Глубина резкости. Роман

* * *

Два последующих дня, проведённые в родных стенах, показались бесконечно долгими. Мать всеми силами старалась создать атмосферу тепла и доброжелательности. В какой-то мере ей это удалось, так как придирок и наездов со стороны отца больше не случалось. Однако и близкие доверительные отношения с ним также не складывались. Установилась вежливая дипломатическая дистанция.

Чтобы чем-то занять время, Артём обзвонил некоторых своих старых друзей, чтобы договориться о встрече. Все они оказались людьми занятыми, обременёнными заботами. Звонку старого товарища, с которым давно не общались, они, конечно же, были рады и изъявили желание встретиться с ним, как только для этого найдётся время. С двумя из них Артём всё же встретился. Посидели в баре, выпили виски – Артём угощал. Поговорили, повспоминали. Каждый что-то рассказал о себе – коротко, лаконично, в общих чертах. И хотя у всех были свои проблемы и неурядицы, но изливать душу никто не хотел или не решался. И Артём также умолчал о своих планах, тревогах и сомнениях, хотя ему очень хотелось услышать мнение близкого человека, почувствовать его поддержку и участие.

Но оставался ещё один друг, самый близкий и надёжный. Тот, с которым можно было спокойно и без оглядки поговорить обо всём, что волновало. Артём позвонил Максиму Залесову и сообщил, что в настоящее время находится в Иркутске. Максим обрадовался звонку.

– Значит, всё же решился навестить предков? Молодец! Ну, а к старому другу наведаться не желаешь?

– Так ведь затем и звоню, – сказал Артём. – Планирую выехать завтра утром, если, конечно, вы с Катей по субботам принимаете гостей.

– Мы, Артёмка, всегда рады гостям, – ответил Максим торжественным голосом. – А ты у нас будешь почётным гостем.

– Ну уж и скажешь – почётным! – усомнился Артём. – Катя, поди, и разговаривать со мной не захочет. Заклеймит как предателя.

Он это сказал полушутя, но Залесов не принял шутки и ответил вполне серьёзно:

– Зря ты так о ней думаешь. Катя любит вас обоих – и тебя, и Риту. Скучает по вам и очень переживает из-за вашего разрыва. Ладно, не будем об этом по телефону трещать. Приедешь, тогда и поговорим обо всём. Позвони, когда билет купишь. Мы тебя встретим.

Артём сказал, что встречать его не нужно. В Большом Голоустном не заблудишься. Да и жители там друг друга знают. Но Максим был непреклонен: они его непременно встретят всем семейством. Иначе какой же он почётный гость?

Утром за завтраком Артём сообщил родителям, что уезжает к другу на пару дней.

– Что же ты опять из дома бежишь? – недовольно спросил отец. – Два года носа не казал, а тут и трёх дней усидеть не можешь.

Артём ответил не сразу. В груди внезапно вспыхнуло раздражение, и его следовало унять.

– Мне нужно кое-что обсудить с другом, – сказал он, немного успокоившись. – Моё положение сейчас непростое, неоднозначное. Хочется поговорить с человеком, готовым понять, поддержать, посоветовать что-то, – Артём посмотрел отцу в глаза. – Я ведь, батя, рассчитывал с тобой по душам побеседовать, совета твоего спросить. Да только вижу: не советчик ты мне.

Александр Михайлович опустил глаза, ничего не ответив. Молча закончил завтрак, поднялся и сказал:

– Спасибо, Валентина! Очень вкусный борщ.

И ушёл в другую комнату. Валентина Сергеевна укоризненно покачала головой.

– Неправ ты, сынок. Ох, неправ! Отец тебя любит и очень волнуется за тебя.

– Что-то я не почувствовал его любви. Ни слова доброго, ни взгляда.

– Просто виду казать не хочет. А сам мучается, переживает. Он, между прочим, до сих пор хранит твои фотоаппараты.

– Какие фотоаппараты? – не сразу сообразил Артём.

– Ну, эти – старые, плёночные, – пояснила мать. – Иногда вытаскивает их из шкафа, разглядывает, поглаживает. А на лице улыбка – грустная такая. И фотографии, которые ты сделал тогда, частенько пролистывает. Смотрит и головой удивлённо покачивает.

