Глава 16
На этот раз Григорич не стал испытывать судьбу дважды и дождался, пока студийцы Дома Культуры не освободятся, чтобы заняться монтажом его картины. Трезвые профессионалы оперативно и качественно справились с задачей. На экране все смотрелось и звучало органично, и даже Маша, действительно нашедшая себя в роли неврастеничек, играла убедительно и чувствовала себя в предложенных условиях весьма комфортно. В первые минуты всеобщего напряжения абсолютно все домочадцы искоса поглядывали на Вована: не рванет ли. Но тот с пивом в одной руке и чипсами в другой, предусмотрительно закупленными Григоричем, возлежал в кресле, из которого Рита заранее убрала одну подушку, чтобы лишить возможности максимально заглубленную задницу зятя резко вскочить в случае внезапной катастрофы. Фильм смотрелся с интересом, отмечались даже смешки Вована, который в перерывах между глотками и хрустом успевал обнять Ирочку и с восторгом восклицал:
– Ты моя звездочка.
Что и говорить, весь сеанс восхищались только ею. С облегченным сердцем Рита ушла на кухню принести всем чаю, и Григорич увязался за нею.
– Все отлично, – сообщил он, когда они остались одни. Сейчас закончится просмотр, и я отправлю фильм на киностудию.
– Думаешь, получится у нас? – с волнением в голосе спросила жена.
– Я убежден в этом! – с жаром ответил Григорич. – Если уж Вовану….
Но договорить он не успел. Точнее Рита не расслышала голоса мужа, утонувшего в раскатах грома, доносившихся из гостиной. На кухню тотчас прибежала зареванная Ирочка, за ней испуганная Кира.
Старшая, задыхаясь, сообщила:
– Папа с кресла грохнулся.
– Куда? – спросила Рита. – Внутрь или наружу?
Кира не поняла, но пока Григорич с Ритой быстрыми шагами направлялись в комнату, она успела досказать, что папа снова кричит на маму и собирается уходить, если встанет.
Они еще не успели подойти к двери, как уже услышали верещание Маши:
– Ничего не хитрю!
– Врешь! – кипел Вован, пытаясь подняться на ноги, но терял равновесие и падал на пол. – Врешь мне и детей учишь.
Рита вопросительно смотрела на мужа: «Что ты там наснимал?» В яркой пантомиме Григорич стал бить себя кулаком в грудь и закатывать вверх глаза, мол, клянусь Богом, сценарий совершенно безобиден. Когда же они, наконец, вошли в комнату, стараясь держать на лицах подобия улыбок, все начало разъясниваться. Оказалось, поначалу действительно все шло хорошо, и довольный Вован даже выразил восхищение Машей и Ирочкой, но грянул финал и все как отрезало. Когда в последней сцене Полина саморазоблачается, и дочка Алиска восхищается тем, как мамочка здорово провела папу, настоящий отец тоскливо протянул:
– Что? Так ты меня за лоха держишь и только бабки с меня качаешь!
В попытке подняться, Вован застрял бедрами и дико заорал. Маша с детьми попытались его выдернуть, но тот лишь отчаянно барахтался и стонал. Стреляя покрасневшими глазами в сторону жены, Вован скрипел зубами и приговаривал:
– Ну, я тебе покажу. Ну, ты у меня доиграешься.
Маша бегала по комнате и пыталась объяснить недоверчивому мужу, что это всего лишь кино, а в кино всегда вымысел и часто он очень похож на правду.
– А кто полгода ходила в драных туфлях? – закипал Вован, ползая по полу в поисках рычага, за который можно было ухватиться, чтобы подняться на один уровень с Машей. Он пробовал и так схватить жену за ногу, но та взвизгивала и отпрыгивала.
– Потому и ходила, что ты денег не давал, – огрызалась Маша.
– Дай тебе – на херню все растрынькаешь, – напирал муж.
– Ты эту херню жрешь каждый день, – не сдавалась жена. – Голодным ходи.
– Ничего! – крикнул Вован, заметив вошедшую тещу. – Я вон у мамы буду есть.
Рита как можно тише и спокойно сказала:
– Извини, Вовик, но у нас самих сейчас денег в обрез, так что….
– С этого дня, – помог Рите Григорич, – у нас раздельное с вами питание на два холодильника.
У Маши с Вованом округлились глаза.
– На два холодильника? – изумилась Маша. – Откуда?
Григоричу хватило пару секунд, чтобы сообразить с ответом.
