Глава 19
В комнате везде расставлены и сложены картины в рамках. На кровати сидит девочка ЛИЗА (7) в халате медсестры, маминых туфлях и с накрашенными губами. Она кормит с ложечки плюшевого медведя ЗЕФИРКУ настоящим мороженым. Подносит ложку к его губам, но съедает сама и ругается маминым голосом.
Лиза (качая головой). Ай-яй-яй, больной! Вам же гланды удалили, а вы ведете себя как маленький. Соблюдайте диету: мороженое три раза в день. (Топая ножкой.) Еще ложку, не то вколю йогурт внутривенно. Ага, испугался!
За раскрытым окном каркают вороны и лают собаки, что очень пугает Зефирку, он стонет и закрывает лапами уши.
Зефирка (жалобно). Собаки… Бррр. Страшнее зверя нет.
Лиза захлопывает окно, но лай сменяется лязгом замка входной двери в квартиру. Лиза лихорадочно сбрасывает халат и туфли, прячет в шкаф и стирает помаду. Делает знак Зефирке молчать.
В квартиру врывается хмурая МАМА (26) с синяком под глазом, за которой с задумчивым выражением лица и с сумками в руках входит ПАПА (37). Свет в темном коридоре не включают.
Мама (равнодушно). Ой, да мне все равно, где и с какими бомжами ты бухаешь.
Папа (вяло улыбаясь и вздыхая). Совсем все равно? А раньше бывало.
Мама (резко). Раньше ты хоть мужиком казался.
Папа пытается обнять маму, но та отводит его руку, словно ошпарилась кипятком. Папа оступается и с грохотом падает на пол. Из сумок по всему коридору раскатываются яблоки. Папа ползает и собирает их, а мама смотрит на него свысока.
Мама (презрительно). Как все достало. У всех мужья как мужья, а это возомнило себя Врупелем, ни черта не делает, бухает и только думает. О чем оно думает – один хер знает. Когда ж ты уже работу найдешь или…
Папа (горько). Сдохну, да? А что я могу, если таланты здесь никому не нужны?
Мама. Зато школам нужны простые учителя рисования.
Папа поднимается и гордо запрокидывает голову.
Папа (вскрикивая). Никогда! Слышишь? Никогда Я не опущусь до статуса учителя школы.
Мама (язвительно). Конечно! Мы ж чемпионы в статусе трутня. Да живи ты как хочешь.
Открывается дверь детской и показывается голова Лизы. Родители вымучивают улыбки на лицах.
Лиза (жалуясь, но с хитрецой). Ма, а Зефирка опять ничего не ест. У нас есть другие лекарства?
Мама (уставшим голосом). Доча, давай позже с глупостями.
Папа (нежно). Не сейчас, Лизок. Взрослым поговорить надо, ладно?
Родители уходят на кухню. Лиза вздыхает и закрывает дверь.
Лиза подходит к окну и смотрит на улицу. Зефирка рядом.
Зефирка (с трудом выговаривая). А что такое "поговорить"?
Лиза (грустно вздыхая). Ничего хорошего…
Воспоминание. Папа с озабоченным видом копается в кладовке. Лиза радостно подбегает с открыткой и фломастерами.
Лиза (с вдохновением). Папочка, помоги мне открытку деду Морозу написать с пожеланиями? Я знаешь о чем мечтаю…
Папа смотрит не понимая и уходит. Слышен его крик.
Папа (кричит маме). Где эскизы мои из кладовки? Завтра клиенту нести и ни черта не найду.
Мама. На свалку снесла. Мне мазня твоя хлеба в дом не приносит. Вон, беги, бомжи уже рукоплещут.
Папа (гневно). Убью тебя, серость!
Визг мамы и грохот в коридоре. Лиза закрывает лицо пустой открыткой, фломастеры падают на пол.
Мама одевается у зеркала и говорит по телефону. Озабоченная Лиза дергает ее, чтобы что-то спросить.
Лиза (волнуясь и доверительно). У нас в садике окошко разбилось, так Димка меня своим одеялом укрыл. Он влюбился, да? Я правда красивая?
Мама хмурится на Лизу, отмахивается и продолжает разговор.
Мама (по телефону). Угу…Угу…Совсем обалдел? Срочно клизму ему! Та бегу уже! Бегу.
Мама морщится, глядя на Лизу и уже на пороге, орет в комнату.
