Золотое лето

Глава 3
Восточной отделки являя следы…

Яна, Русина

Всякое бывало у Яны в жизни. Но чтобы так?

Просыпаешься – и чувствуешь себя колбасой. Хорошо так, основательно увязанной по рукам и ногам. Такая суперколбасина!

Открывать глаза она сразу не решилась. Сначала чуточку приподняла ресницы. Есть такое женское умение подглядывать из-под ресниц.

Та-ак…

И что мы имеем?

А имеем мы похитителя. Одну штуку. Сидит, ногти чистит ножиком. Чтоб ты себе, паразит, пальцы по локоть отрезал!

Еще кто есть?

Вроде нет никого. Сама Яна лежит на чем-то вроде кровати, комната небольшая, не сильно протопленная… хорошо еще – в носках спала. В толстых, шерстяных. А то бы точно отмерзла.

Интересно, а пижама на ней осталась? Теплая, фланелевая?

Яна специально ее заказала портному. Холодно ведь! Весна в Русине пора непредсказуемая, проще сразу одеваться, чем потом лечить сопли. Так что, когда Валежный заказывал для нее наряды, Яна приписала к заказу носки, пижамы и пару свитеров. Да, и вязаную шапку с шарфом тоже.

Их похититель не прихватил. А вот в одеяло ее закутал.

Ладно. За это она его мучить не будет. Прибьет быстро. Познакомимся?

Яна решительно открыла глаза:

– Доброй ночи, жом. Или уже утро? По моим ощущениям нечто близкое? Светает?

Жом подскочил на табуретке и, кажется, порезался. Судя по ругательствам.

Хорошо, но мало… надо бы добавить.

Он развернулся, показывая вполне себе симпатичное лицо, что-то сильно напоминающее Яне. Но что?

Вот как лунный луч… и здесь, и не ухватишь… ну что же, что такое сквозит в повадках и жестах симпатичного мужчины? Не понять…

– Ваше императорское величество! Счастлив с вами познакомиться!

Алоиз Зарайский выглядел немного усталым. Еще бы! Сколько сил он приложил для создания этой ситуации!

А правда – сколько? Много. Очень много.

Он же обаятельный! Он поговорил со служанкой императрицы (не личной, но кто-то же должен был за ее одеждой следить), навешал глупой бабе лапши на уши, обаял – и та начала его впускать в дом. Только на кухню, где ее тетка работала, но Алоизу того и надо было. Он и тетку легко обаял, даром что в той все семь пудов живого веса. Зато и языки у обеих баб болтались, не останавливаясь ни на минуту. Как раз он успел все разведать, узнать расположение патрулей, прикинуть, где поставить лошадь, как вытащить тело…

И в том числе – как подсыпать снотворное.

И Яне, и остальным.

Яна, попав в приличные условия, приобрела некоторые сибаритские привычки. К примеру, выпивать на ночь стакан горячего молока с медом.

Фу?

Кому фу, кому очень даже вкусно. Яне нравилось. Она бы и парного молочка выпила с удовольствием. Само это ощущение, когда оно почти живое, настоящее, и пахнет травами и чем-то неуловимо родным, домашним, уютным…

Яне после него очень даже хорошо спалось. И ничего не снилось.

Вот в это молоко Алоиз и капнул снотворного.

И в кастрюлю с горячим взваром, которым согревались патрули. Весна? Почти лето? А ночи все одно холодные. Поди походи по улице да постой… света не взвидишь!

Дойти до покоев Яны тоже было несложно. И вот она, золотая рыбка!

Его удача, его жар-птица, его корона!

Осталось только уговорить. Все остальные были уже согласны.

Алоиз – за, священник – за, только невеста не в курсе дела. Но даже если она будет против, это не столь важно. Все равно их поженят.

Просто лучше, чтобы добровольно… в себе Алоиз не сомневался. Уговорить, убедить, заставить, запугать… что он – с какой-то девчонкой не справится?

И не таких видали, а и тех ломали!

– Ваше величество, я надеюсь, вы меня поймете правильно.

– Неужели? – хрипловато поинтересовалась Яна. – Слушаю?

– Я вас люблю! Казните меня, но я люблю вас уже давно! Безмолвно, без надежды…

– То робостью, то ревностью томим? – не выдержала Яна.

