Быть в строю

– Не хватает людей Леонид Михайлович, – объяснил Орлов, – Прибывают ежедневно, тяжело с размещением, возим до тридцати километров, использовали все ближайшие деревни. Сейчас придется размешать и за пятьдесят, но это не выход, необходимо немедленно ставить поселок, который я получил!

– Так зачем дело? – спросил Трофимов.

– Химики не согласовывают. – Орлов рассказал о тех осложнениях, которые у него возникли.

Трофимов внимательно слушал и затем сказал:

– А что, возможно они правы, мы строим с тобой город будущего и размещать поселок в городе негоже. Что нам скажут люди через некоторое время? Но строить надо!

– Где Василий? – Так он по имени называл директора будущего комбината.

– Приедет послезавтра.

– Тогда я тоже прилечу. На месте и решим. Ясно? Всего доброго!

Через два дня обошли все строящиеся объекты.

Николаев – директор комбината вел себя невозмутимо. Указывая на те, либо иные недочеты на стройке, он говорил об этом как бы с пониманием положения Орлова. Николаев был хорошо информирован, называл цифры, проценты. Делал это он в тот момент, когда Орлов начинал рассказывать о сдвигах в лучшую сторону, а на деле, после замечаний Николаева, получалось, что сдвиги сдвигами, а план поэтому, или тому объекту не выполняется.

Орлов напротив, вел себя все время задиристо, шумел, возмущался. Эта своеобразная дуэль между директором и начальником строительства началась с первых дней появления на стройке Орлова. И почти всегда Николаев выигрывал ее, используя спокойные, но более веские доказательства.

После комбината, осмотрели место, где предполагали построить временный поселок и затем собрались в кабинете у Николаева. За всем внешним спокойствием чувствовалось напряженная, натянутая обстановка.

Трофимов сел в кресло, в углу кабинета, остальные разместились за длинным столом.

– Как по Москве гулял Василий? Рассказывай. – Шутя, бросил Трофимов, стремясь разбавить гнетущее молчание.

– Заслушаем директора, – предложил он.

Николаев встал и начал спокойно, методично излагать свою позицию, подкрепляя наступление на Орлова цифровой аргументацией.

– План по химии срывается. Людей сняли. В Москве требуют выполнения постановления, а стройка еще не набрала необходимых темпов. Я понимаю, что у строителей еще много трудностей, но решения вышестоящих органов обязательны для всех.

– Хотя, Евгений Николаевич, Вы строите, – обратился он к Орлову, – нам поручено определять, что строить и, что главное в данной ситуации.

Далее он доказал, что при таких темпах и порядках сроки вводов ставятся под сомнение. Он был прав.

Орлов начал волноваться, прерывал, бросал реплики, когда очередь дошла до него, доложил, показав, что стройка ежедневно набирает темпы.

– Есть большие трудности, – которые мне видны лучше, – страстно говорил он, – поэтому, я форсирую строительство жилья, базы. Новый бетонный вот-вот будет пущен. Главное негде размещать людей и в этом вопросе вместо помощи я встречаю сопротивление заказчика.

Он потребовал передать ему все строящиеся дома, для заселения строителями.

Николаев все также невозмутимо посмотрел на Трофимова, затем на Орлова и своим спокойным ровным голосом сказал:

– У меня тысяча пятьсот двадцать квалифицированных специалистов стажируются на родственных предприятиях. Многие из них обеспечены благоустроенными квартирами по прежнему месту жительства, и имеют не просто жилье, а квартиры на каждую семью. Если я не обеспечу их квартирами, они вообще не переедут. А без них пуск сложнейшего оборудования немыслим. Следовательно, такое решение не позволит пустить комбинат, даже если он будет построен в срок. Так как я отвечаю за конечный результат, то принять предложение многоуважаемого Евгения Николаевича не могу и категорически возражаю против подобных посягательств. Жильем необходимо заниматься своевременно. Тут горлом не возьмешь. Вот Вы, Леонид Михайлович, спросили, как я там гулял по столице? Отвечаю – гулял, исходя все длинные коридоры, был во многих кабинетах. И чем Вы думаете, я там занимался? Решал вопросы выделения средств на строительство жилых домов, детских садов. То же я рекомендую и Евгению Николаевичу, пусть потрясет свое ведомство.

