Подённые записки обывателя. Действительность как она есть

28 января. Воскресенье

В один и тот же день (25 января), но на двух разных уважаемых властью каналах…

Программа «ВЕСТИ» (РТР). Ведущая совершенно серьезно зачитывает подготовленную коллегами информацию:

– В Москву неожиданно пришла зима, а вместе с нею – снегопад…

Ха-ха-ха! Это в конце января для кого-то в России зима оказалась «неожиданной»?

Посмеялся. Если бы сие прозвучало в «Аншлаге», то в ответ на глупость лишь грустно бы вздохнул.

Программа «ВРЕМЯ» (ОРТ). Ведущая сообщает новость:

– На Сахалине арестованы высокопоставленные сотрудники областного УВД… Оперуполномоченный отдела налоговых преступлений и старший оперуполномоченный ОБЭП…

Ну, как тут не заржать?! С чего взяли тележурналисты, что опер и старший опер – это высокопоставленные сотрудники? Кто им это сказал? Да над этими операми столько высокопоставленного начальства! Это не высокопоставленные, а, наоборот, низкопоставленные, поскольку являются в иерархии УВД самым первичным звеном; ниже их разве что вахтеры и поломойки.

Такая, братцы, столичная журналистика. Впрочем, провинциальная журналистика ничем не краше столичной.

29 января. Понедельник

Евгений Примаков (ну, тот, который зело борзо речи Брежневу сочинял):

– Не могу даже себе представить, чтобы кто-то себе позволил не исполнить личное указание Генерального секретаря ЦК КПСС.

Это – тонкий и прозрачный намек. На что? А на то, что «его Президент» часто произносит правильные слова и дает разумные указания, однако подчиненные пропускают мимо ушей, будто не слышат.

Проблема? Да. Но… Если Президент не в силах добиться высокой исполнительской дисциплины даже от свиты, то это сугубо его и только его проблема. Впрочем, не только: это также проблема тех, кто за такого Президента голосует.

Исстари известно: короля делает свита. Или вот народная пословица: каков поп, таков и приход.

30 января. Вторник

Дмитрий Медведев на пресс-конференции в Давосе изрек:

– Роль надо не обсуждать, а играть.

Во, блин, артист! Так вжился в роль Великого Жреца, что и не отличить от настоящего, от того, который тем же славен – афористичностью.

Кстати. Долго гадал, кого мне еще напоминает сей господин? И понял: индюка! Такой же всегда совершенно напыщенный. Ходит, распушив оперенье, и уже важничает, важничает, важничает.

31 января 2007. Среда

Уральскую земельку прикрыло пушистое белое одеяло. Наконец-то! Идешь, а под ногами привычное уху: хрум-хрум, хрум-хрум. Легонько морозец пощипывает щеки и нос. Приятно.

Столь запоздавший снег мне в радость, а журналистам, особенно, телевизионным, – прибыток. Эвон, с какой дотошностью показывают «уральское чудо природы», снег, значит.

1 февраля. Четверг

Журналистский корпус собрался в Кремле на пресс-конференцию. Собрался, скорее всего, для того, чтобы мило встретиться с милым человеком. Встреча состоялась и прошла на «ура», с чем от всей души поздравляю участников. Признались в любви, наговорили кучу комплиментов и разъехались-разошлись по своим норам до следующей столь же милой встречи.

Обратил внимание на два обстоятельства.

Первое: как трепетно внимали журналисты то, чем делился с ними хозяин; с каким невероятным почтением относились ко всему сказанному, как часто мотали головами, публично демонстрируя свое согласие (даже с глупостями).

Второе. С удовольствием коллекционирую некие пассажи. И счастлив, когда слышу то, что хотел услышать.

Вот вопрос о законотворчестве, в частности, об одном из законопроектов, гуляющем по чиновным кабинетам. И ответ вполне в духе главы государства. Он сказал буквально следующее:

– Этот закон не пропадет, – а кто бы сомневался и далее добавляет свое, непосредственное, – хотя я говорю о нем, – Президент имеет в виду тот самый злополучный законопроект, – года два.

Правитель говорит, а Васька в его ближайшем окружении слушает да гнет свое.

2 февраля. Пятница

16. 00 по Москве. «Новости» первого канала. Идет репортаж из зала суда, где был оглашен приговор в отношении трех подсудимых-террористов.

Репортер произносит такую фразу:

– Приговор вступает в силу с момента его оглашения.

