Суждение 3.5
3.5. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Варвары на востоке (и) и варвары на севере (ди) имеют (ю) правителя (цзюнь). В отличие от них (букв. бу жу – «не подобно [этому]») все (чжу) китайцы (ся) [у которых правителя нет] гибнут (ван)».
Иероглиф ван имеет следующие значения: «гибнуть», «пропадать», «исчезать», «губить», «уничтожать», «умерший», «мертвый» и т. д. Из текста абсолютно ясно, что это определение имеет отношение ко «всем китайцам» (чжу ся), а не к «варварам». Почему именно ко всем? Потому что Конфуций знает, что Китай его времени разделен на множество больших и мелких княжеств, которые постоянно враждуют друг с другом, – грядет эпоха «Враждующих царств», Чжань го (V–III вв. до н. э.).
Единственное спасение из создавшегося положения Конфуций видит в возвращении Китая к временам Раннего Чжоу, когда Китай представлял собой единое государство, и когда все китайцы находились под властью одного справедливого правителя – Сына Неба. В таком общем для всех государстве правил «закон Дэ». Отсюда – появление у Конфуция нового термина – Цзюнь цзы, т. е. появление того духовного «сына правителя», который – как уже обладающий опытом Вэнь-вана – должен будет помочь духовному «отцу нации» восстановить прежнее единство Китая и утраченное верховенство Дэ.
Подготовленный читатель знает, что предлагаемый нами перевод принципиально отличается от всех традиционных. Приведем для примера два наиболее характерных из них.
Философ сказал: «У восточных и северных варваров (есть) правители, не то что в Китае, где их нет». (Перевод П. С. Попова)
Учитель сказал: «Если даже у [варваров] и и ди есть свои правители, им никогда не сравниться со всеми ся, лишенными правителей». (Перевод Л. С. Переломова)
Еще раз подчеркнем, что переводы Лунь юя выполненные Л. С. Переломовым, как никакие другие отражают традиционную точку зрения китайской традиции, и именно этот смысл превалирует во всех современных переводах настоящего суждения. Хотя при таком понимании непонятно главное: на основании чего Конфуций заявляет о том, что у китайцев «нет правителя/правителей»? А разве правители княжеств – это не правители? Любому здравомыслящему человеку понятно, что в таком понимании что-то неверно.
Итак, по какой причине возникла разница в понимании между этими переводами и нашим? Дело в том, что последний смысловой иероглиф этого суждения, который поставлен в тексте и который мы приняли в своем переводе за истинный – ван, у всех других переводчиков заменен на так называемый табуированный – у, «универсальное отрицание древнекитайского языка». То есть все переводчики поверили в то, что это табуирование истинное. Мы же с таким «табуированием» не согласны, т. к. считаем подобную замену преднамеренным искажением первоначального смысла, – изменением текста, вызванным исключительно политическими соображениями.
На чем основывается наше предположение? Во-первых, иероглиф «табуированный» и поставленный вместо него – это совершенно непохожие иероглифы: они отличаются не только по графике, но, что еще более важно, – они не являются омонимами. Но даже это не беда. Главное заключается в том, что сам Конфуций никогда бы этого не сказал, потому что он – Конфуций. Заявить, что китайцы – это «высшая раса» (а именно так следует понимать традиционный перевод) может только человек-животное, но не человек-Вэнь. Этот пример однозначно свидетельствует о том, что текст Лунь юй действительно исправлялся на предмет соответствия более поздним представлениям элиты. А следовательно, наше критическое отношение к каноническому тексту вполне оправдано.
Если читатель правильно понял все те высказывания Конфуция, с которыми уже ознакомился, тогда он прекрасно видит также и то, что, по мнению истинного Конфуция, Китай того времени действительно «гибнет». Конфуций сетует, что даже у варваров есть настоящий правитель, – у варваров, которые в культурном отношении Китаю уступают. А в Китае «настоящего» Сына Неба нет, и именно в этом причина его гибели.