– А у мамы моей дома старый «Донбасс» стоит, только место занимает. Об него спотыкаются все – какая польза? Одни только шишки да ссадины. А у нас давно уже новенький «Харьков» – мощнее и безопасней, так что никакой «Донбасс» и даром не нужен.
Поскольку учеными давно была выведена формула, что муж и жена – одна сатана, то Рита тотчас поддакнула:
– Зато теперь нам ох, как он пригодится. Хоть и старенький, зато рабочий. Энергии, правда, больше потреблять будем. Но мы ж все равно не платим по счетчику.
Иногда женщине лучше бывает помолчать или хотя бы вовремя остановиться. У Риты был такой грех – очень длинный тормозной путь. Пока все не выскажет – не успокоится, и мирная беседа сваливается в скандал, при этом сама она первая выступает за мир. Короче говоря, в момент произнесения ею последней фразы в квартире вдруг стало темно. Пока продолжалась немая сцена, Кира на пуантах подбежала к входной двери и прильнула к глазку. Вернувшись, она с гордостью разведчицы сообщила, что дяди в форме Харэнерго проверяли счетчики и отрезали нам провода. Сказали, что какие-то умники к фазе подъезда подключились, а у них на счетчике по нулям. Кроме Киры никого эта новость не обрадовала. Григорич некоторое время в потемках искал фигуру Вована и нашел ее уже выходившей в коридор.
– Эй, товарищ! – обратился к нему Григорич. – А ты не помнишь, кто нам со светом медвежью услугу сделал? Уж не ты ли часом?
– Да если б не я, – завопил Вован, – вы б сейчас без света сидели.
– Мы и сидим, – сказала Рита. – Только теперь штраф тебе платить придется.
– Еще чего! – уже из туалета прогудел зять.
В душе Рита бушевала и когда Вован, кое-как справившись с нуждой, вышел и сделал неожиданное предложение, она совсем онемела. То ли от облегчения мочевого пузыря, то ли от сильного напряжения ума Вован предложил Рите:
– Маман, а давайте квартиру вашу продадим и купим побольше – трехкомнатную.
На щеках тещи выступил нездоровый румянец. Отшатнувшись, она чуть не упала, но Григорич вовремя прижал ее к груди.
– Не поняла, – прошептала Рита.
Не поняли и Маша и их дети, но все прекрасно понял Григорич и несмотря на циканье и шиканье жены, вскипел:
– Ага, то есть в одной комнате ты будешь царствовать, в другой твоя семья ютиться, а в третьей мы с женой. И за всю жилплощадь платить буду я?
На Вована больно было смотреть. Он так надулся, затопал ногами, засопел и с криком:
– Меня здесь никто не воспринимает! Я хотел, чтобы всем удобно было. Все, я больше здесь не живу.
Сделав мхатовскую паузу и не дождавшись криков «Бис!» практически без оваций, Вован вылетел в коридор, и демонстративно хлопнув входной дверью, ушел из дому. Переводя гневный взгляд с Риты на Григорича и обратно, Маша зарычала в адрес матери:
– Я из-за вас мужа потеряю! Будь оно проклято ваше сраное кино.
– А твой муж не обнаглел? – парировала Рита. – Ничего, что я своим домом все его долги погасила?
Со словами: «Вова, вернись!» рыдающая Маша побежала догонять мужа. Кира с Ирочкой тихонько исчезли в своей комнате и носа оттуда не показывали.
– А как все хорошо начиналось, – вздохнула Рита и легла на диван.
Муж присел рядом и положил руку на ноги жене. Он молчал.
– Я не выдержу, – прошептала Рита, откашливаясь. – Господи, неужели мы никогда не разъедемся?
По большому счету Григоричу было ровным счетом наплевать на Вована, но на следующий день был день рождения Риты. С самого раннего субботнего утра Григорич вымыл всю посуду, поставил чайник, сделал любимые Ритины бутерброды и затем уже побрился. Получая кайф от легкости и свежести на лице, он закрыл кран с водой и ойкнул, чуть не забыв о самом главном. На цыпочках заботливый муж прокрался на балкон и извлек из отделения тумбочки шикарный букет белых роз. Рита еще спала, уткнувшись лицом в подушку, что давало Григоричу возможность вернуться в ванную и освежить цветы. После он вновь на цыпочках прокрался по коридору к двери царства Быдловичей и прислушался. На удивление изнутри не доносилось ни звука. Вован не ночевал дома. Маша успешно сдавала на пожарного – минимум, к обеду проснется. Но дети. Эти всегда первыми летели поздравлять бабушку. Сегодня же почему-то никто никуда не спешил. Пожимая плечами, Григорич сверился с календарем на стене. Красным маркером Кира еще в январе обвела число 18, и сегодня был именно этот день.