Хо-хо-хо! Какое знание предмета! Какая потрясающая легкость в обращении с правовыми нормами! Юристы, полагаю, услышав этакую глупость, судорожно передернулись. Их фраза в первую очередь должна была покоробить. Почему? Да потому, что приговор вступает в силу лишь через десять дней после оглашения, причем, лишь в том случае, если не будет обжалован сторонами. В данном же случае сам репортер сказал, что осужденные собираются подавать кассацию. Значит? Приговор вступит в законную силу, ой, не скоро. По крайней мере, ну никак не «с момента оглашения».

5 февраля. Понедельник

Программа «Неделя» (РенТВ, ровно семь дней назад). Корреспондент в репортаже из Красноярского края говорит о мужике:

– Он всю жизнь вынужден мотаться по северам…

Хи-хи-хи! Это что же получается, а? Если есть севера, то должны быть, скажем, юга или запада.

Противно слышать подобное речение от тупых политиков, но вдвойне мерзко, когда такой говор у продвинутого журналиста, который за грамотность большую зарплату имеет.

7 февраля. Среда

Политики что-то разоткровенничались. Почуяли что-то? Грядут перемены?

Все чаще и чаще (пока, правда, не в лоб, ограничиваются намеками) пытаются критиковать нашу действительность, в которой, по мнению вождя, все просто превосходно.

Вот на той неделе довольно неожиданно публично высказался Сергей Ястржембский, специальный представитель государства при ЕЭС. Кстати, это тот самый Сергей, который хорошо выходил кремлевские коридоры власти еще при Ельцине.

Господин Ястржембский сказал:

– Авторитет России в международном сообществе стал неуклонно падать.

Интересная оценка и, скорее всего, справедливая, но больно неожиданна и расходится с официальной трактовкой политики нынешней власти. Взахлеб расхваливали деятельность нынешнего главы государства как на международной арене, так и внутри страны журналисты и политики и тут этакое откровенное признание человека, который внутри политической кухни, а потому знает, что и как там варится.

Неужто Серёженька спешит понравиться будущему вождю нации, коего сейчас столь спешно формируют?

Ой, не ошибись, Серёженька, не ошибись!

Серёженька, между прочим, сейчас не одинок в попытке навести критику на благодетеля своего. Особенно частыми стали намеки на «отсутствие политической воли». В конце прошлого года, когда явственно обозначена была позиция Путина о своем будущем, то есть об отказе баллотироваться на третий срок, заговорили о той самой воле, точнее – о безволии, заместитель генпрокурора Колесников, спикеры обеих палат Федерального собрания Миронов и Грызлов, руководитель комитета Госдумы Васильев, мэр Москвы Лужков, первый вице-премьер Медведев и другие.

Надо думать, люди репетируют. Готовятся к будущим выборам. И приготовили уже главное обвинение в адрес того, который уходит: судя по всему, станут обвинять в безволии самого волевого (они о том громогласно заявляли еще недавно) человека в России, формируя большой культ маленькой личности.

8 февраля. Четверг

Ничуть не удивлен, что областной суд выпустил на свободу господина Черепанова (того самого регионального олигарха, коего подозревают в криминальных деяниях и который уже имеет две «ходки на зону»), заменив ему меру пресечения – с ареста на подписку о невыезде.

Справедливо, очень гуманно по отношению к страдальцу!

Известный в наших краях «журналист и правозащитник» господин Кузнецов сердечно благодарен губернатору, что тот поспособствовал торжеству справедливости.

Нюанс: Кузнецов сделал себе имя правозащитника на том, что ругал «советское телефонное право», а сегодня радуется, как дитя, что то самое «телефонное право» вновь цветет пышным цветом.

Да, много средь нас перевертышей-хамелеонов, меняющих шкуры по мере надобности.

9 февраля. Пятница

…И пришел день!

 
Как много пройдено дорог!
Как много все же пережито!
Пришел черед. Вот мой порог…
А дверь туда уже открыта.
 

Мне – 66…

10 февраля. Суббота

На одном из телеканалов гостит Татьяна Устинова.

Вопрос ведущей:

– Что бы вы пожелали своим читателям?

– Ну, – пышнотелая дамочка задумывается и продолжает, – не читать плохую литературу, а читать хорошую.

