Имею сказать

Фазан

Здравствуйте, девушка! Я почему-то не смог перевести деньги с помощью интернет-приложения в вашем банке? С одного моего счёта на другой счёт, тоже мой, но у другой валюте. Ну мне надо было по личному вопросу. Нет, я всё делал правильно! Тем более, что всеми этими нажатиями клавиш руководила моя Софочка. И так как это происходит уже не в первый раз, то вот я пришел. Давайте посмотрим? Конечно, давайте посмотрим! Я думаю, что проблема у вас в системе. Где ж ещё? Ах, это у меня проблема?! В моем «аккаунте», как вы его назвали на явно неродном для вас языке. Всё равно, давайте посмотрим? Ну, давайте! Шо я должен показать? Мой аккаунт! А то вам его так не видно?! Ах, вы хотите посмотреть таки с моей стороны… Ну, давайте с моей стороны, если с моей стороны лучше. Как вы сказали? Вы предлагаете мне продиктовать вам мой пароль для моего входа в вашу систему? Мой особо секретный пароль? Который даже моя Софочка знает только приблизительно, хотя он у неё и записан на бумажке? Надеюсь, что вы шутите! Ах, вы все время так делаете, чтобы помочь клиенту? Так из этого ещё не следует, что вы это делаете правильно. Ах, вы лучше знаете! И помощь клиенту очень важна для вас? Даже, если это входит у непримиримое противоречия и с безопасностью его вкладов? И вы готовы это повторить? Что повторить? Вы уже забыли? Это было бы очень мило, если бы я тоже забыл! Но я ещё помню! Вы предложили мне дать вам мой пароль для входа в вашу систему, хотя как верно было где-то сказано в инструкции, ни в одном банке, в том числе, вашем такого от вас не потребуют. До сегодняшнего дня так и было, но вы открыли новую страницу в эпохе обслуживания клиентов. Конечно, я прочитал инструкцию. Несмотря на её маленький шрифт. Там написано… Ах вы сами знаете, что там написано! Это была проверка моей бдительности? Не совсем? Так что, будете помогать мне без моего пароля? Без пароля вы не знаете как решить эту проблему? Это очень сложно? А если «позвонить другу». Или подруге, то есть, коллеге? Применить «помощь зала»? Какого зала? Ну того зала, где сидят другие ваши девушки. То есть, другие операционистки, как вы их назвали. Они тоже не знают? У вас с ними телепатическая связь? Ах, у вас та же самая программа? Программа обучения? Но, может быть, вы что-то забыли или пропустили? Ах, программа в компьютере! То есть всё так непоправимо сложно! Девушка, на самом деле, всё проще, чем вы думаете! Если вы не можете решить мою проблему сами, вы можете позвать вашего начальника и она (я, надеюсь, правильно определил её пол) со своим удовольствием поможет вам! Что значит, вы не знаете, где она находится? Как такое может быть у цивилизованном обществе? Запомните, запишите и повесьте себе на видном месте: каждый работник должен знать, где сидит начальник! Это так же верно, как и то, что «каждый охотник желает знать где сидит фазан»! Если, конечно, рассчитывает на какие-то перспективы… По вашим внезапно округлившимся глазам, я понимаю, что эта фраза вам тоже незнакома, а смысл её неизвестен! Я так и думал! Школа с углублённым изучением широкого ряда предметов? И сразу курсы жизнерадостных операционисток, и с без минимального жизненного опыта! Теперь мне таки да всё ясно! Нет, можете вашу начальницу больше не звать! Она, скорей всего, не сможет вам помочь, раз она взяла вас на работу! И про фазана она тоже, наверное, не знает! И вы ей тоже не говорите, чтобы не расстраивать! Я уже жалею, что затронул вам эту тему! Раз у круг ваших интересов не входят фазаны, а только курицы. Извините, это я о своём… Зато и про «широкий спектр услуг» можете мне тоже больше не рассказывать! Раз вы не понимаете, что это такое. Вы-таки рады, что смогли мне помочь? То есть не столько помочь, сколько удивить. Я пришел с вопросом, я ухожу с двумя: первый вопрос всё равно остался. С ним можно прийти ещё, чтобы повезло в другой раз. Но появился ещё второй, более мучительный: и зачем я приходил!

