–Но я не Вас имел в виду…– залепетал он,– Вы – самая привлекательная девушка из всех, кого мне доводилось встречать.
Андре попытался её обнять!
Она отскочила, выдохнув:
–Хулиган!
А он пытался её совратить словами:
–Но Вы же ничего не знаете о моих возможностях…Я творчески подойду к этому делу…И Вам представится возможность расширить свои познания, набраться опыта…
–Понятно: Вы первозадачей сегодня поставили довести меня до белого кипения. Я требую подобающего отношения к своей высокопоставленной персоне от простого рабочего!
–Слово «рабочий» в Ваших устах звучит, как ругательство,– обиделся француз.
Из комнаты для художников кто-то выглянул, заинтересованный криками.
Леди Уинд распорядилась:
–Принесите пальто и шляпу мистера Планше.
Рядовой художник исполнил приказ.
Исидора сама нахлобучила на голову Андре фетровую шляпу, двусмысленно иронизируя:
–Берегите мозг, мсье Планше, а то похолодало.
–Мой мозг основательно прогрет алкоголем, леди Уинд. Пожелаете спокойной ночи своему рабочему? Или это неприемлемо для высокородной?
–Ещё день, мсье Планше,– вывернулась девушка.
В трактире «Солнечный» Андре подсел к другу трубочисту Франклину Ваттону.
Они выпили ещё немного.
И француз жаловался ему:
–Как контролировать импульсы любви? Как их удержать, если всё тело отзывается на взгляд, на запах, на движение её стана?
–Всё-таки влюбился!– ахнул Фрэнк,– Первостепенная задача для тебя: раздобыть деньги, а не влюбляться в недостижимую мечту!
–Да, существует социальная обусловленность элементов бытия…Я почти в самом низу иерархии… У неё, должно быть, куча поклонников и женихов…
–Во-во. У такой броской красоты должна быть целая армия поклонников.
–Нет, думаю, от всех Купидонов её сердце сокрыто за бронёю из наветов этих эгоцентричных, истеричных старых дев из Дамского комитета.
–Выпей ещё и сразу в глазах будет радуга и радость, а на губах улыбка.
–Нет, хватит. Завтра на работу.
Утром в дверь кабинета Исидоры постучали.
–Входите,– разрешила она.
Слуга, он же секретарь Мэйс тоже, как и Исидора, с интересом воззрился на вошедшего Андре Планше.
Тот покаянно блеял:
–И я нужен Вам, и Вы мне нужны, так проявите благосклонность и простите глупого пустобрёха. Нёс всякую чушь, аж самому стыдно. Пить бросаю…лет на 25. Я и эскизы кой-какие из дома принёс…Вы хотели птицу Симург в оранжевом оперении…Вот получите, нарисовал…
–Вы прощены,– молвила леди, поправляя складочку на подоле тёмно-зелёного платья.
–Я так Вам признателен…Может, оду сложить в Вашу честь?
Девушка не удержалась и фыркнула.
Ворчала:
–Без кривляний Вы не обходитесь. Сейчас я еду смотреть на обжиг первого фарфора, поедите со мной?
–Конечно! Я прослежу, чтобы Вы делали всё строго в определённом порядке.
–Я надеюсь на Вашу базу опыта. А рисунки рассмотрим позже, можете их оставить на столе.
Андре Планше оценил муфельные печи для обжига керамики. Вместо гончарных кругов ныне на производстве было шликерное литьё в гипсовые формы. Несколько рабочих делали формование объёмных фигур ручным гипсовым оттиском.
Процесс преобразования глины в фарфор так охватил Исидору, что она, затаив дыхание, следила за рождением фарфора в печи.
–Сейчас гипс впитает воду из глины, и форма отторгнет тарелку и другие изделия,– подсказывал француз.
–Ваша задача: расписать тарелки,– напомнила леди,– Вот только я ещё не отобрала нужные сюжеты…
Старший художник подошёл к одной из рабочих молоденьких женщин, которая шлёпала по глине гипсовым оттиском, делая фигурку танцовщицы. Рабочая была высокого роста да стояла ещё на толстой подошве башмаков.
Играя глазками, француз ворковал ей:
–Я заметил, что высокие барышни хотят стать ещё чуточку выше. А невысокие, наоборот, хотят казаться ещё миниатюрнее.
Исидору крайне возмутило, когда рука Андре опустилась на зад высокой девушки. А та не протестовала, она улыбалась этому грубому хаму! Леди подскочила к этой парочке.