Ага, понял! Дама имеет в виду следующее: все книженции, на обложках которых отсутствует её фамилия, – это непременно плохая литература и ее не стоит читать; а всю остальную, то есть детективы Татьяны Устиновой, – относит к хорошей литературе и рекомендует углубленно в нее вчитываться, потому что именно это и есть единственно хорошая литература.

11 февраля. Воскресенье

И опять гости. Припожаловали только сегодня: девятого, якобы, не могли, так как сильно заняты были.

Они – коллеги: Ян Хуторянский – радиожурналист, Радис Сибагатуллин – фотожурналист.

Поздравили. Вот так…

Радис:

– Он не еврей.

Ян:

– И не татарин.

Радис:

– Он не таджик.

Ян:

– И не грузин.

Радис:

– Он журналист.

Ян:

– Он стойкий…

Радис:

– Парень.

Ян:

– Писуч.

Радис:

– Речист.

Ян:

– Кто ж он?

Радис:

– Ответ известен.

Ян и Радис (вместе):

– Это же Мурзин!

Благодарю, ребята! Экие, право, оригиналы: дуэтом работают.

После принятия нескольких рюмок почитаемого всеми напитка и сытного закусона коллеги принялись за старое, то есть за поздравление.

Радис:

– Жизнь-тепловоз…

Ян:

– Вперед летит.

Радис:

– Все реже остановка.

Ян:

– Друзья с тобой.

Радис и Ян (вместе):

– Нам – по пути.

Твой капитал —

«Путевка»!

А потом… Короче, хорошо так посидели. И, главное, вовремя разошлись: городской транспорт еще ходил.

12 февраля. Понедельник

Высоколобые московские мужи, претендуя на глубокое знание действительности, уверенно заявляют:

– Будущее России – за молодыми людьми. Потому что они – свободны!

Позвольте, господа, спросить: от чего свободны?

На улицах и в ночных клубах, да, абсолютно раскрепощены: колются, курят, пьют, голопупо кривляются, матерятся, как ломовые извозчики, причем очаровательные женские мордашечки ни в чем не уступают парням-сверстникам и могут без всякой видимой причины заехать в харю любому прохожему. Молодые люди, в самом деле, без комплексов. Однако…

Достаточно уйти с улиц, заглянуть в любой офис, на любое предприятие, там увидите совершенно других людей, людей с ужасающим страхом в глазах и их никак нельзя назвать свободными. Это – настоящие рабы, угодничающие перед любым начальником. Рабы готовы пятки лизать своему рабовладельцу и поперек слова ему не скажут.

Вблизи моего дома есть филиал супермаркета (частенько ссылаюсь на оное заведение, потому что бываю чуть ли не каждый день). И почти всегда слышу, как из подсобок магазина летит в торговый зал визг заведующей, не выбирающей при этом выражения: это руководительница воспитывает ту самую молодежь. И молодежь, свободно сверкающая голыми пупками на улице, молодежь-матерщинница смирнёхонько сносит любые унижения своей начальницы. Хоть бы кто-то и в чем-то возразил, ну, по крайней мере, обиделся!

Да, боязно потерять работу, но и в этом случае как можно позволять о себя вытирать ноги? Позволяют! Все! И на них произвольно топчутся.

Это – в коммерческом заведении. А у чиновников? Вот где верх лизоблюдства! В среде чиновничества вообще не принято иметь своего мнения, тем более его открыто высказывать. У них вообще никакой свободой не пахнет – абсолютный произвол.

Растет новое поколение людей с двойной или даже тройной моралью. И это считается нормой жизни, когда существуют двуликие Янусы.

Рабы, не надолго вырвавшись на свободу, становятся невероятно дерзки, агрессивны, жестоки по отношению друг к другу. На время скидывают с себя рабские вериги и предаются свободе.

Рабы были и в советские времена. Тогда тоже начальник многое мог сделать со своим подчиненным. Но даже в той тоталитарной системе были люди, которые, отстаивая честь и достоинство, могли возразить и открыто высказать свое мнение. Я, к примеру, не позволял на себе топтаться. Потому что себя любил больше, чем ту работу, которую делал, больше ценил самоуважение, чем деньги, которые получал. Начальству независимые суждения не нравились. Начальство начинало выживать (не так открыто и по-хамски, как сегодня, а изощрённее). Упорствовал. Пытался отстоять человеческое достоинство, но удавалось не всегда. Чаще – уходил, потому что борьба была не на равных. Уходил с гордо поднятой головой и чувствовал себя прекрасно. Испытывал при этом материальные затруднения, но оставался человеком, а не животным.