Наконец-то, послышались шаги, вышла сонная Кира и кивнув деду, молча проследовала в туалет. Григорич терпеливо подождал, пока та сделает все дела и только тогда спросил:
– А ты в курсе, что сегодня за день?
На секунду Кира застыла, пожала плечами и исчезла за дверьми своей комнаты.
Григорич потянул носом воздух удостовериться, уж не пьяна ли его внучка. Ничего подобного не ощущалось. Но услышав скрип кровати Риты, он не стал медлить и с цветами ринулся поздравлять любимую.
Несмотря на все старания мужа, настроение у Риты после вчерашнего было пасмурным. Осадок какой-то несправедливости больно тяготил ее, а что-то придумать, что облегчило бы ее мучения, у Риты не получалось. Мужу она тоже старалась говорить не все, зная его вспыльчивый характер.
– Пошли погуляем в парк, – внезапно предложила она.
Гуляли они молча, ели пиццу, остатками кормили белочек и катались на чертовом колесе. На самой вершине карусели, когда стихли звуки города, Рита грустно сказала мужу:
– Они объявили мне бойкот. Скажи, что я им сделала?
Григорич и сам догадался об этом, но все надеялся. Он подсел ближе к Рите, на которой не было лица, и взял ее руку в свои ладони.
– Не казни себя, лапа, – проговорил он как можно более мягким голосом, хотя в горле першило от негодования на Быдловичей и боли за Риту.
– Ну ладно этот….без стыда и совести, – холодно сказала Рита. – А дочь? Что с ней такое?
– Она полностью легла под мужа, и слова боится поперек сказать, – отозвался Григорич. – А Кире с Ирочкой я напомню, ладно? Вдруг забыли.
Рита крепко сжала ладонь мужа.
– Не смей.
– Но почему?
– Не хочу…. – прошептала Рита. – Не надо. Если им приказали родители, значит, так тому и быть. Не надо, чтоб виноватыми считали нас.
Григорич глубоко вздохнул и задумался.
Прошло два дня, а напряжение отношений в темной квартире не спадало. Все ходили молча, друг с другом никто не здоровался. Почти всех своих знакомых и друзей посетил Григорич с просьбой занять немаленькую сумму на уплату штрафа за свет, но у всех находились убедительные отговорки – стандартные, специально для таких случаев хранимые. Возвращаться домой приходилось ни с чем, разве что Григорич забегал в магазин и покупал хоть что-то вкусненькое для жены. На бледную как моль Риту, становилось все невыносимее смотреть. Она ждала, что зайдет Маша, объяснит, извинится, но та избегала встреч. Внучки тоже не бежали к ней. Рите не хватало их внимания, их теплых прижатых к её груди тел, в которых бьются беззащитные сердца. В минуты страшной тоски, когда Григорич бегал в поисках денег и пропитания, Рита прислоняла ухо к стенке и прислушивалась к голосам Ирочки с Кирой, слушала, улыбалась и плакала в платочек. Каждый вечер, возвращаясь домой и наблюдая следы побелки на мочке уха жены, Григорич вздыхал и мрачнел.
Они рано легли спать, хотя обоим не спалось. У Григорича непрерывно работал мозг: «Где достать денег, чтобы заплатить штраф?» Воспаленные мысли кипели, плавились, взрывались из-за невозможности их осуществления, а еще добавляли боли тихие всхлипы Риты, отвернувшейся к стенке и пытавшейся уснуть. Она ворочалась, вставала то померять давление, то выпить таблетку. А когда Григорич услышал мерное сопение супруги, он сбросил с себя одеяло, тихонько вышел в коридор и стал одеваться.
Рано утром Рита подскочила на кровати от резкого выкрика Киры из ванной. В голове вспышками почудились картинки, как внучка порезалась, ушиблась или неудачно упала на скользком полу.
– Давно надо было коврик постелить, дура! – сама себя обозвала Рита и кинулась на помощь Кире. Но стоило только ей выбежать в коридор, как дверь ванной распахнулась и от неожиданности Рита не удержалась и рухнула на пол. К ней тотчас подскочила внучка, крепко обняла, прижалась и заплакала.
– Прости, бабуль, прости. Я не хотела.