То, что Артём сейчас услышал, было для него полной неожиданностью. Выходит, что подвела его на этот раз хвалёная интуиция. Он видел недовольное и сердитое лицо отца, слышал насмешку в его голосе, а того, что за этим кроется, не заметил. А ведь ещё каких-то два дня назад обещал себе, что восстановит отношения с отцом.

– Ладно, мам, – сказал он смущённо. – Я постараюсь всё исправить. Но только не сейчас. Мне самому надо войти в равновесие.

– Пусть не сейчас, – согласилась Валентина Сергеевна. – Но непременно исправь. Мы ведь близкие люди. Не будь резким с отцом. Твоя резкость может запасть ему глубоко в душу.

«Ну вот, и тут глубина резкости. Куда от неё деваться? – с грустью подумал Артём. – Одно слово: фотограф».

– Ты что-то отцу про своё непростое положение говорил, – напомнила мать. – Что случилось-то?

– Ничего страшного, – ответил он. – Просто с шефом разошлись во взглядах в одном серьёзном вопросе. Вот я и хотел услышать мнение, кто из нас прав.

– И поэтому решил вернуться в Иркутск?

– Нет. Просто устал от мегаполиса. На родину потянуло.

Валентина Сергеевна недоверчиво посмотрела на сына. Он ободряюще улыбнулся ей и пошёл собираться.

4. Захолустье

Залесовы, как и обещали, встречали гостя всем семейством. Пятилетняя Маша и годовалая Оля с любопытством разглядывали незнакомого дядю. После взаимных приветствий и дружеских объятий хозяева повели Артёма в свои владения. Во дворе дома от самого забора протянулся длинный гараж. В противоположной стороне двора стояла баня, за которой под навесом была выложена в два ряда большая поленница дров.

– Зачем тебе такой ангар? – спросил Артём, указав на гараж. – Никак «Линкольном» обзавёлся?

– Здесь у меня старенькая «Нива» и катерок на прицепе, – пояснил Максим. – От прежнего хозяина достались. Эх, Тёма, поздновато ты приехал. Убрал я катер до весны. А то покатал бы тебя по озеру.

В доме было тепло. В кирпичной печи потрескивали дрова. В зале хозяйка усадила гостя в кресло и занялась сервировкой стола. Артём принялся извлекать из своей сумки гостинцы, но тут обнаружилось, что в мировоззрении хозяев дома произошли некоторые перемены, о которых он не знал. Чета Залесовых, как выяснилось, три месяца назад решила полностью отказаться от спиртного. Марочный коньяк, привезённый Артёмом, оказался ненужным. Да и в отношении сладостей для детей тоже были установлены серьёзные ограничения. Многие продукты здесь считались вредными и даже опасными. Катя посетовала на мужа, что не предупредил гостя об этом заранее. Однако часть гостинцев была принята к употреблению.

На стене прямо над диваном висели два портрета, сделанные Артёмом во времена работы в журнале. На одном была изображена Катя, а на другом – Рита. Глядя на них, Артём почувствовал, как кольнуло в груди.

– Видишь, Тёма, как тебя здесь ценят? – сказал Максим. – У Кати в распоряжении имеется собственный фотограф. Сколько её фоток наснимал, не сосчитать. А она им всем предпочла портрет, который ты когда-то сделал в редакции.

Катя закончила накрывать и пригласила мужчин за стол. За обедом завязалась оживлённая беседа: поделились новостями, вспомнили прежнее время, когда работали вместе.

– А ты, Артём, так и продолжаешь снимать женские портреты? – спросила Катя.

– Да, продолжаю, – неуверенно сказал он. – Но хочу бросить это занятие.

– Почему? У тебя же классно получается.

– Слишком узкая тематика, – уклончиво ответил Артём. – Хотелось бы её существенно расширить, но не нашёл понимания со стороны шефа.

– Чем планируешь заниматься потом?

– Пока твёрдо не решил. Возможно, вернусь в Иркутск.

– Неплохая мысль, – одобрил Максим. – Кстати, как тебя встретили дома? Наладил отношения с родичами?

– С мамой всё замечательно. А вот с отцом пока ещё сложно. Уже, вроде бы, не кипит, но до конца никак остыть не может.

– Не грусти. Всё образуется. У меня на сегодня намечена культурная программа. Походим с тобой на лыжах. Снегу, правда, ещё маловато, но для обычной прогулки будет достаточно. А потом напаримся в баньке. Забудешь все свои печали.