Корабельная Змея

Когда Змея служила на флоте корабельной змеей и ей давали корабельных крысок, но об этом потом, так вот, она вспомнила, как мичман однажды объяснял молодым матросам-салагам, что «топсель ставится с подветренной стороны гафельного паруса топсель-фалом, проведённым через топ стеньги на палубу. Шкот топселя проводится через блок на ноке гафеля, потом через промежуточный блок в районе его пятки, и дальше на палубу. Кроме указанных снастей, топсель удерживается у эзельгофта верхним галсом, проведённым через обушок на топе мачты, и оттягивается вниз нижним галсом, закреплённым на утках мачты. На длинных галсах в лавировку топсель убирают перед поворотом и поднимают снова с подветра». Представили, да? Чапаев даже «квадратный трёхчлен» не мог себе представить, а у нас: капсель, вексель, топсель и мопсель во всех их прекрасных сочетаниях… Змея лежала на грот-брам-рее, грелась на солнце, смотрела на суетящихся внизу матросов и думала: вот дураки!

Двойники

У Сталина был двойник, он его на Красной площади выставлял во время парадов. Настоящий же Сталин в это время трубку курил у себя на даче. У Черчилля тоже был двойник. Тот вместо него в бомбоубежище спускался во время немецкой бомбежки. А подлинный Черчилль в это время сидел в кабинете и глушил виски от страха. А у Рузвельта двойника не было. Куда ему с двойником в одну коляску. Тесно!

Когда нужно было на «Ялтинскую конференцию по мироустройству» лететь Сталин занервничал: кругом фашисты, шпионы. Напряженная ситуация. И решил вместо себя послать двойника. И Черчилль тоже испугался – кругом фашисты-шпионы, напряженная ситуация, да ещё Сталин в придачу. И тоже вместо себя двойника послал. А Рузвельту разведка доложила, что Сталин с Черчиллем что-то затевают. И он решил на всякий случай двойника вместо себя послать. Для безопасности. Да вдруг вспомнил, что двойника-то и нет. Так что поймали первого попавшегося секретаря, посадили его в коляску, прикрыли пледом и сказали, чтоб не высовывался. Не выделывался. И, главное, не выпендривался. А на все вопросы улыбался и отвечал Окей и Йеситиз. Даже гримировать его не стали: Сталин ведь фотографии Рузвельта только в газетах видел. Без улыбки. А Черчилль если и заметит, что у Рузвельта лицо изменилось, то виду не подаст. Джентльмен все-таки. Лорд! И всё такое! А какое у Рузвельта лицо и почему – не его дело!

Вот, значит, двойники приехали в Ялту, поселились, встретились, расселись. И молчат. Молчат час, молчат другой. Неловко даже получается. Так бы и молчали дальше, но «Сталин» вдруг зевнул, «Черчилль» икнул, а «Рузвельт» – тот вообще по неопытности пукнул. Чем разрядил атмосферу, смягчил акценты и растопил лед в отношениях. Тогда «Сталин» сразу предложил тост за Победу, «Рузвельт» – за «Дружбу», а «Черчилль» за «Прекрасных дам отсутствующих здесь». Дальше официальное мероприятие продолжилось веселей. Тост сразу же повторили. Дважды. То есть трижды. А потом пошло и поехало уже как надо. Не по протоколу надо, а так. Начали рассказывать разные истории. Анекдоты. А потом и показывать кто что умеет. Особенно удалась шутка «Рузвельта» с каталкой, «Сталина» с трубкой и «Черчилля» с сигарой. То есть «Сталин» высыпал из трубки горячий пепел на лысину «Черчиллю», а тот ему ткнул потухшей сигарой в глаз. А «Рузвельт» с криком «Яхууу», весело разогнался на каталке и дал обоим пинка, причем намеренно «Сталину» левой, а «Черчиллю» правой ногой. Да и сам так ускорился, что они все трое в вазоны с пальмами и влетели. Это очень развеселило охрану, переводчиков и официантов. И особенно стенографистов. Им впоследствии всем вкрутили куда надо, чтоб не забывали какие они «винтики». Потом двойники ещё выпили, ещё закусили и пошли по бабам. Причем «Сталин» выбрал беленькую, «Черчилль» – красненькую, то есть рыженькую, А «Рузвельт» – черненькую. Но так как в СССР тогда негритянки ещё не водились, то опять пришлось отдуваться Максимке. Тем более, что он вполне уже повзрослел и окреп. Да такой смышленый стал, что все сделал как надо. Не придерёшься!