– За что? – севшим от волнения голосом спросила Рита.
– За все, за все, – быстро заговорила Кира и не в силах сдержаться, зарыдала еще сильнее.
Рите уже не было больно сейчас. Совсем. Судорожно прижимая внучку к себе, она целовала ее в нос, лоб, лохматила шелковистые волосы и зарывалась в них лицом, чтобы не показывать слез, с которыми ничего не могла сделать.
– Постой! – вдруг воскликнула она, вглядываясь сквозь проем двери в ванную. – Но там…. Нам свет дали?
– Да! Да! – стала вскрикивать Кира, весело пританцовывая.
А через час явился и Григорич.
– Где ты был в такую рань? – удивленно спросила Рита.
– В Доме культуры, – загадочно ответил муж и стал напевать под нос что-то торжественно фальшивое. Простите, но вы не видели там за вашим окном, не пробегало стадо слонов? Так вот это оно оттоптало все уши нашему сценаристу. Слуха у него не было начисто, поэтому петь Григорич очень любил. И вот он напевал, с каждой минутой поражая жену и Киру, у которой хоть и начались уже школьные онлайн занятия, ей не терпелось узнать, почему дедушка в чудесном «не в себе».
Новость, которую услышали присутствующие, Григорич повторил дважды:
– Вован заплатил штраф за свет, воду и газ.
– Зачем еще и за газ? – удивилась Рита.
– А что, не надо было? – спросил муж. – А я думал…. Ладно, скажу ему, что…
Он искоса глянул на жену, и они оба рассмеялись.
– Но чего вдруг он так расщедрился? – допытывалась Рита.
Григорич рассказал, что отправился к Вовану на Салтовку рано утром, но не на поклон.
– А зачем же?
– Чтобы предложить сделку. Я напишу еще один сценарий – Бог любит троицу. И главную роль будет играть он.
– Вова? – изумилась Рита.
– Папа? – еще больше изумилась Кира.
– А чего это вас так удивляет? – спросил Григорич. – Уж, какой он артист, вы сами видели. И кстати, крайне тщеславен оказался.
– Это не честно! – тут же вскрикнула Кира.
– Что, кицуня? – всплеснула руками Рита.
– Я тоже хочу роль. Сестра снималась, а я что, уродка?
Григорич поспешил успокоить внучку:
– Будет, будет тебе роль.
С возгласом «Ура!» Кира направилась в свою комнату, но обернувшись, спросила:
– Дедушка, а что я буду делать?
– Танцевать, милая,– ласково ответил Григорич. – Раз, два, три. Раз, два, три. Раз.
И Кира затанцевала вальс.
Сценарий писался тяжело. Получалось все: и сюжет романтический клеился, и повороты неожиданные расставлялись куда надо, и даже речь персонажей лилась легко и без пеньков. Смущало одно: во все это ужасно не вписывался Вован. Не по габаритам, нет. А по характеру. Ну не подходил он на роль героя в ромкоме (От автора: романтической комедии). Откровенно говоря, Григоричу хотелось писать о себе, о Рите, поговорить с ней о любви, о счастье, но Вован с его хамством и потребительским отношением, неспособностью любить и просто сопереживать здесь абсолютно был лишним. Увы, уговор дороже денег: Вован оплачивает все долги – Григорич снимает его в главной роли.
Через три дня с горем пополам сценарий был готов. Волновались все, хотя всю съемочную процедуру – от кастинга до монтажа – студия Дома культуры брала на себя. Маша потребовала своего присутствия на площадке. Чтобы не создавать проблем из-за мелочей, Григорич уговорил студийцев пойти на это. Да он и сам вместе с Ритой тоже наблюдал со стороны. До последней минуты написания сценария Григорич не был уверен в успехе, но придумав неожиданный поворот, стал удовлетворяться результатами, а когда поставил финальную точку, даже пожалел, что играть будет не он.
Итак, съёмка началась.
Потеряв работу и семью, неудачник Мазин готов свести счеты с жизнью, но обнаруживает у себя дар – почерк, который исполняет желания, написанные на открытках. Мазину больше нечего терять и у него лишь одно желание – взять от жизни все и любой ценой.
Леня МАЗИН (45) стоит у подъезда многоэтажки и напряженно смотрит вверх, где с балкона 8-го этажа его ЖЕНА (40) размахивает руками, невнятно кричит, ибо вместо слов нам слышен лишь лай.
Как только женщина умолкает, Мазин вынимает из ушей беруши и раскрывает рот, чтобы ответить, но голоса нет, одни хрипы.