Возмутилась:
–Я знаю: Вам нравится лапать женщин, но пора завязывать с пагубными привычками на глазах у общественности!
Француз урезонивал нанимательницу:
–Вы не в Дамском комитете. Здесь нет приверед. А откуда Вы знаете о моих привычках проверять крепость мускул?
–У Вас на наглой роже написано. Пойдёмте, нам надо выбрать эскизы.
Когда они ехали в карете до офиса, Андре поинтересовался:
–Леди Уинд, а кого бы Вы выбрали в мужья: сильного или умного?
–Сильного.
–О, если бы все девушки так выбирали, тогда бы человечество вновь превратилось бы в дикарей.
–Никогда ещё не общалась с таким невоспитанным, развязным типом.
–А сами-то только что меня наглой рожей обозвали. Верх аристократической беседы.
–Вы того заслужили. А кто Вы по гороскопу?
–Ненавижу женщин, которые, чтобы оценить ситуацию, задают вопрос: «А кто он по гороскопу? Козерог? А, ну, тогда всё понятно. От козла иного и ждать не надо».
Исидора хмыкнула и обиженно отвернулась.
В её кабинете не было секретаря.
–А где мистер Мэйс?– растерянно переспросил Планше.
–Отослала по делам,– пожала плечами леди Уинд.
Художник заботливо снял с дамы пальто.
Сокрушался:
–Куда смотрит общественность? Высокопоставленная леди остаётся наедине в комнате с мужчиной из низшего сословия!
–Дамский комитет отменил запрет на перемещения лиц женского пола без сопровождающих.
–Очень глупо с их стороны.
Исидора попятилась с опаской к дверям.
Андре продолжал с шутками измываться над леди:
–Я имел в виду, что теперь женщины сами начнут приставать к мужчинам. Может, даже так рьяно, что некоторые представители сильной половины будут убегать от нимфоманок.
Леди стала разглядывать эскизы и придирчиво уточнять:
–Циклопы куют молнии Зевсу, впечатляет…Но почему Зевс не на небе, а в какой-то яме нападает на красивую женщину в цветах?
–Это Аид! Он вначале был богом земледелия и времени. А это – Персефона-Весна, его жена по принуждению. Он влюбляется и похищает её. Вокруг цветы, как признак любви: на земле, как и в душе Аида, распускаются цветы-любовь.
–Весна топит лёд на сердце Аида, а он расцвечивает всё в радужные тона цветов…Романтика…Оставляем…
–Даже к циклопам не придерётесь?
–Циклопы, как некая фатальность…По преданиям Зевс несколько раз уничтожал человечество, пытаясь создать совершенного человека. Зевс, кстати, с греческого переводится, как «жизнь».
–А я читал, что древние греки и римляне строили свои храмы на древнейших фундаментах. Капители колонн весят несколько тонн. А это лишь их вершины…Эти храмы называли город богов-великанов.
Исидора поднесла к глазам другое творение художника, умильно говорила:
–И эта картина мне по нраву. Аполлон, стерегущий стада Адмета в землях Фессалии. Единороги с прямыми рогами и спиралевидными, волшебными рогами аликорн. А также вышедшие из леса послушать игру Аполлона на золотой кифаре звери: пантеры, львы, серны, олени, зайчики…Так…а на третьем рисунке мы видим некие райские кущи с обилием лилий, символом роскоши и изящества у Древних римлян. И люди в римских тогах, но не все… вот девушки, украшенные одним лишь плющом. Это игры в честь Диониса или Аполлона? И тому и тому посвящались игры и танцы с плющом.
–Если бы восхваляли Бахуса или Диониса, вокруг суетились бы сатиры, вечные спутники бога виноделия. И люди стояли бы с бокалами. А это игры в честь Аполлона.
–И эта работа хороша. Вы излили творческий огонь на эту работу. Можете приступать к росписи тарелок.
–Мне ещё и группу молодых художников обучать…
–Я думаю: Вы всё успеете.
–Но я же у Вас ещё и новатор со свежими идеями…
–Мсье Планше, сознайтесь, что эти эскизы были написаны Вами намного раньше. Я права?
–Не все,– замялся Андре.
–Я не отбираю денег, Вы их заслужили. Талант надо поощрять.
Француз задумчиво разглядывал её.
