Дневники преступной памяти

Глава 3

– Все мне более или менее понятно.

Коровин ходил по огромной гостиной загородного дома Ложкиных, рассматривал страшный беспорядок, старательно обводя взглядом то место, где лежали друг на друге окровавленные, истерзанные тела хозяев.

Тела Гули и Артема Ложкиных были не просто истерзаны, они были практически расчленены. И тот, кто это сотворил, делал это с извращенным, но удовольствием. Так навскидку показалось Коровину, когда он, подавив рвотный рефлекс, произвел первый осмотр места страшного преступления.

Но последнее слово за экспертами.

– Вы готовы говорить? – услышал Коровин из соседней комнаты тихий голос Мариночки.

Майору Марине Алексеевне Якушевой было за сорок. Почти год назад отметили юбилей. Но многие привычно называли ее Мариночкой, так повелось с ее первого дня работы в полиции, куда она пришла желторотой стажеркой. Сейчас она уже целый майор, с хорошей репутацией, приличным послужным списком раскрытых дел и даже с парой наград. Но многие все равно называли ее Мариночкой. Друзья и те, кто званием повыше, – открыто, остальные за глаза.

Сам Коровин называл ее не иначе как майор. И редко по фамилии. И никаких имен. Они часто и до хрипоты спорили над версиями. Никогда не подводили друг друга. И если уж до конца откровенно: терпеть друг друга не могли.

Тот, к кому обращалась майор Якушева, быстро заговорил. Коровину не было слышно. Он и не старался. Он изо всех сил рвался на волю. Его тошнило. Но уйти на улицу, пока Якушева опрашивает свидетеля, он не мог. Потому что эта сука сидела так, что ей было видно почти всю гостиную. И конечно, трупы. И она на них без конца смотрела. И ее не воротило!

К воротам подъехали сразу три машины. Скорая с санитарами, эксперты и представители следственного комитета. У него появилась шикарная возможность выйти на улицу, встретить всех и по возможности осмотреться на участке.

Так он и сделал.

– Денис, приветствую, – тепло улыбнулся ему их штатный эксперт Степа Воробьев. – Что там? Ужас?

– И еще какой! – дыша полной грудью, ответил ему Коровин. – Их просто разделали!

– Мотив убийства? – раздался за его спиной глубокий грудной голос Аси Панкратовой – подполковника следственного комитета.

– Может, грабеж. А может… – Он промолчал, не зная, как озвучить опасную мысль о маньяке.

– Думаешь, псих?

– Сама взгляни, – не стал он вдаваться в подробности. – Там домработница, которая их обнаружила, до сих пор в ступоре. Якушева пытается ее разговорить, но пока с этим туго. Поэтому установить, пропало что-то ценное из дома или нет, пока невозможно. Но!

Тут Коровин осмотрел Асю с головы до ног тем самым взглядом, который заставил ее однажды прыгнуть к нему в койку. И закончил свою мысль:

– Телефоны на месте. Сумки их тоже. В них документы, бумажники с карточками и наличность. Ключи от обеих машин. Автомобили в гараже.

– Блин! – кисло сморщилась Ася. – Психопат, думаешь?

– Пока не думаю ничего, подполковник. – Ее он при людях тоже называл только так – по званию. – Может, у них сейф был набит валютой или бриллиантами. Может, полотна на стенах висели по миллиону долларов. Надо выслушать домработницу. Родственников. За ними уже поехали.

– Дети? – вопросительно задрала шикарные брови Ася.

– Таких не выявлено. Супруги были бездетными.

– Уже хорошо, – пробормотала Панкратова и, поймав его непонимающий взгляд, пояснила: – Сиротами никто не останется.

Она обошла его слева и двинулась к дому привычной неподражаемой походкой, возможно, из-за высоких каблуков, на которых она даже по пляжному песку ухитрялась ходить, как модель. И в отличие от Якушевой, одевающейся, как со свалки, Панкратова за своей одеждой следила. Все подогнано по фигуре, правильной длины, аккуратно выглажено. И никогда нигде ни пылинки, ни нитки.

А Якушева…

Коровин со вздохом отогнал от себя видение ее сегодняшней: нелепо сидящие на Мариночке широченные джинсы совершенно точно были поутру извлечены из груды неглаженного белья. И конечно же, поутюжены не были. Из той же кучи, возможно, была извлечена и темная кофта. Только она не отстиралась. И на левом плече пятно, возможно, с последнего места преступления, лишь посветлело, но не было удалено.