С балкона летят два рюкзака и попадают прямо в мусорный бак. Мазин переворачивает бак на себя, достает рюкзаки, вешает их на плечи и уходит. С балкона все еще доносится лай жены. А во дворе, изгибаясь и судорожно вскакивая, танцует агрессивный фламенко Кира.
Мазин входит в банк и обращается к КАССИРШЕ (50), но голоса нет, только сипы. Он берет со стенда открытку и пишет на ней.
Камера КРУПНО: СОРВАЛ ГОЛОС. ЖЕНА, САМИ ПОНИМАЕТЕ. ВЫГНАЛА БЕЗ КОПЕЙКИ, А У МЕНЯ ВО РТУ С САМОГО УТРА НИ КРОШКИ. ПРОСТИТЕ, ВАС НЕЛЬЗЯ ОГРАБИТЬ НА… ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ?
Мазин подает открытку кассирше, зажмуривается и протягивает руки – для наручников. Дзинь-дзинь и в окошке появляется искомая сумма. Мазин смотрит на кассиршу, разинув рот.
Мазин (удивленно). Простите, это – мне?
Кассирша кивает. Мазин отходит и снова возвращается.
Мазин Мне?
Кассирша хмурится. Мазин поспешно забирает деньги, задумывается и покупает пачку открыток. Уходит, оглядываясь с тревогой. Но кассирша спокойно обслуживает других клиентов.
Быстрая смена кадров: Мазин заходит в парикмахерскую лохматым. Дзинь-дзинь и выходит со стильной прической. Заходит в салон одежды. Дзинь-дзинь и выходит в дорогом костюме. Открывает двери частного стоматолога, дзинь-дзин и выбегает через другие двери на улицу с улыбкой, сверкая золотыми коронками, рассматривает открытки и целует их.
Камера плавно скользит через дорогу и выхватывает вывеску на фасаде ресторана "ТИХИЙ ОМУТ". Мазин входит в здание.
ОФИЦИАНТ (30) провожает Мазина к свободному столику. Мазин пальцем выбирает блюда в меню. Официант записывает и уходит.
Мазин раскладывает на столе оставшиеся открытки и задумчиво потирает подбородок. Пишет. Камера КРУПНО на текст: ЛЮБОВЬ МОЯ, МАШЕНЬКА. ПРОСТИ СВОЕГО НЕУДАЧНИКА, НО БЕЗ ТЕБЯ МНЕ ХОТЬ ПЛАЧЬ, ХОТЬ ВЕШАЙСЯ… Мазин рвет открытку и бросает под стол. Официант приносит закуски и водку. Мазин выпивает. За окном чуть темнеет. На полу уже кучи разорванных открыток.
Мазин строчит на очередной открытке: МАШУНЬ, ДАВАЙ ЖИТЬ ДРУЖНО? ЖИЗНЬ ТАК КОРОТКА, ЧТОБ ТРАТИТЬ ЕЁ НА ССОРЫ.... А КТО НЕ ПЬЕТ, А?! Мазин резко разрывает открытку и бросает под стол. Выпивает. За окном зажигаются фонари.
Мазин посвистывает и пишет на энной по счету открытке: "МАРИЯ! ПО-СУЩЕСТВУ, ТЫ В КОРНЕ НЕПРАВА И ЕСЛИ Б НЕ МОЕ ВОСПИТАНИЕ, Я ПРЯМО В РЫЛО НАЗВАЛ БЫ ТЕБЯ СВИНЬЕЙ НЕБЛАГОДАРНОЙ. НО ПРОЩУ ЕСЛИ ТЫ....ТЫ....". Мазин видит официанта, приближающегося со счетом, боевой пыл гаснет, он добавляет к тексту: "МАШУТКА, КОШЕЧКА МОЯ, СПАСИ РОДНЕНЬКАЯ…". Официант приносит счет. Мазин робко пишет на открытке сумму и кладет на стол. Зажмуривается. Дзинь-дзинь. Официант утвердительно кивает и улыбаясь, уходит.
Обалдевший Мазин небрежно пишет на новой открытке "ДА ПОДИТЕ ВЫ К ЧЕРТУ, МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА! СЕРОСТЬ МЕЩАНСКАЯ, БИГУДЕЙ НА ТЕБЯ НЕ НАПАСЕШЬСЯ, ДУРА". Пинает рюкзаки и уходит.
