Czytaj książkę: «Ева: вверх по железной лестнице», strona 3

***

– …Ева? Ты где? – Катя щёлкнула пальцами перед её лицом.

– Прости, задумалась, – Ева отпила глоток холодного кофе, – ты говорила о платье.

– Да забей. – Катя откинулась на спинку стула, рассматривая свой маникюр. – Слушай, а если Громов всё-таки… ну, знаешь… предложит тебе повышение за «услугу»?

Ева медленно повернула чашку, следя, как свет играет в коричневых разводах на дне.

– Он уже предлагал.

– И??? – Катя привстала, чуть не опрокинув десерт. – И ты мне молчала?!

– Я сказала, что предпочитаю зарабатывать, а не выпрашивать. – Ева достала из сумки ежедневник, где между страниц с пометками из отчётов лежала засохшая орхидея. – Карьеру строят не в постели, Кать.

– Ага, особенно когда эта постель – люкс в пятизвёздочном отеле, – Катя закатила глаза, но в её голос прокралась нотка горечи. – Ладно, святая. А что ты будешь делать, если он начнёт палки в колёса ставить?

– Вытащу их и построю мост, – Ева закрыла ежедневник. – Как в детстве, помнишь?

Катя хмыкнула, вспоминая, как они строили кукольные домики из старых коробок и сломанных деревянных реек во дворе за магазином. Ева всегда хотела, чтобы у её домика была двускатная крыша и картонные створки на окнах. Катя же предпочитала брать готовые коробки из магазина.

– Ты всё та же, – пробормотала Катя. – Упертая.

– А ты нет? – Ева посмотрела на подругу, пытаясь разглядеть ту девочку с томиком Шекспира в раздевалке.

Катя отвернулась, наблюдая, как бармен льёт сироп в бокал. Его движения были такими же монотонными, как её дни.

– Я … не хочу быть как ты, – неожиданно вырвалось у неё. – Вечно гнаться за чем-то. Приходить домой уставшей, как лошадь.

– А я не хочу просыпаться в сорок с мыслью, что прожила чужую жизнь, – мягко ответила Ева.

Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь звоном посуды и смехом у дальнего столика, где компания веселой беззаботной молодежи заказала весь винный список из кафешного меню.

В кафе вошёл высокий мужчина в белом кожаном пиджаке, из нагрудного кармана которого выглядывал уголок черного, – для контраста, – платочка. Его лицо Ева видела на фото в списке контрагентов Торгового центра. Сергей Малышев, специализирующийся на поставках французских алкогольных напитков, предоставлял для кафе при Торговом центре значительные скидки. Гладко зачесанные назад длинные русые волосы собраны на затылке в небольшой изящный узел, демонстрирующий усердное стремление повторить фото из модного журнала. Но простоватое выражение лица с озабоченным взглядом собранных к продолговатой переносице зрачков беспокойных глаз, заметно контрастировало с шикарной модельной прической.

Малышев оценивающе оглядел зал и направился к их столику.

– Прелестные девушки, разрешите присоединиться?

Его демонстративная улыбка напоминала образ какого-то супермена из французского кинофильма 70-х годов прошлого века. Сочетание холодной уверенности и нарочитой театральности, будто заимствованное из кадров старого полицейского триллера. А сам он по обхождению и манерам старался быть похожим на представителя той страны, из которой, по документам, и происходил его товар:

– Катя, вы сегодня сияете. А ваша подруга… – он посмотрел на Еву и протянул с шутливым укором, – …скромничает, как вижу.

Катя засмеялась, чуть переигрывая, и поправила блузку, ненароком приоткрыв декольте. Ева же продолжила помешивать кофе, словно этот благоухающий напиток светло-коричневого цвета был центром вселенной.

Катя дружелюбно произнесла:

– Серж, присаживайтесь.

– Мерси, мадмазель.

Малышев с довольным видом уселся за столик и еще раз оглядел зал.

– Приятно видеть, что мои вина в этом кафе пользуются успехом.

Он с улыбкой сделал едва заметное движение головой вбок, на соседние столики с бутылками, украшенными этикетками с витиеватыми надписями.