Особенно, повторяю, безропотно сносит все унижения молодежь. Боится потерять работу, зачастую не больно-то и денежную, не страшась утерять честь и достоинство. И эту молодежь высоколобые московские мужи считают свободной?! Эта молодежь еще менее свободна, чем их отцы из советского прошлого.

Какое будущее у России, когда рабы возмужают и войдут в силу? Даже представить страшно.

15 февраля. Четверг

Михаил Леонтьев, любимец Москвы и москвичей, не сходит с телеэкранов. Он ярый проповедник нынешнего политического и экономического курса.

Леонтьев столь же отвратителен, сколь и его коллега Сергей Доренко. Впрочем, нет: Леонтьев омерзительнее. Доренко, по крайней мере, кое-кого из власть предержащих покусывал (особенно доставалось и поделом мэру Москвы Лужкову). Прохаживался и по адресу первого Президента России.

Леонтьев, нет, считает, что в России сейчас власть, построенная по вертикали, просто замечательно умна, прозорлива, хитра; и Президент прав, когда ставит на место зарвавшихся американцев, которые такие бяки, что нет слов. У американцев, по мнению Леонтьева, все ужасно скверно (как в жизни, так и в политике); в России, наоборот, – все очень даже хорошо.

Уйдет этот. Кому тогда будет петь дифирамбы господин Леонтьев? Боязно. Как бы без работы не остался сей велеречиво-страстный голос партии власти.

16 февраля. Пятница

Периодически отмечаю признаки изменений в информационном поведении журналистов. Впрочем, не только. Смелеют на глазах и политики.

На днях опять «раскрыли» мне глаза, заявив, что с пенсионным обеспечением стариков не все ладно. Смело, знаете ли, очень отважно. Ведь совсем недавно нынешний лидер нации говорил всей стране обратное, а именно: жизнь становится лучше, жить становится веселей. И аргументировал: пенсии старикам регулярно повышает. С первого сентября прошлого года эта прибавка (в пересчете на день) составила три рубля тридцать копеек. Не сказал наш любимец одного: что может купить на эти деньги старик?

Так вот. Оказывается, уровень жизни пенсионеров в России реально не только не повышается, а понижается, если сравнивать с другими слоями населения. Скажем, средняя заработная плата за последние три года в стране выросла на шестьдесят процентов, а пенсии – на тридцать. Иначе говоря, разрыв между работающим и пенсионером увеличился (не в пользу, естественно, последнего) в два раза.

Чем меньше срок до выборов, тем больше узнаю интересного, обратного тому, что твердит семь лет правительственная пропаганда.

Зря старались: шила в мешке не утаить. Все равно вылезет и кольнет больно.

17 февраля. Суббота

…И нам сообщили! О перестановках в правительстве России: одного своего протеже правитель уравнял в правах и возможностях с другим. Теперь Сергей Иванов также первый вице-премьер. Ему, видимо, уже порядком наскучило быть вторым.

Окинем мимолетным взором сделанное Ивановым по прежней должности. И без особого труда убедимся: ничего он не сделал, а ведь просидел на посту министра обороны шесть лет. Была армия советской, но и теперь она остается таковой. К реформированию армии так и не приступил, хотя разговоров было великое множество. Повысил ли Иванов боеспособность? Вряд ли. По-прежнему в армии хаос, как и прежде, буйно процветает дедовщина, с которой, якобы, Иванов беспощадно боролся. Армия калечит россиян, губит молодые души и тела.

Возвышению Иванова рады «патриоты», потому что считают его духовно и идейно близким.

Ну, да будет об этих выскочках-протеже.

18 февраля. Воскресенье

Спикеру Свердловской областной думы Николаю Воронину телезритель задает вопрос:

– Почему у ветерана есть право на льготное протезирование зубов, а воспользоваться правом не может?

Воронин, как истинный партиец, отвечает:

– Что касается федеральных льготников, то они получают денежную компенсацию (вместо натуральных льгот) из федерального бюджета. Если говорить о региональных льготниках, то областная дума ежегодно выделяет достаточно средств на бесплатное протезирование зубов и льготой может воспользоваться каждый.

Лжет спикер: «каждый» этим видом льготного обслуживания воспользоваться не может. Если хочет убедиться в этом, пусть заглянет в любую клинику.