Суждение 3.6
3.6. Род (ши) Цзи отправился в путешествие для совершения *жертвоприношения (люй) к (юй) [духу] горы Тай шань. Почтенный (цзы) сказал (юэ) с осуждением (вэй) [обращаясь к своему ученику] Жань Ю: «Женщина (нюй), [неужели ты] не мог(ла) (фу нэн) сделать так (юй, т.ж. «содействовать») [чтобы] удержать (цзю) [его от этого]?!». {Второй возможный перевод этой фразы: «Женщина (нюй)! [Ты] мог(ла) бы (нэн) отвратить (фу) [это и] спасти (цзю, т.ж. «помогать», «выручать», «избавлять от») [дело]».} [Жань Ю] возразил: (дуй): «Не (бу) мог (нэн)». Почтенный (цзы) возгласил (ху), запричитав (у, букв.: «у-у!», «о-о!»), [и затем] сказал (юэ): «А ведь (цзен) [правильно] говорят, что (вэй) Тай шань не (бу) похож(а) (жу) на Линь-фана!».
Суждение полно загадок, причем, не только для нашего читателя. Но сначала необходимо войти в курс дела. Словосочетание цзи ши можно перевести и как «род по фамилии Цзи», о котором читателю уже известно, и как «вельможа Цзи», который был главой этого могущественного клана. Эту пару иероглифов следует понимать сразу в двух смыслах: «множество знатных из рода Цзи во главе с предводителем рода». Точно такое же двойное значение имеет иероглиф люй: и как древнее «*приносить жертву», «*совершать жертвоприношение», как правило, на открытом месте, на природе, но также и «путешествовать» к месту такого жертвоприношения.
Гора Тай шань издревле являлась самым почитаемым священным местом Китая, и именно по этой причине жертвоприношение на этой горе мог совершать только Сын Неба. В комментариях к переводу книги «Установления династии Чжоу (Чжоу ли)» Станислав Р. Кучера пишет (М.: Вост. лит., 2010, стр. 125):
Названные церемонии осуществлял сам правитель, главным образом на горе Тайшань, восточной из пяти священных гор (у юэ) <…> ее главная вершина – Юйхуандин, 1524 м. <…> На ее вершине насыпался специальный холм-алтарь, у которого ван приносил жертву и докладывал Небу о своей деятельности. Данный обряд назывался фэн.
То есть в данном суждении мы видим уже знакомый нам сюжет: Цзи ши покушается на ритуальные права Сына Неба, и с таким его поведением Конфуций не согласен.
Наверное, наиболее шокирующим для читателя является появление в этом суждении слова «женщина» при обращении Конфуция к одному из своих учеников. Мы этот вопрос уже затрагивали при рассмотрении суждения 2.17. Предварительно отметим, что такое обращение Конфуция к некоторым ученикам будет встречаться в Лунь юе неоднократно. Остановимся на этой теме более подробно.
В тексте мы видим именно это слово – «женщина», т. е. тот иероглиф нюй, который невозможно перепутать ни с каким другим. А значит, возможные ошибки при переписывании текста в процессе его сохранения исключаются. Традиционное объяснение, причем, объяснение древнейшее и идущее от самого первого времени почитания Конфуция (где-то начало нашей эры), заключается в том, что этот иероглиф является заменой табуированного иероглифа – местоимения «ты» при обращении к младшим. Мы уже готовы к тому, что с древними китайскими иероглифами возможны всякие чудеса. Однако всем нам прекрасно понятно, что в любом традиционном обществе – а Китай относится именно к таковым – подобное обращение к молодому человеку звучало бы оскорблением. Правда… за исключением двух возможных случаев.
