Сестра – это навсегда
Tekst- Rozmiar: 180 str.
- Kategoria: współczesna literaturaEdytuj
© Гасс Валентина, 2022
© Цан Виктория, 2022
ISBN 978-5-0056-7513-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ГЛАВА 1
в которой мы знакомимся с одной деревенской семьёй и начинаем понимать, кто есть кто.
Когда ты уже проснулась, уже поняла, что не спишь, какое-то время ещё лежишь с закрытыми глазами. Как сейчас. Лерка не раскрывала век, но прекрасно знала, что увидит, если раскроет.
Ничего не менялось. Каждый день одно и то же.
Она надавила на один глаз пальцем. В темноте проявились какие-то радужные разводы.
«Почему так?» – подумала она. Если просто лежать впотьмах, никаких разводов нет.
Вставать не хотелось. Не хотелось вообще ничего.
Лера привычным движением нашарила старый будильник на тумбочке и вдавила гладкую кнопку. Она почти всегда просыпалась раньше его дурацкого дребезжащего звона. А заводила будильник мама. На всякий случай.
Открыла глаза.
Да. Она оказалась права. Ничего за ночь в её спаленке не изменилось.
Корявые стрелки на циферблате показывали без семи минут шесть.
Где-то хрипло пропел петух, но настолько привычно, что Лерка не обратила никакого внимания.
Она поёжилась-потянулась под одеялком.
Как же не хочется вставать!
«Может, прикинуться больной?» – Лера прикоснулась ко лбу рукой, но кожа была сухой и холодной. Можно, конечно, «нащёлкать» градусник. Только кому его показывать? Папка ещё не вернулся из своей очередной командировки, а мамка уже наверняка ушла на ферму – она встаёт много раньше.
«Просто не ходить в школу? Потом никто не поверит, что болела. Да и придётся целый вечер в доме сидеть, когда все одноклассницы гулять пойдут».
Лерка закряхтела, как столетняя бабка, спустила ноги вниз и села на кровати. Одеяло наполовину сползло вбок.
«Неужели это никогда не закончится? – подумала девочка. – Мне уже шестнадцать лет! Шестнадцать! А я…»
До того времени, как пришла пора идти в школу, Лерка успела почти всё: сбегала подоить корову, дала свиньям прелой картошки, курам – пшена, смоталась за водой к дальнему колодцу, занесла из дровника берёзовых чурок и растопила печь, приготовила завтрак – бутерброды мелким, хотя что Ванька, что Юлька уже такие бегемоты, что и сами могли бы себе что-нибудь сварганить, но мать тут неумолима: особенно над Юльчей трясётся, аж противно.
– Ты, Лер, не забудь её покормить хорошенько, у неё лицо бледное вечером было. Слышишь меня?!
– Слышу.
– Я вижу, как ты слышишь! Если она мне опять на тебя пожалуется! Ты хочешь, чтобы у неё опять приступ случился?!
Юлии, сестре Валерии, девять лет от роду, и она считается больным ребёнком, хотя Лерка не сомневается, что кнопка иногда симулирует, чтобы уроки за неё кто-нибудь сделал. Хотя болезнь, конечно, есть. Полгода назад Юля лежала в районной больнице даже.
– Рота, подъём! – с удовольствием рявкнула Лерка, когда появилась на пороге комнаты брата и сестры. Уморно наблюдать, как мелкие просыпаются. Ваня сядет на постели и покачивается, как зомби, а Юлька с глупым выражением лица хлопает глазами и не понимает, где она и что она.
– Школу проспите, от мамки прилетит, вставайте, я нянчиться не собираюсь, – сказала и повернулась на пятках: снова заснут – их проблемы.
«Ёлки-палки! – вдруг вспомнила Лерка. – Я же матешу не сделала, уже не успеть! Вчера вечером так не охота было, решила, что утром быстренько накарябаю, и забыла, блин! Придётся у отличника Алексеева просить. Хотя он морщится уже, но списывать даёт. В крайнем случае, у Проклова тогда… Что-что, а договариваться я умею…».
Лерка затормозила перед большим напольным зеркалом. Оглядела себя придирчиво.
Волосы растрёпанные, щёки розовые. Потом стала бочком, чуть не свернув шею, чтобы рассмотреть, как она выглядит сзади. Отклячила немного задницу, позируя.
«Красиво или нет?» – спросила себя и решила, что нет. Что всё толстое и висит.