И уже более жестко добавил, обращаясь непосредственно к Орлову:

– На чужой каравай рот не разевай, Евгений Николаевич.

Трофимов спокойно сидел в своем углу, но в средине выступления Николаева встал и подошел к столу заседаний. Дослушав до конца его длинное заявление, он с раздражением произнес:

– Вы, что это так себя ведете товарищи руководители! Вам поручили очень высокие и ответственные посты, а Вы набрасываетесь друг на друга один словно петух, второй жестко и холодно как удав. Вы оба в равной мере отвечаете за дело и поэтому извольте находить общий язык!

Несколько успокоившись, он подробно разобрал обстановку. Объемы выполняемых работ, действительно, с каждым днем увеличивались и это обстоятельство обнадеживало.

– Ты, что же хочешь, – обратился он к Николаеву, – критиковать?! Разоблачать?! А где помощь?! Где участие твоего коллектива в строительстве? Жилье необходимо всем, но учти, что сегодняшние строители, получившие квартиры, после пуска придут к тебе. Строить необходимо, а людей нет. Следовательно, надо передать готовые дома Орлову, а себе оставить минимум для создания костяка коллектива, – и дальше продолжал.

– Я понимаю Ваше стремление строить город без временного поселка – это правильно. Однако в сегодняшней конкретной обстановке, без поселка нам не обойтись. Место, которое показывали, для поселка находится за городской чертой. Согласуйте его привязку немедленно!

Четкие, конкретные указания секретаря Обкома, прекратили дальнейшие споры, да и Николаев понял, что другого выхода нет. Он согласился на все, но, чтобы выдержать характер, сказал:

– Я понял. Я согласен удовлетворить просьбы строителей, но требую, чтобы на строительство завода было направлено столько рабочих, сколько необходимо для наверстывания, упущенного и выполнения плана! Теперь у Орлова создаются для этого все условия.

Орлов возвращался в свою большую пустую квартиру большей частью поздно вечером. Оставаясь наедине со своими мыслями, он обычно долго не мог заснуть. Мозг, как электронная машина, получив за день чрезмерно много входной информации, не успевал переработать ее. Мысли – вспышками электрических импульсов, появлялись, пронизывая мозг, гасли, вновь возникали, и из общего потока различных восприятий, вырисовывалась картина предстоящих действий.

Руководитель, где бы он ни был: с друзьями, в театре, на природе, наконец, один сам с собой – не может отвлечься от своей работы, от того, что составляет основу его жизни. Голова даже во сне, продолжает работать: сравнивая, сопоставляя. Так подготавливается почва для выдачи в нужный момент окончательно правильного решения. И если со стороны кажется, что это решение принято моментально и даже непродуманно, на деле это не так – оно подготовлено длительными раздумьями, большим накопленным опытом.

Время имеет способность укорачиваться и удлиняться в зависимости от количества событий, происходящих в его четко отмеренные промежутки.

Так Орлову казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом-то деле он проработал на новом месте всего ничего. И он чувствовал, что пульс стройки становится все более наполненным, удары более четкими.

Правда иногда, когда казалось все идет хорошо, вдруг происходили досадные срывы, и в только-только отрегулированном механизме слышался визг и скрежет остановившихся поломанных шестерен. Орлов бросался на выручку, «затыкал своим телом образовавшуюся пробоину», принимал меры, ликвидировал прорыв, и затем, с трудом опять пускал стройку в ход.

А они, эти зловещие сбои вновь возникали, и не успевал он ликвидировать один, как следующие уже стояли где-то там за углом, притаившись в ожидании своего череда.