После застолья Артём предложил хозяевам сделать семейный портрет. Он извлёк из сумки «Олимпус». Фотоаппарат произвёл на Максима огромное впечатление.

– Классная машина! – произнёс он восхищённо. – Судя по всему, очень дорогая. Пожалуй, стоит не меньше сотни.

– Полторы, – сказал Артём. – Это принципиально новая техника. У него электронный видоискатель.

– Можно взглянуть?

Окунев протянул ему фотоаппарат. Бережно, словно сокровище, Максим взял его в руки и стал разглядывать.

– Да, классная машина, – повторил он. – Один вид чего стоит!

Артём не удержался от улыбки.

– Ты не поверишь: главным образом, из-за внешнего вида и купил. Правда же, красавчик?

– Ещё какой!

Максим вернул аппарат хозяину. Катя тем временем привела ребятишек. Артём рассадил хозяев на диване. Сделал несколько групповых и персональных снимков. Потом мужчины стали собираться на лыжную прогулку. В доме имелись две пары охотничьих лыж. Катины были чуть поменьше размером, но петли для ног можно было регулировать под размер обуви. Для Артёма нашлась пара валенок, которые ему почти подошли по размеру. Уходя, друзья прихватили с собой фотоаппараты. Когда вышли за калитку, Максим спросил:

– Позволишь щёлкнуть пару раз твоим сокровищем?

– Сколько душе угодно, – охотно откликнулся Артём. – Я могу с твоим побродить.

Они поменялись фотоаппаратами, затем продолжили путь. Спустились к Байкалу и прошлись вдоль берега до подножья горы, где начиналась лесистая местность. Часто останавливались, чтобы запечатлеть окружающие красоты и друг друга на фоне природы. Дул небольшой ветерок, и холодные волны ещё не застывшего озера лениво набегали на берег, размывая узкую полоску неглубокого снега. Артём с удовольствием оглядывал местность, чувствуя, как душу заполняют покой и умиротворение. Ему тоже захотелось перебраться сюда. Кто знает, может быть, именно в этом месте он сможет найти себя, своё предназначение, душевную гармонию. Но для этого сначала требовалось наладить личную жизнь. А одинокому здесь делать нечего – затоскуешь, волком завоешь.

После трёхчасовой прогулки вернулись в дом. Баня уже была затоплена. В ожидании, когда она нагреется, сели за компьютер, чтобы посмотреть результаты сегодняшних фотосъёмок. Дружно расположились перед монитором. Максим вынул из «Олимпуса» карту памяти и вставил в системный блок. Выждав необходимое время, стал пролистывать снимки в обратном порядке, начиная с последнего. Сначала по экрану прошли чередой фрагменты байкальской природы и портреты Артёма на фоне местных красот.

– Шикарный аппарат! – восторженно говорил Максим. – Гляньте, какое качество! Однако все эти фотки сделаны мною. А теперь – внимание! – переходим к шедеврам нашего гениального гостя.

Ничего гениального от своих снимков Артём не ждал, так как сделаны они были почти наспех, без серьёзной предварительной подготовки. Ему позировали, а он щёлкал кнопкой, стараясь уловить удачный момент. Однако его сомнения оказались напрасными. Персональные и совместные портреты членов семьи Залесовых вызвали у них бурный восторг. Артём и сам видел, что фотографии получились удачно. Каким-то непостижимым образом ему удавалось выхватить из потока времени те мгновения, когда одновременно несколько человек в кадре выглядели наиболее живо и привлекательно. Поскольку такое случалось практически постоянно, объяснить его случайностью было бы нелепо. Артём подумал о том, что некие высшие силы не просто помогают ему во время съёмки улавливать самые удачные моменты, но и сами эти моменты создают.

Но вот результаты семейной фотосессии закончились, и плоскость монитора заполнил портрет Риты, переходящей дорогу рядом с тем местом, где им всем троим когда-то довелось работать. Появление этого изображения оказалось настолько неожиданным, что и хозяева, и гость замерли на пару секунд.

– Ты встречался с Ритой? – спросила Катя.

– Нет, – ответил Артём. – Сфотал исподтишка.

– Чего так?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Струсил, наверное. Решил, что не готов ещё.

