Средневековая история. Чужие маски

Р. подозревает. Л. объявлена беременной. Волки в море.

Всего несколько слов, а сколько важной информации.

И что Ричард таки подозревает авестерцев.

И что Лилиан Иртон никто искать не будет… нет! Не так!

Искать – будут. Но втихомолку, не обнародуя факта ее пропажи.

Скрытно, тихо, с теми специалистами, коих лучше не поминать к ночи. Да, рядом со столицей графиню не оставишь. Надо будет подобрать надежный замок где-нибудь в лесной глуши и перевезти туда ценную пленницу.

А еще подобрать подходящих тюремщиков.

Если что – включить в их число того же Лофрейна. Парень не особо умен, но бабы от него млеют а что ее надо? Да ничего!

Была графиня Иртон – будет графиня Лофрейн. Так, к примеру…

А еще…

Если Лилиан Иртон окажется у него…

Лекари.

Деньги.

Тайны мастерства, которые открылись в Ативерне, но которых не знает никто в Авестере.

Главное – деньги, деньги, деньги…

Это действительно главное.

Энтор сидел на троне и улыбаясь, предвкушал грядущие богатства.

Что думает по этому поводу Лилиан Иртон?

Вот уж кого он точно не собирался спрашивать.

Авестер, лес в районе побережья.

Лиля отсчитывала шаги.

Доходила до тысячи на каждую ногу – и сбрасывала счет, начинала сначала. Сколько она всего пройдет?

Да разве это важно? Все равно ни карты, ни расстояний… просто так мозг работает.

Лес… везде он разный. Но ориентироваться в нем достаточно просто.

Не надо полагаться на муравьев или лишайник – они не в курсе, что муравейники должны стоять с южной стороны, а лишайник расти с северной. Они неграмотные и книг не читали.

Так что – по солнышку.

Надо тебе на восток?

Вот и вперед.

Определилась с направлением – и пошла по лесу.

От комаров прекрасно можно обмазаться грязью – пусть не нравится, зато не покусают.

От паутины и пауков взять ветку и регулярно взмахивать перед собой. Да, и голову неплохо бы повязать платком, и под ноги смотреть.

Особенно последнее.

Ноги, ноги и еще раз ноги.

Лиля не питала никаких иллюзий, сломанная нога – это смерть для каждого из них. В буквальном смысле слова. Останется только либо ей добить барона, либо попросить, чтобы он добил ее. Лиля не хрупкая веточка, и нести ее по лесу барон не сможет. А она передвигаться на сломанной кости тоже вряд ли сможет…

Хотя…

Под сердцем ровно и четко бился пульс.

Лиля на долю секунды приложила руку к животу и выдохнула.

Справимся, малыш. Я тебя в обиду не дам, и сама дойду, и тебя донесу…

Она собиралась вернуться к мужу, а что для этого надо сделать – неважно. Пройти лес?

Пройдем, чай, не тайга, обычный смешанный лес… правда с гадким густым подлеском, постоянно обходить разные заросли приходится.

Выбраться из Авестера?

Сначала надо выбраться к людям, а уж там разберемся и с остальным. И из Авестера Лиля собиралась убраться раньше, чем его величество узнает о ее визите.

Барон?

Вот уж кто графиню не волновал. Ни на минуту…

Если бы он все это не затеял, сидел бы сейчас дома, в тапочках. А он…

Вот ведь… неудельная личность! Или попросту – недоделанная?

Красота барона в глазах Лилиан была, скорее, отягчающим обстоятельством – смотришь, обманываешься и получаешь еще больнее. Кто посмел завернуть столь непривлекательное содержимое в такую симпатичную обертку? Фу, господин Альдонай, попросту – фу!

И на барона тоже – фу!

Пытался влезть в ее семью – не получилось. Ни с ней, ни с Джерисоном, ни даже с Мирандой.

Пытался похитить Лилиан – это ему удалось, но частично. Нанук убежал, и Лиля искренне надеялась, что верный пес жив и здоров.

Да и похищение получилось – недоделанное. Вот кто ему мешал похитить даму со всем возможным комфортом? Чтобы и добираться до места было удобно, и сбежать было можно при случае?

А сейчас – куда?

Вот куда можно сбежать в лесу?

Да нет, сбежать-то можно куда угодно, вопрос – зачем?

Лиля прекрасно знала, что может ночью встать в кустики – и уйти. И прекрасно пойдет одна, и барон ее не найдет, но…

Но!