Недоразумение, а не женщина!

Коровин не успел сделать и трех шагов, как это самое недоразумение вылетело на крыльцо с вытаращенными глазами.

– Денис Сергеевич, мотив понятен, – и не дав ему вставить хоть слово, выпалила: – Это грабеж!

– Что-то пропало? – поинтересовался он с привычной ленцой в голосе.

Он всегда так говорил, когда азарт начинал колотить его сердце. Не позволял окружающим людям догадываться.

– Сейф пуст!

Ага! Значит, сейф все же имелся. А он его не нашел при беглом осмотре дома.

– И где сейф?

– О! Он очень хитро был устроен хозяином. В смотровой яме, которая находилась под машиной хозяина. Там специально оборудованная ниша с железной дверцей. Открываешь, там ветошь, перчатки, всякая дребедень. А за этой ерундой еще одна дверца. Уже с кодовым замком. Там сейф. Достаточно просторный. И он пуст!

– О сейфе домработница рассказала? – усомнился Коровин. – Откуда она…

– Нет, не она, – перебила его Якушева, поморщившись. – Звонил родной брат погибшего. Рассказал о сейфе. Он встрял где-то в пробке в центре Москвы. Просил проверить, целы ли ценности хозяина.

– А они не целы. Так что за ценности? Он в курсе?

– Там было много наличных. С его слов, погибший копил на машину премиум класса. Вроде уже собрал всю сумму. Порядка десяти миллионов рублей. И еще там были украшения жены, которые она унаследовала от прабабки. Что-то ценное и редкое. Брат погибшего обещал ознакомить с каталогом.

Чушь какая-то! Досадливо поморщился Коровин. Кто хранит в смотровой яме каталожные бриллианты?! Только идиоты! Если драгоценности действительно существовали и это не вымысел, то разумнее было бы снять банковскую ячейку. Он бы так и сделал, случись у него богатства.

– Будем разбираться с этим братом, – проворчал он и, отвернувшись, пошел по участку. Но крикнул Якушевой: – Надо установить, как злоумышленники попали в дом!

– Злоумышленники?

Вот сто процентов в ее вопросе была насмешка. Еще не успели ничего обсудить, она уже его слова берет под сомнение.

– А ты считаешь, что такого наворотить мог один человек?

Он остановился и глянул на нее пристально и холодно. Обычно подобный взгляд ее отрезвлял, но сегодня был не тот случай. Она столкнулась с Панкратовой, оценила ее аккуратность. Наверняка почувствовала себя чучелом и теперь весь день будет всем подряд гадить.

А никто не мешал ей время от времени пользоваться утюгом хотя бы. И голову мыть почаще. Мало того что выглядит как бомж, так еще и волосы сосульками свисают на воротник темной кофты.

– Я считаю, что преждевременно делать вообще хоть какие-то выводы. До тех пор, пока эксперты не выдадут своего заключения, пока не опросим соседей, пока…

– Вот и иди по соседям, майор! – повысил он голос, пользуясь преимуществом звания. – Хватит демагогию разводить!

– Есть, – пробурчала Мариночка.

И, легко сбежав по ступенькам, через минуту вышла за ворота. Но перед этим долго их рассматривала и даже трогала зачем-то петли. Коровину наблюдать ее было неприятно. И он пошел за дом, в сад. И там задержался. Потому что там было сказочно красиво.

Два ряда вишен – видимо, ранних – цвели так буйно, что не было видно стволов и веток. Коровин встал в центр аккуратно выметенной дорожки между вишнями и глубоко втянул в себя аромат цветения.

– Потрясающе, – пробормотал он едва слышно и прошел до конца дорожки.

Везде чисто и аккуратно. Ни поломанных веток, ни помятой травы, ни единого следа присутствия посторонних лиц. Садовая мебель, расставленная на открытой веранде перед вишнями, стояла в строго заведенном порядке. Он специально проверил. Под ножками кресел и стола характерные темные пятна. Значит, мебель не двигали. Она стояла на своих местах всегда только так.

– Здесь вас не было, – проговорил он так же тихо. – Иначе нагадили бы, как и в доме.