Настроение сразу ухудшилось, и в школу уже собиралась хмурая и недовольная.
– Лера-ачка, – на пороге возникла мелочь пузатая. – А где моя сменка?
– Там, где ты её вчера бросила!
– Там нету!
– Ищи.
Юлька стояла некоторое время молча, а потом шмыгнула носом:
– Её Ваня опять спря-я-ятал!
– Р-р-р-р… У меня своих дел по горло! – Лера бесцеремонно отодвинула сестру с дороги и быстрым шагом направилась в сени: уже почти опаздывали.
Сумка со сменкой нашлась на верхней полке вешалки, где лежали зимние шапки. Как она туда попала, оставалось решительно непонятным. Но, несмотря на энергичные поиски и переполох, вроде бы ещё успевали: Юльче напялили на спину ранец, а саму посадили к Ваньке на закорки; тот, как молодой конь, резво посеменил рысью по деревенской дороге.
Лера отправилась следом, но подотстала, хотя требовалось поспешать. В школу совсем не хотелось. Та самая апатия навалилась снова, Валерия передвигала ноги, скорее, машинально.
«Сколько же ещё мне с этим всем возиться-то? – уныло размышляла она. – Сил никаких нет. Мама ругается. Отец ругается. То сделай, тех накорми, тем отрубей дай. Я же не лошадь. Почему-то мелкой всё разрешается, а мне – нет. Гулять – нельзя, музыку громко слушать – нельзя, красить губы – и то нельзя! „Ты хочешь на шалаву быть похожей?!“ – так мама говорит. А все девки красят. И ни разу не похожи! Я, конечно, тоже крашу, давным-давно помаду припрятала, но сам факт. И странно: как гулять, так я ещё у мамы маленькая, а как по дому все дела делать или на ферме ей помогать, так взрослая. Несправедливо же. Вот дождусь Максима из армии и уедем с ним в Город. Пойду в институт на медсестру или учительницу. Хотя… не знаю. Но не здесь же сидеть и за мелкими ухаживать до скончания дней! Никто меня не понимает совсем. Все требуют, требуют, а я так не хочу!»
– Кораблёва! – вдруг услышала она и едва не вздрогнула, так задумалась.
Её стремительно нагонял тот самый отличник Костя Алексеев, у которого она собиралась клянчить домашку.
– Ты чего плетёшься как черепаха? – поинтересовался одноклассник, ненавязчиво подталкивая Леру в спину. – Опоздаем же.
– Нога болит, – соврала Лера. – Кактус в горшке упал вчера.
– А-а-а… – протянул Костян. – А как же физкультура? У нас новый физрук сегодня!
Да, Лерка слышала, что взяли нового молодого учителя, по рассказам девчонок – потрясающего красавца. «Чёрт, – мелькнуло у Леры, – с ногой не в кассу получилось. Ладно, выкрутимся как-нибудь».
– Слушай, – она взяла Алексеева под ручку, – раз такое дело, ты бы не мог сжалиться над раненой?
– А чего такое? – подозрительно спросил Костя, пытаясь освободиться от захвата, но Лера держала его за руку крепко.
– Домашка. Матеша. Не успела, пока ногу перевязывала. А я тебе тоже помогу. Потом. Когда-нибудь.
– Это когда – «когда-нибудь»? – нахмурился Костя. – Ты мне прошлый раз тоже обещала!
– Ну так вот, значит, сразу два раза!
Алексеев внимательно посмотрел на спутницу, но глаза Валерии оставались на удивление честными и наивными.
– Эх… – вздохнул Костян. – Вот чего я в тебе, Кораблёва не люблю, так это… Ладно, только мы же не успеем, через три минуты звонок.
– Так матеша вторая! На перемене же.
– Ладно, – окончательно сдаваясь, повторил одноклассник, потом хотел что-то добавить, но сдержался.
Лерка сунула кассету в магнитофон и нажала на «play».
«Зачем ты это сделала, надела платье белое?» – раздалось из динамика, и Валерия торопливо скрутила регулятор – сделала потише, а то мать опять ругаться начнёт.
Надо было сегодня как-то изловчиться и ускользнуть из дома вечером. Пацаны принесут гитару, девчонки почти все придут. А она что, рыжая?