Вдвоем было надежнее.

И все же это не привычный турпоход, в которые Аля ходила регулярно – чем еще занимать детей в военных городках? Кружки, клубы по интересам, в том числе и походы. На шашлыки, просто погулять по лесу, «автономки» – на выживание на несколько дней…

Легко было представить, что это очередная «автономка».

Когда у тебя только то, что с собой,, а тебе надо выжить и продержаться… а ведь не факт, что получится!

Начало лета, кое-какие грибы есть, но не в таком количестве. Есть камыш, рогоз, кое-что можно кушать, но на растительной диете по лесам только лоси бегают. Лиля же предпочитала смешанную – растительно-белковую, и не собиралась ударяться в вегетарианство.

Лошадь – вегетарианец. У нее специализированный желудок и прямые коренные зубы.

Человек – хищник. И ближе к свинье, а не к лошади… ох, не накаркать бы!

Только б кабана или лося не встретить!

Лоси – они не особо умные, испугаются, так ломанутся, удрать не успеешь, а мозги с копыт соскребать накладно.

А кабаны…

Зверски умное и хитрое животное.

Лиля вообще по степени опасности ставила бы на первое место медведя, потом кабана, потом росомаху, а уж потом в произвольном порядке…

Волки?

Тоже нехорошая встреча будет, особенно со стаей. Придется на дереве долго отсиживаться… и не факт, что волки не окажутся в выигрыше. Чтобы справиться со стаей волков, одного меча и шести ножей мало будет.

Лук и стрелы?

Ага, можно предложить волкам воспользоваться ими в качестве зубочистки.

Хищные, умные, подвижные, не признающие авторитетов и легко обучаемые – это о волках. Ох, не зря о них писал Киплинг, и не зря их боялись до изобретения скорострельного оружия.

Лиля помнила из истории, с чего началась взаимная нелюбовь людей и волков.

Когда была чума, оспа, эпидемии бушевали по Европе, волки, пардон, поедали мертвецов. И приобрели вкус к человечине. А раз попробовав…

Да, есть чего опасаться.

Волкособаки здесь вряд ли водятся, но и волчья стая – радости не принесет. Лиля покусала губы, подумала – и заговорила с бароном. Так проще всего.

Что может отпугнуть дикого зверя?

Шум. Обычный шум.

Вообще, в лесу все устроено достаточно мудро, и, если человек не нападет первым, его просто проигнорируют.

У Лилиан в детстве был случай, когда на них вынесло кабана. Они компанией собирали чернику, обычно-то болтали, но тут увлеклись, устроились поудобнее… и тут – хруст.

Орать никто из детей не стал, принялись высматривать – кто идет?

И странно как-то… хруст есть, а человека нет… где человек?

Оказалось, что это кабан. А видно его не было… человека-то поневоле ищешь взглядом на определенной высоте, а вот кабана так не найдешь. Он ниже…

Дети заметили его – и оцепенели от ужаса. Никто не дернулся, не побежал, не заорал – повезло.

Кабан оглядел малолеток, хрюкнул и отправился себе восвояси.⁶

Так что Лиля не особенно боялась. Но зачем нарываться?

Пращу бы сделать…

Гальки она набрала на берегу моря, немного, но выбрала хорошую, кругленькую, она вчера и в пирамиде полежала, и обратно в карманы к женщине переместилась.

Пригодится.

Если примерно вспоминать карту… Вот в том-то и дело, что карта мира здесь была весьма и весьма примерная.

Меридианы? Параллели?

Ни-фи-га!

Плюс-минус лапоть по прикидке.

Лиля плотоядно посмотрела на барона.

– Лофрейн?

– Да, Лилиан.

– Вы ведь не вошли в Погибельный пролив?

– Нет, не вошли.

Вопрос был правомочным. Действительно, Лилиан-то сидела в каюте, последнее время ни с кем не общалась,, а Алекс не успел ей ничего рассказать.

Погибельным, кстати, пролив был назван не из-за течений и рифов.

Тут была целая история с географией – в буквальном смысле.

Ивернея – торговое государство. Но портов у него было раз-два и обчелся, из-за чего торговать они предпочитали по суше или по рекам.

География не позволяла, потому и история так складывалась. Побережье Ивернеи было кошмаром для мореплавателя. Жутким.