Из сада он пошел сразу в гараж. И наткнулся на Степу Воробьева. Он как раз складывал оборудование в свой огромный металлический кейс в гаражной смотровой яме.

– Что скажешь, Воробей?

Его все так звали. Он не обижался.

– Что скажу… Сейф не взломан. То ли злоумышленники знали код заранее, то ли хозяин или хозяйка под пытками его выдали.

– Их пытали?

– Несомненно. Причем зверски, – пряча взгляд, уточнил Воробьев.

Он всегда мучился, когда ему приходилось сталкиваться в работе с такой бесчеловечностью. Словно испытывал чувство вины за особей, творивших подобное. Чувство вины перед жертвами насилия и перед всем человечеством. Это он так однажды Коровину признался, изрядно захмелев в их любимой кафешке.

– Их сначала убили, а потом…

Произносить вслух страшное ему не особо хотелось, боялся тошноты.

– Его начали резать еще при жизни. Умер, скорее всего, от потери крови. Опять же, болевой шок не исключен. Точнее скажу позже. Она умерла, потом уже была…

Степе тоже не очень хотелось анатомических подробностей. Хотя бы пока. Будет еще время в момент выдачи заключения.

– Следов нет?

– Практически нет. Вернее, они есть, кровищи-то море. Но все замазано. На ногах, скорее всего, были бахилы. Руки в перчатках. Обнаружил рядом с телами следы талька. Наверняка от латексных перчаток. Но тут работы – непочатый край, Денис. Я уже вызвал подмогу. Сейчас пока осматриваюсь, делаю предварительные выводы. А досконально приступим, когда вы под ногами мешаться не будете. Кстати… – Воробьев вытянул шею, заглядывая Коровину за спину, понизил голос почти до шепота. – Что это с Мариночкой?

– А что с ней? – прикинулся непонимающим Коровин.

– Бешеная какая-то сегодня. Рычит, огрызается. Говорю с Панкратовой, предполагаю, что налет совершен группой лиц. А она орет со спины: не доказано, мог и один так. Панкратова ей даже замечание сделала.

– Она давно на замечание нарывается, – поморщился Денис. И многозначительно улыбнулся. – А может, разозлилась, увидев Асю.

– А что такое? – не понял Степа, выбираясь из смотровой ямы. – Чем она ее так злит при встречах?

– Тем, что красивая. Тем, что ухоженная.

– А Мариночке кто мешает быть ухоженной? – удивился Степа.

Про красивую даже говорить не стал. Якушева не была даже симпатичной.

– Этот вопрос надо задавать ей. Но я не рискну. А ты?

Воробьев, встав с ним рядом, задумался. А потом неожиданно с кивком произнес:

– А как-нибудь, возможно, при случае, по пьяни.

Глава 4

Поздним вечером в кабинете начальника подводились итоги. И они были безрадостными.

Никто из соседей ничего не заметил. Никто не слышал криков о помощи. Музыка играла так громко, что даже заглушала шум проходящих электричек – по соседству с поселком – железка.

К тому же Воробьев совершенно точно установил, что рты им заклеивали скотчем. То есть, когда супругов Ложкиных пытали, орать они не могли.

– В лучшем случае мычать или стонать, – заключил Воробьев. – Как я уже говорил подполковнику, мужчину начали резать еще при жизни. Женщина уже была мертва. Но…

Он обвел всех виноватым печальным взглядом, тяжело вздохнул и нехотя продолжил:

– Этот убийца работал с удовольствием. Не торопился. Резал, как ветчину для бутербродов.

– Как это?! – вытаращился полковник Рябцев, лицо его исказила болезненная судорога.

– Он не рассекал плоть. Он ее пилил. Извращенец.

– Что-то подобное… Гм-м…

Полковник закашлялся, подавившись сухостью в горле, и потянулся к графину с водой и выпил прямо из него, игнорируя стакан. Потом тяжело подышал с открытым ртом и проговорил:

– Урод проклятый!

– Ничего подобного за мою практику я не встречал, товарищ полковник. Думаю… Думаю, это новичок. Пробует себя в кровавом деле. – Воробьева перекосило. – Он действовал спонтанно, не очень хорошо представляя, какие кости и кровеносные сосуды где находятся. Анатомию он не знает.

– Уже что-то, – отдышавшись, произнес полковник. – Какие выводы, Коровин?

– Думаю, это либо новичок, либо действовал так намеренно. Чтобы ввести следствие в заблуждение.