– Я бы на твоём месте слишком долго не готовился, – сказал Максим. – Неровен час, уведут Ритулю.

Окунев согласно покачал головою.

– Могут, Макс. Запросто могут. Какой-то хлюст уже крутился возле неё. Но я пока не могу решиться. Вы уверены, что она захочет со мной разговаривать?

– Этого я не знаю, – сказала Катя. – Но я знаю другое: Рита никогда никого так не любила, как тебя.

Артём не ответил, и Максим поспешил переменить тему.

– Давайте глянем дальше.

Далее они увидели ещё две фотографии Риты. На этом содержание карты памяти закончилось.

– А где другие снимки? – спросил Залесов.

– Других нет. Это всё, что я успел снять. Аппарат почти месяц пролежал без дела.

– Почему?

– Так получилось. Настроения не было.

– Да, настроение – штука капризная. Надо с ним считаться, – прокомментировал Максим со скрытой издёвкой. – Надеюсь, теперь оно изменилось, и больше этому чуду без дела лежать не придётся. Нельзя, чтобы такая техника пролёживала.

Окунев хорошо понимал чувства своего друга-фотографа. Нет, Максим вовсе не завидовал. Это гадкое качество было ему совершенно не свойственно. Скорее даже наоборот: он радовался за друга, имевшего возможность обзавестись такой отличной техникой. И, наверное, был огорчён тем, что сам не имел такой возможности.

Артём принял решение.

– А это уже зависит не от меня, – сказал он. – Теперь это «чудо» – твоё.

Хозяева от неожиданности замерли, затем озадаченно переглянулись.

– Ты шутишь? – с трудом выдавил из себя Максим.

– Какие могут быть шутки? Всё очень просто, Макс, – Артём старался говорить как можно мягче. – Ты очень хороший человек. Мне всегда хотелось сделать для тебя что-то необычное, доброе, радостное. Не от показного великодушия, а от чистого сердца. Сейчас мне представилась такая возможность, и я не хочу её упускать. Поэтому прошу: прими мой подарок, если не хочешь обидеть старого друга.

– Как же так, Артём? – робко возразила Катя. – Ведь это твой рабочий инструмент. Ты отдаёшь такую дорогую вещь, а что потом будешь делать сам?

– Рабочий инструмент мне предоставил хозяин студии, – успокоил её Артём. – Там установлен аппарат почти в три раза дороже этого и в десять раз безобразней. Мой шеф зарабатывает на красоте, но мало в ней смыслит. А для личных целей я куплю себе другой, – Окунев хитро улыбнулся. – Помните, как меня когда-то назвала Оля Павлова?

– Как же! – откликнулся Максим. – Конечно, помню: Патриарх Никон.

– Вот именно! Я решил больше не изменять своему клану. Ну что, друзья мои, будем считать, что консенсус достигнут. Осталось провести церемонию вручения.

Мужчины поднялись. Артём взял в руки фотоаппарат, футляр к нему, вынул из сумки зарядное устройство и всё это торжественно вручил своему товарищу.

– Ну что сказать? – расчувствовался Максим. – Благодарю тебя, брат! От всей души благодарю! Я ведь всегда мечтал о профессиональной технике. С Катюшей не один раз говорили об этом, обсуждали наши возможности, да всё никак у нас концы с концами не сходились. А ты приехал и осуществил мою мечту. Дай-ка обниму тебя!

Они заключили друг друга в крепкие объятия. А женщины, включая маленькую Олю, смотрели на них и улыбались.

* * *

Банька на дровах была жаркой, но лёгкой. Два товарища поочерёдно хлестали друг друга берёзовыми вениками, а потом переводили дух в предбаннике, попивая кислый домашний квас. Во время очередного перерыва Максим поделился своими планами.

– Есть у меня задумка, – сказал он. – Хочу здесь, в Голоустном, организовать кружок фотолюбителей. Ребятишек привлечь. Думаю, что найдутся желающие. Как смотришь на эту затею?

– Положительно, – ответил Артём. – Фотография – наука серьёзная. Сейчас многим кажется, что нет ничего проще: нажал кнопку – и готово. Видеть и понимать красоту не каждый способен. Одним это дано от рождения. Другие стремятся к этому, учатся и со временем приобретают такую возможность. Третьих сколько ни учи, они так и останутся неспособными отличить прекрасное от безобразного. Человека надо приобщать не только к тонкостям ремесла, но и к культуре искусства. Чтобы к вопросу «что снимать?» он всегда добавлял ещё два: «как снимать?» и «зачем снимать?».

