У каждого – свой, и каждому он
Покажет то, что на самом дне –
Застывшее время. Холод смерти. Сон.
На улице суицида
Маньяк, живущий в городе боли,
На улице страха, среди мертвецов…
Отсюда уехать ему не позволят –
Умрёт на руинах в конце концов.
Бессмысленно, глупо, жестоко, угрюмо
Он бродит среди опустевших квартир.
Истлевшие трупы, не слышно шума –
Устроила смерть в коридорах пир.
Он хочет вырваться на свободу
От безысходности этих картин,
Но мир не может принять урода,
И он обречён умирать один.
Никчёмный, слабый, жалкий, ничтожный,
Покинутый, проклятый всеми навек,
Живущий в мире иллюзий ложных,
Потерянный для любви человек…
И вот на улице суицида
Подходит к развязке трагедии он,
Один-единственный способ видит –
Окутан туманом, как будто сон,
Дрожащими пальцами держит бритву,
Тянется к бугоркам вспухших вен,
И пепел читает ему молитву,
Могильную песню бормочет тлен.
Проводит с нажимом – и льётся, льётся
Тёплая влага на камень плит –
На улице суицида смеётся
Маньяк, самим собою убит…
Инвалид
Мне отрезали крылья, я не могу летать,
Но мне оставили память, чтоб я мог вспоминать.
Иногда, в минуты тоски по былому
Я понимаю – всё могло быть по-другому.
Бессмысленно, жестоко отделили мою часть,
Просто чтобы показать свою власть,
А потом оставили, потом забыли,
Вырвали глаза и погулять отпустили.
Никому не нужен, я брожу по землям,
А мои палачи спокойно дремлют,
Я для них – никто, они сильнее меня,
Зачем, зачем они изуродовали меня!?.
Мои глазницы пусты, в них нет даже слёз,
Я могу только чувствовать аромат роз,
Мои братья парят в небесах надо мной,
А я остался без крыльев, я немой и слепой!..
Мне оторвали язык, чтоб я не мог рассказать,
Как мне не хочется жить, как может кто-то страдать,
Мне отрезали крылья, я не могу летать,
Но самое страшное – я могу вспоминать.
Я слышу волшебную песню небес,
Я дрожу в предвкушении сладких чудес,
И обрубки корчатся, пытаясь поднять
Вверх моё тело, не умеющее летать…
Осколок
Я лежал в полумгле и смотрел в потолок,
Моё тело холодное снег укрывал.
Вот и время пришло, истекает мой срок,
Я вернусь в этот дом, сколько б ни убегал.
В этом доме нас много, но каждый один,
И все мы видим одинаковый сон –
Раздается во тьме грохот треснувших льдин,
Я лечу в пустоте, зная, что обречён.
Я хотел бы проснуться, но кошмар не уйдёт,
Мы будем падать, пока не умрём.
В этом доме рассвет никогда не придёт,
Мы будем падать, пока не умрём.
Я лежал в полумгле и смотрел свои сны,
Размышляя о тысяче разных вещей,
Моё тело окуталось в плащ тишины
От сознанья ненужности многих смертей.
Я лежал, остывая на зимнем ветру,
Превращаясь в осколок хрустального льда.
Я буду жить вечно, я никогда не умру,
Одного раза хватит с меня навсегда…
Раскопки
Откройте двери, я хочу уйти,
Я хочу убежать, изменить пути.
Умирая здесь, среди пыли и праха,
Я потерял свои прошлые страхи.
Распахните окна, я хочу упасть,
Просто лететь и чувствовать страсть,
Покинуть то, что уже давно оставил –
Мне так надоело жить без всяких правил…
Сломайте стены, я хочу без них.
Некоторые думают, что я просто псих.
По-доброму мягко, спокойно и нежно
Я умираю под покровом снежным.
Я ежедневно провожу раскопки,
Я нажимаю запретные кнопки.
Время превращает меня в дебила,
И куда-то сбежала та, кто меня лечила.
Мне всё до лампочки, на всё плевать,
Я ничего не хочу понимать.
Откройте двери, мне нужно уйти,
Я хочу убежать, изменить пути.
Интоксикоз
Погружение в бездну навстречу Луне…
Свет приветливых звёзд мир качает во сне.
Сумасшествие тихо стучит в мою дверь,
Я, забыв своё имя, лишь призрак теперь.
Паутины теней оплетают меня,
Растворяют сознание, память храня,
Капли вечных небес – реки серых дождей –
Плачут молча и горько над миром людей.
Угасает огонь, не оставив тепла,
И глаза застилает унылая мгла.
Прячут демоны злобу свою по углам,
Но бесплотные духи им не по зубам.
Прорываюсь сквозь дикий тяжёлый туман,
В нём улыбки людей – но всё это обман.
Лишь один только путь я предвижу себе.
Развернув свои крылья навстречу судьбе,
Дальше следую я по дороге ночной.
Звёзды песни поют и танцуют со мной,
Свет безглазой луны разрушает мой дом,
Проникает в мой мозг, овладев диким сном.
Лихорадочно пальцы бегут по столу,
Ищут бритву – прогнать безнадёжную мглу.
Смерть крадется ко мне по тропинке из роз –
Это галлюцинации, это психоз.
Подойди и узнай вкус изрезанных грёз,
Это интоксикоз, это интоксикоз…
Червяк
Я разбит и расплющен низким давлением,
Мутное небо опускает настроение.
Снег – это саван, укрывающий мой гроб,
Боль невыносимая ползёт ко мне под лоб.
Где-то там, внутри моей горячей головы
Рождаются фантазии под действием травы,
А снаружи – окна с вертикальными решётками
И глянцевые люди, так похожие на фотки.
Я убит и раздавлен небесным молотом,
Стены моей комнаты напоминают золото.
Общественное мнение: жёлтый – цвет смерти,
На этот раз общественному мнению поверьте!..
Внутри моего черепа – весёлые мысли:
Виселица – веселиться – виселица – веселиться.
А на лицевой части органы зрения
Опухли от хронического слёзовыделения.
Растёкся на стуле, как холодец,
Такое ощущение, что завтра мне конец.
Кстати, шторы того же цвета, что стены.
Моё сознание пульсирует, как резаные вены.
Оно бредит, бредит, смеётся и плачет,
Оно знает, что в мире этом ничего не значит,
Ему так грустно, одиноко и холодно,
А иногда бывает жарко – но чаще холодно.
Разбит и расплющен туманом небесным,
Но я ещё живу каким-то образом чудесным.
Странно, почему бы это так бывает –
Я этого не понимаю, и никто не знает.
Бред, бред, дикий смех, горький плач,
Наверное, это полоса неудач,
А может быть, просто я тупой и дурак,
Я убит и раздавлен, как будто червяк.
Молитва
Да не упокоится душа моя,
Болью отравленная, светом оставленная.
Да не упокоится душа моя,
Тоскою истерзанная, смертью изрезанная.
Да не вознесётся в поднебесия