Первый. Если бы учеником Конфуция была действительно женщина или девушка. Ведь были же ученицы у Христа. Например, Мария Магдалина или известная по не каноническим Евангелиям Саломея. Но этот вариант исключается полностью, т. к. в таком случае, во-первых, следовало бы признать, что не один, а сразу многие ближайшие ученики Конфуция были женщинами. И во-вторых, из самого текста Лунь юй ясно следует, что «женская тема» в нем отсутствует полностью: к женщине у Конфуция нет никакого интереса. А вот у Христа такой интерес был, т. к. из Евангелия от Фомы, например, хорошо видно, что у Иисуса – гораздо больше доверия к ученице Марии, чем ко всем другим ученикам, которых Он постоянно поправляет. Но и к Саломее Он тоже очень благосклонен, и даже открывает ей такие духовные тайны, которые никогда бы не доверил своим «апостолам». Почему? – Не только по той причине, что женщина принимает непосредственное участие в достижении мужчиной Царства Небесного. Ведь и мужчина тоже участвует, причем, в главной роли. Женщина по своей природе более «духовна» (руха), чем мужчина, и она с бо́льшим участием и интересом относится к беседам подобного рода. С кем еще можно было разговаривать Христу на эти темы? Вокруг Него – «пустыня Духа». А вот у Конфуция – такого интереса к женщине нет.
При этом, сравнивая этих двух Учителей, следует делать скидку на то, что канонические Евангелия еще в древности исправлялись Церковью (но и текст Лунь юй, в чем мы недавно убедились) на предмет его соответствия монашеской парадигме. Например, в текст Евангелия от Матфея было введено дополнительно слово «жена», – в тот подробный перечень, где сказано, что последователь Христа должен отказаться от всего на свете. Церковь добавила в этот перечень и «жену», оправдав, тем самым, уже существующее к этому времени монашество. Это добавление к первоначальному тексту носит принципиальный характер и свидетельствует о полном непонимании Церковью (с самого своего основания) проповеди Христа о Царстве Небесном. В научном тексте Нестле-Аланд, основанном на древнейших списках, это исправлено еще в прошлом веке – «жена» из списка вычеркнута. А у нас, в православии, нет.
Или, например, присутствующие в русских переводах Евангелия от Матфея «скопцы» – это вовсе не «скопцы», а «евнухи», если следовать греческому тексту (евнухой). Евнухи, в отличие от скопцов, всегда находятся рядом с женщинами, но не вступают с ними в сексуальную связь. И речь в этом эпизоде вовсе не идет о «монашеском безбрачии», а об исключительном запрете на прелюбодеяние. Христос в данном случае говорит о Себе самом. Он отвечает на слова опечаленных апостолов, которые заявляют Ему, что «в таком случае лучше не жениться вообще» (если нельзя разводиться с женой ни при каких обстоятельствах, как перед этим заявил Иисус).
И из этих Его слов о «евнухах» при чтении греческого текста логически вытекает, что Он в свое время тоже имел жену, но остался вдовцом. Вероятный евангельский возраст Христа – это те 50 лет, которые зафиксированы в Евангелии от Иоанна. Исходя из этого, Христос в прошлом просто обязан был иметь жену. А тот Его возраст выхода на проповедь, который приведен у Луки – около 30 лет – скорее всего, надуман. Мы исходим из того реального возраста человека, при котором для него возможно получение опыта Царства Небесного, – опыта, который описан при Крещении Христа. В истории человечества не существует ни одного примера, когда бы над человеком «раскрылось Небо» в 30 лет. А опыт «Царства» – следует после этого. Доказательство тому – пример индийского Шанкары, который в подобном возрасте мог получить только Вэнь.
Но брать еще одну жену, повторно, Христос не стал, – не желал «прелюбодействовать» относительно первой, умершей, – хотя такое Его поведение противоречило нормам повседневной иудейской жизни. Еврей, потерявший жену в молодом возрасте, как правило женился повторно. Однако исходя из представлений самого Христа, любое прелюбодеяние (т. е. связь с иным сексуальным партнером) разрушает того совместного Адама Шестоднева, который созидается на земле мужем и женой. Ни о каком Царстве Небесном для мужчины, имевшем двух женщин, речи быть не может. А Христос был таким же мужчиной, как и все остальные.
