«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

Этот мир – мой!

– Впустите меня! – верещало за окном кроликообразное существо. – Впустите! Этот мир – мой!

Гэллегер машинально сполз с дивана и, перебарывая на диво мощное гравитационное притяжение колоссального похмелья, тупо заозирался. Кругом обретала детальность, мрачную в сером утреннем свете, его лаборатория. Два генератора, украшенные мишурой, как будто взирали на него с упреком, не радуясь праздничному наряду.

Откуда взялась мишура? Видать, это результат вчерашнего просмотра мультфильма о Томе и Джерри, хмуро подумал Гэллегер. Должно быть, он решил, что на дворе уже канун Рождества.

От этих мыслей Гэллегера оторвал писклявый голос – тот самый, что разбудил его. Изобретатель осторожно повернулся, для надежности сжав голову ладонями. Через плексиглас ближайшего окна на него в упор смотрела мордочка – маленькая, мохнатая.

Фантастическая. Не из тех, что являются человеку в крутом запое. Уши непомерно велики, круглы и покрыты мехом. Розовая пуговка носа дрожит и дергается.

– Впусти меня! – снова заверещало существо. – Я буду покорять этот мир!

– Ну и что дальше? – пробормотал Гэллегер, отворяя дверь.

На заднем дворе было пусто, если не учитывать присутствия трех удивительных животных. Пушистенькие, беленькие, толстенькие, как подушка, они стояли рядком и таращились на хозяина дома.

Три вздрагивающих носика. Три пары золотистых глазенок. Шесть коротких лапок дружно переступили порог. Незваные гости так резво ринулись в дом, что едва не опрокинули Гэллегера.

Ну и дела! Гэллегер кинулся к алкогольному органу, торопливо смешал коктейль и присосался к крану. Полегчало, но не особо. Гости снова стояли – или сидели, поди их пойми, – рядком и рассматривали его не моргая.

Гэллегер уселся на диван и сурово спросил:

– Вы кто?

– Либблы, – ответил тот, что вошел первым.

– Ага. – Гэллегер обдумал услышанное. – А кто такие либблы?

– Это мы, – ответил либбла.

Разговор зашел в тупик, но ненадолго. Вдруг зашевелилась в углу бесформенная груда одеял, и из нее вынырнула орехового цвета, обильно покрытая морщинами физиономия.

Человек был тощ, ясноглаз и очень стар.

– Ну и болван же ты, – упрекнул он Гэллегера. – Зачем их впустил?

Гэллегер напряг память. Этот старикашка не кто иной, как его дед, живущий в Мэне на ферме. Решил посетить Манхэттен. Этой ночью… Гм… Что было этой ночью? С трудом вспомнилось, как Дедуля похвастался своей вместимостью по части спиртного, и, конечно, без состязания не обошлось. Дедуля победил. Но что было дальше?

Он спросил.

– Неужели не помнишь? – удивился старик.

– Хоть казни, – устало ответил Гэллегер. – Вот так всегда: напьюсь и что-нибудь изобрету, а потом не могу взять в толк, как оно работает. Я, так сказать, играю на слух.

– А то я не знаю? – хмыкнул Дедуля. – Ну вот и полюбуйся, что ты на этот раз изобрел.

Он указал в угол, где стояла высокая таинственная машина и тихо жужжала о чем-то своем.

– Ого! А что это?

– Меня спрашиваешь? Ты же сам ее смастачил. Собственноручно. Этой ночью.

– Я? Правда? А зачем?

– Да откуда мне знать? – сердито зыркнул Дедуля. – Тебе вдруг приспичило повозиться с техникой, и ты соорудил эту штуковину. А потом назвал машиной времени. И включил. Решил не рисковать и сфокусировал ее на заднем дворе. Мы вышли посмотреть, и вдруг откуда ни возьмись – эти три малявки. Мы вернулись в дом – помнится, в большой спешке. Где выпивка?

Либблы уже нетерпеливо приплясывали.

– Ночью было так холодно, – с упреком сообщил один из них. – Почему вы нас не впустили? Это же наш мир.

Длинная лошадиная физиономия Гэллегера вытянулась еще больше.

– Так-так… Ну, раз я построил машину времени – хоть и не помню ни черта, – получается, что вы прибыли из какого-то другого периода. Правильно рассуждаю?

– Конечно, – подтвердил либбла. – Отсюда лет пятьсот будет.