Еще недавно, слово «бетон» бросало всех в нервную дрожь. Новый бетонный завод был пущен в рекордно короткий срок. Теперь стала лихорадить от нехватки цемента. Понеслись телеграммы, команда толкачей срочно разъехалась в разные концы, чтобы ускорить отгрузку этого «хлеба строительства» вдруг сели на голодный паек с кирпичом, каменщики прекратили кладку на жилых домах. Затем появились другие, третьи, четвертые проблемы. И так без конца. Люди, собранные с таким трудом, подчас оказывались без работы, не имея необходимых материалов.

«Снабжение» – этот всемогущественный Молох, как гигантский спрут, висящий над всеми, могло помиловать, а могло и схватить за горло своим жестким бесчувственным щупальцем. Орлов думал вечерами, ночами:

– Для успешной работы необходимы подготовка производства, сбалансированные планы, точный расчет по технической документации, квалифицированная защита ресурсов.

Все это требовало создания мозгового центра стройки, где бы грамотно определялись и подготавливались задачи.

Он понимал, что этот год уже не изменить, что его так на энтузиазме, требованиях, просьбах, выбивании придется кончать. Не за горами следующий год. Необходимо немедленно предпринимать меры по созиданию в работе.

Снабжение явно плелось в хвосте. Пора, заменить «снабжение» «комплектацией». Вся организационная структура, наличие различных подразделений, их взаимная увязка в работе, требовали изменений.

Эти и другие вопросы, вставали перед ним вечерами. Рождались мысли, идеи выливались в конкретные планы. Для воплощения этих планов, требовались люди – воодушевленные исполнением этих идей, соратники в борьбе, верящие в конечный успех. Днем круговорот событий затягивал, захватывал целиком, не оставляя ни секунды для размышлений.

И опять вечера, бессонные ночи.

Орлов вначале поселился в небольшой комнате для приезжающих, через некоторое время он переехал в квартиру бывшего до него начальника. Из мебели и вещей, почти ничего не привез. Кое-что собрал на месте.

Устройство гостиной состояло из четырех мягких кресел, стоящих у низкого стола, и пустого пока серванта. Обосновался Орлов во второй большой комнате, оборудованной под кабинет. Здесь был вместительный письменный стол с удобным креслом, шкаф и полки, набитые книгами, угловая раздвижная тахта. В углу лежали еще не распакованные охотничьи ружья разных калибров – страсть хозяина. Сюда же были заведены телефоны: прямой междугородний, местный и диспетчерской связи стройки.

В третьей комнате, предназначенной для спальни, Орлов не бывал, предпочитая свободное время проводить в кабинете. Вечером и ночью продолжали звонить, особенно было удобно с междугородними разговорами, легко проходящими в ночное время.

После продолжительных поисков шофер Коля нашел в соседней деревне пенсионерку бабу Фёклу, которая согласилась вести начальничье хозяйство – убирать, мало-помалу стирать, иногда что-либо приготовить на ужин. Коля ревностно следил за бытом начальника, когда был свободен, подбрасывал бабу Фёклу из деревни, подвозил из орса, кое-какие продукты.

Иногда, когда Орлов разрешал себе немного расслабиться, в памяти возникали образы той прожитой, не совсем уютной, но семейной радостной жизни. Тогда он моментально ощущал весь холод и неприязнь этих одиноких стен, и, чтобы забыться, хватался за телефонный аппарат и требовал немедленных докладов сводок, был особенно привередлив. Он бежал сам от себя, он не хотел думать о том, что все возможно еще изменить, что жизнь еще где-то на полпути, и впереди еще есть семейные радости.

В своем служебном кабинете он вел себя равно как с мужчинами, так и с женщинами, интересуясь только делами. Совершенно непроизвольно он заметил, что женщины, особенно молодые, как-то волнуются при встрече с ним, но посчитал это за робость перед начальством, присущую женщинам больше, чем мужчинам. Несколько позже обратил внимание на то, что женщины из управления стали лучше выглядеть, нарядней одеваться.