Лерка ощущала сейчас в себе какое-то непривычное воодушевление. Неужели всё из-за того самого глупого эпизода на физ-ре? Когда новый физрук (и вправду молодой, высокий и красивый – девки оказались правы) помог ей справиться с упражнением и так по-особенному посмотрел… Не показалось же ей. И потом, в конце урока, ещё раз.
– Сбивая чёрным сапогом, – подпела она Петлюре тоненьким голоском, – с травы прозрачную росу…
И подумала: «А как же Максим, которого она как бы ждёт из армии? Да, всё непросто!»
Сейчас Лера снова крутилась перед зеркалом в своей комнатке. Она уже подвела тушью глаза, приготовила помаду, чтобы подкрасить перед выходом губы, а в данный момент разбиралась с юбкой – подворачивала её на несколько оборотов, чтобы выглядело максимально коротко. Осмотрела себя с разных сторон: вроде бы неплохо.
И в эту самую секунду Лерку накрыло пронзительное чувство острого одиночества: молодой девушке вдруг показалось, что она осталась совсем одна-одинёшенька на белом свете. Что отца почти никогда нет дома – он постоянно в разъездах по работе. Мать – злая и отстранённая, потому что у неё ежедневно миллион дел, брат с ней не общается вовсе – у него свои интересы, а маленькая вредина и вовсе королева – всё ей, всё для неё.
«А почему? Почему ей-то, а не мне? Пусть не всё, пусть хотя бы немного внимания! Я же тоже человек!»
У Леры в глазах появились и застыли слезинки: не хочу так больше! Почему меня никто не слышит?! Ещё и гулять не отпускают
Валерия тряхнула головой, кося взглядом в зеркало: «И толстая ещё к тому же!»
Но приступ слабости прошёл так же быстро, как и появился.
«Вот выйду замуж за физрука – узнаете! – пообещала мысленно Лера и «распустила» юбку обратно. Вдруг наткнётся на мать, ей такое видеть не к чему, а когда уже выйдет на улицу – обратно завернёт.
План был такой: отпроситься у матери к Маше Колокольчиковой делать домашнее задание. Главное, чтобы не заметила тушь и помаду.
– Мам! – Лера говорила с Ниной Петровной из-за угла: та что-то мыла у печки – гремела кастрюлями. – Я к Машке, нам с ней доклад задали сделать на двоих по биологии.
– К какой ещё Машке? – мать разогнулась и вытерла вспотевший лоб.
– К Колокольчиковой же.
– В десять чтобы была дома!
– Ну, мам…
– Я сказала!
Лера вздохнула: сейчас спорить не выгодно, главное – выйти из дома, а там хоть трава не расти. Валерия на цыпочках преодолела дверной проём и уже добралась до сеней, когда её догнал требовательный мамин окрик:
– Ты скотину покормила?!
– Да! – подтвердила Лерка, облившись холодным потом: а что, если б нет?!
Какое-то время она ещё стояла, замерев, не двигаясь, и с тревогой ожидая ещё каких-то вопросов, но мать снова принялась громыхать посудой. Тогда Валерия безвозбранно выскользнула за дверь.
***
Юльке нравится наблюдать, как из линий проявляется какой-то образ. Сейчас она от сосредоточенности даже покусывает кончик карандаша. Но вовремя спохватывается – мамка сильно ругает её за то, что она грызёт ручки, карандаши и фломастеры. А как не грызть? Сразу нужный образ в голову не придёт.
Юля от усердия высовывает язык и рисует пару извилистых линий. Очень забавно – вот ещё минуту назад ничего не было – чистый листочек, – а сейчас уже почти зайчик. Девочка делает ещё несколько штрихов. Нет, не зайчик, скорее, сова. Но всё равно очень красиво!
Надо делать уроки, но Юлька откладывает до последнего. Рисовать куда интереснее. Листочки с изображениями девочка складывает в тайник – специальное углубление под фанеркой на нижней полке тумбочки. Там самые дорогие для неё вещи: расчёска-гребешок с ручкой в виде единорога, бусики, значок ГТО второй степени и, собственно, рисунки – пока ещё тоненькая, но ощутимая стопочка.
Юля смотрит некоторое время на зайца-сову, делает ещё несколько уточняющих штрихов и, удовлетворённая, откладывает очередную «картину» в сторону.
Потом прислушивается – дома тихо, только в Валериной комнате еле слышно играет магнитофон. Девочка замирает не зря – нельзя, чтобы лялька или Ванька прознали про её тайник! Лера-лялька ещё хуже мамы, может и выкинуть всё или себе забрать.