Мама (папе). Ты когда-нибудь задницу оторвешь? На дворе еще март, а в детской окно разбито. Мне что, одеялом заткнуть?
За мамой с силой хлопает дверь. Из комнаты папы его выкрик.
Папа (раздраженно). Да хоть жопой костлявой. Некогда мне еще и об окнах ваших думать.
Лиза сопит, берет мамину тушь, размазывает себе по лицу, кривляется в зеркало, показывает язык и тихо плачет.
Лиза в школьном платье у зеркала расчесывает волосы. На тумбочке сидит Зефирка и держит белый бант. На зеркале надпись: С 1 сентября! Крики мамы из-за двери.
Мама (папе с презрением). Ты что купил, алкаш? С бодуна школу с детсадом перепутал? Ей ранец нужен был, а не игрушки твои.
Папа (надрывно). Любовь ей нужна, дура! И прежде всего от матери – хотя б от такой.
Лиза вздыхает, срезает ножницами ценник с уха медведя и прижимает Зефирку к себе.
Лиза (шепчет). Люблю тебя.
Зефирка обнимает Лизу и прицепляет ей на волосы бант. В коридоре хлопают двери и слышны крики родителей.
Конец воспоминания.
Зефирка (охая и икая). Ох и злы-ые они. Как соба-аки злые.
Лиза (вздыхая). Они не могут иначе.
Из кухни доносятся крики. Лиза подбегает к приоткрытой двери и выглядывает за нее.
Камера направлена из темноты коридора на освещенную дверь в кухню из полупрозрачного стекла. За дверью видны снующие и жестикулирующие силуэты родителей.
Из глубины коридора эхом доносится слово мамы: РАЗВОД. Лиза отшатывается и бежит к окну. Тормошит Зефирку.
Лиза (громко). Ты слышал?! Слышал?
Зефирка (недовольно). Да я только и делаю, что слышу.
Лиза. Так не молчи же. Что значит развод?
Зефирка (пугается и зевает). Не знаааю, но пахнет ссорой. Я от слов таких засыпаааю.
Зефирка храпит. Лиза ведет медведя к двери и ставит на пол.
Лиза (строго). Слушайте внимательно, больной. А то у нас будут баальшие осложнения.
Зефирка (вздыхая). Еще бы. Не первый год болеем.
Зефирка выставляет ухо в коридор.
Мама показывает на свое лицо.
Мама. Разводы эти я сама себе поставила?
Папа (стонет). Так не надо ж пилить меня без конца. И без того хреново на душе. Да, пью! А как не пить, когда я с мегерой живу! И вечно голодный.
Мама рычит, слышен звон крышки о кастрюлю.
Лиза задумывается.
Лиза. Разводы…разводы…
Она бежит к окну, брызгает водой на стекло и вытирает тряпкой. То же самое проделывает и с акварелью "Папа, мама, Лизок", висящей на стене под стеклом, с подписью: ПАПА.
Подбегает к двери и шепчет.
Лиза. Мамочка, папа больше не будет. Прости его. Только не ссорьтесь.
Зефирка. Мне кажется, не то.
Зефирка прислушивается к звукам из коридора.
Движения силуэтов ускоряются. Мама визжит, папа отступает.
Мама. Да пока ты по выставкам шляешься я пашу как лошадь, а потом до ночи по уколам бегаю. Когда мне готовить?
Папа. Мы с дочкой тоже не кролики на развод, чтобы одну капусту жрать.
Мама (ехидно). Та ты шо! А по ночам так самый типичный. Всунул – подергался, пискнул и сдох. А мне лев нужен с дрыном, понял? Короче, не нравится – ищи хозяйку получше.
Папа (еле слышно). Нашел уже…
Оба застывают на месте.
Лиза растерянно смотрит на Зефирку.
Лиза. Ты что-нибудь понимаешь?
Зефирка (чешет в затылке). Папа не хочет быть кроликом. А маме дрын нужен. Что значит – дрын?
Лиза (нервно). Бестолочь.
Зефирка (обиженно). Плюшевый я.
Лиза шепчет в проем двери, сложив ладошки вместе.
Лиза. Папочка, ты же пошутил? Мамуль, не слушай его. Ты самая лучшая, а супчики варить я и сама могу.
Лиза вздыхает и относит Зефирку на кровать. Лиза с Зефиркой напряженно слушают голоса родителей из кухни.