– А вы, часом, не люди? В смысле, мы не эволюционируем в вас?

– Нет, – благодушно ответил самый упитанный из гостей. – Чтобы эволюционировать в доминирующий вид, вам, людям, понадобятся тысячелетия. Мы с Марса.

– Марс. Будущее. Ага. И вы говорите по-английски…

– На Марсе в наше время живут люди с Земли. А почему бы им там не жить? Мы читаем по-английски, разговариваем, все понимаем.

– И вы у себя на Марсе доминантный вид? – пробормотал Гэллегер.

– Ну, не совсем, – ответил либбла и, поколебавшись, уточнил: – Не на всем Марсе.

– Даже не на половине, – добавил другой. – Только в долине Курди. Но долина Курди – это центр Вселенной. Цивилизация там на высшем уровне. У нас есть книги – о Земле и о прочем. Кстати, о Земле: мы намерены ее завоевать.

– Да неужели? – сухо спросил Гэллегер.

– Именно так. Мы уже пытались однажды, но земляне нам не позволили, зато теперь проблем не возникнет. Все вы станете нашими рабами, – радостно посулил либбла.

Ростом он был от силы одиннадцать дюймов.

– Поди, обзавелись каким-то оружием? – предположил Дедуля.

– Оно нам без надобности. Потому что мы умные. Потому что все знаем. Наша память бездонна. Мы можем создавать пушки-дезинтеграторы, тепловые лучеметы, космические корабли…

– Нет, не можем, – возразил другой либбла. – У нас ведь пальцев нет.

А ведь и правда, подумал Гэллегер. Эти мохнатые лапки, похожие на варежки, совершенно не годятся для технической работы.

– И что с того? – сказал первый либбла. – Заставим землян изготовить для нас оружие.

Дедуля опрокинул в рот порцию виски и пожал плечами.

– И часто здесь такое случается, внучек? – поинтересовался он. – Слыхал я, что ты крутой ученый, но ведь ученым вроде положено мастерить ускорители атомных частиц и другие полезные вещи. А какой прок от машины времени?

– Она доставила нас сюда, – заявил либбла. – Сегодня у Земли счастливый день.

– Зависит от точки зрения, – сказал на это Гэллегер. – Прежде чем вы отправите в Вашингтон ультиматум, не желаете ли подкрепиться? Как насчет блюдца молока?

– Мы не животные! – возмутился самый толстый либбла. – Из чашек пьем.

Гэллегер принес три чашки, согрел молока. После недолгих колебаний поставил чашки на пол. Столы для этих малышей слишком высоки. Либблы, вежливо пискнув спасибо, угнездили посуду между колен и принялись лакать длинными розовыми язычками.

– Недурно, – сказал один.

– Не разговаривай с полным ртом, – цыкнул на него толстенький – судя по повадкам, лидер.

Гэллегер развалился на диване и взглянул на старика.

– Что до этой машины времени, то я ничего не помню. А ведь надо как-то вернуть либбл домой. Чтобы придумать способ, мне понадобится время. Иногда я задумываюсь, не слишком ли много пью.

– Выбрось эти мысли из головы, – велел Дедуля. – В твоем возрасте я не нуждался в машине времени, чтобы материализовать малышей ростом в фут. Мне в этом помогала кукурузная самогонка, – добавил он, облизывая сморщенные губы. – Ты просто слишком много работаешь.

– Ну да, – беспомощно произнес Гэллегер. – И ничего не могу с этим поделать. Но что навело меня на идею построить эту штуку?

– Чего не знаю, того не знаю. Вроде ты нес какую-то чепуху насчет убийства собственного деда, что-то в этом роде. Или насчет предсказания будущего? Я ничегошеньки из твоей болтовни не понял.

– Погоди-ка! Вроде я что-то вспоминаю, смутно… Старый парадокс насчет путешествий во времени. Если убить собственного деда…

– Ночью, когда ты об этом заговорил, я схватился за топор, – перебил Гэллегера Дедуля. – Я еще не готов сыграть в ящик, мальчишка. – И добавил, хихикнув: – Живости мне не занимать, даром что я бензиновую эпоху помню.

– А что было потом?

– Через эту твою жужжалку прошли три карапузика. А ты сказал, что неправильно ее настроил, и полез исправлять.

– Интересно, что я имел в виду, – задумчиво проговорил Гэллегер.

Либблы управились с молоком.