Сообщил свои мысли:
–Вы ни разу ещё не соответствовали своей фамилии. Уинд (буря) – это что-то запредельно мощное по эмоциям. Боюсь: Вашему предку присвоили эту фамилию потому, что мать родила его в ураган, испугавшись, а не за выдающиеся способности вояки.
–Спрошу о фамилии у отца. Должны сохраниться легенды по этому поводу. А сейчас мне пора отдыхать. Поеду в гостиницу.
–Леди Уинд требуется моя помощь в сопровождении до кареты?
–Как-нибудь доберусь сама.
–Жаль. Я так хотел и предвкушал подержать Вас за руку…усаживая в карету…
Девушка указала на пальто, мужчина с преувеличенным раболепием помог ей надеть верхнюю одежду.
Андре расписывал тарелки в мастерской для художников, увлёкся и не заметил, как над ним зависла Исидора в коричневом платье с колким замечанием:
–Не много за сегодня успели мсье Планше.
–Как могу, леди Уинд, как могу.
–Зачем Вы вот здесь нарисовали созвездие Рака? Разве Вам неизвестно, что альфа Рака Акубенс – это звезда лжецов и преступников?
–Думаю: большинству обывателей сие неизвестно.
–Как я успела заметить, Вы не очень-то далеко продвинулись в своих работах.
–Жизнь – борьба между желаемым и возможным.
–А на этой тарелке движения Амуров вышли какими-то вялыми что ли…
–Я излил стремления, чувства в этот рисунок, а Вы заявляете, что он недостаточно динамичен! Амуры, что, должны прыгать, чтоб Вам угодить?
–Излили себя на картину? И о чём же говорят Ваши чувства? Они также унылы, как Афродита! А бедняжка Психея чуть не плачет!
Под визг девушки эта тарелка полетела на пол, разбиваясь на мелкие осколки. Полетела на пол и тарелка с созвездием Рак.
Подмастерья покинули комнату по знаку работодательницы.
Исидора укоряла скандалиста:
–Вы тут посуды перебили на пол зарплаты!
–А Вы обещали мне платить гораздо больше! Хотите, чтобы мой ребёнок голодал?
–У Вас есть семья? И кто же терпит Ваш несносный характер?
–Сын говорит, что я – лучший папа на свете!
Леди почувствовала угрызения совести, она должна как-то примириться. И Исидора сняла с руки кольцо с сердоликом, протянула Андре со словами:
–Примите мои извинения.
–Извинения приняты,– смягчился художник и забрал кольцо.
Оно подошло ему только на мизинец.
–Сердолик приносит удачу…– посвящала она его в тайны камней.
–Я оценил, какой Вы нанесли удар по своему самолюбию, извинившись. Польщён.
Француз хотел поцеловать ей руку, но девушка отступила на шаг назад. Затем и вовсе вышла из комнаты.
В коридоре леди Уинд поманила одного из художников в свой кабинет.
Там спрашивала:
–Расскажите мне о жене мсье Планше.
–О бывших жёнах мистера Планше,– поправил парень,– У Андре была танцовщица из театра. Смазливая, с аппетитной грудью блондинка. Она с юных лет вела разгульный образ жизни, и замужество её не изменило.
–Может…мсье Планше был слаб, как…как мужчина?
–Навряд ли. Просто малышка любила очаровывать всех подряд. Я часто был у него в гостях, меня она тоже пыталась совратить… А у второй жены был склочный характер, и она обижала сына мсье Планше.
–Спасибо за информацию. Вы свободны.
Открытая карета ландо подъезжала к офису Исидоры. Там сидят: её отец, она, сестра и жених Николас Балстрод.
Лорд Балстрод интересовался:
–Леди Уинд, на заводе Вашего отца фарфор твёрдый, костяной или мягкий?
–Ещё в 1.710 году в Саксонии алхимик Иоганн Беттгер получил в Мейсенской крепости Альбрехтсбург твёрдый фарфор, открыв первым в Европе мануфактуру твёрдого фарфора. До этого в Европе весь фарфор был мягкий,– отвечала Исидора.
–Слышал, что конкуренты иногда делают диверсии, вплоть до поджогов и взрывов,– пугал жених.
–Урбанизацию не остановить. Это исторический процесс, роль городов с каждым городов будет только возрастать, не удастся кому-то одному построить завод, рядом вырастут 3 новых,– заумно парировала леди Уинд.
Андре с подмастерьем курил в коридоре, когда увидел процессию из родственников своей нанимательницы. Ему сразу не понравилось заносчиво-надменное выражение лица молодого человека и надутое важностью желтоватое лицо её отца.
