Сквозь порталы сновидений. Книга первая

3.3. В садах сновидений

Я родилась в середине двадцатого века в небольшом рыбацком посёлке, расположенном на берегу холодного Охотского моря. Деревья не росли на каменистой почве и из-за сурового климата. Но зато море выплёскивало на берег разноцветные морские звёзды, которые красиво смотрелись на тёмной мокрой гальке. Мне нравилось их рассматривать во время прогулок с бабушкой. Зима была длинной и снежной. Я гуляла во дворе, где моими «товарищами» по играм были собака Джека и волк Пират. Телевидения не было, первые телевизоры в стране появились, когда я уже заканчивала школу. Всё разнообразие повседневной жизни в детских воспоминаниях заключалось в редких выходах с родными на пустынный берег Охотского моря, да поход с бабушкой в маленький сельский магазинчик. Детские книжки заменяли мне журналы «Техника-молодёжи», «Знание – сила» и «Морской флот», которые выписывал отец. В них меня интересовали маленькие пузатые человечки, которыми были представлены электроны. До сих пор помню этих смешных человечков деловито куда-то бегущих, цепочкой или поврозь. Детские книжки до посёлка на краю света просто не доходили, к тому же и читать я ещё не умела. Что я могла видеть там, на «краю ойкумены», кроме деревянных домов, где картофель выращивали в гальке, нагреваемой северным солнцем, добавляя в ямку селёдку, вместо удобрения и земли, да серого неприветливого моря. Двор дома, где роль ограждения выполняла ячеистая рыбацкая сеть, был моим миром.

Днём меня окружала обыденная реальность, в которой не происходило ничего интересного или необычного. Все менялось ночью, когда жизнь расцвечивалась необыкновенными красками. Ночь я проводила в садах, где у деревьев была голубоватая листва, а в серебристо-зелёной траве росли золотистые лилии, белые колокольчики и другие яркие цветы. Запомнился сон, в котором я бежала по лесу вместе с девушками, одетыми в яркие длинные одежды. Был поздний вечер. Деревья мерцали голубым пламенем в наступающих сумерках. Их ветви переплетались над головой на фоне неба такой удивительной насыщенной и глубокой синевы, что я помню его до сих пор. В воздухе разливалось мягкое золотое сияние, хотя фонарей не было видно, светился и искрился сам воздух. Мы смеялись, нам было весело. Вскоре деревья расступились, и показался берег озера с чёрной зеркальной поверхностью. Ночной мир был полон чистых красок, смеха, радости и пения птиц, всё в нём выглядело необычно и чарующе. Особенно поражала цветовая гамма чужих миров, в нашей реальности – таких сочных красок не существовало. Обычными снами эти путешествия быть не могли хотя бы по той простой причине, что мне не могло присниться то, чего я не видела в реальной жизни. Ведь бытует мнение, что во сне мозг может генерировать лишь те образы, которые хранятся в кладовой его накоплений, полученные за время существования данного человека в материальном мире.

Уже после окончания института в начале моей работы, мне иногда снился один и тот же город, похожий на Санкт-Петербург, в котором я провела свою студенческую жизнь. Профессия у меня была сугубо прозаическая: инженер-строитель, работала я проектировщиком. В этом «двойнике» Санкт-Петербурга у меня имелся любимый музей, который я обязательно посещала, попадая туда во сне. Существовали некоторые магазины, в которые мне нравилось ходить. Словом, там шла такая же жизнь, как и наяву. Интересно, что город был не совсем копией Санкт-Петербурга, гуляя по нему, я обнаруживала существенные отличия и нестыковки: то за Троицким собором вдруг обнаруживался мост через канал, которого не было в реальности. То на Лиговском проспекте вдруг оказывалось высокое здание необычной формы, похожее на изящную ажурную башню. Если это и был Санкт-Петербург, то в каком-то параллельном мире. После пробуждения в памяти оставались лишь те фрагменты «призрачной» жизни, в которых я принимала участие во сне. После открытия творческих способностей сновидения изменились. Вероятно, я получила допуск «взлетать» на более высокие уровни, так как миры сновидений стали ещё фантастичнее и нереальнее. К тому же при пробуждении я отлично помнила сон от начала до конца. Но такие путешествия по-прежнему снились мне не часто.