– Итак, мы здесь, – сказал толстенький. – Теперь завоюем ваш мир. С чего начнем?

Гэллегер пожал плечами:

– Боюсь, джентльмены, тут я вам не советчик. Меня никогда не тянуло миры завоевывать, так что понятия не имею, как это делается.

– Первым делом разрушим большие города, – возбужденно заговорил самый маленький либбла. – Затем пленим красавиц, потребуем за них выкуп. Что-нибудь в этом роде. Все перепугаются, и мы победим.

– Как ты до этого додумался? – спросил Гэллегер.

– А в книжках прочел. Именно так это и делается. Мы усядемся на трон и будем всех тиранить. Можно еще молочка?

– И мне, – хором пискнули остальные.

Гэллегер, ухмыляясь, выполнил просьбу.

– Похоже, вы не очень-то удивились, очутившись здесь.

– В книгах и об этом есть.

Плям-плям-плям…

– О чем – об этом? – удивленно задрал бровь Гэллегер. – О том, что вы перенесетесь сюда?

– Конечно нет. Но путешествия во времени описаны во всех подробностях. В нашей эпохе романы сочиняются только на научные темы. А мы много читаем. Да и чем еще можно заниматься в нашей долине? – не без грусти закончил либбла.

– Вы только такие книги читаете?

– Нет, глотаем все подряд. Беллетристику, научные труды, технические пособия. Как изготовить дезинтеграторы и тому подобное. Мы вас научим производить необходимое нам оружие.

– Благодарю покорно! И что, литература такого рода доступна всем?

– Разумеется. А как же иначе?

– Мне кажется, она небезопасна.

– Мне тоже так кажется, – задумчиво проговорил толстенький либбла, – но пока что она никаких бед не причинила.

Поразмыслив, Гэллегер спросил:

– Значит, вы можете мне объяснить, как, к примеру, изготовить тепловой лучемет?

– Да! – последовал взволнованный ответ. – И тогда мы разрушим большие города, пленим…

– Я уже это слышал: вы плените красоток и потребуете за них выкуп. Но зачем?

– Мы знаем, как такие дела делаются, не зря читаем книжки. – Либбла опрокинул чашку и горестно повесил уши, глядя на молочную лужицу.

Другие поспешили погладить его по спине.

– Не плачь, – велел самый крупный.

– Надо плакать, – возразил оплошавший. – В книжках так написано.

– Ты понял наоборот. На самом деле там написано: «Над пролитым молоком не плачут».

– Плачут! И я буду! – Оплошавший либбла зарыдал.

Гэллегер принес ему молока.

– Так вот, насчет теплового лучемета, – сказал он. – И как же…

– Очень просто, – перебил его толстенький и объяснил.

Это и впрямь оказалось очень просто. Дедуля, само собой, ничего не понял, но он с любопытством наблюдал, как трудится Гэллегер. Тот управился за полчаса. Действительно, получился тепловой лучемет. Он прожег дыру в двери шкафа.

– Вот это да! – ахнул Гэллегер, увидев курящийся дымок, и оценивающе посмотрел на металлический цилиндрик у себя на ладони. – Серьезная штучка!

– Она способна убивать людей, – пробормотал толстенький либбла. – Как убила того человека.

– Чего-чего?! Какого еще человека?

– Того, что лежит во дворе. Мы посидели на нем, но он вскоре остыл. У него в груди прожжена дырка.

– Это вы сделали! – судорожно сглотнув, обвинил Гэллегер.

– Нет. Должно быть, он тоже прибыл из другого времени. И дырка в нем уже была.

– Кто?.. Кто он?

– Я его никогда прежде не встречал, – ответил толстенький, утрачивая интерес к теме. – Хочу еще молока. – Он запрыгнул на скамью и уставился через окно на небоскребы Манхэттена. – Ух ты! Этот мир – наш!

Зазвенел дверной звонок. Малость побледневший Гэллегер обратился к старику:

– Дедуля, пойди глянь, кто это. Да кто бы ни был, скажи, чтобы убирался. Наверняка коллектор долгов. Он не обидится – его все гонят взашей. О боже! Мне ведь еще никогда не приходилось убивать.

– Зато мне… – пробормотал Дедуля и направился к выходу, оставив фразу без завершения.