«Нет уж! Это мой склад!» – мысленно категорично заявляет Юлька, упрямо надувая пухлые маленькие губки.
Она быстро открывает ящик тумбочки, оттопыривает фанерку, и просовывает под неё только что сделанный рисунок. Листочек прикрывает предыдущее произведение девочки, которое после долгих раздумий она решила назвать «инопланетянин».
«Хорошо бы встретиться с таким, – мелькает у Юлии. – И улететь на другую звезду. Где не надо уроки делать и вообще…»
Её размышления прерывает явственный скрип двери: Валерия! Караул!
Девочка вздрагивает, резко запихивает полку обратно. Потом вскакивает на ноги и подхватывается к письменному столу. По пути она успевает схватить из ранца учебник русского языка с впихнутой в него тетрадкой в линейку.
Когда старшая сестра появляется в комнате, Юлька уже сидит на стуле, склонившись над столешницей. Её ноги болтаются, не доставая до пола. На лице у девочки очень серьёзное выражение, в правой руке – авторучка, а прямо перед – раскрытая тетрадь и учебник. Юлия пытается сделать вид, что начинает что-то писать, но, как назло, не может быстро сообразить, с чего начинается домашняя работа.
– Долго ещё копаться будешь? – недовольно спрашивает Лера, заглядывая из-за Юлькиной спины.
Юля не отвечает, а пытается прикрыть ладошкой часть тетрадного листа.
– Мне по делам идти надо, некогда с тобой копаться.
– Скоро, – бурчит Юлька.
– Что «скоро»? – Валерия безжалостно отстраняет прикрывающую пустоту руку. – Опять ничего не сделала?!
– Я не знаю, как делать…
– Ты совсем, что ли? Что тут не знать? – Лера демонстративно читает вслух задание, которое и в самом деле пустячное.
У Юли от обиды, что она так глупо «подставилась», перекашивается лицо и начинает подрагивать подбородок – вот-вот хлынут слёзы.
– Как ты мне надоела, – вздыхает старшая. – Всё маме расскажу…
Юлька громко, с надрывом всхлипывает, на тетрадный лист капает одна-единственная слезинка.
– Не реви, – приказывает Лера. – Через десять минут чтобы всё готово было. Приду, проверю.
«Им легко говорить, – думает Юлия, когда через полчаса задание сделано. – Они большие все. А я маленькая. Скорее бы папка приехал. Как он меня поднимает вверх и бросает – ух-х-х! – аж в ушах свистит. Но это если добрый. А то мамка на него заругается, он лоб наморщит и молчит. Тогда меня не подбрасывает. Никого не подбрасывает. Мамка, когда сильно злая, говорит, что моя болезнь внутри из-за папки. Как-то он мне её передал, что ли, нечаянно. Я не хочу болеть. И в больнице не хочу лежать, там пахнет нехорошо и сыро, как на болоте. И уколы ставят. Мамка говорит, что если я буду хорошо учиться и себя вести, то не буду болеть. Но пока ещё не очень проходит. Болит внутри иногда сильно.
А ещё мамка сказала, что купит мне платье скоро. С васильками!
Хорошо бы, а то мне вся одежда достаётся от Валерии, которая, когда маленькая, как я была, это всё носила. А я не хочу.
Эх, построить бы шалаш прямо тут, в комнате, чтобы Ванька не мешал. Я бы там рисовала рисунки и жила бы сама. Всё равно никому я не нужна. Им все вещи и игрушки покупают, а мне – нет».
Юлька подошла к окошку, отодвинула занавеску и прижалась лбом к стеклу. По двору бегали куры, а за изгородью проглядывалась часть примыкающей к дому пыльной дороги. На противоположной стороне с длинным прутом в руке стоял Мишка – сосед, ровесник Юлии. Рядом с ним топталась его младшая сестрица.
– Леру-у-ся! – крикнула Юлька, отлепляясь от окна. – Можно я гуля-я-ять!
– Холодно на улице! – глухо отозвалась старшая из своей комнаты.
– А я одену-усь! В кофту!
– Ну одевайся.
Через пять минут безуспешных поисков Юля нарисовалась на пороге комнаты Леры.
– Помоги мне кофту найти, – попросила она.
– Ты какую-нибудь вещь можешь не потерять? – поинтересовалась Валерия недовольно. – Возьми старую Ванькину, она ему мала, в ящике сверху лежит.