Иногда во сне, когда моё сознание перемещалось с «родного» физического плана в миры, расположенные в иных измерениях, оно совмещалось с сознанием и телом живущего там двойника. В этих сновидениях я, сохраняя свою личность, осознавала себя в то же время и обитателем данного мира. Получается, что можно перемещаться между мирами, как по ступенькам, изменяя частоту настройки своего сознания. Душа в тонких мирах отдыхает, чтобы утром вернуться в своё тело для труда физического и накопления знаний о материальном мире. События, пережитые душой ночью, утром мы воспринимаем как красочный сон. Эта смена декораций с дневных на ночные казалась мне естественной, как обычный атрибут присущий человеческой жизни. Повзрослев, я с удивлением поняла, что это не так.

Недавно в Интернете мне попался ролик, рассказывающий об одном научном эксперименте в Швейцарии, подтвердившем выход души из тела во время сна. Он проводился на двадцати трёх добровольцах. После засыпания их тела становились легче от 2,4 г до 7,0 г. Учёные предположили, что разброс в весе вызван тем, насколько душа погрязла в материи. Духовные души – легче, поэтому после смерти тела они могут «взлетать», словно пузырьки воздуха в воде, на более высокие уровни. Они есть сам свет. Тёмные же души, засорены негативной информацией о своих грехах, зациклены на своём Эго, отягощены плотскими желаниями. Привязанность к материи делает их тяжёлыми и не даёт подниматься на светлые планы, а то и вообще тянет вниз, в миры с низкими вибрациями. На эту тему мне как-то приснился сон, где я в конце дороги оказалась перед пропастью. Было три пути: остаться на своём уровне и ещё раз пройти на нём испытание, взлететь вверх, в небо или упасть вниз. Но об этом подробнее расскажу позже.

Этот эксперимент подтверждает, что мои сны не просто сновидения, генерируемые мозгом, а именно путешествия моей тонкоматериальной сущности по иным пространствам.

3.4. Живая картина

Мне было около семи лет, в школу я ещё не ходила, когда мне приснился удивительный по содержанию и по насыщенности красок сон. Он врезался в мою память со всеми подробностями так, будто я видела его буквально вчера. Сон приснился перед самым переездом нашей семьи в предместье Николаевска-На-Амуре, на новое место работы отца: его назначили руководить всеми рыболовецкими совхозами на нижнем Амуре.

Во сне я увидела потрясающую живую картину, которая находилась в здании со стеклянными стенами, с лабиринтом странных залов, с фонтанами и растениями внутри, с гладким блестящим, как тёмная вода, полом. Такой сон присниться мне просто не мог! Вспомните, где и в какое время я жила и мой возраст. О стеклянных небоскрёбах я уж точно не могла слышать, а уж тем более, их видеть.