В сопровождении семенящих кроличьих фигурок Гэллегер вышел на задний двор и убедился, что случилось страшное. Посреди розового садочка лежал труп мужчины – очень старого, бородатого, совершенно лысого, в одеждах, изготовленных, похоже, из мягкого цветного целлофана. Рубаха на груди, как и сама грудь, была прожжена. Гэллегер безошибочно узнал работу теплового лучемета.

– Что-то знакомое есть в его внешности, – решил Гэллегер. – Но что именно, не понимаю. Он был еще жив, когда очутился здесь?

– Он был мертвый, но теплый, – ответил либбла. – Приятное такое тепло.

Гэллегер переборол дрожь. Ох и жуткие же малыши! Впрочем, наверняка они безобидны, иначе бы в родной эпохе им не дали доступа к опасной информации.

Гэллегера куда меньше нервировало поведение либбл, чем присутствие трупа. Его слуха коснулся протестующий голос Дедули.

Либблы поспешили укрыться в ближайших кустах, а на задний двор вступили трое мужчин, сопровождая старика. Завидев синие мундиры с медными пуговицами, Гэллегер поспешил бросить тепловой излучатель на клумбу и украдкой нагрести ногой сверху земли. А еще постарался изобразить любезную улыбку.

– Здоро́во, парни. Я как раз собирался звонить в ваше управление. Ко мне во двор кто-то подкинул мертвеца.

Из вновь прибывших двое были полицейскими: здоровяки с недоверчивыми физиономиями, с цепкими глазами. Третий – щегольски одетый коротышка с платиновой шевелюрой, облепившей узкий череп, и карандашными усиками – основательно смахивал на лисицу. Этот типчик носил Почетный знак, что могло означать много или мало, в зависимости от личности владельца.

– Не сумел их прогнать, – посетовал Дедуля. – Так что ты влип, внучек.

– Он шутит, – объяснил полицейским Гэллегер. – Честное слово, я собирался…

– Давайте-ка без этих штучек. Фамилия?

Гэллегер сказал, что он Гэллегер.

– Так-так. – Полицейский опустился на колени, чтобы осмотреть труп, и изумленно присвистнул. – Чем это вы его?

– Ничем. Выхожу из дома, а он уже лежит. Может, вывалился из какого-нибудь окна. – Гэллегер повел рукой, указывая на высившиеся кругом небоскребы.

– Это исключено – у него все кости целы, – возразил полицейский. – Похоже, вы его проткнули раскаленным ломом. Кто он?

– Не знаю. Впервые его вижу. А как вы узнали…

– Мистер Гэллегер, никогда не оставляйте трупы на виду. Кто-нибудь из пентхауса углядит и позвонит в полицию.

– А-а… понял.

– Мы выясним, кто прикончил беднягу, – саркастически продолжал полицейский. – На этот счет не беспокойтесь. Впрочем, вы можете признаться прямо сейчас, чтобы избежать лишних хлопот.

– Но у вас нет прямых улик…

– Давайте-ка без этих штучек. – Перед носом у Гэллегера помахала широченная ладонь. – Я вызову парней, скажу, чтобы прихватили коронера. Где у вас видеофон?

– Дедуля, покажи им, – устало произнес Гэллегер.

Вперед шагнул щеголь. В его голосе сквозила властность:

– Гроэрти, пока Банистер говорит по видеофону, осмотрите дом. Я побуду здесь с мистером Гэллегером.

– Хорошо, мистер Кэнтрелл. – Полицейские удалились вместе с Дедулей.

Со словами «прошу извинить» Кэнтрелл быстро приблизился к Гэллегеру, вонзил тонкие пальцы в землю возле его ноги и извлек цилиндрик. С чуть заметной улыбочкой осмотрел тепловой лучемет.

У Гэллегера сердце сорвалось в пике.

– Интересно, откуда оно взялось? – предпринял он отчаянную попытку оправдаться.

– Вы сами положили, – ответил Кэнтрелл. – Я заметил. Ваше счастье, что не заметили полицейские. Пожалуй, я это подержу у себя. – Он сунул цилиндрик в карман. – Неопровержимая улика. Дырка в вашей жертве чертовски необычная…

– Это не моя жертва!

– Труп лежит на вашем дворе. А я, мистер Гэллегер, интересуюсь оружием. Что это за устройство?

– Э-э-э… просто фонарик.

Кэнтрелл вынул цилиндр и направил на Гэллегера.