На другой день мероприятие повторилось опять. И снова опять. В-общем гости очень остались довольны визитом. Особенно «Рузвельт». Он и в коляску перестал садиться. И даже стал официанток приглашать на фокстрот и «ту степ». При этом «Черчилль» ему все время подмигивал: дескать знаем мы эти ваши «недуги». А «Сталин» – тот только курил и щурился. То есть морщился. Надоели ему под конец эти иностранцы. Пить не умеют. Чуть что не так – буянят. В драку лезут. Галдят. Гадят. И все у них как-то не по-нашему. Без огонька. Без души. Вот улыбаются вроде, а зубы – вставные! Ровные! Неискренне получается! Не то что наши. Нашего увидел – стой кто идет! Что несешь? Куда пошёл? Как стоишь! Молчать! Да я тебя! Вот! Видел? – совсем же другой разговор. И душевно, и порядок. А эти хи-хи, тю-тю, сю-сю. Тьфу! Так что с трудом их потом удалось выдворить. Тем более, что у них дома уже и волноваться начали. Телеграфировать каждый день приветствия от конгресса, от парламента. От профсоюза общественного транспорта. Звонить. Уточнять детали. Но все-таки выгнали. Конечно, не обошлось без смекалки. Как их заманили обратно в самолеты. Те самые «беленькая» с «рыженькой» и Максимка – об этом в другой раз. Ну, конечно, дали им на посошок. Блинов и всяких солений-варений на дорогу. Пластинки подарили с хором Советской армии. Каждому – часы наручные командирские и по черно-белой копии фильма Волга-Волга. Для укрепления взаимопонимания. А детали потом согласовали факсом. То есть телексом. Ну что тогда было. В общем детали для ясности замяли.

Воспоминания

– Когда я была храмовой змеей, мне там давали блюдечко воды и горсть риса, – начала рассказывать свою историю змея, раскачиваясь над травой, – воду я пила сама, а на рис приманивала храмовых мышек. Поймав одну – другую, я медленно залезала на дерево Баньян, и там отдыхала в тиши ветвей. Внизу подо мной ходили всякие монахи в оранжевых одеждах, что-то бормотали, смеялись, кувыркались, дымили благовониями, а я лежала, грелась в лучах солнца, слушала пение птичек, сквозь сон, переваривая своих мышек и думала: вот дураки…

– Ну, заливает! – сказал ежик, – она же никогда не была нигде дальше нашего леса! А тут вдруг: «храмовая змея», «монахи», «благовония», «дерево Баньян»! С тех пор как её уронил аист, она совсем головой тронулась! Нам, ежикам, змеи не страшны, даже, если они окажутся неподалёку, но всё же, всё же… Это ж надо такое сочинить!

– Ужас! Просто кошмар! Страшно подумать, – заговорила крольчиха, представляете, если бы её уронили недалеко от нашей норы! Она бы могла к нам заползти и проглотить моих крольчат! Ой, лучше я побегу домой! Что-то кролик стал каким-то задумчивым, скрытным! Уж не завел ли он себе другую крольчиху где-нибудь на стороне…

– Не знаю, не знаю, – пробормотал ёжик, хотя он прекрасно знал обо всём в лесу, – не буду я слушать эти выдумки! И ёжик быстро побежал восвояси на своих коротеньких но быстрых лапках.

А змея, покачиваясь, рассказала ещё что-то, перед тем, как уползти прочь, но её уже никто не слушал. Все разбежались по своим делам, ведь в лесу так много всего делается, что никогда не соскучишься!