– Э-э-э-э-э… – растерялся Алоиз. Вот такой реакции он не ожидал. Истерики, угроз, возмущения, да чего угодно. Но уж точно не спокойного взгляда. Словно это не императрица попала, а он…

Или – он чего-то не знает?

Яна фыркнула и продолжила стихотворение Пушкина до логического конца. То есть – любимой быть другим…

Алоиз понял, что над ним издеваются, и насупился.

– Ваше величество, вы не понимаете всей серьезности ситуации.

– Правда? – невинно уточнила Яна.

Убить придурка она могла в любой момент! Но кто ее развязывать будет! Она не Гарри Гудини! Это его можно было в Ниагарский водопад спускать, связанного и в бочке, а вот Яна в себе таких талантов не чувствовала. И избавляться от цепей не умела.

От наручников?

Чисто гипотетически она знала, что надо выбить сустав на большом пальце…

Чисто практически – вы на себе это пробовали делать? Больно…

И веревки еще остаются. И одеяло… нет, судьбы египетской мумии Яна себе не хотела. Чтобы ее нашли по весне… следующей. Или нашел кто-то недружелюбный. Проще с этим типом договориться. Пусть развяжет, а уж там…

Ей кажется – или он здесь один?

Вообще, ми-ми-ми… И наверняка считает ее трепетной маргариткой, которая способна только ресничками хлопать. Здесь как-то не принято, чтобы дама – и ногой в ухо… не дорос этот мир до Лары Крофт. И до прочих супергерлов не дорос. К большому счастью Яны.

Даже Энни Оукли – есть ли здесь?^[4]

Не важно. Главное, что от нее не будут ждать активного сопротивления.

– Я вам делаю предложение. Руки и сердца. Честь по чести.

– Вы хоть кто такой? – устало поинтересовалась Яна.

– Тор Зарайский. Алоиз Зарайский. Так что ваша честь не пострадает. Я из старинного рода вольных дворян, правда, род наш достаточно беден…

– Аферист? – уточнила Яна, наконец сообразив, кого ей напоминает похититель. Да турецкоподданного Остапа Бендера! Морда другая, а вот повадки – один в один.

Профессиональные аферисты в любом мире должны вызывать доверие чуть не с первого взгляда и располагать к себе. Вот и этот старается.

Сгубил его диссонанс.

Сложно доверять человеку, рядом с которым просыпаешься вся увязанная в три слоя. А повадки у него остались, не сообразил перестроиться.

– Я бы попросил! – вспыхнул таким праведным негодованием тор Зарайский, что Яна фыркнула.

Сильнее всего задевает человека именно правда. Яне могли сутки напролет твердить, что она шлюха. Ей было наплевать, ведь это неправда.

Но если бы ей сказали, что она дура…

Хотя и это неверно! Сын у нее замечательный! От дуры такой не родится. И вообще… кто как обзывается, сам так называется.

А вот Зарайского правда зацепила. Больно зацепила, сильно так…

– Значит, аферист, – кивнула Яна. – Вы в экономике разбираетесь?

Судя по лицу – поверхностно. На уровне – как потратить деньги из кармана.

– В политике?

Ну какое ж удивление на моське лица! Можно подумать, она тут бедолаге про кванты и интегралы толкует. И кису Шрёдингера.

– Возможно, у вас военные таланты? Опять нет? Простите, любезнейший, вы мне в качестве мужа не подходите.

– А… не понял?

Такого Зарайский не ожидал.

Криков, слез, растерянности… Минимум – закатить истерику. Максимум… нет, вот умирать не надо. И от ужаса тоже, а то жениться на трупе… м-да. Неаппетитно. Но чтобы его рассматривали как огурец на рынке?

В засолку пойдет, в лежку уже нет. И еще подумать надо, а то бочок подвял. Может, еще поискать?

– Могу вас взять на службу. Проныры всегда нужны, а вы, судя по всему, не дурак.

Зарайский даже оскорбился.

Он – не дурак?!

Он – НЕ дурак!!! Он императрицу по всей Русине догонял, он вычислил, выследил, просто немножко не успел… это и было вывалено на голову Яны. Та послушала-послушала – и кивнула.

– Ну так как? На службу ко мне пойдете, тор?

Алоиз серьезно задумался.