– Понятно. Значит, если я нажму на кнопочку…

– Это тепловой лучемет, – поспешил объяснить Гэллегер, уклоняясь. – Ради бога, поосторожнее!

– Гм… Сами сделали?

– Ну… да.

– И убили этим оружием человека?

– Нет!

– Полагаю, – сказал Кэнтрелл, возвращая цилиндрик в карман, – что вы предпочтете об этой вещице помалкивать. Если она попадет в руки полиции, ваша песенка спета. Если же не попадет – другое дело. Будет трудно доказать факт ее применения – ни одно известное оружие не способно причинить такую рану. Знаете, мистер Гэллегер, я верю, что не вы убили беднягу. Не знаю почему, но верю. Возможно, причиной тому ваша репутация. Вы известный чудак, а еще считаетесь отменным изобретателем.

– Спасибо, – сказал Гэллегер. – Но это мой лучемет…

– Хотите, чтобы он значился как вещдок номер один?

– Он ваш.

– Отлично, – ухмыльнулся Кэнтрелл. – Посмотрим, чем я могу вам помочь.

Смотреть было почти не на что. Обзавестись Почетным знаком мог едва ли не любой человек, но политическое влияние далеко не всегда означало влияние на полицию. Когда машина правосудия приходила в движение, остановить ее было не так-то просто. По счастью, права индивидуума в ту пору чтились свято, но это в основном благодаря развитию коммуникационных технологий. Они не оставляли преступнику никаких шансов на побег.

Гэллегеру велели не покидать Манхэттен, будучи уверены, что, если он попытается, система видеослежения моментально его обнаружит. Даже не было необходимости приставлять к нему охрану. На все транспортные узлы Манхэттена поступила трехмерная фотография Гэллегера, и, если бы он попробовал купить билет на стритлайнер или морские сани, его бы моментально опознали, отчитали и отправили домой.

Покойника в сопровождении недоумевающего коронера отвезли в морг. Ушли полицейские и Кэнтрелл. Дедуля, Гэллегер и пушистая троица сидели в лаборатории и растерянно переглядывались.

– Машина времени, подумать только! – проговорил Гэллегер, нажимая клавиши на органе. – И с чего вдруг мне приспичило ее соорудить?

– Тебя не осудят – не смогут доказать, – предположил Дедуля.

– Судебный процесс – дело недешевое. Если не найду хорошего адвоката, мне крышка.

– Разве в суде тебе не дадут адвоката?

– Конечно дадут, но что толку? Современная юриспруденция – игра наподобие шахмат. Чтобы выиграть, нужна поддержка толпы экспертов, знающих все тонкости. Если я допущу малейшую оплошность, меня осудят. Юристы, дедушка, это политики, адвокатское лобби влияет на баланс власти. Виновен, невиновен – это не так важно, как возможность нанять лучших адвокатов. Лучших – значит самых дорогих.

– Деньги тебе не понадобятся, – сказал толстенький либбла. – Покорив мир, мы введем нашу монетарную систему.

Гэллегер пропустил слова гостя мимо ушей.

– Дедуля, ты поднакопил деньжат?

– Не-а. В Мэне они мне почти без надобности.

Внук обвел лабораторию тоскливым взглядом:

– Может, удастся что-нибудь продать. Тепловой лучемет… Хотя нет. Если прознают, что он у меня был, я сяду. Надеюсь, Кэнтрелл будет о нем молчать. Машина времени… – Гэллегер подошел к загадочному устройству и в задумчивости остановился перед ним. – Еще бы вспомнить, как она работает. Или почему.

– Ты же сам ее изобрел.

– Это сделало мое подсознание. Оно черт-те что откалывает. Интересно, для чего этот рычаг?

Гэллегер проэкспериментировал. Ничего не произошло.

– Ужас как сложно… А поскольку мне неизвестен принцип действия этой машины, я не смогу выручить за нее приличные деньги.

– Ночью, – задумчиво проговорил Дедуля, – ты орал о каком-то Хельвиге – он-де тебя озолотит.

У Гэллегера просветлел взор, но лишь на миг.

– Помню его. Никчемный тип, но с непомерным тщеславием. Обещал щедро заплатить, если я помогу ему прославиться.

– Ну так помоги.