Рифы, мели, водовороты… причем все это, в силу то ли течения, то ли рельефа, то ли почвы,, постоянно меняло местоположение. Зыбучие пески, еще…

Было два или три места поближе к Ативерне, в которых можно было устроить порт. Небольшой. Бернард это и сделал. А вот к Авестеру…

Там побережье было просто неприступным. И густо заросшим лесом.

Разве что рыбачьи деревни, но… и то – вряд ли.

Жить в деревне, на которую в любой момент могут налететь пираты?

Представляете, какие милые, добрые и дружелюбные люди должны ее населять? Лиля, вот,, хорошо представляла. Потому и вдоль берега идти не собиралась.

Ладно, промолчим про свинский, иначе его не назовешь, рельеф. Можно не идти, а плыть… хотя – нет. Это не для таких мореплавателей, как они с бароном.

Прилив, отлив, течение – и повторяй подвиги Алена Бомбара.

Лиля в себе таких сил не чувствовала. Да, он герой и молодец, он доказал, что можно прожить, будучи выброшенным в океан, без воды, без еды… одному, в лодке…

А кто знает, что потом герой оказался в сумасшедшем доме? И Лиля даже не сомневалась, если что – она окажется там же. Страшно ведь!

Очень страшно…

На суше она чувствует себя гораздо увереннее. А вот в море…

Нет, море – не ее друг.

Но ведь если попадешь в деревню в рыбакам… кто сказал, что они будут дружелюбны? Лиля на это не поставила бы и монетки. Медной.

Представьте себе – вы полностью хозяева, и деревни, и куска моря рядом, которое изучили, и местности… и к вам в гости заходят двое незнакомцев. Сразу видно, что они шли пешком, что деньги у них есть, а вот защитить их и некому.

Варианты?

Лиля бы не взялась отмахаться от целой деревни, она не Геракл. И судя по лицу барона – он тоже.

Ивернея или Авестер Авестер или Ивернея?

Для Лилиан выгоднее была бы как раз Ивернея, да вот беда – туда идти неудобнее.

Лес занимает большой кусок побережья и хорошую такую часть как Ивернеи, так и Авестера. Но лес этот – разный.

Ивернея расположена больше в низинах, и лес там болотистый, тяжелый, есть и топи, и трясины…

Авестер наоборот, на возвышении – собственно, идет повышение рельефа местности как раз от Ивернеи к Авестеру, плавно, без гор и холмов, а потому лес Авестера больше смешанный, сосновый, кстати – одна из статей экспорта Авестера – корабельный лес, так что за ним следят. Вырубать абы кому не дают, делянки размечают…

Только вот до этих делянок – топать и топать.

По прикидкам Лилиан километров сто пятьдесят – двести.

Не проблема?

Ну что такое двести километров в век железа и пара? Три часа на машине. Ладно, край – четыре.

А ножками?

А вот ножками это грустно.

Ладно еще – в хороших кроссовках, по хорошей дороге, и то – сколько человек может пройти за день? Если это не подготовленный боец спецназа, а обычный хомо сапиенс? Среднестатистический офисный планктон?

Лиля знала,, считается,, что средняя скорость человека, пешком, пять километров в час.

Это – в идеале.

А по лесу?

Да дай бог за день хоть бы десять – двадцать километров сделать.

Ладно, десять.

Вот смотрите – быстро идти нельзя, она беременна. Да и не получится. Это – лес.

Завалы, кустарник, болотца, ручьи, прочие радости и гадости. По лесу вообще по прямой не ходят,, если это лесное бездорожье. Тут не отклониться бы от курса, и то хлеб.

Придется два-три раза в день сверяться с солнышком и корректировать направление движения.

И по бездорожью идешь медленно.

Деревья – перелезаешь или обходишь, а не перепрыгиваешь.

Под ноги смотришь внимательно.

На привал останавливаешься заранее. А как еще? Надо же обустроиться, да и снаряжения для туристов у тебя с собой нет. Палатки – нет, консервов – нет… да, еще и еду добывать.

Ох-ох-ох…

Десять километров в день – это круто и оптимистично.

А еще учтем, что они с Энтони спят по полночи. То есть надо ложиться пораньше, часов в семь, чтобы и ей, и Энтони прилетело хотя бы часов по шесть крепкого сна.

Месяц, не меньше, им топать к людям. А то и поболее…

– До Погибельного пролива нам оставалось дня четыре идти, – задумался Тони.