– Передайте мою благодарность Игорю Сергеевичу. И надежду на продолжение сотрудничества… э… взаимовыгодного сотрудничества.

Катя откликнулась, хоть и невпопад, но её реплика прозвучала достаточно двусмысленно:

– А Ева как раз рассказывала о своей мечте – управлять Торговым центром. И, кстати, в центральном офисе о ней о-чень хорошо отзываются.

– О, это амбициозно! Манифик! – Малышев откинулся на спинку стула, разливая вокруг себя запах дорогого парфюма, его лицо оживилось, затем он с легкой грустью добавил. – Но, «ма шери», в нашем мире женщины в бизнесе редко добираются до вершин. Разве что… – он многозначительно посмотрел на Катю, – «со стороны дивана».

Ева медленно подняла глаза. В её взгляде было что-то, от чего Малышев невольно отодвинулся.

– Интересно, Сергей Петрович, а ваш бизнес построен «со стороны дивана» или со стороны ума? – Она сделала паузу, наслаждаясь его покрасневшим лицом. – Ах да, простите. Со стороны алкоголя. Забыла. Кстати, ваш шарм такой же французский, как и ваш коньяк.

Катя закашлялась, прикрывая смех салфеткой, после чего произнесла примирительно:

– И так же пьянит.

Малышев опустил голову и заслонил глаза ладонью. Его плечи подрагивали. Когда он убрал руку его лицо выражало странное сочетание восхищения и снисходительной усмешки.

– Так уж устроен мир. Вы, женщины, находитесь в привилегированной позиции. Если мужчине приходится ради дела переспать с контрагентом женского пола – он молодец, а если девушке – то… – Малышев на секунду замялся в поисках приличного противоположного по смыслу определения к слову «молодец», и продолжил: то – наоборот. Поэтому…

Малышев сделал глоток из кофейной чашки, поставленной перед ним подоспевшим без приглашения официантом, и с тщательно выверенной улыбкой добавил:

– А знаете, что у меня общего с коньяком?

– И что же? – услужливо подхватила Катя, – крепость? Цвет? Вы такой загорелый.

– Выдержка, душа моя.

Затем добавил, обращаясь к Еве:

– У вас острый язычок, мадмуазель. Берегите его. Времена сейчас – сами знаете, какие.

– Спасибо за совет, – Ева снисходительно улыбнулась. – Я изучала курс самообороны для девушек.

Катя поспешила вернуть разговор в светское русло.

– Кстати, Серж, где вы так стильно загорели?

– «Серебряный пик». Есть такое место в горах. Популярный горнолыжный курорт. Советую посетить.

– Спасибо, но я, традиционно, в Таиланд. Вот путевка, – она опять достала из сумочки и показала конверт.

Малышев пощупал тонкими ухоженными пальцами дорогую позолоту и, одобрительно кивнув, произнес:

– Кстати, мадмуазель Ева, я слышал, что вы провели отличный анализ продаж в праздничный период. Особенно впечатлило, как вы увеличили средний чек в отделе подарков на 27 процентов с помощью ароматической терапии. Это было гениально.

Ева нахмурилась. Данный факт был в её внутреннем отчёте, который ещё не прошёл утверждение. Значит, Малышев имеет доступ к конфиденциальной информации или слишком хорошо следит за её карьерой.

– Спасибо за комплимент, – сказала она холодно. – Но я предпочитаю, чтобы мои идеи оценивали по их эффективности, а не по тому, кому они нравятся.

Малышев кивнул, словно принимая вызов.

– Разумеется. Идеи – это основа бизнеса. Как вам, например, идея создать в ТЦ зону дегустации вин. Я как раз обсуждал это с Громовым. Но, возможно, с новым управляющим мы сможем сделать это ещё лучше.

Ева поняла игру: он пытается заручиться её поддержкой, намекая на возможное сотрудничество после её повышения, но при этом не теряет связи с нынешним управляющим.

– Интересная идея, – сказала она. – Но сначала нужно провести анализ спроса и рентабельности. Не все идеи, даже самые красивые, работают в реальности.