Я помню, как иду рядом с женщиной. Мы пересекаем небольшую площадь и подходим к очень высокому зданию, стены которого сплошь сделаны из стеклянных панелей. Поднимаемся по ступенькам на крыльцо из полированного серого камня и входим через остеклённые двери внутрь. Здание оказалось очень большим. Внутри было множество помещений, отделённых друг от друга полупрозрачными стеклянными перегородками. Интересно, что одной стены в залах не было, также, как и дверей: они просто перетекали из одного помещения в другое. Планировка внутри представляла собой что-то вроде лабиринта, в котором комнаты располагались так, что каждая из них являлась обособленным уютным уголком. Повсюду стояли небольшие диванчики для отдыха. Кое-где прямо из пола били небольшие фонтаны. Во всех помещениях находилось множество различных растений. Стеклянных перегородок почти не было видно из-за массы зелени, их закрывали довольно большие деревья и вьющиеся растения. На одни деревья словно накинуто ажурные опахала из резных листьев, другие сплошь покрыты крупными темно-зелёными листьями. Наличие цветов я не запомнила, возможно, они имели неброскую окраску. Во многих помещениях находились люди – по двое, по трое, редко больше. Вероятно, это здание было чем-то вроде Дворца Отдыха и Встреч. Некоторые обращали на нас внимание, другие общались между собой и даже не смотрели в нашу сторону, когда мы проходили мимо. Внутри было тихо, не было слышно ни музыки, ни громких разговоров. Я с интересом осматривалась по сторонам и очень боялась отстать. Мне казалось, что если я отстану от своей проводницы, то никогда не найду выхода из этих бесконечных поворотов и зигзагов, тем более, что из некоторых комнат было по несколько выходов. И вот, после очередного поворота, перед нами распахнулся проём в большой зал. Я остановилась потрясённая. Картина, открывшаяся моему взору, была проста по содержанию, но потрясающая по восприятию. Краски… они поражали воображение. Никогда раньше я не видела таких ярких цветов. Хотя прошло много лет, эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Во всю огромную противоположную стену простиралось синее, синее море. Сказать синее, значить, не сказать ничего. Потому что в человеческом словаре нет названия этому цвету, цвету небесного сапфира. А над морем пылал кирпично-красный закат или восход во все небо, а может, это само небо было такого цвета. Небо чужого мира. Цвета картины, открывшейся взору, были настолько яркими и насыщенными, что у меня захватило дух. Я была ошеломлена. Вдруг в центре картины появляется чёрная точка. Она увеличивается в размерах и превращается в силуэт корабля без парусов. Возможно, многие, прочтя это, скажут: подумаешь, что здесь особенного. Но невозможно описать словами то, что я видела, потому что этих слов нет в нашем языке. Я могу только написать предложение, сплошь состоящее из восклицательных знаков. И в этом и в других «снах» краски были настолько сочные, что наяву я не встречала даже подобия их. Как будто при пробуждении кто-то выключал яркость, и мир становился блеклым и выгоревшим.

Когда мне исполнилось одиннадцать лет, и мы уже жили на Амуре, я снова посетила Дом-лабиринт в одном из своих странных снов. Но теперь уже я была проводником. Ведя свою знакомую к «живой картине», я не плутала в его залах и комнатах. В предыдущем сне вели меня, а теперь я была здесь своя и знала расположение помещений как свои пять пальцев. И вот снова, пройдя сквозь, причудливо перетекающие друг в друга, холлы и комнаты, я очутилась на пороге зала с «живой картиной». И опять я остановилась, зачарованная этим немыслимо сапфирово-синим морем и пылающим огненным небом. Из глубины «картины» вновь проявилась чёрная точка, так же, как и в прошлый раз, превратившаяся в тёмный силуэт корабля, странных очертаний. Все повторилось с точностью до мельчайших деталей. Что это было: окно в другой мир или картина, живущая своей жизнью и отличающаяся от творений земных художников, как первые рисунки на стенах пещер древних людей отличаются от творений великих полотен эпохи Возрождения. Возможно, это был своеобразный мемориал, запечатлевший памятное событие. Я не знаю. Но впечатления, полученные от её созерцания, я пронесла через всю жизнь. Из этого опыта я вынесла осознание того, что в тех, других мирах, жизнь течёт так же, как и на нашей планете, ведь в первый раз я не знала дороги и боялась отстать и заблудиться, а во второе посещение дома-лабиринта я в нем уже свободно ориентировалась. Значит, какая-то часть моей сущности живёт в том мире, познавая его. То есть, я живу одновременно во множестве миров, и у меня много двойников, что подтверждалось не раз в сновидениях. А недавно подтвердилось и в реальности.