Мазин садится в такси, в это время через окно его осыпают ворохом разорванных открыток. Туда же впихивают и рюкзаки. Мазин брезгливо отряхивается. Машина отъезжает.
Недалеко около парковки у супермаркета Мазин видит ФЕДЮ (38) и его жену ЛЮДУ (35). Они стоят у своего "Шевроле" и ссорятся. Люда слегка шатается, она не трезва.
Федя (разводя руками) Ты как с цепи сорвалась, Люси. что с тобой?
Люда (нервно) А кто меня на ту цепь сажал? Не ты? Хватит, понял? Я устала быть вещью.
Федя (смеясь) Ах, ну да! Ты ж у нас королева.
Люда (вскрикивая) Королева! Только ты не король.
Федя. Слушай, дорогая, может не при посторонних? Давай дома обсудим.
Люда. Дома? Нет у меня больше дома.
Федя (Мазину) Эй, слышь, паркер. Отгони её куда-нибудь. Тачку я имею ввиду.
Мазин не отводит глаз от Люды. Затем пожимает плечами и принимает ключи от Феди. Федя с Людой уходят в супермаркет.
В салоне Мазин выкладывает разорванные открытки из карманов и перекладывает их в рюкзак. В окошко стучится Люда и садится на место пассажира.
Люда (смущенно) Телефон где-то посеяла…
Достает из бардачка фляжку с коньяком, но при Мазине не решается пить и оставляет её на месте. Натыкается на обрывки открыток и бросает мимолетные взгляды на Мазина.
Мазин (тоже смущаясь) Простите, я насорил. Сейчас уберу.
Люда читает пару строк и пристально смотрит на Мазина. Мазин нервно рвет обрывки на еще более мелкие кусочки и запихивает их в рюкзак. Скулы на лице играют.
Люда (с грустью) Вы так любите ее?
Мазин сдувает клочки, те осыпают обоих. Люда с Мазиным отплевываются. Смеются и раздувают обрывки с обеих сторон.
Мазин. И вся любовь…
Мазин замечает телефон, свисающий с шеи Люды. Люда замечает взгляд Мазина. Они приближаются друг к другу, на фоне кадра Кира танцует танго, но в это время в окошко стучит Федя.
Люда (холодно усмехаясь) О! Не прошло и полгода. хозяин за рабыней явился.
Мазин целует руку Люды, что-то пишет на открытке, приоткрывает окошко и протягивает открытку Феде. Федя отходит, а Мазин уезжает вместе с удивленной Людой.
Люда. Спаситель мой, признайтесь. Что вы там мужу написали? Заклинание?
Мазин (спокойно) Попросил не волноваться, я беру вас напрокат.
Люда (возмущенно) Что?!
Мазин. Поверьте, вы не останетесь в ущербе. Мы только прокатимся на Муравьевы пруды, я покажу вам Бестужев сад. А потом, если захотите, повезу вас на мыс Несбывшихся мечт. Прекрасная натура для любого художника. Она всегда меня вдохновляла…
Люда. Так вы не парковщик? Вы художник?
Мазин (с ухмылкой) Плохой. Впрочем, всё в прошлом.
Люда. Почему?
Мазин. Увы, хорошего из меня не вышло.
Люда. Разве бывают хорошие и плохие?
Мазин (вздыхая) Еще как бывают. Плохие пишут то, что можно продать, но никто их не покупает. А хорошие продают то, что пишут. Даже сущую дрянь. (с горечью усмехается) Вот и вся разница. Зато там, куда мы едем, есть Желаний мост.
Люда. Ах, я бывала там.
Мазин. Странно. Никогда вас не видел.
Люда (задумчиво) Может потому что я тоже уже в прошлом?
Мазин. Может быть. Говорят, если стоять на мосту вдвоем, зажмурив глаза и загадывать желания про себя, обязательно сбудется то из них…
Люда. ....которое совпадет у обоих. Что же вы остановились, волшебник?
Мазин. Красный свет.
Люда (поглаживая колено Мазина) Хочу зеленый. Немедленно.
Мазин достает открытку и хочет писать, но останавливается. Люда и Мазин смеются. Мазин смахивает локон волос со лба Люды, она задерживает его руку, рассматривает и целует.
Мазин (тихо) Чуть подождем. и все сбудется.
Люда (нежно) Хорошо, мой король.
Зеленый свет. Машина снова мчит по трассе. Люда вдруг начинает хохотать.
Мазин. Что случилось?
Люда. Представила, какая была истерика у его несостоявшегося величества после вашей открытки. Он ведь без очков ничего не видит.