Кроме тёплых накидок девушек грели меховые муфты на руках. Из под накидок проглядывали платья: из жёлтого атласа у Исидоры, и голубого – у Элизабет. Платье старшей сестры ещё отделано синими бантами и рюшечками, на шее тоже синий бант из бархата. На голове Элизабет 3 синих крупных банта из бархата. Голову Исидоры прикрывала коричневая шаль.
Планше процедил помощнику:
–Набить бы морду тому молодому типу, что сопровождает дам…
–Тебе это по рангу не положено. Он выше тебя по положению. Тебя засудят.
Повелительным тоном Исидора отдавала распоряжения мастерам:
–Будьте любезны показать моим родственникам и другу свои работы.
Художники учтиво слегка поклонились и пригласили в мастерскую.
При родственниках своей начальницы Андре Планше старался вообще не смотреть в сторону Исидоры.
Разглядывая фигурки фарфоровых изделий, отец заметил младшей дочери:
–Фарфоровый завод Вустера, открытый в прошлом году, изготовляет обеденные сервисы и крытые вазы, украшенные виньетками, и эти изделия очень популярны в Высшем Свете. Есть также классические изделия. Приоритеты давно утверждены и традиционны.
Исидора покачала головой:
–Заинтересовать покупателя надо чем-то новым.
Граф Джон Уинд Хит напирал:
–А я думаю: у мсье Планше есть стандартные, наработанные эскизы.
Младшая его дочь протестовала:
–Но я хочу модерн и авангард в творчестве! То, чего не будет у других. В чём будет отличие фарфора Андре Планше от других творений разных мастеров.
Отец сокрушённо произнёс:
–Чувствую: пустишь наш маленький заводик по ветру.
Инициатор создания фарфорового завода обиделась:
–Вы, папа, переживаете за производство, а на мои чувства Вам плевать. Разве я не имею права распоряжаться своим имуществом так, как считаю нужным? Разве я мало для этого работаю?
Николас Балстрод удивился:
–Так это инициатива мисс Уинд? Тогда я полностью согласен с лордом Хитом: управлять заводом – не женское дело.
Исидора огрызнулась:
–Не надо экстатически предрекать бедствия, вы все не Сивиллы. Приведите доводы, мне претит не дискурсивная беседа.
Лорд Балстрод поморщился и заметил:
–Мисс Уинд, не злоупотребляйте такими пышными, излишне велеречивыми фразами, иначе художники Вас не поймут.
–Спорный вопрос,– подал голос Андре,– Я тоже могу поучаствовать в ваших тяжёлых дебатах. Меньше всего Исидора Уинд похожа на филантропа. Она не раздаёт милостыню у церквей, она отдаёт зарплату работягам за честный труд.
Лорд Балстрод уставился на небритого парня в потёртой одежде, дал свой вердикт на латинском языке:
–Abusus in Bacchus ad extra (Злоупотребление вином до крайней степени).
Андре взвился:
–Вы всегда оскорбляете малознакомых людей? Это знаете ли чревато осложнениями здоровья.
Николас постарался увести разговор в сторону, озираясь:
–Вас вдохновляет на творчество цвет больного леопарда? Что-нибудь нарисуете мне на память?
Художник заартачился:
–Возле Вас ощущение такое, будто я попал на парфюмерную фабрику. Эта феерия запахов сбивает с мысли и рабочего ритма.
Молодой дворянин закивал, приговаривая:
–Понимаю: Вы привыкли совсем к другим ароматам. По всей вероятности, Вы добавляете в ванну средство от блох.
–Ах, ты – дрянь!– вырвалось у Андре.
Подмастерья схватили мастера за плечи, не давая кинуться на обидчика.
Исидора закричала на жениха:
–Как Вы смеете так грубо разговаривать с моим рабочим!?
Лорд Балстрод продолжал напирать с претензиями, обращёнными теперь уже невесте:
–Надеюсь, в кабинете Вы находитесь с секретарём-женщиной? И не даёте поводов для домыслов? Нужно беречь свою репутацию.
Исидора, а с ней и её родня превратились в пунцовые статуи, от возмущения у них не было слов.
Директор фарфорового заводика с вызовом переспросила:
–А если я преуспела в нарушении всех приличий?
Николас расхохотался, затем перевёл всё в шутку:
–Ценю Ваш юмор, леди Уинд.
