Он сунул ей в руки чашку с остывшим чаем, дождался, когда она его выпьет и, подняв со стула, проводил в каюту.
– Спи, Праматерь! Все будет хорошо!
Нелли послушалась его, как ребенок, и, закрыв глаза, моментально уснула.
Новая Земля жила своей обычной жизнью. По утрам тяжелая влага обволакивала листья растений, и они гнулись вниз, но, как только им удавалось сбросить массивные капли росы, то ветки вновь поднимались и тянулись к свету. Мелкая зверушка с лоснящейся на свету шубкой благородного палевого цвета взобралась на камень и, замерев, потянулась мордочкой к пучку лучей, играющих во влажном воздухе радужным цветом. Лиана, обвивающая старый ствол неподалеку от камня, наконец, сбросила ночную влагу с листьев, и они водопадом окатили зверька. Пригнувшись, он фыркнул, потряс всем своим маленьким и подвижным тельцем, и веер брызг окатил перламутром и камень, и траву вокруг него. Снова сев на задние лапки, зверушка принялась чистить мордочку, поводя лапками по чуткому черному носику, прихватывая и бровки, и глазки, и даже ушки, которые привычно вращались, улавливая все шумы вокруг. Вот зверушка остановилась в своем моционе и замерла: ушки уловили опасный шум! Лацкнул запор железного дома и в проеме распахнутой двери показалась женщина в белой рубахе. Зверек юркнул вниз и исчез в тайниках своего подземного дома.
Нелли проснулась отдохнувшей и без цепкого страха, который несколько дней не давал ей покоя после ночного разговора с Наблюдателем. Но в это утро она вспоминала его странным сном. Нелли помнила все до настроения, но уже не испытывала горя, навалившегося на нее, как ночная влага на листья. Она сбросила его, как лиана росу, и теперь была готова к продолжению осуществления своей мечты – создать новое общество на этой планете!
Идея с детсадами не нашла отклика у жителей селений. Они слушали Праматерь больше с уважением, чем с пониманием, и только поговорив отдельно со многими матерями, Нелли окончательно поняла, что они не отдадут своих малышей ни в какие детсады. В них живет страх за младенцев, прививаемый сотнями лет! Ребенка забирают только у изгоев и навсегда. Переубедить невозможно. Понадобятся десятилетия, чтобы новые матери забыли об опыте своих предков и перестали бояться за своих детей. Ее задумка провалилась. Но Нелли не сдалась! Теперь она придумала кое-что другое: воспитание подростков в других семьях. Лет в восемь-десять дети еще не успевают привязаться к сверстникам так, чтобы полюбить. Но они уже могут осваивать азы разных профессий. Если ребенок вырос в семье землепашца, то он учился у отца и тоже становился землепашцем. Никому в голову не приходило научить ребенка другому ремеслу. Кланы формировались по родовой линии – от праотцов, но в них процветали определенные ремесла и умения. Нелли решила предложить жителям Новой Земли расширить род деятельности в каждом клане, отдавая своих сыновей для обучения иному ремеслу соседям. Мальчики отдалялись от родного дома, от близкого окружения, но семья не лишалась возможности видеться со своим отпрыском, общаться с ним, наблюдать за его взрослением. Вместе с тем мальчики видели вокруг себя детей другого рода, приглядывались к девочкам, и обретали привязанности, которые по мере их взросления перерастали в чувства. Взяв в жены девушку из другого клана по обоюдному согласию и любви, парень мог вернуться в родной клан и там строить свою семейную жизнь – с новой профессией и с женой, в крови которой течет меньше родственных генов.
Нелли понимала, что это тоже эксперимент, результаты которого будут видны спустя десятилетие, не меньше. Но что такое десять лет для переустройства общественного уклада? И куда ей торопиться?..
Мишка одобрил ее план, и они оба принялись за его осуществление: она – беседуя с женщинами и подростками, он – общаясь с мужской частью населения во время работы. Вода камень точит! На это они и рассчитывали.