– О, конечно! – Малышев достал из кармана пиджака планшет и быстро что-то показал. – Вот предварительный анализ. Как видите, мы можем увеличить оборот на 15 процентов. Я уже договорился с несколькими винодельнями о пробных поставках.

Ева внимательно изучила цифры. Они выглядели правдоподобно, но она заметила, что в расчётах не учтены сезонные колебания и возможные проблемы с лицензированием.

– Цифры впечатляют, – сказала она, – но я бы добавила корректировочный коэффициент на сезонность и проверила юридические аспекты.

Малышев улыбнулся ещё шире.

– Вот именно поэтому я так ценю ваш профессионализм, мадмуазель. Вы не просто видите картину, вы замечаете детали.

В этот момент официант подошёл к их столику с бутылкой вина в подставке.

– От господина Малышева для дам, – сказал он, ставя поднос с бутылкой и двумя фужерами на стол.

Ева и Катя переглянулись. На этикетке красовалось название французского вина премиум-класса – Château Margaux 2015 года.

– Это слишком щедро, – сказала Ева, – мы не можем принять такой подарок.

– Почему же? – Малышев пожал плечами. – Это не подарок, а образец для оценки. Вы же профессионалы, должны знать, с чем имеете дело. – Он встал. – Позвольте вас покинуть, дамы. Дела не ждут.

Когда Малышев ушел, Катя с любопытством принялась рассматривать бутылку, сверкающую в свете люстры.

– Ты совсем ежа родила! – прошептала она, но в глазах читалось восхищение. – Он же может навредить!

– Он уже вредит, – Ева кивнула в сторону стойки, где Малышев что-то шептал бармену, кидая на неё нескромные взгляды. – Но я не из тех, кого пугают вредители.

Пока они спорили, незаметный официант уже разливал содержимое по фужерам.

Катя с восхищением провела пальцем по горлышку бутылки.

– Ты представляешь, сколько стоит эта бутылка? – её глаза загорелись. – Château Margaux 2015 года… Это же легенда! Давай выпьем за счет доброго господина?

– Катя, мы только что закончили рабочий день, а завтра у меня встреча с Громовым, – Ева покачала головой, но сама не могла оторвать взгляд от бокалов, где вино переливалось бархатными бликами. – И потом, это явно провокация. Он хочет поставить нас в неловкое положение.

– А если не попробуем, он подумает, что мы боимся, – Катя уже потянулась к бокалу. – Послушай, это же не мы его просили. Это его подарок, его правила. Давай хотя бы оценим, что он нам подсунул.

– Ты не понимаешь, – Ева понизила голос. – Если мы примем этот подарок, то окажемся в его игре. А я не хочу играть по его правилам.

– А может, он просто пытается быть джентльменом? – Катя пожала плечами. – Вон, посмотри, как он смотрит на тебя. Думаю, он не против, чтобы ты оценила его выбор.

– Это не джентльмен, а прожжённый делец, – Ева вздохнула. – Он знает, что мы не сможем просто так проигнорировать такой подарок. И хочет, чтобы мы попали в ситуацию, когда будем вынуждены что-то ему дать взамен.

– И что же? – Катя уже поднесла бокал к носу, вдыхая аромат. – Давай оценим, а потом решим. Это же не яд. Хотя… может, и яд. – Она хихикнула. – Вдруг он хочет отравить нас?

– Не шути так, – Ева нахмурилась, но уже не так решительно. – Ладно, давай оценим. Но только пробу, Катя. Не больше.

– Ура! – Катя хлопнула в ладоши, привлекая внимание соседних столиков. – Спасибо, официант, можете оставить.

Ева хотела возразить, но Катя уже взяла свой бокал.

– О, чувствуешь? – её лицо расплылось в блаженной улыбке. – Тут и вишня, и ваниль, и что-то древесное… Божественно!

Ева осторожно понюхала вино, затем сделала маленький глоток. Ее лицо оставалось серьезным, но в глазах мелькнуло одобрение.

– Качество действительно высокое, – наконец признала она. – Не подделка.

– Я же говорила! – Катя сделала большой глоток. – Ты должна признать, Ева, иногда приятно получать подарки без всяких условий.