Апостолы этого не понимают, как не понимают и того, что Царство Небесное без жены недостижимо. «Царство Небесное насилуется, и насильники восхищают его» – это евангельские слова самого Иисуса, причем, это не притча, а «прямой текст». Апостолы все еще витают своими мыслями в земном: как бы им занять лучшие места в том малькут шамаим, которое, по их мнению, установит Христос, войдя в Иерусалим. И в их представлении жена к этому «царству» не имеет никакого отношения.
Бестолковые юнцы, иначе не скажешь! Следует отметить, что тема «Адама Шестоднева» (по-мандейски это звучит иначе) это главная тема всей назиру́ты – мандейского (правильнее, назарейского) учения о спасении мужской души-ниши́мты из Тьмы нашего земного мира. Спасения – с помощью «крыльев» духа (ру́хи) жены. У евреев этого нет и быть не может, т. к. мандейский «мир Тьмы» – это и есть, по представлению мандеев, мир иудейского Бога Яхве (у мандеев этот еврейский Бог именуется Адона) и его «напарницы» Ру́хи. Для проповеди Христа о Царстве Небесном «еврейский» Адам Шестоднева, как и для мандеев, тоже является главным.
Из всего этого следует, что подлинный земной проповедник Христос – это, скорее, не еврей, а назарей (мандей), проповедующий немного исправленную Им назиру́ту. По строгим правилам назареев никакой еврей не мог быть посвящен в это мандейское учение совершенных. Позднее, когда это небольшое племя было изгнано евреями в Персию, они стали называться мандеями, от персидского слова ма́нда – «знание», а сначала именовались назареями (по крайней мере, их религиозные священнослужители). Евангелие от Иоанна – это на 100 % назарейский текст. А недавно обнаруженные и исследованные «Оды Соломона» (правильный перевод «Оды покоя») – это раннехристианский текст, который имеет ярко выраженные назарейские нотки. Истинная роль мандеев и назируты в евангельском Учении Христа научным миром не исследовалась.
Назарей Иисус стал проповедовать о Царстве тем иудеям, которые жили тут же, «вперемешку» с мандеями, причем, использовал Он для Своей проповеди Писание иудеев. Мандейские священники, для которых Иисус был раньше «своим», изгнали Его из своей среды за «ересь». Отсюда – мы видим в Евангелиях слова Христа, обращенные к иудеям: «ваш Бог», «у вас в Раю», но также и в повествовательном тексте – «пришел в их синагогу», «пришел к ним…» и т. д. Иудейский мир – это не мир того Иисуса, который проповедует о Царстве. Это вытекает из строго научного рассмотрения текстов смежных религий, – как текстов христиан, так и иудеев и особенно мандеев. Причем, создателю Евангелия от Матфея это прекрасно известно.
Но при этом следует четко зафиксировать факт, что два канонических Евангелия Церкви – от Матфея и от Марка – это создания еврейского ума. Евангелия – это отнюдь не «воспоминания» о том человеке Иисусе, которого знал евангелист-писатель в прошлом. Это – некое художественное произведение, вымысел, в котором подлинная духовная проповедь о Царстве Света, которая некогда прозвучала из уст гениального безымянного назарея, искусно вплетена в еврейскую мечту о Машиахе и его малькут шамаим. Гораздо ближе к «историческим записям» подлинных высказываний этого назарея стоит коптское Евангелие от Фомы. В этом первоначально греческом тексте этот проповедник-дух имеет имя Иисус, Он ни разу не назван Христом, и нигде не сказано о Его смерти на кресте.