Жрец как всегда оставался в стороне. Он выполнял поручения Праматери, но и только. Нелли частенько ощущала на себе его пытливый взгляд, но сбрасывала его тяжесть, убеждая себя в том, что жрец ей не опасен. Волки все еще приходили к жертвенному камню, и она смело выходила к ним, чем вызывала к себе уважение и страх новоземельцев. Последнее ее беспокоило. Отношения, основанные на страхе, крепки до тех пор, пока страх есть. Как только он исчезает, отношения ломаются. И жрец, похоже, терпеливо ожидал такого момента. Нелли пыталась обратить его на свою сторону рассказами о будущем, которое она строила, но ответом на ее пылкость был холодный взгляд и вежливое кивание.
Мишка наблюдал за жрецом, не оставляя без внимания группу мужчин, с которыми тот беседовал, когда выпадал случай. Мишке казалось, что встречи их совсем не случайны, что они собираются тогда, когда получают от жреца тайное приглашение. Это настораживало. Он боялся за Нелли и, уходя в дальние поселения, оставлял с ней Куно. Старый изгнанник ходил за дочерью по пятам. Если что, он сможет защитить ее до возвращения Мишки! Главное, успеть закрыться в корабле! Несмотря на свою ветхость, он стал им крепостью, куда даже жрец не особо любил захаживать. Но Нелли звала его каждый день! Когда враг на виду, легче предугадать его действия! Жрец составлял списки подростков и семей, в которых растут девочки, близкие им по возрасту. Он понял намерение Нелли, но не выказал ей ни одобрения, ни отрицания. Просто делал то, что она велела.
Списки были почти готовы. Приближался Праздник Двух Солнц, и Нелли решила огласить списки в этот торжественный день. Об этом уже знали в семьях и готовились. Отцы наказывали сыновьям трудиться хорошо и не опозорить своего клана; в приемных семьях решали, как и чему они будут обучать мальчиков. Нелли не раскрывала жителям Новой Земли истинной цели своего плана, но она не знала, что говорит им жрец. Куно приносил добрые вести от соотечественников, Миха тоже не замечал недовольства, разве что матери беспокоились о своих чадах. Но ответом им были здравые рассуждения о взрослении мужчины, а успокоением – возможность видеться с ребенком.
И все же в воздухе будто висела тревога. Нелли ощущала ее даже в храме. Будто кто-то следил за ней и выжидал удобного момента, чтобы напасть. Наблюдатель? Она звала его несколько раз. Но ответа не было. Новая игра? Нелли беспокоилась, и ее беспокойство проявлялось внезапной задумчивостью, напряжением в позе, тревогой в глазах. Праматерь должна излучать уверенность, а не беспокойство! С этим надо было что-то делать!
– Я пойду в лес, – облачившись в защитный костюм, Нелли поставила Миху перед фактом.
– Сейчас? – Мишка отвлекся от чертежа. Он изобретал лампу.
– Да, Миш, сейчас, я хочу поговорить с ним.
– А… находясь здесь, ты не можешь говорить с ним? – Мишка задал вопрос, который волновал и ее.
– Точно не знаю, но… или он не хочет со мной говорить, или, на самом деле стены корабля непроницаемы для мыслей. Я хочу это выяснить. – Нелли шагнула к выходу, но остановилась и, вполоборота взглянув на друга, спросила: – Ты не чувствуешь никакой тревоги в последнее время?
Миха оставил свое занятие.
– Я вижу, что ты чувствуешь. Что тебя беспокоит? Жрец?
Нелли вдруг осенило! Жрец! Не Наблюдатель, а жрец – та опасность, которую она чувствует.
Она вернулась и села рядом с Мишкой.
– Тебе не кажется, что он слишком покорный? Все делает, что ни попрошу. Но его взгляд! Он не как другие – он не верит в меня. Но пока не уверен и в себе. Выжидает чего-то…
– Нель, я боюсь за тебя, честно. Особенно, когда ты с ним здесь, в храме. Он скрутит тебя в два счета и ты ничего не успеешь сделать. Он сильный мужчина. Поверь мне.
– И что делать? Наша идея, наконец-то, близка к осуществлению. Через два дня праздник, и люди готовы отдать своих сыновей на обучение соседям. Думаешь, жрец хочет помешать этому? – Мишка кивнул. – Хорошо… я все же пойду к Наблюдателю. Попробую узнать что-то у него. Он знает мысли всех. И жреца тоже. Попробую это выяснить.