– Ясно.

Теперь Лиля лучше представляла, где они находятся. Но легче не становилось.

Погибельный пролив назван был так не за течения.

Нет!

За пиратов!

Эти сволочи с Лориса в нем просто кишмя кишели!

Пройти и не нарваться? Практически невозможно. Но…

– Барон, а как вы собирались преодолеть пролив?

Энтони хмыкнул. Потом понял, что не отделается отговорками, и махнул рукой.

– Его величество выдал мне бумагу…

– Почему вы ее тем пиратам не предъявили?

– Они сразу напали,, – отрезал Тони. – Если б они пожелали говорить, я бы попробовал… и его величество выслал в пролив несколько кораблей.

Лиля хмыкнула.

– Меня высоко ценят.

– Кстати, а почему? – не выдержал уже Энтони. – я побывал в Ативерне, графиня, и могу сказать, что отношение к вам совершенно особенное.

– Беспрецедентное.

– Чего? Ага… да! Оно! Почему с вами так носятся?

– Потому что я ученица великого лекаря из Ханганата? А он лечил его величество?

– А марка Мариэль?

Лиля фыркнула.

Но историю изложила. Именно ту самую, которую они давным-давно согласовали с Ганцем Тримейном.

– Если вы в курсе моей биографии? Кратко?

– Да. Его величество рассказал мне.

– После свадьбы Джес отправил меня в Иртон.

– Да…

– Там я потеряла ребенка.

– Сочувствую…

Сказано это было без лишних эмоций.

Лиля покачала головой.

– Не сочувствуете. Да и ни к чему. Это было давно и почти не со мной.

– Не с вами?

– Вспомните себя в семнадцать лет, – раздраженно отрезала Лиля. Вот ведь… оговорка по Фрейду!

Тони хмыкнул.

– Это верно. Я был совсем другим…

– Вот и я… была. Потеряла ребенка, потом, чтобы не сойти с ума, отправилась в библиотеку. Кто уж притащил туда сундук со старыми записями? Я даже не знаю… пергаменты в руках расползались. Но первые схемы кружева я там и увидела. Рисунок, краткое описание… попробовала. И кое-что еще… так и пошло.

Энтони хмыкнул еще раз, более недоверчиво.

– Действительно?

– Барон,, а что мне было делать? С ума сходить от боли и горя?

Вопрос попал в точку. Барон задумался.

– Я даже не знаю… и вы начали…

– Да. Сделала кое-что, тут дело близилось к зиме, выяснилось, что надо прикупить недостающее, я поехала на ярмарку, а там все как-то покатилось одно за другим…

Лиля развела руками, демонстрируя, что она не при чем. Это все события,, а она тихая, скромная, дома сидела… вот, вышла один раз – и втянули бедную девочку в какие-то гадости.

Получилось отвратительно. Лофрейн не поверил, но Лиле было наплевать.

Не верь!

Главное, чтобы под ногами не мешался.

– Как-то у вас всего слишком много для старых свитков….

Лиля фыркнула со всей возможной язвительностью.

– У меня?!

– Эммм… а у кого?

– Лофрейн, на меня работает несколько сотен человек! Неужели они не придумают ничего нового? Совсем ничего?

– Быдло?

– Болван, – коротко ответила Лиля.

И переключилась на полезное занятие.

Праща.

Если кто понимает – ценнейшая вещь.

Изготавливается легко, а научиться с ней обращаться…

Да какой ребенок не осваивал пращу и рогатку?

Рогатку чаще, ладно, из нее никого не убьешь. А вот праща…

Ох, доставалось за нее всей честной компании. Ох и влетало!

Потом родители поняли, что остановить детей не получится, и возглавили их. Все же праща – оружие. Из этого оружия некто Давид убил Голиафа. Вот, чтобы дети не уполовинили друг друга, родители и привели их к общему знаменателю.

Поставили мишени, организовали даже соревнования со вкусными призами…

Лиля во времена оны отлично попадала в мишень из пращи.

Что было потом?

Да переехали они. Отца перевели служить в другое место, так и забылся навык. А зачем он нужен? Дома ни к чему, не яблоки же сбивать с дерева, не на ворон охотиться…

В институте?

Тоже ни к чему.

Праща – это не оружие ближнего боя, это метательное оружие, а раз так – лучше пистолет. Да и не всегда праща убивает.