– Верно! Очень правильно сказано. Я всё же надеюсь, что в достаточной мере умею понимать красоту, чтобы учить этому других. Про тебя и говорить нечего – такому тонкому чутью можно только позавидовать.

Артём медленно помотал головой, грустно улыбаясь.

– Если бы ты знал, Макс, с каким дерьмом мне теперь приходится иметь дело. Я всегда знал, что на свете полно психопатов и извращенцев. Но, как выяснилось, немалое число представителей этой человеческой мерзости обладает сказочным богатством. Они готовы платить большие деньги – нет, не за красоту, а за то, что уродливо и безобразно. Главное для них, чтобы это безобразие было оригинальным и помечено престижным символом.

Максим внимательно смотрел на него, вслушиваясь в каждое слово.

– Кажется, я догадываюсь, о чём речь. Ты имеешь в виду порнографию?

– Да.

– И поэтому решил вернуться?

– Это главная причина. Но я не уверен на сто процентов, что у меня получится.

– Что мешает?

– В принципе, ничто не мешает. Просто порой на душе неспокойно. В настоящее время моя работа приносит мне большие деньги. По нашим с тобой меркам – огромные. Если предположить, что мой шеф имеет на этом несравнимо больше – захочет он меня отпускать?

– Да, Тёмка… – задумчиво проговорил Максим. – Я тебя понимаю. Мне бы тоже не хотелось этим заниматься. Но, судя по всему, твои опасения имеют под собой основание. Такая деятельность наверняка связана с криминалом. Постарайся прощупать почву, а потом уже принимай решение. Потерпи немного.

– Потерпеть, конечно, можно, – Артём тяжело вздохнул. – Видишь ли, Макс: Паша Меллер, говоря его же языком, постепенно «раздвигает горизонты». Мы с ним начали с обычных женских портретов. Затем перешли на эротику. Теперь приступили к порно. Что последует за этим, нетрудно представить.

– Да уж, – пробормотал Максим. – Коли так, то дело дрянь. Но ты не отчаивайся. Если сильно прижмёт, приезжай сюда. Здесь он тебя вряд ли найдёт. Первое время поживёшь у нас, а там, глядишь, что-нибудь сообразим. Лады?

– Будем надеяться, что всё обойдётся, – уклончиво ответил Артём. – А тебе спасибо за готовность помочь! Я всегда был уверен, что могу на тебя рассчитывать.

Предложение Максима его глубоко тронуло. Но он понимал, что никогда им не воспользуется. Подвергать риску семью с маленькими детьми – это уже слишком. Артём попросил друга держать их разговор в секрете, и больше они этой темы не касались. Сделав ещё несколько заходов в парную, вернулись в дом красные, словно варёные раки.

Вечером все вместе сидели за столом, пили чай и разговаривали. Маленькая Оля расположилась на коленях у матери, прижавшись головой к её груди, и поглядывала на взрослых карими глазёнками. Маша, сидя рядом с отцом, слушала разговоры старших, но даже не пыталась вставить слово или как-то иначе привлечь к себе внимание. Было видно, что воспитанию дочерей родители уделяли должное внимание.

Артём чувствовал себя легко и уютно в этой тёплой домашней обстановке. И в то же время его душа наполнялась грустью. Греясь у чужого очага, он понимал, что сам лишил себя такого простого человеческого счастья. Катя тем временем как-то странно поглядывала на него и, казалось, была немного смущена. Артём подумал, что она всё ещё смущается из-за дорогого подарка. Но Максим заподозрил что-то иное.

– Что случилось, моя хорошая? – спросил он строгим голосом. – Ну-ка, выкладывай начистоту.

– Вы, наверное, станете меня ругать, – сказала она, потупив взор, и, собравшись с духом, призналась: – В общем, пока вы парились, я позвонила Рите и сказала ей про Артёма, – Катя подняла глаза на гостя. – Она согласна с тобой встретиться.

Повисла долгая пауза, которую нарушил Максим:

– Вот что я скажу, друзья мои. Меня всегда возмущает, когда без спроса суют нос в чужие дела. Однако на этот раз я полностью одобряю Катин поступок.