Папа в кухне (бормоча). Сама говорила: у меня своя жизнь, у тебя – своя.
Мама в кухне (наступая). Да у ребенка вчера температура была, я в ночную не вышла, а ты? Ты где лазил, козлина?
Лиза кусает ухо Зефирки. Тишина, слышен такт настенных часов.
Зефирка. Он что, придумать ничего не может?
Лиза (досадливо). Мой папа не ты, он врать не умеет. А жаль.
Зефирка. Я бы дал ему парочку уроков.
Лиза дает Зефирке подзатыльник.
Папа дергается, мама в позе хищницы перед прыжком.
Мама. Снова шлендру завел, хламидиозник?
Папа. Не смей про Иру, гуашь ты мутная. Она одноклассница моя и встретились мы случайно. А потом… словно пелена с глаз: Как я жил до сих пор и с кем! Я даже помолодел с Ирой.
Мама (сквозь зубы). Заткнись, урод.
Папа (кривляя маму). "Заткнись, урод". Тьфу ты, быдло. А Ирочка – тонкая чувственная душа, как увидела мою акварель…
Мама (надвигаясь на папу). В смысле? Она что, здесь была?
Папа (кивая и отступая к окну). Господи! Ну почему у Дали жена была – муза как муза, а мне чудовище…
Мама (размахивая половником). Тампон ты жеваный, а не Дали.
Папа (отмахиваясь тряпкой). Да и ты не Гала, коза фригидная.
Боевой рык мамы. Бегают вокруг стола.
Зефирка сидит на кровати и увлеченно смотрит в экран ноутбука. Лиза у двери. Слышатся отголоски из кухни.
Зефирка (не отрывая глаз). Ой, это и есть ррразззвод?
Лиза (глотая слезы). Молчи, капитан Очевидность, молчи. От нас папа уходит.
Зефирка. На работу?
Лиза. Навсегда.
Зефирка. И что, вечером не придет?
Лиза. Ни вечером, ни через год
Зефирка. И даже через сто миллионов лет?
Лиза. Даже.
Зефирка (отрываясь от экрана). Зато лаяться больше не будут.
Лиза подбегает, бьет Зефирку и выхватывает ноутбук. На экране картина "Утро в сосновом бору".
Лиза (сердито). Опять гадости разглядываешь. В лес смотришь. Не пущу!
Зефирка (жалобно). Я только тишину послушать. Разве я в клетке живу? Почему не пустишь?
Лиза. Потому что и ты уйдешь. Навсегда!
Лиза швыряет ноутбук на кровать и идет к окну, садится на подоконник и хмуро смотрит сквозь стекло. Зефирка отворачивается, открывает крышку ноутбука и клацает клавишами. На экране то "Утро в сосновом бору", то "Медведь в клетке". Выбирает вторую картинку, скулит. Лиза видит ее в отражении стекла.
Лиза (укоризненно). Неблагодарный… Друг, называется.
Поскрипывает дверь от сквозняка.
Мама и папа сидят на стульях, не смотрят друг на друга и говорят в пустое пространство.
Папа (удивленно). Благодарить тебя? За что? Что сдуру влюбился, из села вывез и в квартире прописал? Как богиней тобой восхищался, а стала кем?
Мама (с холодной иронией). А может – с кем? Да если б ты мужиком был, а не маминой писей. Недотепа! Кредитов понабрал, пришлось дом в селе продавать, чтоб расплатиться. И одни музы на уме!
Папа (грустно, но уверенно). Эх, все равно не поймешь. Ладно, давай разбегаться.
Мама (распаляясь). Ага! Значит я сутками на работе, мамаша твоя скорее удавится, чем с внучкой посидит. И как? Ребенка в детдом сдадим или с собой заберешь?
Папа (испуганно отступая). С собой? Мы не можем. У Иры коммуналка, там даже ванной нет. И потом мне покой нужен и аура. Боже, почему я такой несчастный…
Мама (вздыхая). Господи, от какого ж подонка я родила! Лучше б аборт сделала, как мама-покойница советовала.
Папа дает маме пощечину. Мама падает на пол. Звон посуды.
Крики из кухни. Зефирка качает головой и стонет, глядя на картинку "Медведь в клетке". Лиза подходит и садится рядом.
Зефирка. Ой, не разведутся они, и эти крики никогда не кончатся. Несчастный я.