Мазин (бросая взгляд в зеркало) Ах вот оно что! То-то я смотрю, за нами уже эскорт.
Люда испуганно оборачивается. Сзади мчатся две полицейских машины и сигналят остановиться. Из окна одной из них высунулся почти наполовину Федя и что-то орет, размахивая кулаками. Навстречу Мазину еще две машины преграждают путь. Стоп. Мазин с Людой держатся за руки. Люда плачет.
В обычном зале заседания немноголюдно. Присутствуют только некоторые участники прошедших событий, связанных с Мазиным. Мазин сидит на скамье под стражей.
Публика смехом провожает на место кассиршу банка. СУДЬЯ (56) призывает всех к спокойствию.
Судья. Прошу тишины. внимательно ознакомившись с документами по делу и выслушав свидетельские показания, суд может с уверенностью сказать, что не находит здесь состава преступления, поскольку все пострадавшие добровольно шли навстречу Мазину. Поэтому если у обвинения больше нет свидетелей....
СЛЕДОВАТЕЛЬ (35) тянет руку и кивком просит подняться свидетеля со своего места. Выходит некто РОЗГИН (60).
Судья. Представьтесь, пожалуйста.
Розгин. Розгин, начальник службы соцобеспечения коминтерновского района. Мазин – наш бывший работник.
Судья. Что у вас есть сообщить суду?
Розгин. Уважаемый суд! Прошу вас серьезно отнестись к моим словам, так как я требую применить к обвиняемому самую суровую меру наказания.
В зале тишина и присвист.
Судья. Свидетель, вы не можете ничего требовать. говорите по существу.
Розгин. По существу, конечно. эээ… Мазин, он поначалу ничем особенным не выделялся. Выполнял план, подписывал открытки одиноким пенсионерам, поздравлял с праздниками и желал там счастья, здоровья – всё по шаблону. А как-то под новый год Леонид, находясь в подпитии, стал подписывать открытки абсолютно всем от имени деда мороза, выполняющего желания. Но вы бы видели эти тексты!
Судья. Например?
Розгин. Одной он написал, что у неё исчезнут все болезни. Бедная диабетчица поверила и дорвалась до сладкого – еле спасли. Другую убедил, что вскоре в их семье появится ребенок. И муж-импотент пришел разбираться. Но последней каплей стал визит башляева!
Судья (вздрагивая) Как? Самого?
Розгин кивает.
Розгин. Так вот супруге уважаемого мецената подсудимый цинично внушил, что она королева и вскоре встретит настоящего мужчину, который вытащит её из клетки.
Судья. То есть вы хотите сказать, что у подсудимого…
Розгин (отчетливо) У него почерк, которому безоговорочно верят. Поймите, господин Судья, я был вынужден уволить Мазина от греха подальше.
В зале мертвая тишина. Все смотрят на Мазина.
Судья (Мазину) Подсудимый, скажите, вы сейчас где-нибудь работаете?
Мазин (вяло) Нет.
Судья. У вас семья? Жена? Что она говорит?
Мазин (показывая на рюкзаки) А уже все сказала.
Судья. Как же вы живете?
Мазин. После сокращения каждый раз отмечался на бирже, потом бросил. Брался за любую работу, но жену не устраивала низкая зарплата. Мои заработки не поспевали за аппетитами её родни. Работал грузчиком, сорвал спину. Пока валялся дома, понял, что всем я обуза и ждут они только одного. От безысходки запил, хотел повеситься на березе возле нашего дома, так её спилили. Теперь вот на кладбище оградки подкрашиваю. Жена называет неудачником. Сначала не кормила, а теперь и вовсе выгнала.
Судья вздыхает, перебирает бумаги, оглядывает зал и задерживается на Мазине. Встает и нехотя оглашает решение.
Судья (глухо) В связи с появлением новых обстоятельств, отягчающих вину подсудимого… но учитывая, что подсудимый впервые привлекается в уголовном порядке, Суд еще раз внимательно ознакомился с делом и постановил: запретить гражданину Мазину Л.Н. писать, подписывать и рисовать сроком на… до полного исчезновения опасного для общества дара, с ежемесячным прохождением проверки специалистами.
В зале гул одобрений и протестов. Мазин ухмыляется.
На мосту стоит Мазин в старой одежде, с рюкзаками за спиной и собирается прыгать.
Люда (кричит) Нет! Не смейте!
Мазин вздрагивает и оборачивается на крик. По мосту бежит Люда с рюкзаком.
