В первом из названных нами романов, менее других известном, автор в необыкновенно мрачной картине дает нам характеристику целого небольшого города и одной фамилии, члены которой живут и там, и в столице. Гладкое действующее лице – это истаскавшийся грубый офицер наполеоновской гвардии, живое воплощение деспотического эгоизма сильной натуры. Он своего рода miles gloriosus, не робкий, но преступный. В другом романе, самом известном произведении Бальзака, автор с неподражаемою правдою изображает гибельное следствие неумеренности в чувственных наслаждениях. Шекспир едва ли с такою художественностью и верностью обработал эту тему в драме «Антоний и Клеопатра». Наконец в романе «Illusions perdues» автор восстает против злоупотреблений печати, как орудия демократических тенденций.

Заглавие этого замечательного романа характеризует Бальзака. До известной степени он годился бы в заглавие всех его произведений, но ни одно из них не раскрывает нам в такой полноте взгляда его на новейшую культуру. Он здесь смотрит на пагубные стороны журнальной деятельности как на темные стороны общественной жизни вообще. Подобно большинству великих писателей, не доживших до старости, Бальзак имел мало причин восхищаться теми критическими отзывами, каких удостаивало его печать. Его не понимали; а лучшие критики, как, например, Сен-Бёв, были слишком близки в нему до времени, чтоб уразуметь все это достоинства; он же с своей стороны жил одиноко, не делал ни шага, вопреки обыкновению парижан, чтобы добиться похвального отзыва своим произведениям, а успехами своими нажил себе много завистников. В «Illusios perdues» он вывел на сцену так-называемую малую прессу, и журналисты, которых он задел не простил ему этого. Главную роль между ними играл Жюль Жанен, который очень верно изображен в романе только не в очень выгодном свете. Тем любопытнее его критика на этот роман. Она появилась в

Révue de Paris

1839 года, в котором и Бальзак был деятельным сотрудником, но, конечно, вышел, когда журнал начал так сказать процесс против него. Критика же Жанена зла, мелочна, остроумна, но она не пережила романа, который хотела убить.

Молодой, бедный провинциальный поэт, красивый как Антиной, слабо-характерный и не очень даровитый, приезжает в Париж с знатною дамой. Дама эта – красивый синий чулок. Любовные отношения их должны были завершиться сожительством в столице, но вдруг дама, принятая как равная в большом свете, взглянула совсем иными глазами на себя и на своего рыцаря. Последовало отчуждение и разрыв с её стороны; Люсьена затмевает какой-то 50-ти летний дэнди. Между тем провинциал перевоспитывается, делается парижанином. Его цель – выступить в качестве поэта; он написал роман и томик стихотворений и сошелся с небольшим кружком молодых людей с благородными стремлениями. Перед ним – целые месяцы нищеты, покорности судьбе, усиленных трудов и робких надежд. Но он сильно жаждет мимолетных наслаждений, славы и мщения всем тем, кто унизил неопытного пришельца. Малая пресса дает ему средства вполне удовлетворить этим стремлениям; у него кружится голова, и он, что называется, очертя голову бросается в журналистику.

Люсто ведет его в магазин богатого книгопродавца и владельца газеты

Palais-Royal.

При каждом слове, которое говорит книгопродавец, он вырастал в глазах Люсьена. Последний видел, что и политика, и литература сосредоточиваются в этом магазине, как в центре. При виде одного знаменитого поэта, встреченного им тут и продававшего журналисту издание своей музы, – непризнанный великий человек из провинции пришел к ужасному выводу. «Деньги – вот ключ ко всем загадкам. Он чувствовал себя одиноким, безвестным, и лишь от ненадежного друга зависел его успех. Он обвинял своих истинных и преданных друзей литературного cénacle в том, что они рисовали ему жизнь в ложном свете и помешали броситься в борьбу с пером в руке». Из книжного магазина друзья идут в театр. Люсто всюду встречают приветливо, как журналиста. Директор рассказывает ему, что затеялась было интрига против него с целью отбить одну пьесу, но богатые поклонники двух его красавиц актрис заплатили за нее дороже и все расстроила. В Театре, как и в книжном магазине, и у издателя, и в редакции газеты – ни слова об искусстве и истинном даровании. Чеканный молоток как будт