Лиза сидит недвижима, напряжена и смотрит в пространство.
Лиза (тихо в сторону). Кончатся. Скоро все закончится.
Зефирка (радостно). Правда?
Лиза (упавшим голосом). Правда.
Лиза надевает куртку и на Зефирку надевает шарф.
Зефирка (удивленно). ОЙ! Ой-ей-ей-ей! Куда мы?
Лиза подходит к кровати и переключает картинку на "Утро в сосновом бору". Лиза тянет Зефирку из комнаты. Уходят. Со стены падает семейная акварель.
С кухни слышатся стуки кулаков, звон посуды и топот. Лиза вздыхает, порывается идти на кухню, но останавливается и открывает входную дверь. Они с Зефиркой выходят из квартиры.
Лиза с Зефиркой перебегают проезжую часть широкой дороги, спасаясь от преследующей своры собак, но останавливаются посредине на крохотном островке безопасности. Из-за бешеного потока машин они блокированы и не могут двинуться ни в какую сторону. Грузовики и мотоциклы норовят задеть их.
Зефирка (хнычет). Стрррашно… Когда мы домой уже?
Лиза. Никогда! Ты же сам хотел в лес.
Зефирка. Нууу, он далеко. Пошли домой, а?
Лиза (отвернувшись и резко). Иди! Машины проедут и возвращайся.
Зефирка. А ты? Одна ведь пропадешь.
Лиза. Пусть. Бездетные родители быстрее разойдутся и перестанут кричать. Ты будешь счастлив, Зеф. Ступай!
Зефирка (угрюмо мотает головой). Они станут кричать еще громче.
Лиза (с иронией, горько). Чушь. Даже не заметят. Я всегда мешала им жить. Теперь мешаю развестись. И угораздило так некстати родиться. Уходи же!
Зефирка (отбивая окурок из машины). Неправда…
Лиза (заглушая сирены машин). Правда! Они кричат – им больно. Они видите ли несчастны. А я? Со мной кто-то поговорил? Спросил: доченька, а ты счастлива? Они не слышат меня. Никто не слышит!
Слышен лай собак с тротуара, откуда пришли герои.
Зефирка (продирая горло). Так скажи им погромче.
Лиза. Чушь. Они не слышат не потому что не могут. А потому что не хотят.
Зефирка (мнет свою голову). Значит, надо, чтоб захотели.
Лиза. Как это?
Зефирка. Поговори с ними по-взрослому.
Лиза. Смеешься? Я маленькая. Только в школу пошла.
Зефирка. А я вообще не хожу. Не дорос еще.
Лиза. И слабенькая…
Зефирка. Взрослые иногда бывают слабыми, но я слабее тебя.
Лиза (вздыхая). Ты не понимаешь, как сложно стать взрослой. А злой как они – не хочу.
Зефирка. Может я и плюшевый, но мне кажется, ты взрослеешь, когда у тебя есть кто-то, кто без твоей заботы умрет. Ой! Как много слов, чуть не уснул. А я умру без твоих лекарств, без теплых ручек, без сказок на ночь и усну никому не нужной игрушкой…
Сеет мелкий дождь, поднимается ураганный ветер и переворачивает овощной лоток на тротуаре. На дорогу выносит брезент. Лиза видит, как дрожит от холода Зефирка. Она пытается добраться до брезента – метра три, но машины не дают. Гремит гром, ливень. Лиза всё-таки выскакивает на шоссе и маневрируя, хватает брезент. Но в коленках судороги, она падает. Зефирка успевает схватить Лизу, и они возвращаются на островок с победой, чуть не попав под колеса машины.
Зефирка (ревет). Я боялся, боялся, что ты умрешь…
Лиза (рыдая и смеясь). Жива! Живая я, ну что ты! Что ты.
Лиза гладит Зефирку. Они накрываются брезентом. Тишина.
Зефирка (шепотом). Стрррашно. Расскажи мне сказку.
Лиза (тоже шепотом, но твердо). Сказки кончились, милый.
Зефирка. Не может быть. Когда же?
Лиза (пристально глядя в глаза). Только что. Знаешь что, теперь нам придется столкнуться с жизнью. Ты идешь со мной, друг?
Зефирка (вскрикивает в ужасе). Куда? В лес?
Лиза (задорно). Нет, глупыш! Домой за счастьем. И на этот раз нас там выслушают.
Зефирка неуверенно кивает и вздыхает.