Без евреев, создавших «художественные Евангелия», и без иудея Павла, который сначала поверил в «небесного» Машиаха (Мессию евреев), а затем непреднамеренно «упростил» подлинную проповедь назарея Христа (но может быть даже и не Христа, а только некоего Иешуа), сделав ее понятной простому народу, мир эту проповедь о Царстве давно бы утратил. Причем, скорее всего эти еврейские писатели (вовсе не апостолы!) были подлинными приверженцами Учения истинного назарейского проповедника (которого они лично не знали, что однозначно вытекает из научного анализа евангельского текста). Эти евангелисты вовсе не были какими-то «воришками», укравшими «великое знание» у назарея и присвоившими его себе и своему народу: они писали эти тексты исключительно для своего народа, внутри своего народа, желая своему народу только блага. И именно отсюда – обилие цитат из еврейского Писания.
Это было время, когда во всей ойкумене ждали появления какого-то чудесного Спасителя человечества. И случилось все это незадолго до того, когда евреи и мандеи стали злейшими врагами: в результате какой-то внутренней распри евреи поубивали многих назарейских священников, вынудив это мирное племя бежать из Иерусалима на восток, в персидское нагорье. Возможно, именно этот Проповедник Царства и оказался подлинным «яблоком раздора» для этих двух родственных прежде народов, живших до Его проповеди мирно, бок обок, в течение столетий.
Эта проповедь «разорвала еврейский народ надвое» – отсюда и появление гениального Евангелия от Матфея, – однако со временем иудеи вернулось к своему древнему Закону. Главная причина возврата заключалась в том, что иудей Павел завесил подлинную и очень логичную проповедь Христа «кисейной вуалью». Через какое-то время все те, кто знал тайный смысл этой проповеди назарея, ушли из жизни. Потом появилась монашеская Церковь, которая сделала Павла своим «монашеским Знаменем», шествующим впереди Евангелий.
Назареи, в отличие от евреев, получивших Закон Моисея, были гораздо ближе к той подлинной древней египетской культуре и духовной традиции, из которой они некогда вышли. Может быть, именно их история и получила впоследствии название «Исход», которое попало в еврейское Писание. Точно так же, как и наличие в еврейском Бытие двух версий Сотворения мира, которые, в действительности, говорят о последовательном создании всего мироздания, включая «историю» мира высшего. Эта космогония имеет – через назареев – древнейшие египетские корни, но иудейское богословие (также и христианское) этого до сих пор не признаёт и считает текст простым дублированием одного и того же материала (текстом так называемого «элохиста» и текстом «яхвиста»).
Но если это все-таки не так – если христиане и евреи не правы, и если начало Книги Бытие следует читать «буквально», – значит, кроме «второго» Бога Бытия, Яхве, в иудейском Писании появляется и «первый» Бог, Элохим, который в проповеди евангельского Христа назван общим для всех людей «Отцом». И именно об этом Элохиме – вся проповедь Христа о Царстве: Он прямо заявляет, что пришел «дополнить» (греческое плэро́о), а не «исполнить» еврейский Закон. То есть дополнить проповедь Моисея о Боге Яхве Своей проповедью об Элохиме. Коротко суммируя все вышесказанное, можно констатирова, что если мандеи – это «лирики», то иудеи – уж точно «физики». Но вернемся к Конфуцию.
Второй вариант использования иероглифа нюй, который остается единственно возможным, – и об этом мы уже говорили – это если в качестве ученика Конфуция выступает юноша гомосексуалист, который воспринимает подобное обращение к себе как вполне нормальное и общеупотребительное в обществе. Обращение, которое никого не шокирует, т. к. гомосексуальные отношения являются такой же нормой, как, например, в древней Греции времен Перикла и Платона (следует еще раз напомнить читателю, что это – то же самое историческое время, что и время Конфуция).