Такого высотного дома с необычной планировкой в виде лабиринта со стеклянными стенами, заполненного растениями, я не видела в своей жизни, хотя с тех пор прошло много лет, да к тому же сама я – инженер-проектировщик архитектурно-строительного отдела.

3.5. Окно в картину

Было у меня ещё одно мистическое происшествие, связанное с картиной, на сей раз вроде бы обычным живописным полотном из нашей реальности. Это случилось после того, как я начала писать стихи и картины маслом, после спонтанного открытия в декабре тысяча девятьсот девяносто седьмого года творческих способностей. Однажды перед уборкой в комнате, я решила вытереть пыль с картин, стоявших в углу за диваном. Вытащив картины, я расставила их на полу, села напротив и стала рассматривать. На одной из них, которую я назвала «Тишина», был нарисован Вознесенский Кафедральный собор города Мончегорска, расположенный недалеко от берега озера Имандра, у основания сопки Нитис. Собор, изображённый на фоне осеннего пейзажа, отражается в озере. Он освещён заходящим солнцем, в лучах которого горят позолоченные купола и кресты. Картина была не «фотографией» с действительности, а, скорее, астральным изображением того места, где находился Храм. Сам Собор, озеро и сопка изображены так, как они выглядят на самом деле, но ни гаражей, ни сараев, тянувшихся по берегу вдоль озера Имандра, я переносить на картину не стала, оставила только кусты и деревья. Я не всегда пишу то, что вижу. Иногда я изображаю на полотне то, что чувствую, своё ощущение места, так сказать – суть вещей.

В комнате было совсем светло, хотя полярная ночь ещё не закончилась. Я посмотрела в окно, мне было видно только сияющее молочно-белое небо, видимо облака подсвечивались лучами ещё не появившегося солнца, оно скоро должно было впервые показаться из-за горизонта. Полярная ночь приближалась к концу. Когда я перевела взгляд на картину с Храмом, мне показалось, что она приобретает глубину и объёмность, как будто я смотрела в окно. Неожиданно я осознала, что смотрю на собор, стоящий на берегу озера, откуда-то сверху, с воздуха. Затем появилось чувство полёта, я начала проваливаться в картину, словно планируя вниз к Храму. Скорость движения усилилась, голова закружилась. Я вздрогнула и инстинктивно откинулась назад. Ощущение полёта исчезло. Осталось лишь удивительное воспоминание о стремительном движении вниз, к куполам Храма. Со мной иногда случаются странные вещи. И каждый раз я не перестаю удивляться. Наверное, к чудесам невозможно привыкнуть.

Через неделю, когда я снова занялась уборкой квартиры, решила повторить эксперимент. И он получился! Снова распахнулось окно в картину и возникло ощущение полёта вниз, к Храму. И, хотя я уже была готова к этому, все-таки чувство движения было настолько ощутимым, что я резко откинулась назад и прервала контакт. Больше проводить эксперименты с картиной я не рискнула.

Было ли виновато в этом необычное призрачное освещение или я сама, не знаю. Возможно, я спонтанно входила в изменённое состояние сознания при рассматривании Храма. Яркость этого переживания не потускнела в памяти до сих пор.

3.6. Ночная сторона моей жизни

У меня существовали инстинктивные ограничители, поэтому я ни с кем на тему путешествий по мирам сновидений долго не общалась, и мне не казалось это странным. Не удивляло меня и то, что никто из окружающих также никогда не касался данной темы. Разговоры знакомых и сослуживцев относились только к проблемам повседневного мира, в котором мы ели, спали, учились, работали. Но никто никогда не упоминал о тех прекрасных мирах, в которых я оказывалась по ночам, хотя это происходило не так часто, как мне хотелось бы, и в которых не действовали физические законы. У меня не возникало мысли сравнить свои впечатления с увиденным другими или рассказать о своих снах. И на это была причина, не зависящая от меня. Я нашла объяснение такой неосознанности данного факта много позже.