Журавль в небе, оно, конечно, птичка жирная, на прокорм на несколько поколений хватит и еще останется. Но и синичка в руках тоже неплохо. Императрица слово сдержит, это он уже понял. Может, и стоит согласиться?

Потом он вспомнил про Дрейла, про Вэлрайо… Лионесс никуда не денется. Если он будет на службе, так его защищать никто не будет.

А вот если императором!

Тут и Валежный слова поперек не скажет! Закон есть закон!

Да и не было у афериста сил отказаться от добычи! Он ведь догнал! Загнал! И теперь все бросить? Да разве ж такое можно? Просто нереально! Сил не хватит! Или все – или ничего! И шкуру на кон!

– Ваше императорское величество, вы добровольно за меня замуж выйдете? Или мне помочь вам принять положительное решение?

Алоиз выразительно поиграл ножичком. Понятно, резать императрицу никто не собирается. Но вдруг она испугается? Когда баба боится, она на все согласна.

Яна вздохнула про себя.

Ну вот. Опять убивать. А ведь не хочется… Хелла, почему неглупый человек, который может принести большую пользу, принимает такие неудачные решения?

Или – не убивать?

Попробовать живьем взять?

О ее талантах, судя по всему, мужчина не осведомлен. Надо попробовать его удивить.

– Как вы себе представляете нашу свадьбу?

– Со священником я договорился. Нас ждут в часовне.

– Связанной?

Алоиз прищурился.

– А развяжи вас, так вы или драться начнете, или убежать захотите…

– Захочу, – не стала скрывать Яна. – Вы не дурак, сами понимаете, тор, у меня за вас выходить никакого желания нет.

Честность Алоиз оценил.

– Значит, так… руки я вам развяжу. А вот ноги – не обессудьте. Вздумаете кричать или чего еще – рот заткну. Хоть вас никто и не услышит, но глупости я слушать не хочу. И от жены буду ждать покорности.

Яна не удержалась. Фыркнула.

Аделину Шеллес-Альденскую бы тебе!

Была бы тебе и покорность, и белка, и свисток. И камень на могилку.

Жом Зарайский помрачнел, но свое слово выполнил. Руки ей развязал. А вот ноги стянул петлей так, что передвигаться она могла только мелкими семенящими шажками. Едва-едва.

Зато не убежит.

Теоретически можно распутать ноги, но это время нужно. А когда тебе в ребра упирается лезвие ножа… да еще и шипят на ухо, что та змейка ужик…

– Дернеш-ш-ш-шься – полос-с-сну!

Анну, наверное, это напугало бы. Яна даже плечами не пожала, хотя укол и почувствовала. И даже капельку крови, которая стекла по ребру. И разозлилась.

Ах ты козел!

Мою пижаму портить?!

Ну все! Буду казнить и тиранить! Даешь Петра Первого! Руби ему голову по самую бороду!

На пижаму был накинут халат, на него одеяло – дойти не замерзнешь, но и побежать не выйдет, ночи еще холодные. Да и куда бежать?

И зачем?

Яна вышла на улицу и огляделась.

Так…

Она в городе. Это ясно сразу. Они рядом с храмом – такое тоже не перепутаешь, вот он, храм… один из полуброшенных-полузагаженных?

Наверное.

Но обряд, совершенный в таком храме, все равно имеет силу. И священник там ждет.

Яна увидела его и успокоилась.

Не противник. Попик был – просто сказочный. Есть такие батюшки, которые из молодых да рьяных. А заодно бестолковых и бессмысленных. Чего-то хотят, чего-то мечутся, а что толку?

Как говорил один Янин приятель – ни в церковь, ни на бабу.

Потом они взрослеют, умнеют, набираются опыта, но это потом, потом…

Справедливости ради, такие есть в любом месте и в любой профессии. Яне просто повезло, что здесь и сейчас попался именно такой.

Не повезло аферисту. А вот попу – наоборот.

Немного не доходя до алтаря, Яна вдруг охнула, подвернула ногу и едва с размаху на пол не села. Повисла на Зарайском всей тяжестью.

– Нога!

Мужчина даже не заподозрил комедию. В первые три секунды, а потом было непоправимо поздно. Яна извернулась гадюкой и весьма удачно подсекла Алоиза под коленки.

Аферист и булькнуть не успел.