– В смысле? – Рябцев глянул на него исподлобья.

– Косит под маньяка-психа, товарищ полковник. Хочет показать, как он кровожаден и насколько ему это нравится, а целью был грабеж. Из сейфа пропали крупная сумма денег и фамильные драгоценности. Их стоимость оценивается в десятки миллионов рублей, товарищ полковник.

И тут подскочила с поднятой рукой Якушева. И, спросив разрешения у Рябцева, стала нести такую ахинею, что кое-кто из присутствующих, невзирая на трагизм ситуации, начал фыркать и улыбаться.

– Не смешно! – рявкнула Мариночка, тряхнув сальными волосами в сторону весельчака. – Налицо зарождение новой формы преступника. Он маниакально кровожаден и к тому же алчен. Он наслаждается, пытая и убивая, и попутно обогащается.

– То есть, майор, ты считаешь, что он был один? – недоверчиво вздернул кустистые седые брови полковник.

– Так точно, товарищ полковник, – выпалила Мариночка, слегка склоняясь в его сторону.

Коровину она в этот момент напомнила сухую гнутую жердь.

– А как же заключение экспертов? Воробьев утверждает, что преступник не мог действовать в одиночку.

– Это всего лишь предположение Воробьева, он не может этого знать наверняка. – Мариночка выгнула свое сухое тело теперь уже в сторону Воробья. – Разве не так, Степа?

– Ну… – Он мгновенно почувствовал себя неуютно.

И оттого, что на него сразу все уставились. И оттого, что пока еще не был ни в чем уверен.

– Как я уже докладывал, следы были, но идентификации они не подлежат. Убийца или убийцы использовали средства защиты.

– Вот! А я что говорю! – вскричала непотребно громко Якушева. – Он был один!

– Как злоумышленник проник в дом?

Полковник, сам того не замечая, склонился к ее версии.

– Замки не были взломаны, – приподнял тощий зад со стула Степа. – Либо дом не был заперт, либо хозяева открыли дверь сами.

– Есть еще вариант, товарищ полковник, – перебила Мариночка Воробьева.

– Говори!

– У убийцы мог быть дубликат ключа. И, судя по плотному жизненному расписанию супругов Ложкиных, дубликат этот мог быть получен сразу в нескольких местах. Они вели активный здоровый образ жизни: спортзалы, бассейны, массажисты, косметологи. Причем всегда ездили вдвоем. А это раздевалки, где оставляются личные вещи. Замки хлипкие. Специалисту их открыть – раз плюнуть.

– Сейчас почти везде камеры видеонаблюдения, – возразил Коровин.

Он бесился? Он бесился! И еще как! Эта тощая, в одеждах, не видевших утюга, дура мешала ему все карты. Он только-только хотел доложить полковнику, что подобное злодейство – дело рук организованных преступников, как она влезла со своей версией про маньяка, заразила всех своим «энтузиазмом», склонила к этой идее. И вот уже и полковник Рябцев повелся и говорит о преступниках в единственном числе.

Коровину хотелось вскочить, схватить Якушеву за узкие плечи и усадить, наконец, на место. В конце концов, он начальник группы, он старше нее по званию. И в отделе она напрямую подчиняется ему. Ну почему, почему эта сука постоянно об этом забывает?! Почему ей об этом надо напоминать?

– И что камеры? – фыркнула она, отвратительно брызнув слюной. – Мы не можем знать, в какой день были сделаны слепки с ключей. И…

– Мы знаем о расписании супругов Ложкиных. Так что вычислить несложно, когда и куда они складывали свои вещи, переодеваясь. Искать надо в близком окружении. Родственники, друзья, те, кто мог знать о каталожных драгоценностях. Пусть не сами, но они могли навести убийц на сейф. Далее… Необходимо выяснить, любили Ложкины хвастаться или нет? Если да, то кому. Если нет, то круг подозреваемых сужается. Вот ты выяснением этих вопросов и займешься, майор, – перебил ее Коровин.

Ему надоело слушать ее полубезумные утверждения. Надоело наблюдать, как ее болезненный азарт заражает присутствующих. Он сделал ей знак остановиться и сесть. Она уловила его бешенство и подчинилась.