На Принцессе³

Официанты, уборщицы и артисты остались на круизном лайнере? Это разумно, тем более, что карантин – не сбежишь, кругом вода и даже «благородно»! В кавычках потому, что благородство все-таки за деньги! Ведь у них контракт по обслуживанию пассажиров ради которых они, собственно, и остались на круизном судне с высокой миссией, я не боюсь этого слова! Если б я был писателем, я говорю, если, то я б уже строчил оскароносный сценарий для блокбастера: «Смерть на Принцессе»… и мой агент, а у меня был бы тогда агент, уже бы обхаживал Совет директоров студии Уорнер Броз энд Сис. Какой саспенс! Каждый может быть переносчиком заразы! Даже друг, даже секретный агент, конечно, имеющийся на корабле, даже капитан с красным но добрым лицом. А артист эстрады с номером «художественный кашель»… Между прочим, молодая любовница заболела первой (потому что нужно теплее одеваться), а жена – шо ей сделается – здорова, потому что «семейные ценности». Да, и для критиков из Академии кино: этому «Титанику» угрожает айсберг человеческой ненависти, непонимания и страха, он огромен, он, он, так, где мой агент? А пока – зарисовка!

– Андрiйку, вiдкрий!

– Чого це? Я ж положитєльний на тест.

– А я маску надiла! Та й вони казали, що то ще не окончательно…

– Все одно, не можна! Не велено!

– Я тихенько! Вiдкрий, а я вiдiйду на «соцiальну дистанцiю»!

– Ну що!

– Я це… Вареникiв принесла!

– Яких вареникiв?

– З м'ясом. А ще трохи з цими. Креветками.

– Диви! А як наробила?

– Та на кухнi! Казала повару, шо це заказ для китайцiв! Китайцям все можна! Та й налiпила, поки вiн десь ходив.

– Де ходив?

– А я знаю? Спробуй!

– А як тебе впустили, в тебе ж нема пропуска до кухнi?

– Ну, я так!

– Як так?

– Та мене вже всюди пускають! Спробуй…

– Я ж в масцi!

– А я відiйду! Хочеш, ще й вiдвернусь… Ну що, смачнi?

– Не пiдходь! Я ще не всi з'їв.

– Андрiйку!

– Що?

– Ти в мене такий…

– Який?

– Ну такий! Найкращий стрибак в ансамблi!

– Стрибун, а не стрибак! От тiльки останнього разу трохи…

– Ой, не кажи!

– Ну хто знав, що в них на сценi потолок 3.20! А я ж на 3.30 стрибаю! В мене там дванадцять стрибкiв в танцi. Послєдоватєльно!

– То й що? Ти ж мiсяць вже стрибаєш в ансамблi!

– Мiсяць! Я ж в масцi стрибав, добре не бачив, де що. Маску зубами держав, чтобы не впала в танцi. Оттанцювали вже майже всю програму. В нас пicля ковбойських йдуть карибськi танцi, i обично – завершення. А тут як почули, що нам перечислили зарплату, так всi зрадiли, та пiд завершення дали такого гопака, конкрєтного… Ну, то я розкрутився та як стрибнув… Це ж гопак, а не щось кисле! Коли танцюєш – iнодi забудеш про все! Корочє, трохи гвентиляцiю пошкодив… Ну, там ще якесь освiтлення, але його швидко виправили. В общєм, казали, що вичтуть за гвентиляцiю. Та й за ремонт…

– А голову не вдарив?

– Та нi, я був в шапцi! Трохи помазали, забинтували та й все! Як на собацi. Не болить!

– А може, ти сам вентиляцiю вiдремонтуєш з хлопцями?

– Так нема нi в кого iнструментiв!

– Як це, нi в кого?

– Ну, так лоукостерами ж летiли… Костюми всi повдягали на себе, щоб за перевес не платити. Чоботи по карманах розсували… Їхали, як у кожухах… Як я не зварився, не знаю! Ще й їжу везли!

– То й шо?

– Iнструменти нiхто не взяв, бо не було куди. Якби я батька слухав! Вiн казав: можеш штанiв не брати, а iнструмента завжди бери: Перфоратор, болгарку… Ну, таке… Ну то й що, шо танцюрист! Десь щось додатково пiдробиш! Завжди гроши будуть…

– Ну, що вже тепер!

– Менеджер казали, що поки не вiдремонтують гвентиляцiю, не дозволять стрибати. А тепер, як я став пiдозрітельно положитєльний! Коронавiрус, щоб йому бiса!

– Не журись, трохи вiдпочинеш!

– А кредит вiддавати хто буде? Я ж не вiдпочивати їхав.