Полетел с высоты своего роста, приложился лбом так, что добавки не потребовалось, и ушел в нирвану. Яна ему даже позавидовала. Лежи себе и лежи. А ей еще тут разбираться.

Впрочем… было бы с кем и о чем!

– Стой на месте, пока не прибила, – мрачно сказала она попику. – Что тебе этот козел обещал?

– Д-денег, – сознался несчастный. И покраснел. – У меня дом сожгли, семья в землянке живет, и голодно…

– А ты умеешь делать только детей, – подвела итог Яна. – Бывает.

Сердиться на дурачка, которого использовали втемную, она не могла. Чего уж там, выжить всем хочется. Да и признался честно… ладно, сегодня дурачку повезло. И обеты не нарушил, и жив остался, и денег заработает.

– Т-тора…

– Тора Яна. Тебе не сказали, кого венчать надо?

– Н-нет…

– Ну и ладно. – Яна распутала узлы на ногах, вытащила веревку и без всякой жалости принялась увязывать афериста. – И не надо тебе. Сколько этот кадр тебе обещал?

– Т-триста…

Яна похлопала по бесчувственной пока тушке, достала бумажник и принялась отсчитывать ассигнации.

– Пятьсот. Но ты направишь сюда первый же патруль. Сам можешь не возвращаться. К тебе никаких претензий нет, ради семьи еще и не на такое пойдешь… так. Лучше – тысячу.

Денег Зарайского Яне жалко не было.

– Спасибо! Направлю обязательно! Спасибо, тора! Вы мне просто жизнь спасаете, – закланялся поп. – Вот сразу же и… Тора, а вы…

– А я патруль подожду.

А что? На себе, что ли, этого лося тащить? Яна могла бы повторить подвиг средневековой героини, взвалить на спину сокровище и поволочь, но было откровенно лень. И холодно. И грязно.

Алоиз лишился теплой куртки.

– Контрибуция, – мрачно произнесла Яна, добавляя аферисту еще и кляп в рот. Лично свернула из рукава его рубашки. Надо бы носком попользоваться, да сапоги с дурака стягивать лень. Взяли моду – царевен воровать! Вам тут чего – русская народная сказка?

Болван-царевич и серый волк?

Простите – Иван.

Хотя… вот тот сказочный момент, когда на месте царевны оказывался волк, Яне очень нравился. Актуальненько получилось. В духе времени. Ты думаешь, у тебя жена красавица? А ты ее без косметики видел?

Патруль долго ждать не пришлось. Получаса не прошло, как явились, голубчики. Яну, правда, не узнали, но она и не расстраивалась.

Показала на Зарайского и скомандовала: к Валежному.

А когда ребята начали выяснения, предложила отправиться в комендатуру вместе с ними. И там подождать генерала.

Придет, никуда не денется. Колечко видите?

Колечко ребята видели. И даже примерно поняли, кто перед ними. Раскланялись и потащили.

Яна довольно кивнула и пошла вслед за патрулем.

Вот так оно… когда ловишь мышку, помни! Тебе может попасться кошка. Или вообще крокодил! Голодный. Так что кто еще тут попал и попался – бо-ольшой вопрос.

Русина, Звенигород

– Он – что?!

Пламенный как раз узнал, что Тигр дал его супруге сопровождение.

Дураком жом Пламенный не был. И отлично у него все складывалось. И неизвестная женщина в жизни Тигра, и… да, портрет Анны он показал нескольким охранникам, и те опознали подругу Тигра из поезда.

И его поведение.

И тайны.

И зерно, которое по его приказу закупал Ураган.

И…

Пламенный уселся за стол и задумался. Серьезно.

Судя по всему, жом Тигр готовится… предать? Пожалуй, что так. Тем более вовремя перейти на другую сторону – это не предательство, а предвидение.

Арестовать бы негодяя, но тот умен и хитер. Просто так, голыми руками, его и не возьмешь. Без доказательств для своих… на его стороне Ураган, на его стороне… да половина этих тупых шакалов! Его арест сейчас попросту расколет Освобождение!

Им бы сплотиться в единый кулак и в неистовом порыве… Так, это он уже заговариваться начал. Оставим красивые фразы для быдла, оно на них клюет, как сом на тухлятину.

И серьезно подумаем.

Супругу не достать – она в безопасности.