– Никаких подарков без условий не бывает, – Ева посмотрела на подругу. – Но… это действительно хорошее вино.

– Так выпьем за то, что иногда жизнь преподносит сюрпризы! – Катя подняла бокал.

– Выпьем за то, чтобы эти сюрпризы не оказались ловушками, – Ева чокнулась с подругой.

В этот момент Ева вдруг осознала, что они уже не обсуждают, стоит ли пробовать вино, а спорят о том, сколько именно выпить. Она мысленно усмехнулась: «Как мы вообще до этого дошли? Я же собиралась отказаться, а теперь уже оцениваю букет. Похоже, Малышев знал, что мы не устоим. Или, может, это вино само по себе обладает магической силой?»

– Знаешь, что смешно? – вдруг сказала Катя, рассматривая бокал на свет. – Пока мы тут спорили, официант уже разлил вино. Как будто знал, что мы сдадимся.

– Ты права, – Ева рассмеялась. – Мы как те коты, которые сначала спорят, стоит ли залезать в коробку, а потом уже сидят внутри и обсуждают, как оттуда выбраться.

– Только в нашем случае коробка – это бокал с премиальным вином, – Катя подмигнула. – И я не собираюсь выбираться.

Они молча допили свои порции. Катя уже начала слегка покачиваться на стуле, а Ева, напротив, становилась все более сосредоточенной.

***

Они вышли из кафе, оставив за собой аромат корицы, жареного миндаля и едва уловимый шлейф премиального вина, которое, как и многие другие вещи в их жизни, оказалось одновременно и подарком, и испытанием. Дверь с тихим звоном закрылась за ними, отрезая тепло и уют от зимней ночи. Резкий порыв ветра, пронизанный морозом, заставил Катю вздрогнуть и инстинктивно прижаться к Еве.

– Ой, как же холодно! – простонала она, пытаясь поправить растрепавшиеся волосы, которые тут же обдало ледяным воздухом. – Я даже не помню, чтобы брала шапку…

Ева крепче сжала локоть подруги, чувствуя, как дрожь передается через тонкую ткань пальто. Она посмотрела на освещенные витрины торгового центра, где мерцали новогодние огни, и вспомнила, как всего час назад шла сюда, усталая после рабочего дня, с рюкзаком, оттягивающим плечо. Теперь же внутри ощущалась не тревога, а приятное послевкусие, не только от напитка, но и от того, что сегодня она снова доказала себе: она может.

– Кать, держись, – прошептала Ева, пытаясь прикрыть подругу своим шарфом. – До остановки недалеко.

Катя засмеялась, но смех получился дрожащим от холода и легкого опьянения.

– Знаешь, что смешно? – прошептала она, глядя на отражение своих заплывших глаз в витрине магазина. – Я сегодня утром думала, что этот вечер будет скучным. А он… он был как вино. Непредсказуемый и крепкий.

– Иногда жизнь дарит такие моменты, – тихо ответила Ева, – которые заставляют забыть о том, что завтра у тебя важная встреча.

– А ты не забудь, – Катя вдруг стала серьезной, ее голос, обычно такой звонкий и беззаботный, теперь звучал приглушенно, почти печально. – Не забудь, что ты тоже имеешь право на слабость.

Ева хотела что-то возразить, но не успела. Холодный воздух ворвался в открытую щель между шарфиком и воротником Катиного пальто, заставив ее поежиться. Снег под ногами хрустел, как сахарная глазурь, а Катя, поеживаясь, задала вопрос, который, видимо, вертелся у нее на языке уже давно:

– Тебе не страшно? Вдруг не получится?

Ева посмотрела на огни Торгового центра, горевшие невдалеке. Каждый этаж, каждый витринный огонёк был для неё одновременно и хорошо изученным настоящим, и символом неизвестного, но манящего будущего.

– Страшно – это когда не пытаешься, – она натянула перчатки. – А я уже в пути.

Катя молчала, глядя, как снежинки тают на раскрасневшихся щеках Евы. В её глазах мелькнуло что-то похожее на грусть – или зависть.

– Ладно, героиня, – она фальшиво улыбнулась. – Позвони, если понадоблюсь. Хотя… тебе вряд ли.