Нелли решительно встала. Мишка взял ее за руку. Это произошло на грани инстинкта, как попытка защитить. Нелли поняла его.
– Не беспокойся. Наблюдателю нет никакой надобности меня уничтожать. Он – наблюдатель! А нам стоит предпринять попытку обратить его на нашу сторону. Ведь почему-то он защитил меня тогда. И, кстати, на этот вопрос он мне так и не ответил.
– На какой вопрос?
– По-че-му! – Нелли рассмеялась. – Миха, ты сейчас как школьник. Изобретай свою лампу! Я скоро!
Она выпорхнула за дверь и, не включая фонаря, поплыла по воздуху к кромке леса.
Темные ночи на Новой Земле уже не пугали так, как в первое время их отшельничества, когда каждый звук из леса отдавался в сердце горячей волной, а кожа покрывалась пупырышками. Теперь Нелли чувствовала себя куда уверенней! У нее есть дом, люди относятся к ней с уважением, она не чувствует себя одинокой на краю Вселенной, откуда путь домой на истинную Землю так далек, что представляется только несбыточным сном. Встреча с иным разумом – непостижимым и неосязаемым – добавляла пикантности ее жизни и даже гордости за саму себя. Она и никто другой первой вышла на контакт с представителем столь необычной расы разумных! Но перчинкой в ее мыслях, льющихся патокой, оставалась загадка: почему Наблюдатель проявил себя в тот роковой для ее жизни момент?
– Ты искала другой путь, – прозвучал ответ на ее «разговор» с самой собой.
Нелли вздрогнула. В последние дни она слишком глубоко уходила в свои мысли, и сейчас с ней произошло то же самое, но в такой момент! Досада перебила ее тщеславие.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, не удосуживаясь приветствием, впрочем, как и Наблюдатель. У него свой этикет. Ни приветствий, ни прощаний. Он всегда здесь – наблюдает!
Нелли остановилась, не доходя до леса. Зачем? Он ее слышит прям здесь. Прятаться от жителей нет смысла – ночь темна. А где сам наблюдатель неважно. Хотя… вопрос интересный… Он слышит с любого конца планеты или с определенного расстояния?
– Сейчас я рядом.
– С тобой сложно разговаривать. Я еще не привыкла к такой быстрой смене тем.
– Но темы меняешь ты. Я только отвечаю.
Нелли мысленно согласилась. Все же с людьми разговаривать совсем не так. Она никогда и не задумывалась об этом. Люди могут одновременно думать о чем-то своем, а говорить совсем о другом. В этом есть преимущества. Именно так люди хитрят, обманывают, ищут решение в сложных ситуациях, берегут близких, утешают в трудные минуты. Об истинных мыслях друг друга они могут только догадываться. В случае с Наблюдателем это невозможно. Невозможно схитрить, во всяком случае, привычным для человека образом, невозможно сначала подумать, а потом сказать. Разговор на уровне мыслей возможен только начисто, без черновика.
– Тогда ответь – что ты делал с младенцами, которых уносили твои волки?
Наблюдатель даже на мгновение не задумался. Он ответил сразу, как школьник хорошо вызубренный урок:
– Я отправлял их в другой мир.
Нелли не ожидала ничего подобного в ответ. Она переспросила как человек, когда он не может сказать ничего другого, кроме как повторить последние слова оппонента:
– Другой мир?
– Да.
– Какой?
Пауза. Ответ с некоторой натяжкой:
– Дру-гой…
– Дру…
Нет, разговор в человеческих принципах и эмоциях не пойдет! Надо взять себя в руки и говорить беспристрастно.
– Расскажи мне о нем.
Наблюдатель будто искал нужные слова. Нелли увидела расплывчатые образы. Некие сгустки света, напоминающие растянутые мыльные пузыри.
– Он так выглядит? – спросила она, как бы подсказывая ответ.
– А ты видишь мой разговор? – Наблюдатель оживился.