С Тигром не разобраться – он за себя постоит. Увы…

Валежный обнаружил императрицу и идет на Звенигород. Логинов уже в тылу, бесчинствует, перерезая коммуникации.

Броневой выехал Валежному навстречу и собирается дать сражение, пока врага еще можно бить по частям. Но как еще сложится? Калинин собирается переведаться с Логиновым и уверен в своей победе. Но так ли в ней уверен жом Пламенный?

Логинов далеко не дурак. Нет…

Тогда – что?

Выход только один. Сделать так, чтобы его, Пламенного, в случае чего отпустили и проводили до границы. С поклонами.

А вот как это сделать?

Да, у жома Пламенного была одна идея. Откровенно гадкая, гнусная и подлая. То есть – в самый раз. А чего ему стесняться? Чего терять?

Вот терять-то есть чего!

И власть.

И деньги… Он из Русины столько выгреб на заграничные счета, что правнукам хватит икорку половником кушать.

И самое ценное. Жизнь…

Помирать жому Пламенному решительно не хотелось Надо было подстраховаться. Мужчина несколько минут выводил пером по бумаге какие-то замысловатые узоры – мысли он листку доверять не собирался. А потом крикнул охранника и приказал вызвать к себе жома Огненного. Для важной беседы.

Если уж его выгонят… о, он найдет, как хлопнуть дверью!

Русина, Илья Алексеев

– ЧТО?!

Анна!

Он узнал бы ее из тысячи, из миллиона! Да что там! Узнал бы на ощупь и в полной темноте!

Его Анна!

Живая…

Императрица?

Сведения доходили сюда медленнее, но железные дороги постепенно начинали функционировать. Прибыли и газеты из Ирольска. И там-то…

Это была именно его любимая. Его… кто?

Илья запнулся, словно на стену налетел.

А правда – кто? И что он скажет Анне при встрече?

Ты меня прости, любимая. Я тебя все равно люблю, но женился. Сделал другой бабе ребенка. И… не уберег нашего сына.

Вопрос, сколько он после этого проживет, даже не ставился. Секунд пять.

Сына Анна любила до безумия. Сестра Ирина даже ревновала слегка к этой любви, сама она так не могла. Не дано было. Гошку сестра любила как родного, но чтобы так? Безудержно, беспредельно, до последней капли крови – такое не всем дано. То ли благословение, то ли проклятие. Анна так и любила. Тихая и спокойная, когда дело касалось ее лично, Анна преображалась в сущего демона, когда дело касалось сына.

Нужны деньги?

И великая княжна под покровом ночи грабит чужие шкатулки, да и свою тоже.

Нужно вырваться из дворца?

И великая княжна переодевается в платье служанки и удирает через потайную калитку. Или лезет в потайной ход, в котором уж лет сорок ни единой живой души не было.

Нужно…

Илье иногда казалось, что если бы Гошке луна с неба понадобилась, так Анна бы полезла и отодрала.

А уж жизнь положить, хоть свою, хоть чужую… Анна бы не задумалась ни секунды. Если это нужно для сына? Да убивайте, не жалко!

Она жива.

А он – женат.

Скрыть этот факт никак не выйдет, это даже не смешно. И ребенок. У них с Маргошей будет ребенок, может, даже уже есть… и как это воспримет Анна? Скажет, что Илья без нее не скучал, кто бы сомневался.

А это что?!

Императрица собирается выйти замуж…

Илья обхватил голову руками и тихо застонал. Сам, сам все прогадил, сам спустил свою жизнь в нужник, сам… Анна для него потеряна навек. Она человек болезненно честный и прямой.

Никогда Анна не станет изменять мужу. Для нее это попросту немыслимо, чудовищно, нереально… она же слово дала! Разве можно его нарушить?

Вот бросить все, уйти, а потом уже, может быть… это другое. Но и так Анна никогда не поступит. Илья ее знал. Ответственность у нее тоже болезненная. Положиться «на авось» для Анны невозможно. Она все проверит, все проконтролирует, продумает, а уж потом будет принимать решение. Но никогда не поставит свои интересы вперед интересов Русины.

Или сына…

Был бы жив Гошка, можно бы… ладно! Хоть близким человеком остаться. Побывать рядом с ней, поговорить иногда, руки коснуться… о большем-то не стоит и мечтать.

Но сына нет.