Лиза (целуя медведя). Только чур в дороге не спать.
Лиза с Зефиркой срывают с себя брезент, а уже сумерки. Дождь прошел и машин на стороне к дому нет. Герои переходят дорогу и идут домой, прижавшись друг к другу.
У подъезда из кустов вылетает шавка и принимается лаять, но Лиза вскрикивает: БРЫСЬ! и та скулит и ныряет обратно.
Лиза с Зефиркой входят в квартиру. В коридоре темно. Из кухни доносятся голоса родителей, рычащие с замедленной скоростью.
Папа. Грыжа ты прыщавая…
Мама. Акрил ты пересохший…
Лиза тянет упирающегося медведя, поскальзывается на яблоках и падает. Оглядывается по сторонам – нет Зефирки. Вскакивает, вытаскивает из кармашка платья фонарик и пытается выхватить Зефирку из темноты. Наконец, на полу видит игрушку – плюшевого медведя. Лиза бросается к нему и обнимает.
Лиза (всхлипывая). Милый! Мой милый Зеф, не засыпай. Ах, ты снова игрушка. Все кончено.
Душа Зефирки. Нет, просто дальше мне нельзя.
Лиза. Но почему сейчас, когда ты мне так нужен? Ты же друг, мой лучший друг. Как я одна смогу, не понимаю.
Душа Зефирки. Сможешь. Ты теперь многое сможешь понять. Но торопись, пока они люди.
Лиза. Я поняла, Зефирка. Я справлюсь.
Лиза ступает дальше с игрушкой. Эхом отдаются голоса с замедленной скоростью, но с каждым шагом речь родителей все ускоряется и озлобляется: стоны, визги, кашель, хрипы и лай.
Папа. Куда хочешь катись из квартиры! Мы с Ирой и Лизой без тебя проживем!
Мама. Разбежалась! Ты мне дом сначала верни и мы с дочерью сами уйдем.
Папа. Чтоб ты ЗОЖем ее заморила, грязь?
Мама. С тобою скорее сопьется, мразь!
Папа. Шиш тебе, курва. Не дам! Не дам!
Мама. Руки прочь, хамло! Хам! Хам!
Слышны вопли и рычание. Лиза открывает дверь кухни и видит родителей с оскалами и собачьими мордами вместо лиц. Они бегают вокруг стола. Лиза вскрикивает и падает без чувств.
Сквозь туман Лиза видит силуэты родителей в человечьих обличьях. Они склонились над ней. С одной стороны ее тормошит всхлипывающий папа, с другой мама прижимает Лизу к груди и подносит вату с нашатырем к носу папы.
Мама (папе хрипло). Уйди, Христа ради. Ты дочери нашей смерти хочешь, бессовестный.
Мама вдруг начинает плакать. Папа изумлен и крестится.
Папа (дрожащим голосом). Да ты что! Ты что! Ты плачешь? Умоляю, успокойся. Лаллладно. Завтра же на развод подадим.
Мама теплеет, улыбается и гладит папу по плечу.
Мама. Молодец, мужик. Но лучше – сегодня.
Лиза внезапно открывает глаза, пауза, все застыли.
Мама (Лизе тихо). Прости, доченька, понимаешь....
Серьезный взгляд Лизы постепенно теплеет.
Лиза. Не надо, мамуль, я все понимаю. Мне давно уже не шесть лет.
Папа (бормоча и неуверенно). Дочура, ты для меня… Но мы с мамой…уходить надо, да? Или…
Лиза прижимает руку папы к себе и улыбается.
Лиза (уверенно кивая). Надо. Будь счастлив, папочка. И приходи почаще. Ко мне приходи.
Родители переглядываются и обнимают дочь.
Лиза (Зефирке улыбаясь). Вот и услышали нас, мой милый. Вот и услышали…
Какое-то время после завершения чтения Григорич сидел, уткнувшись в монитор, и не отводил глаз, боясь, что его молчащие зрители заметят в них слезы. Лишь на миг, оторвавшись от экрана, он бросил короткий взгляд вглубь комнаты и увидел, что Рита с внучками, прижавшимися к ней, сидят на кровати с платочками у глаз. Они не могли вымолвить ни слова, но и не нужно было слов. Кира с Ирочкой показали большими пальчиками вверх и поглядели друг на дружку. Удивленная Кира спросила сестру:
– Чего хнычешь? Последнюю сцену ты сама придумала.