– Я что-то увидела…
– Тогда смотри…
Картинки перед внутренним взором Нелли начали приобретать более четкие очертания. Она увидела большое сооружение посреди песчаной пустыни. Дом?
– Да.
Стены дома были прозрачными. Свет отражался от них, как от стекла или зеркала. Наблюдатель «впустил» Нелли внутрь. Она увидела анфиладу помещений. Какое-то движение улавливалось в них.
– Покажи каждую каюту отдельно.
Фокус взгляда сосредоточился на дальней. В ней стояли капсулы. В капсулах лежали… дети. Нелли ахнула.
– Это наши дети?..
Наблюдатель, казалось, задумался.
– Ты имеешь в виду – дети людей?
Нелли и сама знала ответ на свой вопрос. Она догадывалась, она поняла, что детей, отданных волкам, чужой разум отправлял невесть куда. И там они существовали в состоянии анабиоза – ни живые, ни мертвые, а в каком-то ожидании, росли, поддерживаемые питательными растворами в капсулах, не развиваясь, не совершенствуясь, как это бывает с обычными детьми в обществе, в семье.
Проглотив горечь открытия, она спросила как можно беспристрастней:
– А другие? Ведь они растут… что с ними потом? – Нелли сама отметила, что она не пыталась спрятать эту мысль, она выдала ее сразу, как только она появилась.
Взгляд скользнул в соседние помещения. Нелли увидела обнаженных людей подросткового возраста. Они сидели, или стояли, или бродили, будто выполняя задания.
– Чем они занимаются?
– Разными… делами.
– Но… они не разговаривают… как люди, да?
– Да. Некому научить их. Они все попадают туда младенцами.
Нелли отчаянно пыталась вспомнить лекции профессора Смитта, который рассказывал о важности речевого аппарата в становлении психики человека. Люди, не общающиеся на языке людей, обречены на психические расстройства, они не могут развиваться как их сородичи в обществе себе подобных.
– Они не такие как вы, – подтвердил Наблюдатель. – Но я учу их внутреннему разговору.
– И как успехи?
– Кто-то понимает, как ты. Другие или не слышат совсем, или пугаются, или принимают мой разговор как приказ.
Нелли вдруг подумала и испугалась, поймав себя на этой мысли, но было поздно – мысль сформировалась в «разговор»:
– А если их вернуть сюда? – показалось, что Наблюдатель задумался. Нелли решила развить свою мысль. – Где они находятся? Где этот мир? Это другая планета? Это космический корабль? Ты создаешь другой мир в нем?
– Да… или нет. Ты задаешь противоречивые вопросы. Там все по-другому.
Нелли вдруг увидела планету как космическое тело. Она была пустынной, безжизненной.
– Это на планете, вокруг которой вращается Новая Земля? – предположила Нелли.
– Новая Земля? Хм… почему ты так называешь ее?
«Разговор» мог перейти в иное русло, и Нелли задала другой вопрос, чтобы вернуть Наблюдателя к теме, волнующей ее:
– Ты создал дом на пустынной планете, где нет ни воздуха, ни воды, ничего, что необходимо для жизни…
– Да, я создал такой дом. Что тебя удивляет? Ведь и вы создаете такие дома, в которых живете в космосе.
Нелли согласилась. На самом деле, почему она так удивилась?.. Наблюдатель не услышал ее мысли или не захотел услышать, он продолжал:
– Там есть все для жизни людей, но они не живут так, как здесь или как вы в кораблях. Ты спрашивала, почему я защитил тебя? Потому что ты решила остановить жертвоприношение. Мне уже некуда девать младенцев. Раньше я надеялся, что они вырастут и будут строить свой мир. Как это было здесь. Но они не строят.
В Нелли поднялся гнев. Как тогда, когда она впервые увидела жертвоприношение. Она и сейчас готова была ринуться на спасение всех тех, кто волей жреца или, скорее всего, волей Хуана Родригеса оказался в состоянии подопытных животных в условиях, созданных для их жизни чужим разумом.
– Наблюдатель, больше жертв не будет. Я пришла сказать тебе об этом. Мы изменили законы в нашем обществе. Теперь оно будет строиться по иным принципам.
– Я могу вернуть всех назад?