Юлька кивнула и убежала, но через несколько секунд снова раздался её рёв:
– А-а-а-а-а, Леру-у-уся! Она не застёгивается! У неё пуговицы на другой стороне!
Когда же с горем пополам старшая помогла Юле одеться и проводила в сенцы, входная дверь распахнулась и в дом энергично вошла Нина Петровна.
Девочки глянули на мать встревоженно – обычно с фермы она возвращалась много позже.
– Так, – сообщила Нина Петровна, вешая плащ, – я только что из района, нам всё подтвердили. Мы уезжаем в Германию.
– А папа? – Лера от растерянности ляпнула первое, что пришло на ум.
– Папа никуда не денется, не волнуйтесь, поедет как миленький.
– Но… – начала Валерия и осеклась.
А Юлька, напротив, обрадовалась. Не зря она недавно хотела с инопланетянином улететь. Вот теперь и полетят!
– А когда? – спросила старшая, хватаясь за соломинку.
– Сказали, от трёх до пяти месяцев, – пояснила мама. – Так что готовьтесь!
– Я же школу не успею закончить.
– Там доучишься.
– Но я же… – У Леры встал в горле ком, она покраснела, кровь ударила в виски.
«Как же так? – беспорядочно толклись мысли. – А Максим? А физрук? А учёба в институте?!»
– Ничего, перетопчешься, – добавила Нина Петровна, недовольно наблюдая за реакцией старшей дочери. – Своего голоса у тебя пока ещё нет, восемнадцать исполнится, тогда и будешь кочевряжиться.
Лера вспыхнула от обидных слов, резко развернулась и демонстративно направилась в свою комнату.
А Юлька, глядя на маму снизу вверх тихо, еле слышно прошептала:
– Тогда там, в Хермани, шалаш и построю…
ГЛАВА 2
в которой семья переезжает-таки в другую страну, а потом наши героини осуществляют неожиданный прыжок во времени и пространстве.
«Что я тут буду делать?» – Лера смотрела в окно с третьего этажа небольшой квартирки, что им временно предоставили в лагере переселенцев.
Дворик перед домом выглядел по-весеннему серо и тускло. На небо наползли хмурые тучи, порывистый ветер швырялся иногда мелким дождём.
«У меня тут совсем никого нет, – продолжала горевать Валерия. – Чужая страна, чужие нравы. Я даже языка не знаю! Как буду с людьми разговаривать? Жестами?»
«Забудь про прошлое! Всё! – так сказала мать, заметив подавленное состояние старшей дочери в первые дни после переезда. – Просто переверни эту страницу!»
Легко сказать! Переверни.
Там, на странице, молодой красивый физрук, соседские парни, душещипательные песни под гитару, даже запах вечернего деревенского воздуха – необыкновенный, совсем не такой, как здесь.
Лера попыталась мысленно проделать такой трюк: взять страницу за краешек, поднять вверх и… Страница не переворачивалась. Словно в детской книжке-гармошке с фигурами, такой, когда раскрываешь лист, а перед тобой встают объёмные бумажные замки или животные – эти самые фигуры прошлого закостенели, не захотели сворачиваться обратно, и из-за этого не позволяли книжке захлопнуться.
Как можно забыть ту самую прогулку, когда учитель физкультуры провожал её после классного часа? Как обнял за плечо – ей так хотелось тогда, чтобы это увидел кто-нибудь из её одноклассников! Ну как можно такое забыть, перевернуть, да ещё и прихлопнуть сверху ладошкой?! Нет уж!
А может, написать ему письмо?! Лера даже обвела комнату в поисках канцелярских принадлежностей, но порыв так же быстро иссяк, как и появился.
«И о чём я ему расскажу? – уныло мелькнуло в сознании. – Он меня и не вспоминает, поди. Вокруг столько красивых девочек. Да и Колокольчикова наверняка уже взяла инициативу в свои руки – у неё такая грудь, ни один физрук не устоит. А ещё подружка называется!»
Лера вздохнула так, будто бы в ней сейчас была заключена вся скорбь мира.
Через двор наискосок пробежала смешная лохматая дворняга. Пёс потешно перебирал лапами, чётко следуя по выбранному направлению – по своим собачьим делам. В остальном улица была совершенно пустынной – только деревья слабо покачивались на ветру, поигрывая распустившимися недавно листьями.