– А сама чего? – передразнивая сестру, спросила Ирочка.
– А мне кажется, – подвела итог Рита, громко прочищая нос, – это удача, мой дорогой. Большая удача.
В это время среди кипы смешанных карточек что-то засверкало, завибрировало и картонки вздрогнули и поползли. Это проснулся телефон Григорича. С дисплея мерцающим светом взывал режиссер Александр. Немеющими от волнения пальцами Григорич схватил аппарат и выбежал с ним на кухню.
Спустя три минуты он вернулся и сообщил, что режиссеру и продюсеру сценарий понравился. Сегодня же Александр покажет его своему мастеру по дипломному проекту и если тот одобрит, то поедет со сценарием на худсовет.
– Так что, – потер руки Григорич, – держите за меня кулачки.
– А не посидеть ли нам вечерком за столом всем вместе? – предложила Рита.
Никто не возражал, тем более что зимой рано темнело и можно сказать, что хотя и было четыре часа, но наступал уже вечер и все проголодались. Григорич с внучками отправился в «АТБ» за съестным, а Рита пошла на кухню чистить картошку.
Трое соавторов брели по заснеженной улице и весело болтали, кто о чем. Беспокойная Близнец Кира не умела ходить спокойно, она постоянно пританцовывала, а легкая на подъем Ирочка, да еще и родившаяся в год Обезьяны, по-своему подражала сестре, не удерживалась на ногах и падала в сугроб. Вокруг шумели дети, – кто со школы Киры, кто из садика Ирочки, – перекликались, о чем-то договаривались и разъезжались на лыжах или на санках в разные стороны. Через час наши герои уже тащили огромные баулы с продуктами, большую часть которых занимали «Хочу это. Нет, не это, а это» Киры и Ирочки. Все они уже вошли в подъезд их дома и начали подниматься по ступенькам. Чем ближе было к их последнему пятому этажу, тем отчетливее слышались резкие звуки очень знакомого голоса. Это Рита, державшая за обе косы ноющую Софу, стиснув зубы, говорила той прямо глаза:
– ….еще имела наглость заявиться сюда – в убогую хрущевку? Да, у нас маленькая квартирка, но зато вся комнатка Киры уставлена кубками и увешана медалями победителя городских и областных соревнований по танцам. Ее фотография лучшей шахматистки школы висит рядом с фотографией лучших учеников, у нее идеальный музыкальный слух, ритм и такт, а у тебя – ни голоса, ни ума и ни такта и чего ты добилась? Кто о тебе скажет что-нибудь хорошее, если ты своих подруг выбираешь по материальному благополучию? Еще раз увижу тебя возле моей квартиры, отрежу косы, ясно?
Перепуганная Софа так рванула по лестнице вниз, что сбила с ног Ирочку, которая крикнула той:
– Слепая что ли?
– Кто? – спросил Григорич, оглядываясь. – Кира! Ты кого-нибудь здесь видела?
Кира ухмыльнулась и пожала плечами.
– Никого. Если бы здесь кто-то прошел, то поздоровался.
– Верно, – похвалил дедушка и все трое продолжили путь домой.
А дома Рита ждала всех с великолепной новостью. Оказывается, звонила Маша и сообщила, что документ на вступление в наследство оформлены и скорее всего квартира бабушки Зои достанется Быдловичам.
– Мы переезжаем в Россию? – с тревогой спросила Кира.
– А почему бы и нет, – сказала Григорич.
– Мы будем приезжать к вам в гости, – добавила Рита. – Или это плохо?
Кира ничего не ответила, лишь повела бровью и вместе с Ирочкой пошла в свою комнату, чтобы переодеться к столу. У двери она повернулась и каким-то похолодевшим голосом вдруг сказала:
– Все хорошо, только какое-то странное чувство.
За столом сидели Григорич с Ритой, улыбавшаяся Ирочка с куклой Анечкой, которая всем делала пальчиком «тссс», и слегка задумчивая Кира. А посредине стоял большой домик из коробки, искусно разукрашенный во все цвета радуги, с пластилиновой лепкой по фасаду и изумительной обстановкой внутри, которая явно предназначалась не для людей. Внутри домика жила вся собачья команда из Щенячьего Патруля. А к крыльцу прислонилась метла с пером, которое Григорич выдрал из хвоста знакомого голубя. Над вкусно сервированным столом витали дразнящие ароматы яств, но все так устали, что почти не притрагивались к еде. Однако чтобы не обижать бабушку, внучки старательно запихивали в себя куски мяса и полные ложки оливье и с набитым ртом восторгались: «– Как вшё вкушнечко!»