***

Дома Ева стояла под едва теплым душем, пытаясь смыть с себя ощущение усталости и тревоги. Её телефон завибрировал – сообщение от Игоря Сергеевича:

«Не забудь тёплую одежду. На вершинах холодно… и одиноко».

Ева швырнула телефон на кровать. В голове звучал голос матери перед её отъездом: «Слабые не выживают, Ева. Никогда не показывай страх».

– Я не слабая, – прошептала она, глядя в зеркало. – Я преодолею.

Но, ложась спать, она ещё долго ворочалась, представляя, как падающий снег за окном шале превращается в прутья клетки, а улыбка Игоря – в оскал хищника.

На следующее утро Ева проснулась от резкого звонок будильника. На улице ещё было темно, ей сегодня особенно не хотелось подниматься с постели, но она знала, что не должна давать себе поблажек, если хочет добиться успеха.

Ближайшие дни будут непростыми. Мысль о предстоящей поездке на горнолыжный курорт с Игорем Сергеевичем не давала ей покоя. Ева старалась не думать о том, что её ждёт, но страх и отвращение к ситуации не отпускали.

– Почему я не могу просто уйти? – пронеслось в голове. – Потому что тогда все мои усилия будут напрасны. Потому что я не могу позволить себе проиграть. Потому что я – не та девочка, которая боится залезть по железной лестнице на крышу.

Она вспомнила, как вчера вечером, засидевшись перед ноутбуком до полуночи, проверяла отчеты по посещаемости ТЦ. Цифры были хорошие – на 12% выше прошлого года. – Это моя работа. Это то, что я умею. И я не позволю кому-то забрать у меня то, что я построила.

Ева знала, что ее шансы стать управляющей зависят не только от профессиональных навыков, но и от умения находить общий язык с важными людьми. Но как найти баланс между необходимостью угодить и сохранением собственного достоинства?

Она посмотрела в окно на рассвет, медленно окрашивающий небо в розовые тона. – Может, Катя права? Может, я слишком много требую от себя? – Но тут же отбросила эту мысль. Ева никогда не позволяла себе сомневаться в своих целях. Она была как та пятилетняя девочка, которая полезла по ржавой лестнице, чтобы достать коробки для своей крепости.

– Если Громов думает, что я сломаюсь, он сильно ошибается, – подумала она, натягивая деловой костюм. – Я не из тех, кого едят без соуса. И я не позволю никому определить мою цену.

Когда она выходила из дома, телефон снова завибрировал. Это было сообщение от Кати: «Ты знаешь, что я всегда за тебя. Даже если не понимаю, зачем тебе это нужно».

– Сегодня будет тяжелый день, – подумала она. – Но я готова.

Глава 3. Помощь из темноты

На работе Еву встретил привычный хаос. Татьяна Павловна, как всегда, нервничала из-за программы «1С», – придется перепроверять всю её работу, – вздохнула Ева, а Елена, – вот так сюрприз, – несмотря на подготовку к сессии, неожиданно обнаружилась выходящей из-за шкафа со стопкой папок в руках.

– А мы сегодня пришли раньше начальницы! – радостно воскликнула она и засмеялась, устраиваясь за своим столом, и без того заваленным рассыпанными бумажными листами.

– У тебя же сессия, – удивилась Ева, открывая дверцу одежного шкафчика чтобы сменить уютный мягкий свитер на строгий деловой блейзер.

– Подождёт. У меня три дня в запасе. Не бросать же тебя одну на годовой отчет. Поработаю со сверками.

– Мы посовещались и решили. – Убедительно проговорила Татьяна Павловна.

– Да! Мы тебя сегодня отпускаем пораньше, – закончила за неё Елена.

– Спасибо вам девочки, – голос Евы дрогнул, а губы изо всех сил пытались удержаться в ироничной улыбке. – Ну, если коллектив решил…

***

Ева пыталась сосредоточиться на текущих делах, но мысли постоянно возвращались ко дню отъезда. Она чувствовала, что её затягивает в ловушку, из которой нет выхода.