Прямой вопрос поставил в тупик. Как воспримут новоземельцы толпу людей разных возрастов – от младенцев до стариков – в таком виде, как увидела она, не умеющих разговаривать? Да что там разговаривать! Они не умеют жить, как люди! А каково будет им? Они не знают другого мира. Это будет стресс, который не все переживут.
– Не всех сразу.
– Сначала тех, кто еще в люльках, – уловил Наблюдатель мысль Нелли.
– Да… послушай, через два дня Праздник Двух Солнц. Будь готов. Слушай меня. Я буду говорить людям речь. Я скажу о возвращении детей. И ты вернешь их. Как?.. Пусть их принесут волки! Они их забрали, будет правильно, чтобы они их и вернули.
Наблюдатель согласился. Но Нелли почувствовала скрытое недовольство.
– Тебе не нравится мой план?
– Не совсем. Я хотел создать новый мир.
– Я понимаю, – Нелли постаралась передать свое тепло, свою поддержку. – Ты создашь! – И тут ее осенило! – Пока люди здесь будут привыкать к мысли о возвращении своих детей, пусть даже взрослых, и тех взрослых из твоего мира, родители которых давно умерли, ты можешь отправить в тот мир одного из нас. Образ жреца всплыл в ее памяти. Наблюдатель узнал его.
– Хуана?
– Его зовут Хуан? Как Родригеса? – мысль опережала нужный «разговор», и Нелли поторопилась перебить ее другой: – Ты его знаешь? Впрочем, зачем я спрашиваю? Ты знаешь здесь всех!
– Да. Я знаю.
– Он будет учить тех людей человеческому разговору. И не только разговору. Мы передадим одежду, посуду. Люди в стеклянном доме должны научиться обычаям и привычкам нашего общества. Ты поможешь в этом, Наблюдатель?
Мысленный кивок. Похоже, идея Нелли понравилась ему. И это не расходилось с его принципами стороннего наблюдения за жизнью людей. Ведь он просто переправлял неугодных здесь в новый мир!
Все, пора заканчивать разговор на таком взаимопонимании. Нелли нарочито зевнула.
– Я пойду. Я позову тебя, как договорились.
Тишина. Нелли замерла в ожидании. Разговор прекратился. Наблюдатель «убежал». Нелли почувствовала это как одиночество, как пустоту вокруг.
– Ты здесь? – прислушиваясь, спросила она, зная, что его нет.
Все же человеческая этика куда правильней! Вот так взять и убежать! Но… лучше не думать. Лучше вернуться на корабль.
Нелли поднялась и пошла на свет огней периметра корабля-храма. Она забыла о костюме, о полете, она просто шла по земле. Под ногами потрескивали ломающиеся веточки, сзади шумел листвой лес. Впереди в избах спали новоземельцы, которым вскоре предстояло новое потрясение. Но… достигла ли она своей цели в этом разговоре? Сердце приятно сжалось в груди. Интуиция подсказывала, что достигла. Наблюдатель переправит жреца в новый мир. Нелли не хотелось даже думать, как это будет, что испытает жрец, как воспримут его исчезновение люди. Слишком много вопросов, касающихся нравственности, о которых сейчас ей не хочется думать, как и об ответственности за принимаемое решение. Не хочется снова и снова размышлять о средствах достижения цели – все ли хороши на пути к ней?.. Пусть будет так, как сложилось!
5
Шелестящий звук настойчиво пробивался в голову, в самую ее серединку, туда, где прячутся сокровенные мысли, где живет память, которой угодно иногда, как вспышке на солнце, выкидывать человеку забытые воспоминания. Шших, шших… шелест переворачиваемых страниц старой книги. Послюнявить пальчик и – шших, страница приподнялась и снова легла, но с другой стороны переплета.
Нелли потянула воздух в себя. Какой-то странный, будто после грозы… В носу засвербило. Нелли чихнула и села. Глаза еще не хотели открываться. Дремота тянула назад, в сон, но Нелли все же попыталась открыть глаза. В узкую щелочку между веками резануло ярким светом. Нелли отчаянно зажмурилась, потом прикрыла глаза ладонью и, прищурившись, посмотрела перед собой.