В тот вечер Илья нажрался так, что не проспался до следующего вечера. И очень жалел, что не сдох.

Больно. Очень больно. И винить за это было некого.

Все сам, все сам…

Оставалось только в сражение. Только в буре он обретет покой. Так что приказ выступать в сторону Хормельской волости Илья принял с восторгом.

Ида, Свободные герцогства

Армандо был уже научен горьким опытом, а потому не стал ломиться в дверь.

Сидел и ждал. В экипаже, напротив знакомого дома. Только никто так и не появлялся на пороге.

Сидел час, сидел два… потом встревожился. В это время Ида уже выходила со своей мерзкой шавкой… отравить его все-таки, что ли? Не хотелось бы. Но что еще-то делать, если ничего другого не получается? Мало ли? Может, шавка отравленную крысу сожрала и околела?

Надо обдумать этот вопрос.

Но сейчас-то они где?!

Даже если с Идой что-то… шавку все равно должны были вывести! Что происходит?!

Тор Рессаль плюнул на все, вылез из экипажа и пошел стучать в дверь. Дверь долго себя ждать не заставила и распахнулась, едва не попав тору по лбу. На пороге возникла тетка, с которой Армандо уже сталкивался. Этакая Брунгильда, кровь с молоком. Не пройдешь…

Она уперла руки в бока и хмуро поинтересовалась:

– Чего угодно, тор?

– Мне угодно повидать тору Иду.

– А ее нет.

– ЧТО?!

Армандо почувствовал себя как обиженный ребенок. Вот перед тобой в вазочке лежала конфета. Большая, вкусная, ты на нее облизывался, вокруг ходил, и тут кто-то приходит и уносит вкусняшку у тебя из-под носа! Люди добрые, да что ж это делается-то?! Где в мире справедливость?!

Жама Эльза презрительно поджала губы. На нее все эти хлюстячьи ужимки не действовали. Вот еще не хватало хозяйке такого… с-счастья! От слова «счас-с-с»!

– Тора уехала.

– А когда приедет?

– Не сказала.

– Но дом она не продала?

Жама Эльза пожала плечами:

– Она думает.

Что дом не продан, Армандо мог уточнить в две минуты. Но… вдруг он решит, что тора Ида уехала надолго? Есть же шансы!

– Думает… уехать насовсем?

Жама Эльза подняла бровь. А что бы не заработать на этом… паразите?

Армандо понял все правильно, хоть и паразит. И в карман передника Эльзы скользнула золотая монета. Женщина сделала вид, что смягчилась.

– Хозяйка говорила, что очень уж от вас устала. Хотела съездить куда в другое место, развеяться…

– А куда?

Жама Эльза пожала плечами.

Опять же, узнать, куда тора Ида брала билет, было невозможно. Жама Эльза лично его покупала. До именных билетов оставались еще годы и десятилетия, так что с этой стороны за Иду можно не волноваться.

Жама выразительно потерла пальцы. Испачкались, наверное…

Армандо опять все понял. И после еще трех золотых жама Эльза призналась.

– Хозяйка меня посылала на вокзал. Взять билет до Ламермура.

А что до Ламермура она не доедет, сойдя на полпути, ну кто об этом узнает? Получилось чуточку дороже, но безопаснее.

Армандо воодушевился.

Ламермур?

Там-то птичка от него никуда не скроется!

Мысль, что ему могли солгать, даже не пришла в красивую голову. Он же заплатил! Разве ему могут солгать, за его-то деньги?!

Жама Эльза проводила его насмешливым взглядом.

И пожелала, чтобы он не возвращался. И подольше, подольше… пусть найдет себе в Ламермуре какую-нибудь девку и забудет обо всем! Или с семьей будет разбираться. Или…

Да пусть хоть на крышу ратуши залезет и петухом кукарекает! Лишь бы ее хозяйке на дороге больше не попадался! Не нужен ей такой…

Ей нужен защитник и опора, а не эта свистушка в штанах, так-то!

Яна, Русина

Валежный в гневе был страшен.

Он не орал, не топал ногами, не угрожал всех расстрелять и повесить, что останется. Но глаза у него были…

Народу оставалось только разбегаться. Кто успел.

Алоиз Зарайский разбежаться не мог. А хотелось, так хотелось… Но куда там!