– Ой, не кажи! Андрiйку, а ти того менеджера спитай, може, в нього є iнструмент. Скажи йому, що у всiх хлопцiв в ансамблi є ще робоча спецiальнiсть. Про всяк випадок! А дiвчата ще й готують, шиють, перуть…

– Скажу, скажу, може, й справдi дасть! А ми з хлопцями все зробимо! Все одно сидять до вечора без дiла!

– Отож, ти в мене такий!

– Розумiєш, я не можу без зрителiв. Дуже утомiтєльно нiчого не робити! Ну як же ж менi не танцювати? Тобто, до того що всi в масках танцюють, як тi бандити, то ми звикли… А все одно, невдобно! Навiть не видно, що ми посмiхаємся. Професор в училищi казав, шо усмiшка – це головне в танцi… А зараз її не видно! Та й дихати важко! Як наши дiвчата у хорi у масках спiвають, не уявляю!

– Ну, що будеш робити, Андрiйку! Це ж круїз! «Представлєніє вєка»! Як кажуть, «шоу маст гоу он»!

– Отож! Не можу я так сидiти! Руки чешуться, ноги чешуться! Та нI, я мився! Я хочу стрибати! Я ж солiст. У мене стрибок 3 метра 30 см.

– Я знаю, Андрiйку! Може, тепер вже й бiльше! А хочеш, ти для мене пострибай!

– Та де! Тут? Я ж розiб'юсь! От бiсова тiснота! Одне добре, казали, що мене поки ще не виженуть, бо нема куди! Карантин! Нiкому не дозволено с «Принцеси» виходити…

– Андрiй, я для тебе… Для нас… Знаеш, я буду і утреннiє, і у вечернiе смены офіціанткою робить. И у рум сервiс ходити. И по вихiдних. И для консумацiї пiдсаджуватись. Я все зроблю! У двi змiни!

– Як це, утреннiє та вечернiє? Сама? А Галя?

– Що Галя! Вона як пiшла до того англiйця у приват, так і не виходила з номера…

– З-за карантину?

– Та якого карантину? Казала, що вже навiть і не одягається, бо нема коли! Вiн стимулятори приймає як тi цукерки!

– Ти диви! Шо, гола по номеру бігає?

– Авжеж. Тiльки до бару одягається, бо інакше напітки не видають. Так шо я ii замiнюю тепер…

– А як тебе позовуть у приват, пiдеш?

– А що робити? Пiду! Хіба хочеш! Така робота! У приватi бiльш за все гроші дають!

– А вже ходила?

…

– Андрiй!

– Що!

– А пам'ятаєш, як ми цiлувались з тобою на палубi? Так було тепло. Музика така романтична доносилася знизу.. Ти ще в танцювальному костюмi був… Місяць такий великий… И тiльки ми! Ну, ще на шезлонгах якеєсь шевелiння…

– То й що?

– Поцiлуй мене, як тодi…

– Не можна, карантин! Не дозволено! Я ж, можливо, положитєльний на коронавiрус!

– Ну, хоча б у масцi…

– От дурна! Кажу, не можна!

– Ну, давай тодi, як потiм…

– Шо потiм?

– Ну, як ми тодi потiм…

– А! То як раз можно… Про то не казали… Того не боронили… Маску можно не знiмать!

– Та вжеж не буду.

…

– Андрiйку, ти у мене самий луччий!

– Як це, самий луччий, а шо, були інші?

– Да так…

– Як так?

– Ну, я ж на «Принцесi» вже два роки плаваю… Ой, дзвонять! Рум сервіс! Я пiду…

– Як справишся, приходь…

– Авжеж!

– Вареникiв іще принеси!

– Та принесу вже ж!

Змейка божия

 
Змейка божия не знает
Ни заботы, ни труда,
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда.
А зачем свивать гнездо ей?
Его можно ведь отнять,
Например, у козодоя
Или дятла, его мать!
Отобрать дупло у белки
А у кролика нору,
Лишь кротовины ей мелки —
Не проснешься поутру!
А вообще змея не злая,
Если страх свой отложить,
Её можно не страдая
К длинной ране приложить.
Так что гнёзд свивать не будет
Долговечная змея!
Ну не будет, так не будет,
Всё сказала, voila!
 