Также этому не противоречит предположение о том, что часть учеников Конфуция были евнухами. Вопросу евнухов посвящена небольшая книжка В. Н. Усова «Евнухи в Китае» (Издательский Дом «Муравей», М:, 2000). Вот что он там пишет (стр. 18, 20):
…Говорилось, что при кастрации следует отрезать не только детородный член, но и яички, в противном случае объект не сможет принять облик девушки. <…> Перед кастрацией… с тем, кого оскопляли, заключался своего рода «брачный контракт» (хуньшу) либо «контракт решимости» (цзюесинь шу), где выражалось добровольное желание «очистить тело и сделаться женщиной» (как бы «выйти замуж»). «Вышедших замуж» переводили во дворец отбывать повинность.
Часто для простого китайца это был единственный способ вырваться из окружающей нищеты и подняться по служебной лестнице. Понятно, что приведенная нами цитата относится к более позднему Китаю, но беда в том, что текстов, соответствующих времени жизни Конфуция и рассматривающих этот вопрос, не сохранилось по причине зачаточного состояния письменности. Однако уже описания придворной жизни империи Хань полностью подтверждают наши предположения. Попробуем обосновать такую точку зрения, что часть учеников Конфуция – это гомосексуалисты, возможно, обычные для Китая кастраты.
Представление о том, что женщина и мужчина – это «одинаковые люди», является продуктом современной цивилизации. Равные права, одинаковое ношение брюк, возможность беспрепятственно обучаться наравне с мужчиной – все это пришло в человеческий мир относительно недавно, точно так же, как и известное всему миру слово «любовь», которое означает особую симпатию, возникающую между равноправными мужчиной и женщиной и заканчивающуюся, как правило, сексуальными отношениями. И как бы ни казалось это невероятным для читателя, но подлинным пионером в прорыве отношений между мужчиной и женщиной стал назарейский Иисус. Скоро и сам читатель поймет, почему это так, если этого еще не понял.
В древнем Китае, как и во всем цивилизованном мире того времени, вопрос о «равенстве полов» не существовал вообще. Иероглиф нюй изображал коленопреклоненного человека, по общему мнению специалистов – раба, и этот иероглиф отображал истинное положение женщины в обществе. Главной задачей, а точнее, функцией женщины – причем, не только в Китае, но и у евреев, у эллинов – было рождение сыновей, мужчин, как непосредственных исполнителей ритуальных обрядов, связанных с поклонением божествам и уходом за могилами предков.
Иероглиф хао – «хорошо», который включает в себя ключ «женщина», возник только по той причине, что рядом с этой «женщиной» мы видим известный читателю древний иероглиф цзы – «сын» (но не «дочь»). Мы помним, как отец Конфуция «рожал» подряд девять дочерей от своей жены, и наконец, взял себе наложницу для рождения сына, т. к. все эти дочери были «негодным материалом». Взял наложницу, несмотря на то, что, судя по всему, был очень привязан к своей единственной жене (сегодня мы бы сказали – «любил»). И когда родился хромой сын, он и от этой наложницы тоже отказался и нашел себе какую-то «девчонку» – уже в свои 70 лет! – которая и родила ему будущего Конфуция. Причем, этот Шулян Хэ никогда не был ловеласом.
Известное в китайском языке местоимение «ты», которое состоит из двух знаков – «женщина» и «вода» – объясняется тем, что его используют при обращении к низшему или равному по статусу (последнее – скорее всего, более позднее нововведение). А древний иероглиф цзянь, который состоит сразу из трех знаков «женщина» (и больше ничего), – это «зло», «негодяй», «беспорядок», «воровать» и т. д.