Компания была тесная и непринужденная. Генерал Валежный, тор Изюмский, жом Зарайский. И лично ее величество. Валежный попытался было намекнуть, что некоторые сцены не для дамских глаз, услышал пару предложений из «курса экстренного допроса в походно-полевых условиях» и как-то сбледнул с лица. Потом поинтересовался, кто именно говорил о таком рядом с императрицей.

Услышал сакраментальное «освобожденцы» и успокоился.

Действительно, эти могли и ерша засунуть. Именно туда. Или еще чего похуже! А уж облить керосином и поджечь… да, именно ТАМ облить!

Запросто!

Хотя их оппоненты тоже не стеснялись. Аргументация с обеих сторон шла такая, что святая инквизиция бы за голову схватилась. Или спешно помчалась опыт перенимать. На гражданской войне не бывает беленьких и черненьких, обе стороны одинаково серы. И страшны.

Так что…

Потрошить жома Зарайского было необходимо. Но, может, попробовать сначала не калечить? Пока…

Если не будет запираться.

Однако проводить беседу в подвале Валежному это не помешало. В специально оборудованной на скорую руку пыточной камере. С жаровней, крестовиной, палачом и прочими приятными на вид артефактами.

Зарайский храбрился изо всех сил. И ругал себя последними словами.

Дурак!

Какой же он дурак!

Неужели обычная женщина смогла бы проехать в такую пору через половину Русины? Да никогда! А он расслабился, понадеялся на себя, дурак! Баба же! На что она может быть способна?! Тьфу!

Вот и получил. Спасибо, не убила. Или – жаль, что не добила? Меньше бы помучился?

Зависело от того, что ему хотят предложить и что желают услышать. Закладывать жом Зарайский собирался всех. Не одному ж пропадать? Это даже и не комильфо как-то…

Первым начал разговор Валежный.

– Ваше императорское величество, может, все же его повесить? Сразу?

– Повесить всегда успеем, – сыграла доброго следователя Яна. И тут же разрушила это впечатление: – Сначала поспрашиваем. Потом пытать будем, чтобы убедиться, что негодяй все рассказал. А потом и повесим.

– Ваше императорское величество, с мертвого пользы мало. А вот живой он может пригодиться, – вступился тор Изюмский. – Вдруг какая польза будет? Докажет жом, что он полезный, так и убивать не будем? Сразу-то?

– Он, кажется, говорил, что тор, – «вспомнила» Яна.

Валежному она пересказала все. И разговор, и обстоятельства похищения. И мужчина взвился.

Хотя с чего бы?

Одно дело – воевать. Другое – охранять. Силовик и телохранитель – это не одна профессия, это очень разные специальности.

Воевать – оно как? На врага, вперед, в атаку…

Телохранитель же должен и заметить опасность для клиента, и прикрыть его, может, даже и своим телом, если понадобится. Это другая выучка, другие навыки. И вообще разделение бы провести по специальностям.

Спецназ там, антитеррористическое отделение, телохранители… а то – что? Жандармы одни зашиваются. И тех грязью закидали и заплевали. Самое обидное – за что? За то, что псы режима? Ну так у них работа такая. Или за то, что каждый пламенный революционер от них по зубам получал? И все равно – работа! Небось как сами во власть пролезли, так тоже себе полицию завели? То-то и оно…

Так что генерал слегка полютовал, влепил всем уснувшим по десять нарядов вне очереди на чистке нужников и успокоился. Действительно…

Даже собак учат, что из чужих рук ничего брать нельзя.

А людей учить не надо? Они, типа, умнее? Ну-ну… не при кинологах будь сказано. Да и не при военных. Если кто имел дело с новобранцами…

Весь гнев Валежного вылился на бедолагу Алоиза. Что выразилось в лишней дюжине пинков и паре-тройке падений.

– Предлагаю сначала выяснить, кто именно послал сего жома по моему следу, – предложила Яна. – А уж потом…

– И кто же? – Тор Изюмский был сама доброта.

Алоиз поежился.

Принцип «двух следователей» он понимал и не слишком обманывался возможной добротой, но… как-то оно иначе воспринимается, когда под следствием именно ты.

А чего ему скрывать?

– Лионессцы. Есть там такой, тор Дрейл. И тор Вэлрайо.

– Ясненько, – хмыкнула Яна, подумав, что она правильно ориентировала Дмитрия, даже не зная всех обстоятельств. Но… – Подробности?