«Абсолютно безнадёжная ситуация, – заключила Лера. – Вот как это называется. Зачем мы сюда приехали? Скорее бы мне восемнадцать исполнилось, что ли…»
Отклеившись от окна, девочка проследовала по направлению к небольшой тёмной комнате – кладовке, куда родители после переезда свалили несколько тюков с вещами: надеялась отыскать там хоть что-нибудь из одежды, а то ходит уже неделю в стареньких джинсах и футболке.
Но когда Валерия открыла в кладовке дверь, один из тюков неожиданно зашевелился и пододвинулся в её сторону.
– Ай-й-й-й! – заорала она и от неожиданности подпрыгнула. Потом с расширившимися от ужаса глазами попятилась назад.
Под тюком зажглось мутное жёлтое сияние.
Мешок ещё раз шевельнулся внутри себя, потом некто отбросил полог, и на свет явилось подсвеченное фонариком лицо Юлии.
– Господи боже мой! – вырвалось у Леры; от пережитого испуга у неё по спине всё ещё бежали мурашки.
– Это я, – сообщила младшая сестра, делая максимально невинное выражение лица.
Присмотревшись, Лера сообразила, что Юлька сделала себе что-то вроде накидки из одеяла и забралась под неё с фонариком.
– Ты с ума, что ли, сошла? У меня сердце чуть не остановилось! – принялась выговаривать ей Валерия. – Идиотские игры у тебя!
– Просто когда я так спрячусь, никто не мешает мне рисовать, – пояснила младшая. – Вот я и забралась под одеялко.
– Нужна ты сто лет кому! – огрызнулась Валерия. – Мешают ей! И что ты там нарисовала?
– Не скажу, – Юлька уже полностью выбралась из-под укрытия. В одной руке она держала фонарик, а другой прижимала к груди листочек.
– Да дай посмотреть-то! – старшая протянула руку, но сестра увернулась и опустила голову, словно собиралась бодаться.
– Не покажу! – упрямо повторила она.
– Ну и дура!
– Сама дура!
– Ах ты… – Лера дёрнулась, чтобы ухватить сестру и дать тумака, но Юлька снова вывернулась и стремительно побежала в зал, шлёпая голыми пятками по полу.
– Ненормальная какая-то, – сообщила Лера в пространство и принялась передвигать остальные мешки с вещами – благо они не двигались сами по себе и вообще вели себя подобающе.
Юля не показала Лере-дуре свой рисунок по двум причинам. Во-первых, он был ещё до конца не готов. Всем известно, любой художник хочет произвести своими произведениями максимальное впечатление. Добиться такого от недоделанного рисунка не получится. А во-вторых, старшая сестра вовсе не тот человек, который может оценить её старания. То ли дело папка! Он один только радуется, когда Юлька показывает ему свои новые рисунки.
Но папка придёт ещё не скоро, только вечером. С другой стороны – не так уж плохо, есть время доработать эскиз.
На листочке Юлия попыталась изобразить поезд, в котором они ехали в «Германь», как бы со стороны. Несколько вагонов были прицеплены к большому паровозу, из его трубы вырывались клубы чёрного дыма. Над железной дорогой висело жёлтое солнце. В одном из окон последнего вагона виднелись крошечные физиономии: кружочек, две точки – глаза, палочка – нос и палочка – рот. Физиономий виднелось четыре – Юля, папа, мама и Ванька. Леру Юлька не изобразила из принципа. Не могут же все одновременно смотреть в окно! Лера как будто лежит на верхней полке и читает свою дурацкую книжку.
«Надо будет это объяснить папке, – подумала девочка. – А то он сразу не поймёт».
– Ты чего такая кислая? – спросила Леру кузинка Галя, которая забежала проведать родственников.
Галина переехала в Германию ещё два года назад.
– Я сладкая, – буркнула Валерия. Наигранный оптимизм кузинки сейчас раздражал.
– Вот и зря, – резюмировала Галка. – Ты спросишь – почему? И я тебе отвечу. Потому что вечером мы с тобой пойдём на тусу. Все мои друзья хотят на тебя посмотреть. Там будет ужасно весело и ужасно интересно.
– Действительно. Всем будет ужасно весело поглазеть на меня как в зоопарке…
– Ты всегда такой язвой была? Что-то я раньше не замечала.
– Нет, не всегда. Я стала ей сегодня.