Сам китайский язык свидетельствует о том, что в древности женщина в расчет не принималась вообще. В этом языке – и это, наверное, единственное исключение из всех развитых языков мира – отсутствовало такое грамматическое понятие, как «женский род». Изначально предполагалось, что существует только единственный род – мужской, для которого и был создан этот язык общения с духами. Когда шла речь о внешнем отличии между варварами и китайцами, это заключалось в особенностях ношения одежды: в том, на какую из сторон запахивать свой кафтан – налево или направо. Как помнит читатель, в европейском мире это отличие всегда относилось к женской и мужской одежде. У китайцев в их языке, женщины, как человека, просто не существовало, о чем и свидетельствует отсутствие грамматического женского рода; как не существовало, например, «конского рода» (древние китайцы очень ценили лошадей, «колесницы», упряжь, и для них это была чуть ли не особая «религия»). И если бы кто-то порекомендовал древним китайцам ввести женский род, «для отличия», они бы посчитали столь же целесообразным включить в свой язык и «род конский». Эта удивительная для европейца «бесполость» любого иероглифа (кроме нюй, конечно, хотя как нам уже понятно, он применялся и по отношению к мужчине) сохранилась и в современном китайском языке.
В древнем мире все интеллектуальные и духовные вопросы мужчина решал в кругу себе подобных, причем, подлинное значение религиозной жизни древнего человека очень легко приуменьшить, глядя из нашего сегодняшнего атеистического времени. Все религиозные учителя древности – это мужчины, среди них – ни одной женщины. Наша Елена Рерих со своей «шаманской» Агни-Йогой – это уже явление позднее, да она и не ровня подлинным учителям человечества. Отметим для себя, что любая древняя женщина-лидер – это всегда какая-то «шаманка» или «колдунья», что и соответствует глубинной женской сущности.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос сексуальных отношений. В древнем мире женщина – и это естественно для того уровня развития общества – считалась источником «удовольствия» для мужчины, но не предметом какой-то «жертвенной любви». По этой причине женщина продавалась как «товар» на невольничьих рынках наравне с рабами мужчинами, которые были источником физической силы, – как волы и прочие животные. По этой же причине существовали многочисленные «гаремы», «танцовщицы», «наложницы», «гетеры» и «дома терпимости», для которых девочек готовили с ранних лет (предварительно покупая их в бедных семьях). При этом никто не имел права упрекнуть женатого китайца в «прелюбодеянии», если он кроме жены заводил себе невольниц-рабынь или любовниц или посещал публичный дом. И посмела бы его жена хоть что-то «пикнуть» в свою защиту! Так было в Китае, Греции, Иудее, Риме и во всех других древних цивилизациях мира. Китай выгодно отличался от европейских стран тем, что его мудрая, хотя и более поздняя теория инь-ян такое положение вещей оправдывала. Мужчине просто необходимо было что-то восполнять (это слово в Китае следовало бы писать с заглавной буквы!)… И женщине приходилось соглашаться с такой «древней мудростью».
Древнему мужчине было, как правило, скучно в обществе женщины. Интеллектуально и физически (если вести речь о спортивных состязаниях) мужчина был более развит. И учитывая то, что в природном животном мире гомосексуальные отношения всегда имели и имеют место – древние видели это воочию, когда пасли свои стада или наблюдали за домашними животными, – мужчина часто выбирал себе в качестве сексуального партнера такого же мужчину. В этом никто не видел ничего зазорного. Понятно также – и это тоже объясняется природой человека – что в качестве «женского» партнера выбирались, как правило, красивые молодые люди, юнцы, еще не успевшие обзавестись бородкой. С ними можно было весело коротать время в умной философской беседе, возлегая на трикли́нии (кстати сказать, это известное греческое слово является также и евангельским термином) во время общей пирушки. Или упражняться в стрельбе из лука, или заниматься другим видом спорта в гимнасии, или вместе участвовать в военных походах и сражениях.
Непобедимое войско греческой Спарты состояло из отдельных воинских подразделений, каждое из которых включало в себя 300 человек. Одно из таких подразделений состояло из пар гомосексуалистов. И именно такой отряд царя Леонида показал чудеса храбрости при знаменитом сражении греков с персами у Фермопил. В этом сражении небольшой отряд гомосексуалистов почти целиком погиб в ущелье, но не пропустил персидское войско вглубь Греции, чем и обеспечил победу всему греческому миру… А на долю жены оставалось хозяйство, дом и малолетние дети, что мужчину древности никогда не интересовало.