Через два дня ей предстояла сложная поездка с Игорем Сергеевичем, начальником, которого она теперь втайне называла «Скользкий Угорь». Этот мужчина с идеально уложенными редеющими волосами и улыбкой, напоминающей оскал акулы, умел казаться обаятельным для всех, кроме тех, кто попадал под его «особое внимание». Каждый день эта ловушка сжималась все сильнее, как удавка, сплетенная из бюрократии и недвусмысленных намеков.

Каждый раз, встречая Игоря Сергеевича в коридоре, она ловила его взгляд – холодный, оценивающий, будто он уже мысленно раздевал её. Она пыталась сослаться на болезнь, но он лишь усмехнулся: «У меня в аптечке есть всё необходимое».

Три дня пролетели как один миг, хотя каждый час тянулся, словно резиновый. Ева, словно автомат, подписывала документы, проводила совещания с представителями якорной фирмы-арендатора, которые вечно жаловались на протекающие крыши и сломанные эскалаторы, и улыбалась Игорю Сергеевичу, когда он заходил в её кабинет «проверить прогресс с отчетом». Его взгляд стал настойчивее, а прикосновения – чаще. Каждый раз, когда его пальцы касались её плеча, она чувствовала, как внутри что-то сжимается, превращаясь в ледышку. Ей хотелось кричать, но вместо этого она лишь сжимала ручку и бормотала:

– Да, Игорь Сергеевич, отчет почти готов.

– Отлично, Е-воч-ка, – отвечал он, растягивая ее имя так, будто пробовал его на вкус. – В поездке у нас будет много времени… обсудить все детали.

Ева только кивала, мечтая о телепортации куда-нибудь на необитаемый остров, где нет начальников, отчетов и этих его «деталей».

***

В предпоследний день перед отъездом Ева задержалась в офисе допоздна, чтобы добить, наконец, годовой отчёт. Она знала, что это ее последняя возможность довести документ до идеала, прежде чем Игорь Сергеевич начнет придираться к каждой цифре и запятой.

Все арендаторы уже завершили свой трудовой день и покинули здание, оставив после себя лишь слабый аромат кофе из автомата в коридоре и случайные обрывки разговоров, эхом отдающиеся в памяти. Торговый комплекс опустел, превратившись в огромный, безжизненный лабиринт. В его стенах гуляло гулкое эхо былой людской суматохи – далекие отголоски шагов покупателей, детского смеха и романтичных мелодий из бутиков одежды, которые теперь казались призрачными воспоминаниями из чужой жизни.

Магазины закрылись, их витрины погрузились во мрак, где мерцали только слабые блики от уличных фонарей, проникающие сквозь огромные стеклянные фасады. Где-то внизу, на первом этаже, охранник Петрович, вероятно, дремал над кроссвордом в своей тесной будке, окруженный мониторами с черно-белыми изображениями пустых коридоров.

Воздух в здании стал тяжелым, пропитанным пылью и неистребимым запахом фастфуда из фуд-корта, а вентиляционные коробы тихо гудели в половину мощности, получив, наконец, возможность привлечь внимание к своей важной и неустанной работе в тишине уходящего дня.

Ева сидела за своим столом, подсвечивая бумаги тусклой настольной лампой с подсевшим светодиодным излучателем, отбрасывающим длинные острые тени на стены, увешанные графиками аренды и постерами с мотивационными цитатами-лозунгами вроде «Команда – это семья», оставшимися от предыдущего руководителя отдела. Ева не стала их снимать, полагая, что это убережет подчиненных от излишнего стресса, вызванного приходом новой начальницы.

Она вносила последние правки в отчет, ее пальцы быстро стучали по клавиатуре ноутбука, а в голове крутились формулы расчетов: баланс доходов от аренды, расходы на обслуживание эскалаторов и вечно протекающей в осеннее ненастье крыши. Как старший менеджер, она отвечала не только за финансовую отчетность, но и за общую инфраструктуру ТЦ – от систем безопасности до электроснабжения. Здание оснащено резервными генераторами на дизельном топливе, которые должны автоматически запуститься в случае отключения основного питания от городской сети. Это было стандартной мерой предосторожности для коммерческих объектов: сначала срабатывают аккумуляторные системы бесперебойного питания для критического оборудования, вроде серверов и камер наблюдения, а потом –генераторы, чтобы избежать хаоса и потерь.