Во-первых, любой стоматолог скажет, что средств выделяется на бесплатное протезирование зубов мало, поэтому услуга оказывается по предварительной записи и не сразу, а спустя три-четыре года. Многие старики своей очереди не могут дождаться, потому что век их уже короток.

Во-вторых, чтобы вписали в очередь, надо много походить, угодить в тот день, когда производится запись, а она производится один раз в год.

Итак, спикер утверждает, что средств выделяется достаточно. Врачи, в свою очередь, говорят противоположное. Кто-то из них бессовестно врет.

Врали народу в советские времена. Врут и столь же бессовестно сейчас. Врут, потому что не врать они не могут. Такая у них натура.

19 февраля. Понедельник

Собралась великолепная четверка: Третьяков, Марков, Дугин и Соловьев (прошу последнего не путать с историком и философом девятнадцатого века Владимиром Соловьевым).

Стали они думать и гадать, что же их ждет на выборах президента, то есть в 2008-м? На лицах – тревога и скорбь, в голосах – волнение и дрожь.

Что их так взволновало? А то, что теперь два явных (и несколько тайных) фаворитов и на кого ставить ставку в игре они не знают.

– Оба, – запальчиво взвизгивая, говорила четверка борзых, – одинаково милы, но надо делать выбор. Кого предпочесть? Кого проигнорировать?

В самом деле, задачка не из простых: место на престоле одно и там двоим достойнейшим из достойных никак не уместиться. К тому же, чернь, иначе говоря, электорат не шибко пока расположен к обоим главным претендентам.

Косноязычный Третьяков выручил.

– Надо создавать общественный комитет по выдвижению нынешнего Президента на третий срок.

От такого предложения все впали в экстаз, будто в нем и только в нем их спасение.

Политолог Марков, опомнившись, робко попробовал напомнить:

– Он… ну… не раз заявлял, что не будет баллотироваться на третий срок.

– А мы его хорошо попросим! – демонстрируя верноподданнические чувства, выкрикнул Дугин.

– И тогда изменит свое решение, – подытожил Соловьев.

Марков снова засомневался.

– А конституция?..

Дугин-патриот при этом аж взвизгнул от негодования.

– Что конституция?! Какая конституция?! Филькина та грамота, что ли, сочиненная на троих? Да с этой бумажкой…

Хорош, правда, национал-патриот, глумливо растаптывающий основной закон страны, одобренный всенародно?

Третьяков и Соловьев солидаризировались, демонстрируя единство мнений по поводу Конституции России.

Итак. Конституция не в счет, ею вполне можно пренебречь, тем более, что она есть детище прежних. А общественное мнение? Дерьмократы, что ли? Они, грызясь меж собой, – на задворках политической жизни и не стоит на них обращать внимание.

Соловьев:

– Теодор Рузвельт в 1940-м пошел на третий срок, несмотря на конституционные запреты. Почему? Потому что этого захотел американский народ.

Намек понятен. Смелое сравнение. В отваге журналисту и писателю Соловьеву не откажешь.

Дугин, само собой, поддержал:

– Третий срок – наилучший вариант в сложившейся обстановке.

Потом, войдя в раж, мужики договорились до такого, что… Они без тени смущения и вполне серьезно назвали нынешнего правителя «солнцем нации», «вождем¹⁰ российского общества», «отцом русского народа».

Ошалев от такой «свободы слова», перестали себя контролировать. И тогда из них полезло…

Третьяков:

– Должен остаться на третий срок… Он не всё успел сделать… Он только-только начал в стране наводить кой-какой порядок.

Не успел? За семь лет? Кто ему мешал при его неограниченных полномочиях?

Впрочем, послушаем то, что далее сказал Третьяков.

– Сейчас хотя бы треть его указов кем-то выполняются.

Простота, граничащая с человеческой глупостью. Сболтнул Третьяков то, о чем следовало бы ему молчать. Ведь у всякого мало-мальски соображающего гражданина невольно возникает вопрос: нужен ли такой «вождь нации», две трети указаний которого никто не исполняет?

Борзые оправдывают:

– Не успел.

Семи лет мало, чтобы навести элементарный порядок в собственном окружении?

Такие, как Третьяков, Марков, Дугин и Соловьев, хоть кого убедят в неизбежности третьего срока для их любимца.

«Без него – помрем!» – видится в их глазах и читается на их лицах.

Катится из Москвы волна верноподданнических чувств.