– Товарищ полковник, – поднялся Коровин с места. – Считал и считаю, что преступление совершила группа лиц по сговору. Были ли они в количестве двух и более лиц, еще предстоит выяснить. Жертвам заклеивали рты, поэтому их криков никто из соседей не мог слышать. И громкую музыку, возможно, слушали сами супруги. Еще до того момента, как к ним в дом ворвались убийцы. Со слов соседей, они это проделывали часто. Возможно, громкая музыка и позволила убийцам проникнуть в дом незамеченными. Если только это не были люди им хорошо знакомые и Ложкины их сами не впустили. Майор Якушева!

Стерва сидела и вообще его не слушала. Сосредоточилась на чтении чего-то в телефоне. Так и дал бы по сальной макушке.

– На тебе все контакты Ложкиных. Выяснить возможные знакомства среди посещающих с ними вместе фитнес-центры и так далее. Людей в помощь предоставим. Отсмотри записи с камер видеонаблюдения в раздевалках, если они имеются.

– Работы на полгода, подполковник, – вяло отреагировала Якушева, не отрывая взгляда от телефона.

– У тебя максимум четыре дня, майор. Собери группу и действуй. И да, Якушева. – Тут Коровин глянул на нее снисходительно. – Перестань уже носиться со своей мечтой поймать серийного убийцу. Все знаем, что это для тебя идея фикс, но не в этом случае. Не сегодня, как говорится.

Кто-то фыркнул, почти все заулыбались. Рябцев, крякнув, полез в стол.

Все присутствующие помнили, как однажды, перепив на корпоративной вечеринке за городом, Якушева принялась мечтать о самом главном деле в ее жизни. На посыпавшиеся вопросы она тогда ответила:

– Поймать серийного убийцу! Маньяка! Если суждено мне прославиться, то только так! Кто-то поймал Чикатило, а я поймаю…

Ее тогда жестоко высмеяли. Она напилась еще сильнее. И в машину ее грузили, идти сама Мариночка не могла. После ушла на больничный и рыдала неделю от позора. Никто потом ее не подкалывал. Не смели, щадя ее тонкую душевную организацию. Коровин посмел.

Якушева, дернувшись, села ровно, телефон исчез со стола.

– Основной версией, коллеги, предлагаю считать грабеж с отягчающими. Нужно было содержимое сейфа, начали пытать, пытаясь узнать его местоположение и код. И кто-то из убийц – самый кровожадный – не сумел остановиться.

– Либо намеренно попытался закосить под маньяка, чтобы увести следствие по ложному пути, – неожиданно подала голос Ася Панкратова, она так же присутствовала на совещании. – Мне тут поступила информация, коллеги, пока шло совещание…

Она вышла из-за стола, направившись к большой магнитной доске, на которой уже висели фотографии жертв, домработницы, брата покойного Ложкина и самых близких соседей. Успев с утра переодеться, Панкратова была в узких серых джинсах, черном приталенном пиджаке, красной водолазке и красных туфлях на низком каблуке. Выглядела потрясающе. Якушева, бегло ее осмотрев, тут же с досады закусила нижнюю губу.

– За последние полгода на территории Москвы и области произошло несколько разбойных нападений на граждан с доходом выше среднего. Все они имели крупную сумму наличных на покупку либо квартиры, либо машины, либо дачи. Зафиксированных случаев – пять. Сегодняшний – шестой. В трех из пяти случаях жертв не было дома. Два закончились убийствами без мясницких забав.

– Значит, они ничего общего между собой не имеют! – фыркнула с места Якушева.

– У вас было время высказаться, майор, – надменно глянула на нее Ася. – Или вам прочесть лекцию о субординации?

– Никак нет, – поерзала хилым задом по стулу Мариночка.

– В трех случаях из пяти хозяев не было дома. Почти все они были в отъезде на отдыхе. В двух других случаях со смертельным исходом жертвы находились дома. Рты у них были заклеены скотчем. Они были связаны и убиты. Но их не пытали. Думаю, потому, что дом многоэтажный, а не отдельно стоящий коттедж, соседи могли услышать и поднять шум. Опрос соседей и возможных свидетелей почти ничего не дал. Ни единого следа. Ни единого волоска или отпечатка. Эксперты сделали вывод такой же, как и вы, Воробьев. Грабители-убийцы были хорошо экипированы защитными средствами.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – Тонкие губы Якушевой ядовито кривились.

– Обращайтесь, майор, – позволила Ася.

