зрелища… Нате.

Обрызгивая все вокруг кровью, как из шланга, голова Раксама покатилась мне под ноги. Через полчаса он, бывший брюнет, а теперь почему-то с фиолетовыми волосами на новой голове, раздавал автографы и принимал поздравления со вторым местом. Завидев меня, оценил мою работу поднятым вверх большим пальцем, но сразу же, с улыбкой, стал тыкать указательным в себя и меня, обещая реванш. Думается, поединок мы оба запомним надолго.

После турнира я каким-то неведомым для себя самого образом оказался в одной постели сразу с тремя дочерьми орионского короля демонов – нам не составила компанию только младшая, малолетняя. Оказывается, оргия была главным призом победителю – помимо заслуги, разумеется. Подробности этой постельной сцены опустим – надо прожить полтысячи лет среди демонов, чтобы не содрогнуться от наших увеселений.

* * *

Фрост Шодер понял, что его час настал, когда в дом вошла сама королева эльфов. Мать усадила ее за стол, налила своего знаменитого травяного чая и села напротив, уперев подбородок в ладони. Нертус приехала в обществе одного-единственного провожатого – Первого Стражника леса, иначе говоря, командующего эльфийской армией. Бардагам – так его звали – вежливо отказался от угощения и остался стоять у крыльца. Немолодой, уже седой, опытный воин, с лицом, испещренным шрамами, не случайно оставил войско и отправился с королевой. Он должен был не только охранять ее в пути, но и убедиться в правильности их выбора.

Час был очень ранний, и женщинам пришлось подождать, пока Фрост оденется. Однако уже через несколько мгновений полностью одетый, но еще с влажными от колодезной воды волосами, он вышел в кухню. Молодой человек сначала поклонился гостье, потом матери и только после этого подсел к столу.