– Всё, прекращаем уныние. Там будут обалденные мальчики. Враз забудешь всех своих механизаторов.
– Каких ещё механизаторов?
– Ну трактористов. С кем ты там валандалась в деревне у себя?
– Мелешь чепуху.
– Ты это… Я зайду вечером. Губы хоть накрась.
– Чего ещё сделать?
– Да не бурчи ты, – Галина со смехом обняла двоюродную сестру. – Чего такая кукся? Всё образуется. А где Иван?
– С мамкой ушёл, что-то там оформляют опять.
– А самая маленькая мелочь?
– Не знаю, где эта психическая. Наверное, в туалете закрылась. С неё станется.
– Юльче-е-е-на! – заорала Галя в раскрытую дверь зала.
– Чего? – детским басом отозвалась Юля из спальни.
– Ты что там одна сидишь? Иди к нам! Поиграем.
– У вас разговоры взрослые, мне не интересно, – заявила Юлия. – И у меня дела.
– Короче, – Галка снова повернулась к Лере, посмотрела внимательно, потом разлохматила двоюродной сестре рукой чёлку, – я за тобой часикам к семи забегу, ты там тёте Нине что-нибудь наплети, а то ещё не отпустит. Замётано?
– Ладно, – вздохнула Валерия. – Наплету.
Через полчаса, когда Галка ушла, Лера примеряла платье, которое нашла в кладовке и вертелась перед зеркалом. Платье не то что было новое, но ещё вполне себе. Правда, простоватое. И как юбку его не подвернёшь, чтобы красивее выглядеть.
Лера смотрела на себя и так и этак, поворачивалась в стороны и скоро пришла к выводу, что выглядит она как лохушка.
Всё было не так. Вот всё! Причёска идиотская, чёлка как у малолетки. Руки тонкие, а ноги, наоборот, толстые. Грудь маленькая. Попа большая и вислая. Уродина какая-то.
Лера до того себя раскритиковала, что на глазах выступили слёзы.
«Так мне и надо, – безжалостно подумала она. – Такого крокодила как раз и показывать в зоопарке. Не стоило сюда приезжать! Не будет тут у меня счастливой жизни. Да какой там счастливой? Вообще никакой не будет!»
И вдруг она замерла, рассмотрев в отражении нечто необычное. Вернее, не в отражении, а в самом зеркале. Его поверхность затуманилась с углов, потом внутри перспективы заклубился матовый туман, силуэт девушки задрожал, потом стал мерцать, словно Валерия смотрела кино с испорченной плёнкой. От зрелища кружилась голова, и Лера машинально смежила веки. А когда открыла глаза, в зеркале отражалась уже совсем другая девушка. Даже не девушка – женщина.
– Мам! – услышала она тоненький голос, раздавшийся сзади. – Ну ты скоро? Мы так на концерт опоздаем!
Лера недоумённо обернулась: на пороге комнаты (совсем другой комнаты, вовсе не похожей на зал квартиры в лагере переселенцев) стоял худенький малыш лет девяти. Одет он был в рубашку трогательного василькового цвета и бежевые шортики.
Продолжая пребывать в некотором ступоре, Валерия снова повернулась к зеркалу. Женщина, которая там отражалась, выглядела лет на двадцать семь. Спортивная фигура, стильная причёска-каре. Голубые глаза.
«Как же так? – подумала Лера. – Почему годы пробежали так быстро, что я даже не успела толком прочувствовать это время? Ведь я всё помню. Отлично помню…»
Как выходила замуж в восемнадцать лет. Можно сказать, за первого встречного. Ни у кого не оказалось денег на приличную свадьбу, и мы просто расписались в церкви. Муж сказал, что отпразднуем по-настоящему через год. Конечно же, это оказалось враньём. Через год стало совсем не до того. Лера собиралась вот-вот родить, заботы и проблемы только множились.
Потом она захотела сотворить идеальную семью, создать уют, стать хорошей мамой. Но что-то пошло не так. Валерия стала задыхаться в четырёх стенах, временная работа не приносила ни достатка, ни удовлетворения, а муж предпочитал забывать о проблемах при помощи алкоголя. Лера понимала, что требуется искать себя и что-то менять, но с маленьким дитём на руках, без поддержки, без денег, без участия продолжала делать вид, что живёт в настоящей дружной семье. Вид приходилось делать перед всеми – перед родителями, перед родственниками мужа, перед знакомыми и друзьями. И даже перед собой.