Положение спас отец:
–Разумное зерно в твоей затее и проектах, Исидора, всё же есть. Детали обсудим позже. Я продолжу быть твоим гарантом и поручителем.
Граф увёл старшую дочь и лорда Балстрода.
Леди Уинд, всё ещё с волнением на лице, склонилась над эскизом Андре:
–Неистощимый дар Вашего творчества впечатляет, мсье Планше.
–Я вот работал, пока Вы слонялись по улицам с этим задавакой лордом.
–Выбирайте слова, мсье Планше, Вы не в трактире.
Француз с истерикой бросил кисти на пол, заявляя:
–Сегодня у меня нет вдохновенья!
–Выходной хотите?– стала заискивать работодатель, понимая, что зря напомнила про трактир.
–Этот хлыщ, Ваш провожатый…он – Ваш жених?
–Папа его приглашает постоянно…
Андре пошёл к дверям.
Обернулся и невесело поблагодарил:
–Очень приятно знать, что Вы считаетесь с моими пожеланиями, миледи.
В снятый Исидорой дом вечером приехал с визитом Николас Балстрод.
Он говорил ей:
–Не знаю: почему Вас никто не осведомил о моём приезде…
Джон Уинд Хит поддержал гостя:
–Это я просил лорда Балстрода приехать. Но у меня что-то печень болит, пойду полежу, примите молодого человека, как подобает, сейчас секретаря пришлю для приличия.
Старый граф удалился.
Николас, дабы завести разговор, начал расспросы о печах.
Но эта беседа ему быстро наскучила, он решил пошутить:
–Хорошо, что Вы, леди Уинд, хоть не взялись выплавлять на доменных печах какие-нибудь доспехи. Или для начала купили бы кузню для этих целей.
Исидора с миной знатока заявила:
–Что-то не так с нашей историей. Для выплавки панцирей и шлемов для целой армии нужны не кустарные кузни, а целые мануфактуры. Я-то знаю, что значит горн и меха! Я часто бывала в кузнеце, видела, как куют подковы для коней…А поточное производство с однотипной и высококачественной продукцией мог дать только завод.
–Но ведь раньше не было мануфактур…– раскрыл рот лорд.
–Значит: были. Только почему-то их уничтожили…причём все разом,– уверяла барышня.
–Леди Уинд, если бы я попросил Вашей руки…Вы были бы счастливы?
–Навряд ли. Я же не люблю Вас.
–У женщин в голове, кроме любви и страданий ничего нет!– с досадой вырвалось из уст молодого человека.
Исидора приводила доводы:
–Если бы головы мужчин были забиты тем же, то войн бы не было. Даже в Древнегреческих сказаниях бог любви ставится на вершину, ведь четырьмя первоосновами мира одновременно считались: Тартар, Гея, Хаос и Эрот, который, как известно, и отожествляется с любовью. Улавливаете мысль? Без Эрота Гея погибнет в лапах Хаоса и Тартара.
–А Эрот полюбил Психею, богиню человеческой любви…и так слепо, что не замечает её изощрённой жестокости по отношению к Гее. Вот взять хоть добычу глины для Вашего завода, эти ужасные карьеры…Или добыча угля, тоже малоприятная процедура для Земли…– заметил Николас.
–На месте карьеров, обычно, позже образуются озёра,– нашла, чем возразить, невеста.
–Вы интенсивно прилагаете все силы в это дело…Не боитесь прогореть?
Исидора задумчиво стала перелистывать журналы мод, которые лежали на журнальном столе, не отвечая.
Элизабет поспешила к выходу, поясняя:
–Позову секретаря сестры Мэйса, что-то он не торопится.
Как только старшая из сестёр вышла, Николас подсел к Исидоре на диван, и прижал её к себе. Та возмущённо отпихнула жениха от себя.
–Не перестаю восторгаться Вашей учтивостью, лорд Балстрод.
–Постигаешь, как живут ангелы? Но они-то в небесах, а на земле счастья без единения тел невозможно.
–Ошибаетесь. А как же творчество? Оно тоже даёт ощущение счастья.
–Удел гордячек – одиночество. Удел совершенных натур – остаться одной.
–Лучше остаться одной, чем жить с недостойным.
Кавалер принял это заявление на свой счёт, вскочил и на ходу бросил:
–Ищите тогда более достойную кандидатуру, а меня избавьте от своего общества.
Его последние слова слышали вошедшие Элизабет и мистер Мэйс. Оба в удивлении вытянули лица. Исидора же радостно улыбалась.