Она все еще стояла у доски – прекрасная женщина, знающая, как себя преподнести. И Коровин поймал себя на мысли, что хочет позвать ее сегодня к себе. Тем более что Маруся – его помощница по хозяйству – должна была сегодня наконец-то закончить с генеральной уборкой дома и приготовить ему вкусной еды. Обещала!

– Простите, что с уборкой затянула, – извинялась она позавчера. – Весна. Хочется все окна вымыть, портьеры перестирать. Дом-то большой…

Дом действительно был большим. Для одного Коровина – слишком. И он давно бы его продал, но условия завещания его бывшей вероломной жены были таковы, что он не мог от него избавиться в течение двадцати следующих после ее кончины лет. И если учесть, что умерла Стелла в позапрошлом году, то Коровину ее наследство тянуть на себе еще восемнадцать лет. Да, и сдать дом в аренду, по условиям завещания, он тоже не мог. За этим должны были следить ее адвокаты.

– Иначе вы лишитесь всего, господин Коровин, – зачитывал завещание жены ее адвокат. – Всех ее счетов в банке и прочей недвижимости.

О прочей недвижимости бывшей покойной жены Коровин имел весьма смутное представление. Содержанием недвижимости занимались какие-то ее душеприказчики. Коровину в эти страны выезжать было нельзя…

– Вы сказали, товарищ подполковник, грабители-убийцы, – коромыслом выгнулась над столом Якушева. – Как это можно было установить, если свидетелей не было?

– Я сказала «почти», майор. – Ася отставила стройную ножку в сторону, скрестив руки на шикарной груди. – В двух случаях из пяти в подъезды, где было совершено убийство и ограбление, входили двое в специальной экипировке, подразумевающей обработку подвальных и чердачных помещений. И, что характерно, объявление на подъездной двери имелось. Но никто в управляющей компании ничего не знал об этой санитарной обработке. И разумеется, никакой обработки не было. Двое в экипировке были самозванцами. Предположительно – убийцами.

– И никаких примет, – констатировала бесцветным голосом Якушева.

– Только рост и приблизительный вес, поскольку телосложение под белыми комбинезонами можно рассмотреть весьма приблизительно.

Ася посмотрела на Коровина. Обнаружила его взгляд, полный тайного смысла. Осталась довольна и принялась знакомить всех с описаниями возможных преступников.

– Примерно одного роста – метр восемьдесят два – метр восемьдесят пять. Не жирные, не грузные. Без животов. Широкоплечие. Передвигались по двору от машины до подъезда достаточно легко. Мужчины были подвижными, ничто не сковывало их движений – ни возможный артрит суставов, ни ревматические боли. Шли быстро и легко, повторюсь. Отсюда следствием был сделан вывод, что они достаточно молоды.

– Не факт, – вдруг обиделся Рябцев. – Мне пятьдесят пять, я стометровку рекордно бегаю. И хожу легко.

– Товарищ полковник, вы у нас такой один, – тут же польстила ему Ася с восхитительной улыбкой. – Предлагаю, коллеги, исходить из того, что грабителям-убийцам от двадцати до пятидесяти.

Это она уже Коровину польстила, он месяц назад сорокапятилетний юбилей отметил. Якушева тут же догадалась и фыркнула, никого не стесняясь.

«И ладно! Пусть фыркает, – подумал Коровин. – Она вот сейчас, после окончания совещания, поедет в свою квартиру на окраине. Где наверняка тоскливо и неухоженно, где пустые полки в холодильнике и даже шелудивого кота нет. А если и был, то сбежал давно. А они с Асей отправятся в ресторан ужинать, хотя Маруся и обещала ему полные закрома. А после ужина поедут к нему, и он уговорит ее остаться до утра. А утром…»

Он сварит ей кофе, разморозит Марусины круассаны – они у нее знатные. И подаст Асе завтрак в постель. Она заслуживает. Она прекрасна!

– А в загородном поселке, где проживали Ложкины, никого подобного не встречали? – глянул на Асю с надеждой полковник Рябцев.

– Пока нет такой информации. Все живут за высокими заборами. Жизнь соседей никому не интересна. А записи с видеокамер, имеющиеся почти на каждом заборе, никого похожего не зафиксировали. Они вообще никого не зафиксировали на момент возможного проникновения преступников в дом Ложкиных.