К счастью, за время ее работы в торговом центре таких аварийных ситуаций не возникало. Но все когда-то происходит впервые.

Как только она об этом подумала, свет в кабинете внезапно погас, словно кто-то резко дернул за невидимый выключатель. Наступила полная, почти осязаемая темнота, густая и вязкая. Уличные фонари не пробивали сквозь плотные жалюзи на окнах, и комната превратилась в черную коробку, где даже собственные руки казались чужими.

Ева замерла, чувствуя, как сердце заколотилось где-то в горле, отдаваясь пульсацией в висках. Адреналин хлынул в кровь, заставляя ладони вспотеть, а дыхание – участиться.

– Что это? Почему не сработали генераторы? – в голове возникла первая мысль, как и полагалось в таком случае. Как старший менеджер, она должна в первую очередь оценить ситуацию: проверить, локальное ли это отключение или общее по зданию, убедиться, что камеры наблюдения и системы безопасности не пострадали – ведь без электричества они могли отключиться, оставив весь ТЦ уязвимым для вторжений или аварий.

Она вспомнила недавний аудит: основной трансформатор был в порядке, но резервных батарей для камер хватало всего на 15-20 минут. Если это не случайный сбой – перегрузка от старой проводки или гроза снаружи, – то что? Намеренное отключение? Эта мысль кольнула холодом: без света камеры слепы, а значит, любой мог войти незамеченным. Игорь Сергеевич? Он знал о ее поздних сменах, и его «забота» иногда граничила с навязчивостью. Или просто паранойя? Ева попыталась успокоить себя, но страх уже поселился внутри, смешиваясь с раздражением от прерванной работы.

Она прислушалась: привычный гул вентиляции исчез, и тишина стала почти осязаемой, давящей на уши.

– «Ну конечно, почему именно сейчас! Типичная сцена для дешевого ужастика. Что дальше – скрипучая дверь? Завывания призрака?» – подумала она, пытаясь разрядить нарастающее напряжение сарказмом, но внутри, где-то глубоко, уже поселился холодок страха. Она с детства не любила темноту – слишком много непонятного в ней прячется, слишком легко воображение рисует монстров в тенях. Сердце стучало так громко, что казалось, эхо разносится по всему кабинету, а кожа покрылась мурашками, словно от сквозняка. Ева почувствовала себя уязвимой, обнаженной перед неизвестностью: одна в огромном пустом здании, без связи, без света, где каждый шорох мог означать опасность. Сомнения терзали ее: случайность или преднамеренный акт? Игорь Сергеевич однажды шутливо упомянул, как легко «вырубить свет для романтики», и теперь это не казалось шуткой.

И тут она услышала шаги в коридоре. Тяжелые, медленные, будто кто-то специально растягивал момент, чтобы довести ее до паники. Каждый шаг отдавался эхом по плиточному полу, приближаясь неумолимо, как тиканье часов в тишине.

Ева затаила дыхание, вслушиваясь в звук шагов. Они становились все отчетливее, словно кто-то специально топал, чтобы обозначить свое присутствие, – не скрываясь, а нарочно пугая. Ее пальцы нащупали ручку от ящика стола в поисках чего-то тяжелого: степлер? Дырокол? Ножницы? Мысль о самообороне мелькнула, но показалась абсурдной.

Она пошарила рукой по столу, пытаясь найти заваленный бумагами телефон, и наконец нащупала его, нажала кнопку включения. Но экран, как назло, не загорался – батарея села еще час назад, когда она в сотый раз проверяла почту на предмет срочных сообщений от арендаторов.

– «Отлично. Просто великолепно. Я в темноте, без связи, и кто-то хочет сыграть со мной в кошки-мышки», – с сарказмом подумала она, но от этой мысли стало только хуже. Кожа покрылась мурашками, а в голове замелькали кадры из всех просмотренных триллеров: маньяки в масках, преследующие героинь в пустых зданиях.