Еще раз скажем: в древнем мире подобные отношения считались нормой, и никто не ставил их под сомнение, не налагал на них запрет и никто в обществе этого не стыдился (исключение – религиозный Закон иудеев, а затем, по подобию, аналогичные запреты апостола Павла в его Посланиях, что и определило общую базу христианской морали). Судя по литературе древней Греции, окружающие иногда подтрунивали или по-доброму подсмеивались над взрослым мужем, который «сгорал от чувств» к какому-то безбородому юнцу, а тот, в свою очередь, не обращал никакого внимания на его «нежные взгляды». Знаменитый древний поэт Анакреонт посвящает свои стихи именно юноше, а лесбиянка Сафо – адресует их своей подружке. Когда юнец вырастал, он тоже становился мужем, бросающим взгляды на красивых юношей. Греческая система воинского воспитание молодежи – пайдэ́йя (от слова паи́с – «мальчик») строилось на таких гомосексуальных отношениях между мужчиной и юношей.
В древнем Китае подобные отношения тоже считались нормой, если ориентироваться на текст Лунь юй. Гомосексуальная «любовь» в императорских дворцах Китая – это тема, которая четко прослеживается в древних документах династии Хань. От времени же Конфуция подобных нарративных текстов, кроме Лунь юй, практически не дошло, да их, скорее всего, и не было. А если бы были, и если бы что-то дошло, нет сомнения в том, что эта тема там тоже была бы четко обозначена.
Подлинное сближение полов «к равноправию» началось после появления Учения Христа о Царстве Небесном, но окончательно это было реализовано уже по другой причине – именно в последние 150–200 лет европейской цивилизации. В России сильнейшим стимулом для этих процессов стала недавняя «перестройка», когда вместо настоящих «мужских» занятий в обществе стали цениться и хорошо оплачиваться такие исконно «женские» профессии социалистического общества, как бухгалтерия, торговля, услуги. Русская женщина, особенно имеющая специфическую хватку «торговки», стала богатой и самостоятельной, а мужчина-специалист – превратился в ненужное обществу «ничто». В процессе «перестройки» в сознании россиян одержало верх что-то гораздо более низменное, чем то, что определяло дух социализма. В самосознании России исчезли такие распространенные мужские слова, как «завод», «коллектив», «конструкторское бюро», «производство», «горячий цех», «дружба», «фабрика», а на их место пришли «супермаркеты», «менеджеры», «банкиры», «фитнесы», «модели» и «салоны». Соответственно резко упал интеллект мужчины, как специалиста и профессионала своего дела. А для отдельных «профи» главными словами их лексикона стали «бизнес», «валюта», «недвижимость». И вот здесь уже – в этом своем животном состоянии – мужчина и женщина стали равноправными «самцом» и «самкой». Равноправными, потому что в подобной среде женщина – хотя она по своей природе физически слабее – генетически лучше приспособлена к жизни. Более того, она, как «самка», вынашивает его, «самца», детей.
Читатель никогда не задавался вопросом о том, почему евангельский Иисус нигде не осуждает гомосексуализм, но при этом является первым Учителем человечества, который постоянно и в разной форме осуждает прелюбодеяние? И в противоположность Ему апостол Павел неоднократно осуждает гомосексуализм, в то время как фактически молчит о грехе прелюбодеяния, разрешая, пусть и «скрипя зубами», второбрачие. «Скрипя зубами» – только по той причине, что ожидает скорого Второго Пришествия Мессии, а с ним и «Конца Света». Он ожидает Пришествия – уже для времени своего поколения, а следовательно, по его мнению, жениться не целесообразно из практических соображений. И действительно, если завтра термоядерная война, – зачем жениться? И какую судьбу мы уготавливавем своим малолетним детям и внукам? И если бы народы мира Павла послушались, сегодня по земле бродили бы только дикие звери.