Моя «вторая» жизнь долго была «табу» для окружающих. Дневная и ночная реальности словно отделялись друг от друга невидимым, но непроницаемым экраном. Как сказала однажды знакомая экстрасенс, мне был поставлен мощный запрещающий «психоблок», поэтому я и не могла говорить вслух ни о чём, что было связано с моими «аномальными» способностями. И пока он не был снят, стоило у меня появиться желанию заговорить о чем-нибудь запредельном, как я… тут же забывала об этом! Долгое время я так и списывала всё на свою забывчивость и не придавала этому значения. Но настало время, когда до меня, что называется, дошло: что-то не так! Почему я ни с кем не могу обсудить такие волнующие меня проблемы? Почему, когда я хочу поговорить с кем-либо о них, у меня случаются провалы в памяти? А через некоторое время, когда «опасность» утечки информации исчезает, воспоминания всплывают в мозгу, как куски пробки из глубины вод памяти. Это показалось мне настолько странным, что я уже старалась целенаправленно нарушить запрет заговорить вслух о событиях в детстве, о своих странных снах, но… всё было напрасно! Я не могла преодолеть запрета. Это произошло лишь по истечении многих лет. В детстве у меня были так называемые контакты третьего рода с представительницей цивилизации с Сириуса, я даже побывала однажды на их подземной базе, хотя воспоминания об этих контактах носят фрагментарный характер. Видимо тогда мне и поставили этот запрещающий «психоблок», чтобы оградить от реалий текущей жизни. В годы моей юности миры Духа, как и наличие у человека какой-то там бестелесной Души или экстрасенсорных способностей – отвергалось. Это были времена махрового материализма.

К тому времени, когда я поняла, что не все люди могут видеть то, что иногда вижу я, то уже сама не пыталась с кем-нибудь пообщаться на эту тему, боясь, мягко говоря, показаться странной. Я научилась не только абстрагироваться от тонких миров, я научилась смотреть на наш мир из пространства, имеющего другую мерность. Я чётко осознавала различия в видении, когда смотришь на мир обычным взглядом, так сказать, находясь внутри него, в обычном состоянии, и когда находишься «вне» его, при выходе в многомерное пространство – так называемым панорамным зрением. Я научилась жить в двух мирах, не смешивая их. При этом я не чувствовала себя «кентавром», двойственным существом, я чувствовала себя человеком, живущим в мире слепых.

 
С надеждою ищу я родственные души,
Но тщетны все усилия мои.
Вновь одиноко крылья расправляю,
Чтоб сбросить притяжение Земли.
Туда лечу, где небо золотое
Медовым светом будет мне сиять,
Где мир прекрасный лечит добротой,
Божественная всюду благодать.
Душою, отдохнув, вернусь обратно.
Здесь не окончены ещё дела мои.
Но миг придёт – уйду я безвозвратно
В тот мир, что создала воображением своим.
 

Проводя большую часть времени в «реальном мире», я знала, что он не такой, как его представляет себе большинство людей. Что книги и учебники описывают лишь часть его, то, что не выходит за грань определённой сферы. Но они не упоминают о том, что находится за гранью этой условной сферы. Я чувствовала, что большинство людей живут неполноценной ограниченной жизнью. Когда же я представляла, что тоже могла бы быть такой как все, меня охватывал ужас. Этот, «реальный мир», был чужим для меня, непонятным и нелогичным. Тогда я думала: хорошо, что люди, не обладающие данными способностями, не знают о множестве других миров и возможности бывать там, не могут смотреть иным зрением. Многие бы из них не смогли бы здесь существовать. Это все равно, что жить в концлагере, видя за его колючей проволокой прекрасную сказочную жизнь. Паскаль Пьерро, философ, писатель и мистик, писал:

– Никогда не старайся примирить свой духовный мир с духовным миром других. Никаких компромиссов!