О холостом начальнике строительства ходили разные слухи, особенно этот вопрос, волновал «слабую половину» Нижнереченска. Одни говорили, что он бросил жену и детей; другие, что приехал ненадолго и поэтому семью не взял; третьи, что вообще старый холостяк, имеет много любовниц, но ведет себя настолько скрытно, что об этом никто ничего не знает. В общем, к исследованию этого вопроса подходили с неослабевающим интересом. Но исследование – исследованием, а на работу женщины шли в лучших костюмах, вставали теперь раньше, чем прежде, чтобы привести себя в порядок, и никто из них уже не позволял себе явиться непричесанной и растрепанной. В связи с этим в приемной у секретарши Люды, появилось большое зеркало, спрятанное в столе, которое всегда вынималось прежде, чем очередная сотрудница должна войти в кабинет к Орлову. При этом задавался вопрос: «Ну как?» Получив от Люды незначительные замечания, прихлопывая ладошкой прическу, сотрудница внимательно всматривалась в свое лицо в зеркале, и уже более уверенно шла на прием.

На протяжении дня, несколько раз заказывая разговор с Москвой, Орлов не смог соединиться с Петровым. То шла коллегия, то его вызывали в Совмин. Секретарша каждый раз обещала доложить и заказать встречный разговор, но ничего так и не состоялось. Переговорить было крайне необходимо: Шулихин – зам. Орлова, уже десятый день сидел в Москве. В его задачи входило срочно приблизить сроки поставок цемента. Вчера он позвонил и доложил, что все свои возможности исчерпал, решить вопрос не может. Орлов велел ему задержаться и должен был сегодня, после разговора с Петровым, позвонить ему в гостиницу с программой дальнейших действий.

Петрова удалось найти только дома поздним вечером. Договорившись о путях решения вопроса, они начали было прощаться, но в это время трубку попросила Лиза.

– Здравствуйте, Евгений! – Звонко раздался ее голос. Куда же Вы запропастились. Это не к лицу старым друзьям. А мы со Светой часто о Вас вспоминаем. Она мне много рассказывала о Вашем новом городе. Кстати, она хлопочет о том, чтобы перейти в ту мастерскую, где проектируется Нижнереченск.

Орлов начал оправдываться тем, что очень занят, что как-то собирался позвонить. Просил передавать от него привет.

Этой ночью, ворочаясь в своей холостяцкой постели, он не мог заснуть. Мысли о делах появились какими-то обрывками, просто не шли. Напрягая волю, он пытался все же что-то обдумать, но все это при малейшем расслаблении уходило, проваливалось куда-то. Зато другое чувство, давно уже не испытываемое им, вызывало тревогу, беспокойство.

«Неужели напоминание об этой женщине так взволновало» – спрашивал себя Орлов. Я давно уже не юноша, прожил длинную жизнь. Прежде он решил, что отдаст себя только работе, теперь вдруг ощутил потребность, тут, в своей квартире, с кем-то общаться. На него давила пустота и одиночество.

– Неужели так навсегда останется? – задал себе он вопрос. – Но почему, собственно, он обязан быть одиноким? Многие женятся повторно, и я могу, это совсем не трудно. Появись только желание. Почему-то определил для себя удел холостяка. Нет! Ты просто хитрил сам с собой, тебе хотелось позвонить, повидать ее. Другие дела вытеснили ее из воображения, и ты сам способствовал этому. Зачем запрещать себе думать о ней?

Так и не решив своих сомнений, он заснул только под утро. А завтра день навалился на него лавиной, и он вновь забыл о своей неустроенной личной жизни.

Глава 4. Генеральный план

Проект генерального плана Нижнереченска, над которым трудились архитекторы, нужно было в очень короткий срок завершить и представить на утверждение.