– Может, это Игорь Сергеевич решил устроить мне «романтический сюрприз»? Отключил свет, чтобы подойти ближе, без свидетелей и камер – идея была параноидальной, но логичной: он знал ее график, знал о поздних вечерах. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется, а дыхание стало прерывистым, как после бега.

Страх смешивался с гневом – почему она всегда одна в таких ситуациях? Почему не может просто уйти домой вовремя, как все нормальные люди?

Она попыталась встать, но стул предательски скрипнул под ней, выдавая ее присутствие в кабинете громким, резким звуком, раздавшимся в тишине. Шаги на мгновение замерли, а затем возобновились, теперь уже быстрее.

Ева, не раздумывая, нырнула под стол, чувствуя себя героиней какого-то абсурдного малобюджетного фильма. Пол наощупь оказался пыльным, усыпанным крошками от печенья и утерянными скрепками. Провода от компьютера запутались в ногах.

– Если это уборщик Семенов, я не переживу этого позора. Хотя, что ему тут делать с электрополотером без электричества. А если кто-то похуже… ну, хотя бы умру с чистой совестью, что отчет почти закончен, – пробормотала она себе под нос, пытаясь справиться с паникой шуткой, но голос дрожал.

Сердце продолжало стучать так громко, что, казалось, его слышно даже в соседнем крыле здания. В темноте под столом она чувствовала себя маленькой и беспомощной, как в детстве, когда пряталась от грозы, пугая себя, что в форточку вот-вот влетит шаровая молния.

Мысли метались: «Кричать? Бежать? Но куда, в этой тьме? Если генераторы не запустились, значит, сбой серьезный. Или подстроенный. Камеры выключены – никто не увидит, если что-то случится».

Дверь кабинета со скрипом приоткрылась, петли издали протяжный, жалобный стон, и в проеме мелькнул слабый луч фонарика, разрезая темноту, как нож.

Ева зажмурилась, словно это могло сделать ее невидимой.

Луч света скользнул по стенам, осветив календарь на стене с пометками о встречах, задержался на стопке бумаг на столе – ее отчетах, теперь бесполезных в этой тьме, – и, наконец, уперся в угол, где она пряталась. «Ну всё, конец. Сейчас либо уволят, либо… даже думать не хочу», – пронеслось в ее голове.

– Ева? Ты тут? – раздался низкий, с легкой хрипотцой, но вовсе не угрожающий, а, скорее, неуверенный голос.

Ева выдохнула так громко, что даже самому невнимательному грабителю не составило бы труда обнаружить ее в этот момент. Но скрываться дальше и не требовалось. Это был не грабитель и не Игорь Сергеевич, а Артем, айтишник, системный администратор и электрик в одном лице, который обычно чинил принтеры, ругался на устаревшие компьютеры, зависающие по несколько раз за день, и терпеливо консультировал Татьяну Павловну, помогая перейти на новые версии офисных программ. Без него она так бы и сидела на Ворд-97.

– Артем? Ты что тут делаешь? – прошептала Ева, вылезая из-под стола с видом, будто это самое нормальное место для работы. Ее голос еще не совсем окреп после переживаний и, на всякий случай, старался не выделяться на фоне настороженной тишины.

Ева попыталась отряхнуть юбку, но в темноте только запуталась в проводах, чуть не опрокинув монитор, покачнувшийся с тихим стуком.

– Да я на серверной задержался, обновления ставил. А потом свет вырубило, и я подумал, что ты, как всегда, засиделась. Решил проверить, жива ли ты, или уже превратилась в призрака этого ТЦ, – пошутил он, посветив фонариком на ее лицо.

Его голос был спокойным, но с теплой ноткой, которую Ева уловила: он не просто проходил мимо, а специально зашел, зная, что она часто работает допоздна. Артем всегда замечал такие мелочи – приносил кофе, когда она выглядела уставшей, или шутил над ее «чрезмерным рабочим фанатизмом». Это был намек на его симпатию: он мог уйти домой час назад, но остался, якобы из-за обновлений, а на самом деле – чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Ева прищурилась от яркого света, но не смогла сдержать улыбку. Артем был из тех людей, которые могли разрядить любую ситуацию, даже когда ты только что пряталась под столом от воображаемого маньяка.