– Духовность в большей степени можно сравнить со структурой русских матрёшек или луковой шелухой. На каждом уровне посвящению соответствует своя интерпретация реальности. Одиночество! Вот ваша участь.

Он прав, хотя жить, осознавая своё отличие от окружающих, нелегко. Отчасти меня спасала от пессимизма постоянная перегруженность работой – в быту, семье и в институте. А когда настал срок выполнения миссии, то загруженность возросла вдвойне.

 
Не бойтесь кентавров в ночи проходящих,
Безмолвно, беззвучно, как птицы, летящих,
Распластанных в скачке, куда-то спешащих….
И призрачно их силуэты струятся —
Как будто двоятся….
 
 
Но что же так сердце испуганно бьётся?
Иль отзвук копыт то в душе отдаётся?
Вот я прохожу сквозь толпу невидимо —
Я тот же кентавр, я как он неделима.
 
 
Я двойственна также: при свете дневном —
Сливаются, прячутся двое в одном!
Приходится мне одну сущность скрывать:
Ходить по земле, хоть могу я летать.
 

Каждый приходит в этот мир с определёнными задачами, и их надо выполнить. Или, по крайней мере, постараться это сделать. Задача состоит в том, чтобы изменить свои вибрации, утончить их, меняя тем самым вибрационный фон данного мира, и получая возможность после ухода с данного плана достигнуть более высоких измерений. Люди развиваются семеричными циклами. До сорока двух лет они приспосабливают и развивают своё тело, чтобы оно смогло принять, выдержать и трансформировать новые энергии. Когда Кундалини прожжёт канал на Высшие планы бытия, человек становится проводником творческой энергии Сверх-Эго на землю. Он получает доступ к Чаше накоплений, хранящей его таланты и знания, полученные в прошлых реинкарнациях, которая расположена рядом с сердечной чакрой. Кто-то начинает писать стихи или картины, кто-то – музыку или заниматься иной деятельностью, не свойственной ему ранее, в зависимости от того, какими способностями он овладел в прежних воплощениях. Способности раскрываются со скоростью удара молнии, то есть – мгновенно. Но за обретение способностей, выходящих за грани этого мира, приходится платить. Ведь начиная звучать на повышенных вибрациях, человек остаётся существовать в поле Земли, в биополе массы людей, живущих рядом. Многие из них несут вибрации, приносящие такому человеку страдания. Для меня, после открытия творческих способностей, стояние в очередях и, вообще, нахождение в толпе людей, стало непереносимым. У меня темнело в глазах, начиналось полуобморочное состояние. Приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не провалиться в беспамятство. Да ещё стараться, чтобы никто не заметил, что тебе плохо. Недаром йоги уходят в горы. И не просто в горы, а забираются в уединённые пещеры, так как толщина камня частично гасит биополе психической энергии человеческой массы. Постепенно я адаптировалась и приспособилась к существованию в обществе людей, чьи ауры довольно долгое время после моей трансформации доставляли мне столько неудобств. С течением времени мне всё успешнее удавалось справляться с этим состоянием. Люди, которые вибрируют на повышенных частотах, излучают их в окружающий мир, поднимая его вибрации на более высокий уровень. В этом и состоит их миссия. Влияют на вибрационный фон окружающего мира и созданные ими произведения искусства, будь это картины, стихи, песни, скульптура и прочее. Изменение частот происходит медленно, но эта скорость возрастает по мере увеличения количества людей, способных адаптировать более тонкие энергии.

– Это первый опыт зарождающегося сознания посвящённого, когда человек выбирает один из двух путей, которым должен пройти, это путь формирования мира сновидений, приведения его к реальности, наполнения реальностью мира сновидений. – Писал Рудольф Штайнер в своих лекциях, опубликованных в книге «Сознание посвящённых».