«Шших», – волна песка скользнула по стеклянной стене. Еще одна. Бежевое море песка до самого горизонта. Что это?.. Нелли вскочила, вдруг осознав, где она! Но голова закружилась так, что белесое небо упало в ноги, а волнистая поверхность песчаной пустыни взлетела вверх. Нелли приподнялась, упершись руками в пол, и покачиваясь, как варан, пугающий врага в пустыне.
Не может быть! Нет, он не мог поступить со мной так! Не-е-ет!!
Она кричала во все горло, но из него вырывались только сухие хрипы.
Как долго я здесь нахожусь? Горло дерет, хочется пить, ужасно хочется пить…
Перед лицом появилась зеленая колба. Снизу ее сжимали чьи-то пальцы. Нелли подняла голову и услышала внутри себя чужой голос: «Пей!»
Взгляд остановился на лице, которое еще расплывалось перед взором. Постепенно оно приобрело четкие черты: впалые щеки, тонкие губы, заостренный нос с чуткими ноздрями, серые глаза совсем без ресниц. Нелли села, подняв и расставив колени для устойчивости; потянула руки к колбе и, сжав ее, едва не уронила. Человек охнул и заботливо поднес сосуд к ее губам. Нелли присосалась к нему, и прохладная вода с едва ощутимой кислинкой потекла в рот. Нелли опустошила колбу до капли.
– Спасибо! – сказала она вслух и человек только что поивший ее, отполз назад со скоростью ящерицы. Неприкрытый испуг исказил его черты. – Не бойся, я… – Нелли перешла на мысленную речь: «Не бойся. Я такая же, как ты. Просто я умею говорить слова громко, вслух. – Человек смотрел с недоверием, но уже без испуга. – Я скажу сейчас. Громко. Послушай». – И Нелли сказала: – Я – Нел… Праматерь Обигайль. Как зовут тебя?
Человек молчал. Но смотрел за ее спину. Нелли порывисто оглянулась. У противоположной стены стояла группа из пяти обнаженных людей. На всем их теле, включая и голову, не было ни единого волоса. Светлая кожа, выразительные глаза. И эти глаза пялились на нее.
В голове Нелли стучала навязчивая мысль, вопрос, на который не было ответа: «Как он мог так поступить со мной?!» Человек рядом словно прислушался. Нелли нашла в себе силы улыбнуться.
– Удивляешься? – она кивнула, хмыкнула, снова улыбнулась. – Что же делать, что делать, что делать?!
Человек встал и позвал ее, шевеля одними пальцами.
– Идти с тобой? – Нелли тоже поднялась. Голова еще кружилась, но ноги обрели былую устойчивость. – Пойдем! Только куда?..
Человек, осмелившийся приблизиться к ней, был мальчиком. Подросток лет пятнадцати, почти оформившийся, но еще угловатый. Он шел чуть впереди, вполоборота посматривая на нее и зовя за собой. «Да, да, я иду!» – отвечала она на его молчаливый вопрос, и с любопытством озираясь вокруг. Его товарищи шли сбоку, оставаясь на почтительном расстоянии, но Нелли разглядела среди трех парней двух девушек. Совсем юные, светлые, они сияли молодостью и красотой, подобно только что распустившимся цветам. Парни не отличались фигурами атлетов, как можно было бы себе представить жителей природы, вынужденных добывать пищу, строить жилье или делать какую-то тяжелую работу, на которой обычно молодые люди закаляются, обретают мускулистые сильные руки. По этим ребятам не скажешь, что они живут в тяжелых условиях. Они девственны так, какой бывает природа и, видимо, едят то, что получают без особых усилий. А об одежде они и не знают.
Подумав об одежде, Нелли вдруг испугалась и ее руки раньше взгляда пробежались по груди, животу, бедрам. Нащупав грубую ткань рубахи, она вздохнула с облегчением. Хорошо хоть так! Но… почему она не послушала Миху и не надела под рубаху защитный костюм! И ботинки вместо этих первобытных онучей! Слезы потекли по сухим щекам. Мишка!!! Мишка! Нелли едва не закричала в полный голос! Подростки остановились, уловив крик отчаяния. Ей снова пришлось улыбаться сквозь слезы и кивать во все стороны, демонстрируя спокойствие и дружелюбие.