Начальником архитектурной мастерской проектного института был Олег Борисович Корнилов. Крупный породистый мужчина со спадающими на лоб прямыми черными волосами в массивных роговых очках, заметно выделялся среди сотрудников. Он ежедневно собирал в своем кабинете ведущих специалистов и подробно рассматривал итоги прошедшего дня. Корнилов был признанным авторитетом в архитектурных кругах. В институт он перешел недавно и за короткое время сумел собрать около себя способных исполнителей. Он не только настраивал их выполнять ответственное задание, но и вызывал стремление работать творчески. Работа над генеральным планом находилась в той стадии, когда времени на воплощение нового, может и лучшего, не оставалось. Но, как будто на зло, у сотрудников возникали все время новые очень интересные предложения.

– Все, коллеги, на сегодня достаточно. Все свободны!

Корнилов достал из ящика письменного стола трубку, набил ее табаком.

– Светлана Архиповна! Я сказал, на сегодня все закончено. У вас есть вопросы?

– Да, Олег Борисович, у меня есть предложение.

Корнилов сморщился.

– Я понимаю, Олег Борисович, что все уже решено. И все-таки я прошу, выслушайте меня, – Светлана волновалась.

Ей впервые приходилось выступать со своим собственным предложением.

– Слушаю Вас, – Корнилов подошел к окну, открыл форточку.

– Не возражаете? Закурю?

– Да, да, пожалуйста.

Корнилов чиркнул зажигалкой, сделал несколько коротких затяжек, раскуривая трубку. Выпустил в форточку струю голубого дыма. Облокотился на подоконник.

– Олег Борисович, город посадили не на то место, – выпалила Светлана.

– Я… Мы с ребятами, считаем, пока не поздно его следует сдвинуть к реке.

– Что – о – о? – встрепенулся Корнилов.

– Вы представляете, о чем вы говорите?

– Да, Олег Борисович, но ведь город на берегу реки это …

– Прекратите! Знаете, лучшее враг «хорошего»? Я уж неоднократно говорил и повторю. Вам еще раз:

– Я запрещаю выдвигать новые идеи, иначе мы вообще ничего не сделаем.

– В городе будут жить триста тысяч человек. Мы заранее лишаем их прелести речных просторов, воздуха! Я не понимаю – горячо начала Светлана.

– Специалисты считают, что пойма непригодна – оборвал Корнилов.

– Прошу вас, прекратить разговор на эту тему.

Светлана смутилась. Она не рассчитывала на такой отпор. Но идея была настолько заманчивой, что Светлана, отбросив страх перед авторитетом, попросила:

– Тогда разрешите нам оставаться после работы. Я, Игорь и Нина. Мы очень просим. Мы сделаем свой вариант.

Корнилов недовольно, как на непослушную ученицу посмотрел на Светлану и, чтобы отвязаться, сказал:

– Хорошо дерзайте.

Светлана уже несколько месяцев работала в третьей мастерской. Когда в институте объявили своеобразный конкурс на право вакансий у Корнилова, она предложила свою кандидатуру и была принята. В тот момент, да и теперь она не могла определенно сказать, что толкнуло ее на такой шаг. Стать руководителем группы, вести самостоятельный участок она не помышляла. Корнилов взял ее просто рядовым исполнителем.

– Недурно! – говорил он, просматривая ее первые работы.

– Попробуйте выполнить вот это – и он усложнил задание. Она аккуратно выполнила.

– У вас неплохая школа! – похвалил Корнилов и поручил ей отдельные детали целого проекта. Светлана успешно справилась и с этим. Корнилов был доволен. Он любил продвигать способных архитекторов и вскоре дал задание Светлане вместе с двумя другими молодыми специалистами самостоятельно разработать часть проекта.

Светлану назначили руководителем небольшой группы.

Прежняя ее жизнь, в которой основное место занимали муж и дочь. Жизнь, в которой, ежедневно повторялось одно и то же:

– Утренние хлопоты по дому, сборы Наташи в школу, завтрак для Арнольда Григорьевича. Затем собственные сборы, поездка на автобусе и метро, бездумная работа, разговоры на лестничной клетке у места для курения. И наконец: магазины, ужин, вялый обмен новостями, телевизор, и постель, теперь закончилась.