Позвонила Маша и Григорич тут же включил видеосвязь на Телеграм. Обрадованные дети сразу же стали выть и требовать, когда уже приедут родители. Маша с Вованом, слегка удивленные, что-то мямлили насчет того, что как только уладят последние формальности с квартирой, то сразу же приедут за Кирой и Ирочкой. Родители куда-то спешили, но Рита настояла, чтобы они посмотрели новый танец Киры, который привел тех в восторг, а потом Ирочка с глубоким чувством и трогательным волнением продекламировала маме стишок: «Чому так багато навколо тепла? Це мамино свято весна принесла». В динамике послышалось сопение Маши и звук чмока.
– Я вас очень люблю, детки мои, – прошептала она и снова засопела.
Спать легли рано и решили до завтра не убирать со стола – вдруг кому-то захочется встать среди ночи и перекусить, что бывало не редко. Ночью всегда еда слаще и ароматнее. После нее спится превосходно. Все, довольные и переполненные эмоциями, легли спать, хотя долго еще ворочались из-за беспокойных мыслей. Ирочка думала попросить завтра Оксану Борисовну дать ей стишок длиннее, она очень хотела рассказать его на утреннике для мамы, когда та приедет. У Киры не выходили из головы уважительные слова бабушки, которые та сказала Софе о ней и Кира решила, что отныне будет выбирать подруг не из таких финтифлюшек. Григорич мечтал, что мастер одобрит сценарий, хотя это было уже не главным, а главным было то, что Святой Дух услышал и теперь у них будет квартира, вернее, уже есть. А Рита благодарила Бога, что все наладилось, никто не огрызается, и в семьях воцарились мир и любовь.
Наступила ночь и как-то быстро она пролетела, но под утро часа в четыре Рита вдруг вспомнила, что они не выпили вчера за День Защитника Отечества. Поскольку и так не спалось, Рита встала, надела халат и села за стол. Налила себе вина и только хотела пригубить, как с кухни притопал Григорич и возмутился, что жена пьет в одиночку.
– А тебе чего не спится? – удивилась Рита.
– Да так как-то, – вздохнул Григорич. – Мысли….мысли…
Они обнялись и стали пить из одного бокала, произнося друг другу шепотом:
– Поздравляю….Поздравляю… Поздравляю….
Они страстно поглядели друг на друга, но тут в комнату ворвались внучки.
– Бабушка, дедушка, – жалостливым голоском протянула Ирочка, – хочу кушать.
– А что ты хочешь?
– Наполеона с чаем.
– И я, – сказала Кира.
Почти в полпятого утра все четверо вновь сидели за столом – сытые, довольные и не в меру болтливые. Они говорили так много, будто давно не видели друг друга или больше никогда не встретятся все вместе. Когда все темы были исчерпаны, Ирочка молча подошла к книжному шкафу, открыла свой сундучок и вытащила книжку, которую знала наизусть: «Красную шапочку». С глазами, полными света и радости, она принесла дедушке книжку и попросила почитать.
– А давайте все вместе! – предложил Григорич. – Ты, Ирочка, будешь Красной шапочкой. Ты, бабушка, будешь мамой и бабушкой. Ты, Кира, волком хочешь?
Кира удовлетворенно кивнула и зарычала.
– А ты? – спросила она.
– А я, как всегда, от автора.
И они начали разыгрывать пьесу. Веселились, кривлялись, искажали голоса и придумывали какие-то новые слова своим персонажам. Хохотали до упаду да так, что в серванте звенела хрусталь… Ан, нет. Это не хрусталь, а вдруг ожил телефон Риты. Она схватила свою ракушку и открыла крышку.
– Доця! – удивленно воскликнула Рита и включила громкую связь. – Машунь, что? Что случи….
– Мама! Мамочка! Война! Они….. перекрыли границу. Мы не приедем… Деточки мои…..
Связь прервалась. Кира застыла в танце, Ирочка прижала к себе куклу Анечку, а Рита уткнулась лицом в плечо Григорича, у которого лицо стало каменным, а глаза враз помутнели.
КОНЕЦ 1 КНИГИ