Подробности Зарайский выложил. И кто, и сколько, и за что именно. И на Яну косился… странно. Правду сказать, не воспринималась Яна как императрица.

Вот в другой обстановке, может быть… а тут?

Сидит девчонка, верхом на стуле, облокотившись на спинку, с простой прической, в брюках и рубашке, хоть и из хорошего полотна, но все же – мужская одежда. Два украшения – серьги в ушах, простые золотые капельки, еще с Зараево остались, еще от той Анны, и кольцо на пальце. Ни тебе драгоценностей, ни шика, ни лоска, ни краски, ни платья, ни фрейлин… собственно, ничего!

Зато револьвер висит на поясе.

И судя по тому, как он висит… его не раз применяли.

Зарайский закончил ответ и не удержался:

– Ваше императорское величество, револьвер у вас – заряжен?

Своего рода провокация. Он еще и успокоился слегка, пока рассказывал, и прощупывать почву начал…

– Вопросы здесь задаем мы, – надавил голосом Валежный.

Яна хмыкнула. Достала из кобуры револьвер, прокрутила его на пальце, не хуже иного ковбоя, убрала обратно.

– Ради вас я стены портить не буду. Могу вам попасть по выбору, куда захотите. Только чтобы пуля в мясе застряла, а то ремонтируй потом подвал.

Звучало это совершенно серьезно. Алоиз сбледнул, сглотнул и решил не задавать глупых вопросов. Потому как нож он у императрицы тоже видел. Ножны четко выделялись под тонкой рубашкой, на руке. И клинок тонкий, острый… отлично вонзится хоть между ребер, хоть в ухо…

Стилет, скорее.

– Вы ехали через Звенигород? – уточнил тор Изюмский.

– Я бывал там.

– Подробности? – оживились мужчины.

На подробности Зарайский тоже не поскупился. Знал он неожиданно многое. Укрепления, пулеметы, отряды…

Просто так столицу будет не взять. Это понимала Яна, это понимал Валежный. И сколько человеческих жизней придется положить? Сколько людей не вернется в свои дома ради символа победы? Кто владеет столицей, тот владеет Русиной. Но…

Какой ценой это оплатит страна?

– Нам бы пятую колонну, – мечтательно протянула Яна.

– Пятую колонну? – не понял Валежный.

Яна вздохнула.

Ну да, в этом мире данное выражение не употребляли. Не родился пока еще генерал франкистов Эмилио Мола. И не сказал свою знаменитую фразу про Мадрид, мол, мы пойдем четырьмя колоннами, а пятая ударит изнутри… Точнее Яна не помнила. Но смысл был этот.

Пришлось объяснять.

– Это сберегло бы нам время и силы, – согласился Валежный. – Пламенный власть не отдаст, вцепился когтями и клыками…

Яна кивнула.

Пропаганда у врага работала на полную мощность. Кого загоняли добровольно, кого добровольно-принудительно. Но войско росло. Цена таких вояк копеечная, но мясом завалить врага всяко сойдет.

А для Яны и эти парни были бесценны!

Каждый, каждый погибший в гражданской войне – это еще минус одни рабочие руки, минус один отец для детей, минус один воин в будущем…

Понятно, когда внешний враг развязывает войну в чужой стране. И радуется, подглядывая в окошко. Ему чего? Противник сам себя уничтожает, это хорошо. Своими силами, на своей территории, за свои же деньги – красота!

Но Яне-то Русина нужна вся, целиком и без изъянов.

То есть не нужна, но…

Жалко, Хелла всех сожри!

Жалко, понимаете?!

За проклятыми цифрами сухой статистики стоят живые люди. Может, у мужчин как-то получается от этого абстрагироваться, а вот Яна не умела. Не могла…

Жом Зарайский поглядывал с надеждой. И Яна махнула рукой.

– Тор генерал, пока убивать не будем?

– Пока поживет, – согласился Валежный. – Сейчас вас, жом, развяжут. И дадут бумагу и карандаш. Запишите подробно все, что вспомните. Потом мы с вами еще поговорим. Подробнее.

Зарайский помрачнел.

Кажется, где-то он уже наврал. Но не жалеть же афериста?

Вот еще не хватало!

Русина, Хормельская волость

Такого не ожидал никто.