– Каким образом? – хмыкнул Гэллегер. – Я готов что угодно изобрести и заявить, будто это дело рук Руфуса Хельвига. Но никто не поверит. Он уже прослыл круглым болваном, едва способным сложить два и два. Впрочем…

Гэллегер повозился с экранами, и на одном из них вдруг появилось широкое, сдобное белое лицо. Руфус Хельвиг был невероятно толст, а лысина и нос пятачком придавали ему облик дауна. Благодаря деньгам он приобрел власть, но общественное признание от него упорно ускользало. Никому Хельвиг не нравился, и это его чрезвычайно расстраивало. Он стал посмешищем – просто потому, что ничего не имел за душой, кроме денег. Другие толстосумы смирились с подобной судьбой, но Хельвиг не смирился.

Он мрачно уставился на Гэллегера:

– Доброе утро. Ты по делу или как?

– Я кое над чем работаю. Но расходы велики, нужен аванс.

– Да что ты говоришь? – недобро сощурился Хельвиг. – Аванс тебе нужен? А разве на прошлой неделе я его не выдал?

– Правда, что ли? – удивился Гэллегер. – Что-то не припоминаю.

– Ты был пьян.

– А-а… Это точно?

– Цитировал Хайяма.

– Что именно?

– Что-то насчет весны, которая придет и вынет розы.

– Значит, я действительно был пьян, – печально проговорил Гэллегер. – Сколько я из тебя вытянул?

Хельвиг сказал. Изобретатель грустно покачал головой:

– Деньги у меня убегают сквозь пальцы, как вода. Ну да ладно. Дай еще.

– Спятил? – прорычал Хельвиг. – Покажи результат. Потом сможешь собственноручно выписать чек.

– Где, в газовой камере? – спросил Гэллегер, но богач уже отключился.

Дедуля пропустил стаканчик и вздохнул.

– А как насчет этого типа, Кэнтрелла? Он может помочь?

– Сомневаюсь. Он меня подловил на горячем, я у него на крючке. К тому же я совершенно его не знаю.

– Ладно, я возвращаюсь в Мэн.

– Бросаешь меня? – понурился Гэллегер.

– А что, здесь еще осталась выпивка?

– Вообще-то, ты не можешь уехать. Ты вероятный соучастник или что-то в этом роде. Уверен, что не можешь добыть деньжат?

Дедуля был уверен. Гэллегер снова взглянул на машину времени и тяжко вздохнул. Будь ты проклято, подсознание! Вот что бывает, когда наукой занимаешься по наитию, а не как положено. Да, Гэллегер – гений, но сей факт не мешает ему снова и снова попадать в фантастические переплеты. Помнится, он уже когда-то изобрел машину времени, но она работала как-то иначе. Нынешняя – невероятно сложное устройство из блестящего металла – тихо стоит в углу, ее фокус материализации направлен в какую-то точку на заднем дворе.

– Интересно, для чего Кэнтреллу понадобился тепловой лучемет? – задумчиво проговорил Гэллегер.

Либблы между тем ходили по лаборатории, рассматривали ее любопытными золотистыми глазами, взволнованно подергивали розовыми носами. Теперь они вернулись и сели в ряд перед Гэллегером.

– Когда мы покорим этот мир, тебе не придется ни о чем беспокоиться, – пообещали они человеку.

– Спасибо преогромное, – буркнул Гэллегер. – Ваша помощь бесценна. Но прямо сейчас мне позарез нужны деньги, причем много. Чтобы нанять адвоката.

– Зачем тебе адвокат?

– Без него меня осудят за убийство. Это сложно объяснить, ведь вы не знакомы с моим временны́м сектором… – У Гэллегера вдруг отпала челюсть. – Так-так… Есть идея.

– Какая идея?

– Вы мне рассказали, как изготовить тепловой лучемет. Ну а как насчет чего-нибудь еще? Чего-нибудь такого, что можно быстро и выгодно продать?

– Запросто. Мы охотно тебе поможем. Но для этого понадобится устройство ментальной связи.

– К чему такие сложности. Просто объясните. А могу я сам задавать вопросы. Да, так будет лучше. Расскажите, какой техникой вы пользуетесь в быту.

Зазвонил дверной звонок. Прибыл следователь Махони, высокий, с зализанными иссиня-черными волосами и саркастической миной. Поскольку либблы считали излишним привлекать к себе внимание, пока не разработан план покорения мира, они скрылись с глаз. Махони поприветствовал мужчин небрежным кивком и сказал:

– Доброе утро. У нас в управлении возникла небольшая закавыка. На самом деле ничего серьезного.