В окружении юнцов, умеющих общаться лишь внутренним «разговором», необходимо контролировать свои мысли. Но что делать, если они разве что сами не выскакивают из головы в бешеной пляске эмоций, которые Нелли не может сдержать? Как так получилось, что она здесь?! Она! Не жрец Хуан, которого Наблюдатель обещал отправить в свой новый мир, а она!!
Парни и девчата, уловив ее мысли, радостно запрыгали, показывая вперед, явно пытаясь таким образом обратить ее внимание на что-то важное и, наверное, как они думали, радостное для нее. Нелли остановилась и пригляделась. За анфиладой прозрачных дверей еще одна группка нагих людей и среди них черноволосый человек… в одежде… Нелли потянулась вперед, сощурив глаза, и отпрянула. Жрец! Жрец!! Мысли испугались ее гнева и спрятались в самых глубоких клеточках мозга. Гнев рвался из ее головы лавиной. Подростки остановились с недоумением на лицах. Но Нелли забыла о них. Она видела только жреца! Сколько беспокойства и страданий причинил этот человек ей?! А сколько родителям тех, кто сейчас окружает его добротой и заботой?! Нелли рванула вперед. Рубаха путалась в ногах, и она подняла ее выше колен. Жрец увидел мчащуюся к нему Праматерь и встал, еще не соображая, что может значить для него ее неожиданный порыв.
Когда Нелли оказалась настолько близко, что он увидел ее лицо, на котором читались презрение, гнев, решимость на самый безумный поступок, он попятился. Растерянность жреца перед фактом переброски в иной мир, о котором он ничего не знал, сыграла на руку женщине, знающей о нем едва ли ни все. Она прыгнула на него и повалила на бело-матовый пол, сжав горло до боли в пальцах. Инстинктивно жрец вцепился в ее руки, пытаясь освободиться, но ярость придавала сил безумной противнице, и в его голове помутнело. Он хрипел и дергался, пытаясь сбросить Нелли с себя, но она словно приросла к нему и, несмотря на всю свою хрупкость, оказалась сильнее его.
– Остановись, – приказ, прозвучавший в голове, лишил сил.
Нелли разжала пальцы. Дыша, как загнанный зверь, она перевернулась на бок и оказалась рядом с противником, хриплое дыхание которого выдавало в нем присутствие жизни.
Не задавила… Кто осмелился помешать? Кто?.. Мысль оборвалась и Нелли провалилась в забытье.
«Зачем ты сделал это?»
«Людям нужна помощь».
«Жрец бы помог. Мы же договорились…»
«Ты умнее».
«Тогда зачем он?»
«Ты просила…»
Сон, мираж, блуждание в собственном сознании?.. Нелли потеряла счет времени. Она не жила, она существовала – не справившись с отчаянием, погрузившись в омут, из которого не выплыть, как ни греби. Когда она открывала глаза, кто-то давал пить, кто-то пытался соблазнить какой-то едой в склянках, но она отворачивалась и снова засыпала. Силы покинули ее.
Наблюдатель находился где-то рядом. Она ощущала его присутствие хаосом мыслей, то без начала, то без конца. Какие из них – ее, уже не важно. Она больше не хочет ни говорить, ни думать. Жизнь потеряла смысл, нарушился логический строй ее действий, одиночество среди людей, так отличающихся от нее самой, стало ее уделом, ее проклятием, ее бременем.
Когда в памяти всплывал образ Мишки, Нелли плакала. Тихие всхлипывания прерывались повторением его имени, и это могло длиться бесконечно, но Нелли уходила в сон и забывалась в нем до очередного пробуждения. Ее разум отказывался внимать, рассуждать, помогать. Теперь она сама нуждалась в помощи.
Перед Наблюдателем встала дилемма: переправить в новый мир Мишку, по которому плачет женщина, или вернуть назад ее саму. Беспокоиться о жреце не было повода: он покорно пребывал среди новой паствы и выполнял приказание говорить вслух. Разве что мысли о чистоте расы и жертвоприношениях гасли в его голове прежде, чем он успевал их додумать.