Будущее впереди маячило белым, огромным, пустым квадратом.
Но она решила взять себя в руки. С мужем они жили, как соседи, сын подрастал – мама хорошо помогала с его воспитанием – и Валерия решила учиться. Развиваться, работать над собой, попробовать заняться бизнесом. Она пока ещё находилась в самом начале нового пути, но ведь любую дорогу осилит только идущий.
– Ну мам! – уже нетерпеливо, с истерическими нотками позвал мальчик.
– Идём-идём, – Лера ещё раз глянула в зеркало и прикоснулась к волосам, поправляя причёску.
Коктейльное платье красиво облегало её аккуратную фигуру.
Вечером раздался звонок.
– Ты? – удивилась Валерия. – Привет! Рада слышать!
– Я, – подтвердила Юлька. – Так давно не созванивались, что я решила… Вот.
– Конечно! Правильно! Всё дела-дела.
– Точно. Ну как ты там. Как Марек?
Сестра звала сына Леры Марка на свой лад – Мареком.
– Хорошо. Тесты в школе сдал на «отлично». Выступал на концерте недавно, пел песню в трио.
– О! Талант. Весь в тебя, – Юлия рассмеялась.
– Скажешь тоже. А что у тебя нового? Как пан-спортсмен?
– …Нормально.
От Леры не укрылось, что младшая сестра ответила с паузой и не очень уверенно.
– Нормально или так себе? – переспросила она.
– Всё сложно, – вздохнула Юля.
– Мама мне рассказывала, что он…
– Ой, Лера, давай не будем про маму, ты же знаешь, как она предвзято к Роберту относится! Сто раз уже с ней обсуждали эту тему. Зачем она лезет? Ну вот правда.
– Хочет как лучше, – вздохнула в свою очередь Валерия. – Хотя я тебя понимаю.
– Может, увидимся как-нибудь на следующей неделе? – предложила Юлия, меняя болезненную тему.
– Давай. Только надо согласовать день и время. У Марка занятия, я вожу его на футбол. Да и по работе много встреч.
– Согласуем как-нибудь. Постараемся.
– Да. Ещё с ним и в изобразительную студию записались. Кстати, ты сама-то как, рисуешь? Не забросила своё увлечение? В детстве же у тебя хорошо получалось!
– Когда это было, – усмехнулась Юля.
– Творчеством заниматься никогда не поздно. Да и расслабляет. Позволяет забыться. А как почки-то твои? Не болеешь?
– Лежала полгода назад в клинике. Но сейчас более-менее.
– Вот же ж…
– Наследственность, что поделать. У отца тоже приступ же случился.
– Знаю. Мать изводится.
– Так. Больше ни слова о грустном. Значит, на следующей неделе созваниваемся!
– Точно!.. Подожди, я тут подумала. Вернее, попыталась представить, как ты выглядишь. Мы когда последний раз виделись-то?
– Давно.
– И фотографий у меня твоих нет свежих. Только допотопные.
– Вот встретимся, и увидишь меня.
– Это да, но ты мне вышли хотя бы ссылку на страницу твою в сетях.
– Вышлю… Ладно, созвонимся.
– Да до встречи.
Лера нажала на «отбой» и некоторое время пребывала в задумчивости.
«Как же мы редко с ней видимся, – подумала она. – С Ванькой и то чаще, хотя тоже мало. Почему так? И ведь на следующей неделе снова не увидимся, хоть и пообещали друг другу. Как пить дать. Опять нагрянут непредвиденные обстоятельства и свалятся срочные неотложные дела. Как всегда. Как обычно. Эх, жизнь».
«А как я выгляжу? – спросила себя Юлька, обдумывая только что состоявшийся разговор со старшей сестрой. – Небольшие круги только под глазами, а так нормально».
Насчёт внешнего вида она никогда особенно не комплексовала. Потому как уже к семнадцати годам её грудь стала привлекать очень пристальное внимание противоположного пола. Когда начались первые юношеские увлечения, она недостатка в кавалерах не испытывала. Разумеется, не только из-за красивой груди. Всё остальное у Юлии тоже соответствовало в той или иной степени канонам женской красоты. Молодая девушка отращивала волосы, следила за ними, да и в целом старалась выглядеть ухоженно и модно. И как любой молодой женщине ей очень хотелось видеть рядом с собой в высшей степени представительного мужчину: высокого, статного, харизматичного.