Катя вопросительно смотрела на Артёма.

– Ты правильно поступила, – ответил он на её немой вопрос. – Сам бы я мог так и не решиться.

После чаепития хозяйка увела ребятишек, чтобы уложить их в постель. А два друга-фотографа ещё долго сидели за столом, обсуждая свои личные и профессиональные дела. Спать легли далеко за полночь.

Утром семья Залесовых в полном составе проводила гостя до автобусной остановки.

5. Сюрпризы

В кафе «Маргаритка» они любили бывать прежде, когда вместе жили в Иркутске. Артёму оно приглянулось, главным образом, из-за названия, а Рите просто понравилось своим уютом. И сейчас, как в прежние времена, Артём сидел за столиком напротив Риты и неотрывно смотрел на неё. Почти два года назад они расстались и с тех пор больше не общались. А увидеть её Артёму довелось лишь недавно и совсем коротко – даже меньше минуты.

– Ну, чего разглядываешь? – спросила она. – Сильно изменилась?

Больших изменений в ней Артём не увидел. Разве что две складки, которых прежде не было, едва заметно проглядывали на лице. Но они её ничуть не портили, как не портил её и скромный наряд. На ней был простой коричневый свитерок, на который сверху мягко ложились густые волосы пепельного цвета. И хотя Рита не принадлежала к числу писаных красавиц, вроде Карины или Анжелики, Окунев не мог наглядеться на неё. Она была красива той необъяснимой красотой, которую не понимали, не понимают, и вряд ли когда-нибудь поймут люди типа Паши Меллера.

– Изменилась, – ответил Артём на её вопрос. – Но исключительно в лучшую сторону.

– И где эта лучшая сторона?

– Ты же знаешь: я не умею объяснять словами. Мне проще показать.

Рита улыбнулась – грустно и светло. Примерно после такой же фразы между ними когда-то протянулась первая ниточка. И вот теперь знакомые слова коснулись души.

– Как же ты будешь показывать? – спросила она своим необыкновенным мягким голосом, от которого у Артёма всегда захватывало дух. – Здесь нет настольных ламп.

– У меня и фотоаппарата нет, – сказал он. – Даже и не знаю, как быть теперь.

– Артём! – Рита внимательно посмотрела ему в глаза. – Мне кажется, недавно я тебя видела. Разглядеть не удалось – увидела мельком, а на дворе уже смеркалось. Но у меня вдруг кольнуло сердце. Скажи: ведь это был ты?

– Да.

– Значит, ты видел меня?

– Да. Я специально приехал, чтобы тебя увидеть и сфотографировать своим новым «Олимпусом».

– Почему же не подошёл?

– Не хватило смелости, – признался он. – А ещё немного раньше я звонил тебе, но заговорить также не насмелился.

– Ты стал таким робким?

Артём развёл руками.

– Как видишь.

Они немного помолчали.

– Где же теперь твой новый «Олимпус»? – задала очередной вопрос Рита.

– Я подарил его Максиму Залесову, – ответил Артём. – Буквально вчера.

Рита смотрела на бывшего мужа с мягкой, доброй улыбкой.

– Я не сомневаюсь: ты подарил ему хороший дорогой фотоаппарат.

– Просто шикарный!

– И, конечно же, очень-очень красивый.

– Это непременно.

Они негромко засмеялись.

– Почему не кушаешь? – спросил Артём. – Ты же всегда любила это пирожное.

– Я совсем про него забыла, – призналась она. – Сейчас исправлюсь.

Когда с десертом было покончено, Окунев сказал:

– Рита, если помнишь, я отдал отцу свой первый «Никон». Надеюсь, что аппарат всё ещё в исправном состоянии. Предлагаю поехать к моим родителям и там провести сеанс фотосъёмок.

Рита пристально посмотрела на него.

– Ну да, конечно. Я совсем забыла, с кем имею дело. Ты же в первую очередь фотограф, а уж потом всё остальное.

Артём смутился.

– Это всего лишь повод. Просто я не придумал ничего умнее. Хочу побыть с тобой подольше. Да и родителям будет приятно увидеть нас вместе.

– Я знаю, – ответила она, и улыбка осветила её лицо. – Твои мама и папа меня очень любят.

– Они тебя обожают.

Рита немного подумала и решилась.

– Я согласна. Едем!