Наблюдатель сам сделал так, чтобы дети-изгои не плодили мутантов и сами развивались как полноценные особи. Представители его расы могут все, даже изменить генетический код. Но когда Нелли оказалась в шаге от безумия, Наблюдатель пожалел о той женщине, которую он узнал на земле, называемой ею новой, и принял решение.
Ранним утром, когда свет едва обозначился в ночном мраке серыми размывами, из леса донесся плач ребенка. Кристи поднялась на локте, прислушалась. С того зловещего утра, когда ее муж погиб от руки Брика, она никогда не спала крепко. Ее сознание все время находилось на грани сна и яви, готовое в любой момент подать сигнал об опасности. Плач повторился. Ведомая чутким материнским сердцем, нерастраченная любовь которого замерла и только и ждала выхода, Кристи выбежала из избы и босой помчалась к жертвенной поляне, откуда уже доносился плач не одного ребенка.
Михе тоже не спалось. С тех пор как на его глазах исчезла Нелли, он потерял цель пребывания на Новой Земле. Когда их корабль улетел, все его мысли и дела были направлены на ее защиту, на осуществление ее плана изменения законов общества, в котором поругалось священное право жизни. Нелли, казалось, нашла способ сохранения здоровья будущих поколений и свободы каждого человека. Общество приняло ее последнюю идею, и они были в шаге от ее осуществления, но вмешался иной разум, постичь который, как оказалось, не дано никому. Он обманул Нелли!
Мишка сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь. Обещал избавить от жреца, но забрал их обоих. Миха каждый день пытался выйти на контакт с Наблюдателем, но тот не отвечал на его призыв. Волки тоже исчезли, будто их и не было никогда. Новоземельцы обследовали весь лес, Миха с Куно проверили пещеры, заглянули под каждый валун на другой стороне хребта, Куно ходил к изгоям, жившим отшельниками вдали от поселений. Следов волков не было нигде, как и следов Нелли и жреца. Мишка не находил себе места. Он забросил работу, перестал общаться с обретенными здесь друзьями, и все больше сидел в корабле-храме, тупо смотря на экран монитора, на котором раз за разом повторялись кадры похищения Нелли, заснятые стрекозой.
Вот она стоит на ступенях храма и поздравляет народ с Праздником Двух Солнц. Люди ликуют, прославляют Праматерь. Она говорит им о любви к ближнему, о ценности каждого ребенка на земле, о воспитании мальчиков в соседних селениях ради здоровья всего сообщества.
Вот вперед выходит дородный мужик. Миха знает его, часто видел в обществе жреца, который тоже здесь, но стоит поодаль, нервно оборачиваясь в сторону жертвенной поляны.
Как Миха еще тогда не заподозрил неладное?! Ведь видно, что он чего-то ждет! Какого-то знака! И дождался!
Его сторонник обвиняет Праматерь в попирании законов, установленных праотцами. Нелли отвечает ему – жестко, дерзко. Кто-то призывает жреца. Он подходит к ступеням храма, с Нелли почтителен, но неожиданно предлагает пойти на жертвенную поляну. Ему был глас от Праотца Хуана. Пусть Праматерь ответит перед ним в священном месте. Если она действует на благо сообщества, то они подчинятся ей и изменят свои законы, если нет, то пусть не мешает. Ведь сегодня придут волки за своей добычей. Все слышат, как они воют по ночам, требуя ее.
Нелли смело выступила вперед. Конечно, она согласна пойти на жертвенную поляну! Она уверена в себе! Ведь за ней – великая сила разума, способного создать целый мир! Жрец идет по пятам. Мишка замешкался в толпе и пытается обойти всех по лесу. Он только ступил на поляну, как волки окружили Нелли и жреца. Толпа поддалась назад. Но и тогда еще Нелли смотрела прямо и с осознанием своего превосходства. Миха ринулся к ней. Волки, рыча и скалясь, оттеснили его. Жрец попытался выйти из окружения, но один из зверей едва не цапнул его за ногу, давая понять, что этого делать не надо.