Все изменилось. Она возвращалась домой полная впечатлений работы. И хотя по-прежнему приходилось везде поспевать, она делала все быстро и с подъемом. Неравенство ее положения в семье изменилось в ее пользу.

Теперь Светлана Архиповна сама делилась своими мыслями, планами, тревогами, хотя Арнольд Григорьевич продолжал относиться к ней свысока, как старший и более умный.

Светлана чувствовала это, и ей было обидно:

– Почему на работе мужчины ведут себя с ней как равные, а он нет?

Ей захотелось доказать, что она тоже на что-то способна и может догнать его.

Работа захватила Светлану Архиповну. Проектировать свой город – несбыточная прежде мечта, теперь становилась явью. Она не представляла себе, как это увлекательно. Пришлось научиться планировать рабочий день, беречь каждую минутку. Времени все равно не хватало.

Корнилов часто ходил по рабочим местам. Всматривался, как продвигается работа, делал свои замечания.

– Город, – поучал Корнилов, – это не просто набор жилых и других сооружений, это – сложный социальный организм, это – будущий центр культуры, экономики целого географического района. Как важно, чтобы наши современники – рабочие, инженеры, учителя жили в хорошем городе, достойном своего поколения. Построено очень много, но есть среди них однообразные, плоские, унылые Города. Вы, всегда должны помнить об этом.

Наставления Корнилова не прошли даром.

– Светлана Архиповна, – как-то раз спросил Игорь, архитектор, работающий в ее группе, – Вы не знаете, почему город будет так далеко от реки? –

Светлана не знала: – Действительно, почему так далеко? А ведь можно рядом с рекой.

Эта идея взволновала. Они сделали первые прикидки. Получалось великолепно.

Тогда она обратилась с предложением к Корнилову.

Отказ Корнилова изменить проект не смутил Светлану. Напротив, они допоздна просиживали в мастерской, и каждый с нетерпением ждал конца рабочего дня, чтобы, пользуясь разрешением начальства быстрее приступить к разработке своего предложения.

В первый раз, когда они решили остаться, Светлана Архиповна позвонила мужу:

– Арнольд, у меня срочная работа, придется задержаться. Накорми Наташу и проверь, как она сделала уроки.

– А что случилось?

– Понимаешь, мы разрабатываем новый вариант, он лучше, чем тот, который принят. В общем, я потом расскажу, это сложно объяснить.

– Хорошо, – буркнул недовольно Арнольд Григорьевич.

На следующий день вновь пришлось задержаться. Игорь и Нина видели, что Светлана Архиповна часто звонит домой. Разговаривает с дочкой, мужем, беспокоится.

– Вы идите, Светлана Архиповна, а мы с Ниной поработаем до одиннадцати, – просил Игорь.

Она уходила, бежала домой. Дома что-то объясняла. Арнольд Григорьевич с неприязнью выслушивал. Дулся.

– Я не понимаю, почему в вашем институте не соблюдают трудовое законодательство? Это безобразие! Я позвоню директору! – грозился он.

Игорь съездил в Нижнереченск. После возвращения, он восторженно рассказывал:

– Левый берег пологий, с множеством озер и речных проток. Он выступает большим полуостровом. С трех сторон река – широкое русло. Правый берег крутой. Он мощно нависает над рекой. Порос лесом и кустарником. Город надо размещать на левом берегу.

Светлана Архиповна и Нина согласились с Игорем. Работы прибавилось, вышли в выходной.

Светлана переживала, ей было неловко перед мужем.

– Своими действиями я создаю для него такие неудобства, – думала она.

Арнольд Григорьевич сердился, но терпел:

« – Бросила бы вообще свою работу и занялась воспитанием дочери да домашними делами», – говорил он.

Как-то вечером Корнилов зашел в чертежный зал. Светлана склонилась над планшетом. Игорь в углу делал расчеты. Нина ушла в булочную. Корнилова не заметили.