Иван царевич

Полюбилась Ивану-царевичу девица, да такая красавица, и такая умница, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Невозможно было не влюбиться! И всё бы хорошо, да только не знал Иван, как к ней подступиться! Вроде и пригожий, и молодец, и умом не сплоховал, а все как-то не так! Она идет лебедкой, а он стоит, как столб. Она песню затянет, а он молчит, как пень. Посоветовали ему люди добрые за особым зельем сходить. Вот пошел он в лес густой. День идет, два идет, неделю идет, год идет – все никак из дремучего лесу выйти не может! Наконец, все-таки вышел на опушку – весь грязный, ободранный. Видит, избушка стоит на курьих ножках, а в ней баба Яга сидит – нос до потолка, а подбородок в землю врос.

«Знаю твою беду, – говорит баба Яга. – Не легкое это дело, да на твое счастье, видишь, я уже пообедала, мышку съела, потому я сегодня добрая, помогу тебе! Иди в тридевятое царство, сноси по дороге сорок пар сапог да найди камень в 40 пудов, да подвинь его сам, а под ним лежит меч-кладенец, поди, заржавел уже, так ты его и поточи. Вот с этим мечом ступай, значит, касатик, обратно, но уже в царство тридесятое, царство Кощея бессмертного. Победи его, сам знаешь как… Ну про иглу, что в яйце, что в утке, что в зайце, что в сундуке, что на дубе слыхивал? Помнишь? Вот, значит, тем же способом и победи Кощея. Учти только, что он бессмертный, так что быстро дела свои делай – игла на него долго не действует. Если что, иль просыпаться начнет, так кольни его ещё разок для верности. Ключ у него возьми да в его тайный сад ступай. Там найдешь Чудо-дерево – такое тонкое зеленое – бамбук по-вашему называется! Сруби его мечом-кладенцом да сделай Особую удочку. Приходи ко мне обратно, далее скажу, что делать! А сейчас устала я с тобой говорить».

Ходил, значит, Иван, долго ходил, но все сделал как надо: Кощея победил, ключ отнял, Чудо-дерево срубил, Особую удочку сделал. Прибежал к бабе Яге весь запыхавшийся.

– Ну, говори, старуха, теперь чего делать: видишь, всё сделал, как ты сказала, и удочка есть!

– Чего с удочкой делать, аль не догадался? Рыбу лови в Тихом озере. Да не простую рыбу, лови волшебную рыбу Сом! Она на самом дне лежит, думу рыбью думает. Но иногда всё ж всплывает. Подышать да песни русалок послушать. Как поймаешь рыбу, уху из нее приготовь с луком и морковкой, да мне принести маленько на пробу не забудь, а остальное снеси домой – в свой высокий терем каменный да и с крыльцом золотым.

– А потом?

– А что потом? Пригласи на уху девицу-красавицу!

– Я? А как не пойдет?

– К тебе да и не пойдет?! Ты ж царевич, как-никак! Ладный-статный. Ну, умойся после походов, платье смени, чтоб наверняка! Ну, чтоб произвести впечатление!

– А как все равно не пойдет?

– Упрямая? Ну так явишься к ней со стрельцами, с воеводою да с пушкой – при полном параде – авось пойдет! Вот! Придёте, стало быть. Стрельцов отпустишь. Её в палаты заведёшь. Нальешь ей, значит, ухи тарелку, и себе налей, да с шутками-прибаутками вы её вместе и оприходуете…

– Ну, допустим. А дальше что?

– Что дальше-то? Что-что… Ну, урони на пол ложку чтоли серебряну. Да попроси девку поднять!

– Ну? И чего?

– Чего-чего… Как нагнется – бери ее, значит, за тугие бедра, и, как это слово называется, совсем запамятовала.. В общем, действуй решительно сообразно обстоятельствам: все вам объяснять нужно, молодым, прямо стыд и срам! Ну, понял вроде? Дверь, слышь, закрой на выходе, сквозняков я боюсь!

Поблагодарил Иван-царевич бабу Ягу, пошел волшебную рыбу ловить в Тихом озере. И все про себя повторял, что делать, да в какой последовательности…

А баба Яга положила голову на руки, закрыла глаза и почему-то горько заплакала…