– Это плохо, – произнес Гэллегер. – Как насчет выпивки?

– Нет, благодарю. Мне нужно снять отпечатки ваших пальцев. И сделать снимки сетчатки глаз, если не возражаете.

– Не возражаю. Валяйте.

Махони кликнул эксперта, пришедшего вместе с ним. Гэллегера заставили прижать пальцы к чувствительной пленке, фотоаппарат со специальным объективом зафиксировал палочки, колбочки и кровяные канальцы в его глазах. Махони саркастически ухмылялся, наблюдая за этой процедурой. Наконец эксперт предъявил следователю результаты своего труда.

– Это уже слишком! – прокомментировал Махони.

– Вы о чем? – осведомился Гэллегер.

– Да так, о пустяке. Этот труп, обнаруженный на вашем дворе…

– Продолжайте.

– Отпечатки у него такие же, как у вас. И сетчатки точь-в-точь совпадают с вашими. На подобные чудеса даже пластическая хирургия не способна. Скажите, Гэллегер, кто этот волшебник.

Изобретатель захлопал глазами:

– Тысяча чертей! Мои отпечатки? Это абсурдно!

– Абсурдней некуда, – согласился Махони. – Уверены, что не знаете ответа?

Возле окна изумленно присвистнул эксперт.

– Эй, Махони, иди-ка сюда, – позвал он. – Хочу тебе кое-что показать.

– Это подождет.

– На такой жаре – недолго, – возразил эксперт. – Там в саду еще один труп.

Гэллегер и Дедуля обменялись испуганными взглядами. Следователь и его помощник ринулись вон из дома. Изобретатель сидел совершено неподвижно, пока из сада не донеслись крики.

– Еще один? – спросил Дедуля.

Гэллегер кивнул:

– Похоже на то. Давай-ка…

– Смажем пятки?

– Это бесполезно. Давай-ка выйдем и посмотрим, что там стряслось.

Гэллегер уже знал, что там стряслось. Появился новый труп с прожженной фабритканевой безрукавкой и дыркой в груди. Никаких сомнений, что это поработал тепловой луч. Гэллегер получил сильнейшее потрясение – он смотрел на собственный труп.

Впрочем, не совсем. Покойник выглядел лет на десять старше Гэллегера. Лицо исхудалое, темная шевелюра тронута сединой. И наряд непривычный, чудаковатый. Но все же сходство не вызывает сомнений.

– Так-так, – проговорил Махони, глядя на Гэллегера. – Надо полагать, это ваш брат-близнец? – Стуча зубами, следователь вынул сигару и зажег ее дрожащими пальцами. – Вот что я вам скажу. Не знаю, что за шутки вы тут шутите, но мне они не нравятся. Аж мороз по коже. Если окажется, что и у этого трупа пальцы и глаза как у вас, мне это не понравится еще больше. Я не хочу себя чувствовать так, будто схожу с ума. Понятно?

– Невероятно, – сказал эксперт.

Махони загнал всех в дом и связался с управлением.

– Инспектор? Я насчет трупа, доставленного час назад. Ну, вы в курсе: дело Гэллегера…

– Вы его нашли? – спросил инспектор.

Махони оторопело заморгал:

– Что? Я о том трупе, со странными отпечатками…

– Я понял, о ком вы. Так нашли вы его или нет?

– Но он же в морге!

– Был, – ответил инспектор. – Еще десять минут назад. А потом его сперли. Прямо из морга.

Махони не сразу переварил услышанное, нервно облизывая губы.

– Инспектор, – сказал он наконец, – у меня для вас есть другой труп. Он не совсем такой, как тот. Я его только что обнаружил во дворе у Гэллегера. Обстоятельства те же.

– Что?!

– Да. В груди прожжена дырка. И он похож на Гэллегера.

– Похож на… А что с отпечатками? Я велел вам их снять.

– Я снял. Все подтвердилось.

– Это невозможно!

– Скоро сами увидите покойника, – процедил Махони. – Вы пришлете людей?

– Уже отправляю. Что за безумие, господи!..

Инспектор отключился. Гэллегер раздал выпивку и, рухнув на диван, завозился с алкогольным органом. У него голова шла кругом.

– Между прочим, – заговорил Дедуля, – тебя теперь нельзя судить за убийство того, первого. Раз труп похищен, нет события преступления.