– Так ведь это прелесть! Здорово получается. А я думал, что у вас детские забавы.

На большом планшете прорисовывался город. Величественная набережная с пристанью. Гидропарк. Искусственные водоемы, каналы, мосты, защитные дамбы.

От неожиданности Светлана Архиповна отпрянула в сторону и молча, наблюдала за Корниловым.

– Каков грунт? – спросил Корнилов.

– Придется намывать, – отозвался Игорь из своего угла.

– Все можно посадить на сваи!

– Сколько еще дней? – спросил Корнилов.

– Я думаю, что …

– Нет! Мне это решительно нравится. Завтра же на этот вариант бросаю всю мастерскую.

Олег Борисович увлекся новой идеей. Работы по прежнему варианту приостановились. В институте назревал скандал. Директор собрал совещание. Экономисты в один голос заявили:

– Строительство на этой площадке обойдется значительно дороже.

Фундаментщики утверждали.

– Сроки возведения фундаментов затянутся на несколько лет, – Корнилов сердился, шумел, доказывал, что они неправы.

– Мы предлагаем намывать большие площади, применять сваи, строить мосты, – кричал он, – а пахотные земли, они что, ничего не стоят? Конечно земля – народное достояние, она бесплатна, но поймите, по первому варианту мы уничтожаем сотни гектаров.

Он уже отвергал первый вариант, хотя сам был его автором. Спорили много, но доказать целесообразность нового решения Корнилов не смог. Комбинат был уже заложен, точка строительства города указана, сроки определены. Вариант отклонили.

– Вдруг, видите ли, они обнаружили, что хорошие архитектурные решения стоят денег и стоят дороже, чем плохие, – ворчал он, вернувшись с совета.

– Вы сделали замечательную работу, – обратился он к Светлане. Я убежден, что со временем, лет через десять, пятнадцать, а для города это – небольшой срок, ваш проект пробьет себе дорогу. Считайте его третьей очередью строительства! – Высоко оценив работу, как бы в награду, Олег Борисович поручил группе Светланы разрабатывать центр Нижнереченска.

Деловая обстановка, которую создал в мастерской Корнилов, способствовала быстрому продвижению проекта к завершению. Город на глазах вырисовывался, и каждый работник считал его своим, полюбил, как долгожданного ребенка.

Жилой массив запроектировали на расстоянии десяти километров от химических заводов. С юга он приближался к лесу. Разбитый широкими улицами – бульварами на крупные микрорайоны город должен был быть очень удобным для будущих жителей. Намечалось создать скоростные транспортные магистрали с монорельсовыми дорогами, по которым возможно будет доехать из дома до работы не более чем за четверть часа.

Близость реки, большая зеленая полоса у берегов, позволяли разбить рядом базы для отдыха людей.

Работа не пропала даром. Светлана поверила в свои силы, приобрела признание. С увлечением принялась за новое дело.

То, что ей поручили разрабатывать центр – наиболее выразительную и ответственную часть города, до сих пор как-то не укладывалось в голове. Она – рядовой архитектор, которому максимум приходилось исполнять чужие идеи, теперь должна будет самостоятельно решать сложные задачи.

Центр, как его разместить? Здесь должны расположиться важнейшие административные и культурные учреждения, главные архитектурные ансамбли. Приходилось много читать, рыться в архиве, просматривать выполненные в прошлом проекты.

Сегодня, наконец, принималось окончательное решение по центру Нижнереченска.

Светлана Архиповна рано встала, поцеловала сладко спавшую дочь и, поручив все домашние заботы маме, впервые за несколько месяцев, тщательно занялась своим туалетом. Легкое волнение, которое появилось еще со вчерашнего дня, не унималось и отвлекало от основной мысли, как более убедительно защитить выполненный проект.

Спокойствие и уверенность пришли уже в метро, когда она вместе с потоком утренней свежей толпы влилась в него по эскалатору, и поезд стал размеренно отмечать стройные линии сверкающих мрамором нарядных знакомых станций.