Мазин. Вы?
Люда. Я волновалась и всё боялась войти в зал, но надеялась, что вы что-нибудь придумаете и произойдет чудо. Что там было? Вы….вы молчите?
Мазин (безучастно) Ничего особенного. Жена лишила меня голоса, а суд обрубил руки. Хотите довершить экзекуцию? Подтолкните, пожалуйста. Ноги ватные, а сил нет.
Люда. Вы…вы не имеете права.
Мазин. Возвращайтесь к мужу, прошу вас. Не мучайте ни себя, ни меня. Послушайте доброго совета, ибо я нищ.
Люда. Вы не прыгнете!
Мазин. Почему же?
Люда. Неужели вы совсем не помните меня?
Мазин. Простите?
Люда. Однажды вы так точно описали мою жизнь и так больно сделали мне. Но благодаря этой спасительной боли я увидела, в какой тюрьме живу и кто такой мой муж. Вы убедили меня, что я встречу настоящего короля…
Мазин. Так это вы? Я виноват, что разбил вашу семью. Что я наделал…
Люда. Что наделали? Вы однажды открыли мои глаза на мое прошлое и потому не надейтесь, что я позволю вам закрыть ваши на будущее. Я тоже перед вами в долгу и если не отойдете, я встану рядом.
Люда пытается потеснить Мазина и встать на его место. Они молча смотрят друг на друга.
Мазин (зачарованно) Так это вы.
Люда. Я ушла из дому… из-за вас.
Они толкаются, Люда пытается оттолкнуть Мазина от края моста, но вдруг поскальзывается на банановой кожуре и падает с моста, Мазин падает за ней.
Из мусорной кучи в кузове грузовика выныривают Мазин и Люда – оба грязные.
Мазин. Черт, а могли бы разбиться.
Люда (улыбаясь) Нет, не могли.
Мазин. Почему?
Люда. Я так пожелала.
Мазин. Я тоже. (радужно) Хотите пообедать в Париже?
Люда. С вами хоть в тундру, мой король.
Мазин лезет к кабине и барабанит по крыше кулаками.
Мазин (водителю) Эй, любезный, останови у ближайшего киоска. Мне надобно купить дюжину открыток.
Мазин поворачивается на спину и растягивается на куче мусора. К нему под крылышко лезет Люда. Мусоровоз уезжает. А на мосту танцует вальс Кира.
Как только мусоровоз с Вованом-Мазиным и актрисой уехал и режиссер скомандовал: «Снято!» тотчас на площадку явилась Маша. С вызовом, не обещающим мирной беседы, она вопросительно крикнула:
– Как снято? А как? А где Вова? Вова! Ты куда с этой лахудрой, хомяк штопаный? Так вот где ты ночевал? А ну вернись!
Злобные выкрики так и сыпались из взбешенной Маши, которая со спринтерской скоростью бежала за грузовиком, угрожала Вовану уморить его голодом, а актрисе повыдирать ноги и руки. Оператор решил не останавливать камеру.
– Вот она, сила искусства! – заметил режиссер. – Мадам, это же кино.
Но мадам уже не слышала. Она категорически отказывалась принимать такую натуральность игры ее мужа. А Рита повернулась к мужу и сказала:
– Больше никаких съемок, обещаешь?
Пришлось пообещать ради спокойствия в веселой семейке.
Но спустя три дня после того как Григорич отправил все три фильма на разные студии, только из одной пришел откровенный ответ от редактора. Тот благодарил молодого сценариста за занимательные комедии, но приписал, что поскольку Григорич – новичок в мире киноискусства и еще ничем не зарекомендовал себя в индустрии, то вряд ли когда-нибудь его сценарии перейдут из разряда любительских на профессиональный уровень.
– Так что же мне делать? – спросил Григорич в ответном письме.
– Один вам совет: Вам нужно зацепиться, встрять в наш бизнес, познакомиться с кем-то и быть представленным – или лично или через…
– Что-то? – изумился Григорич.
– Нет-нет, – успокоили в студии. – Через имя в титрах хотя бы.
Когда Рита спросила, почему ее муж такой мрачный, Григорич подавленным голосом рассказал, что ему посоветовали отдавать свои сценарии бесплатно – за имя в титрах.
– Сейчас много студентов из киношкол и институтов снимают короткометражки для курсовых проектов, – добавил он. – Надо предлагать, авось понравится что-нибудь, и они соизволят экранизировать. И это только начало пути.