– А ведь верно! – Гэллегер резко сел. – Махони, это так?

Следователь потупился:

– Формально – да. Но не забывайте о том, что я нашел у вас во дворе. Если будет доказано убийство, вы отправитесь в газовую камеру.

– Угу. – Гэллегер снова лег. – Понятно. Но я его не убивал.

– Такова ваша версия.

– И я буду за нее держаться мертвой хваткой. Ладно, дайте знать, когда уляжется суматоха. Мне надо подумать.

Гэллегер сунул в рот шланг, настроил бар на медленную подачу коньяка и расслабился, закрыв глаза. Но ответ упорно не шел на ум.

Краем сознания он отмечал, что помещение заполняется людьми, что вновь идет полицейская рутина. Рассеянно отвечал на вопросы. В конце концов блюстители закона удалились, забрав второй труп. Насыщенный алкоголем мозг изобретателя заработал резвее. Подсознание вышло на передний план.

– Я понял, – сказал Гэллегер Дедуле. – Надеюсь, что понял. Ну-ка, давай посмотрим. – Он подошел к машине времени и завозился с рычагами. – Гм… Не могу ее выключить. Похоже, она настроена на работу в определенном цикле. Кажется, я припоминаю, что было ночью.

– Ты о предсказании будущего?

– Пожалуй… Мы вроде спорили о том, способен ли человек предсказать собственную смерть?

– Было дело.

– Так вот же она, разгадка. Я так настроил машину, чтобы она увидела мою смерть. Она движется по темпоральной линии, достигает момента моей кончины и выдергивает тело – мое будущее тело – в наш временной сектор.

– Ты спятил, – предположил Дедуля.

– Нет, я все понял правильно, – возразил Гэллегер. – Тот первый труп – это был я, лет семидесяти или восьмидесяти. В этом возрасте я умру. Похоже, буду убит тепловым лучом лет через сорок. – И задумчиво добавил: – А лучемет я отдал Кэнтреллу…

Дедуля скривился:

– А как насчет второго трупа? Спорим, тебе его появление не объяснить?

– Объясню запросто. Параллельность временны́х потоков. Вариативность будущего. Вероятностные линии. Слыхал о такой теории?

– Не-а.

– Ну так слушай. Есть идея, что существует бесконечное множество вариантов будущего. Меняя настоящее, ты автоматически переключаешься на другое будущее. Как будто переводишь стрелку на железнодорожных путях. Не женился бы ты на бабуле, меня бы здесь не было. Понятно?

– Не-а, – ответил Дедуля, наливая себе виски.

Гэллегер продолжал, ничуть не смутившись:

– Согласно варианту А, лет этак в восемьдесят я погибну от теплового луча. Но это не догма. Я перенес мое мертвое тело назад по железнодорожному пути, и оно появилось в настоящем. И разумеется, от этого настоящее изменилось. В варианте А изначально не было места для мертвого восьмидесятилетнего Гэллегера. Но труп появился и изменил будущее. Мы автоматически перескочили на другие рельсы.

– Ну бред же собачий, – пробормотал Дедуля.

– Помолчи, пожалуйста. Я ищу ответ. Сейчас работает второй путь, вариант Б. И на этом пути мне предстоит стать жертвой теплового луча примерно в сорок пять лет. А поскольку машина времени настроена на то, чтобы отправить сюда тело в момент смерти, она так и сделала – материализовала мой сорокапятилетний труп. Тем самым вынудив исчезнуть труп восьмидесятилетний.

– Да неужели?!

– Именно так. В варианте Б этот труп не существует. И когда вариант Б включился, варианта А попросту не стало. Как и первого трупа.

У Дедули вдруг просветлел взор.

– Я понял! – заявил старик и одобрительно причмокнул. – Умно! Ты решил симулировать помешательство, да?

– Тьфу ты! – рыкнул Гэллегер и направился к машине времени.

Опять он безуспешно пытался выключить ее. Но она, похоже, целиком отдалась делу материализации будущих трупов Гэллегера.

Что же будет дальше? В действие вступил вариант Б. Но трупу из варианта Б не положено существовать в имеющемся настоящем. Труп – это переменная х.

Б плюс х равняется В. Новый вариант, новый покойник. Гэллегер нервно глянул во двор. Пока там пусто. Благодарение Господу за эту малую милость.

«В любом случае, – подумал изобретатель, – меня не смогут осудить за убийство самого себя».