Игорь был уже в мастерской.

– Светлана Архиповна! – невольно вскрикнул он, – какая Вы сегодня красивая.

– Здравствуйте, а я вот подгоняю, привожу все в порядок.

Последние дни он много работал, заканчивая макет центра. Она отступила в сторону, осмотрела расставленные макеты, затем подозвала Игоря и, обняв его, радостно спросила:

– Ну, как, нравится?

– Очень, Светлана Архиповна! – смущенно ответил он.

Начали сходиться сотрудники. Появился возбужденный Олег Борисович. Он еще с порога помахал рукой, а затем раскланялся, поцеловал руку у Светланы и лукаво подмигнул:

– Большому кораблю, большое плаванье. Желаю удачи! Ни пуха. Ни пера.

– К черту, к черту, Олег Борисович.

Наконец, пришел главный архитектор, собрались все члены совета.

Как только Светлана Архиповна начала свой доклад, волнение вновь вернулось к ней. Постепенно, по мере того, как она все более и более увлекалась, игра воображения уносила ее от этого нарисованного и составленного из кубиков игрушечного города, в город настоящий, большой, реальный и она успокоилась.

Ей казалось, что вместе с присутствующими здесь людьми, она идет по широким бульварам города и показывает им архитектурные ансамбли. Сооружения образовывали входную площадь центра. Широкий бульвар выводил к комплексу с трехзальным кинотеатром и торговыми рядами. Завершался ансамбль вздыбленным куполом крытого рынка.

Двенадцатиэтажные дома – каскады, с противоположной стороны, создавали архитектурную композицию с административным зданием в центре.

Главный архитектор задал ряд вопросов, сделал незначительные замечания, затем одобрил проект и установил срок окончательного его завершения.

Светлана Архиповна пришла в себя уже после того, когда все члены совета ушли; радость наполнила ее; со всех сторон сыпались поздравления. Вернулся Олег Борисович.

– Друзья! – Громогласно заявил он. – Поздравляю с победой! Вечером заказываем столик в ресторане, сегодня не грешно отметить это событие.

– Это я, – позвонила Светлана мужу, – можешь поздравить. Я так переживала. Ты сейчас очень занят? Нет? Тогда давай встретимся. Я все расскажу. Такая радость.

– Ладно, подъеду к Белорусскому, там, где стоянка такси. – Через пятнадцать минут они встретились.

– Родной – обняла мужа Светлана – у меня сегодня такое приподнятое настроение, мне хочется всем об этом говорить. Кричать! Хочешь, я отдам тебе кусочек своей радости? На, возьми.

Светлана поцеловала мужа.

– Где-нибудь пообедаем в приличном месте? – спросила Светлана, когда Арнольд Григорьевич выбрался со стоянки.

– «Националь», «Прага», «Центральный»?

– Лучше где-нибудь подальше.

– Хорошо, поедем на проспект Вернадского.

По пути Светлана Архиповна сбивчиво рассказывала:

– Я знала, что все сделано хорошо, но боялась, вдруг раскритикуют. Представляешь, он задает вопрос, а я не могу слова сказать. Когда начала, язык, словно чурбачок во рту, еле поворачивался. Но Олег – прелесть. Улыбался, подбадривал.

Арнольд Григорьевич по ходу выдавливал редкие фразы:

– Весьма рад. Присоединяюсь к всеобщему ликованию.

Был мрачным. Вся эта восторженность жены ему была неприятна. Но, Светлана не замечала его сдержанности.

– Сегодня мы на работе отмечаем это событие, – продолжала Светлана.

– Ты вечером обязательно пойдешь. Я познакомлю тебя с нашими ребятами.

– Никуда я не пойду! – прорвало у Арнольда.

– Я, конечно, польщен, – продолжал он издевательски, – моя жена становится знаменитостью. Без нее не могут решать крупные проблемы градостроительства. Ей бесконечно звонят, ее ищут, без нее не могут обойтись. Она вечно занята и уже перестала встречаться с мужем! –