Надо попасть в голову…

Лиля повертела ремень, сделанный ночью.

Опробовать бы…

Минуту!

Белка.

Лиля остановилась и подняла руку.

Барон, который не привык к такому, налетел на нее, выругался, споткнулся…

Зверек зацокал языком и скрылся в ветках.

– Тьфу на вас, – ругнулась Лиля.

– Что?

– Вы помолчать не могли, достопочтенный?

– Зачем?

– Белка там сидела, белка! – рявкнула выведенная из себя Лиля. – я бы сейчас ее прибила, вот и еда.

– Белка?!

Глаза у барона были большие, искренне удивленные. Анимешно-няшные такие глазки, лет за пятьсот до аниме.

– И что такого? На подножном корму мы долго не выдержим, – огрызнулась Лиля. – Вы что – на грибочках хотите эти километры прошагать? Так мы их столько просто не найдем!

– Но белка?

– Их – едят, – отрезала Лиля. – Хотите беличий хвост на шапку?

Барон не хотел. И белку не хотел.

А выбора-то не было.

Месяц.

На месяц им запасов на двоих не хватит.

Вот если бы Алекс шел один, шел быстро,, знал, куда шел… может, еще планировал и плыть вдоль побережья, кто его знает? Но на одного припасов могло бы хватить впритык.

Не на двоих…

– Вы умеете? – уточнил Энтони, глядя на оружие в руках графини.

– Умею,, – кивнула Лиля.

И в подтверждение своих слов– запустила камнем в неподалеку стоящую сосну.

Попала, конечно.

Вмятина на стволе образовалась шикарная, любо-дорого поглядеть. Барон присвистнул.

– Графиня, вы меня удивляете…

Лиля покачала головой.

Удивляет она его…

Убила бы!

Жаль, пока нельзя.

Камень отправился в карман. Пращу Лиля намотала на запястье, чтобы долго не доставать.

Вперед, и только вперед.

Глава 3
Грозы и угрозы

На обед пришлось сделать привал.

По дороге Лилиан попалось болотце. А чем хороши болота – они отлично заросли рогозом. Надергать, и можно кушать. Это хорошо, это запас.

А чем еще?

Змеями и лягушками.

И водой.

Да, вода. Без нее – никуда.

Но пить болотную воду?

Барон смотрел с опаской.

Не то,, чтобы сильной, но все же… здесь и сейчас такую воду старались мешать с вином. Только беда – вина было ничтожно мало. Капельки…

На всю дорогу точно не хватит. И даме надо бы предложить…

Дама решила вопрос сама,, сделав костер.

Налила в котелок воды, поставила кипятить…

– Это поможет?

Недоверие в голосе барона было простительным.

– Свитки, которые я нашла, барон… там были и свитки по лекарскому делу.

– Вот как?

– Я не знаю, кто их привез и сколько лет они лежали. Давно. Но… там была интересная заметка.

– Какая же?

Барон смотрел с явным недоверием, хорошо хоть, убедившись, что графиня дурного не посоветует, не мешался под ногами. Ждал объяснений.

– Автор писал, что люди, пьющие сырую воду, чаще болеют.

– Да…

– И писал, что разрезал таких людей. В животах у них были черви.

Лиля имела в виду глистов. Наверняка, барон с ними сталкивался… так или иначе, в эту эпоху с ними сталкивались все. Болезнь немытых рук, этим все сказано.

– Так?

– Автор заметил, что если люди пили воду, смешанную с вином, они болели меньше.

– Потому что черви не переносят вина?

– Именно! – хлопнула в ладоши Лиля. – Можете сами проверить, если червяка поймаете.

– Допустим… а кипячение тут при чем?

– А если червяка опустить в кипяток?

– Он умрет. Но мы же не кипяток будем пить…

– Автор считал, что крохотные черви живут в воде, а потом, у нас в животах, растут до невообразимых размеров.

– Фу! – скривился барон.

Лиля пожала плечами.

А как еще объяснить концепцию микробов? Не доросли тут до Левенгука и первый микроскоп еще в перспективе…

Сделать бы…

Но там такая оптика! Не средневековая. Хорошо хоть с подзорной трубой удалось… да и физик из Лилиан… никакой,, откровенно говоря.

Паршивый…

Еще громадная благодарность, что барон не закатывает истерик, не устраивает ей блиц-опросов и допросов. А мог бы.

Понятное дело, Лиля бы его послала, но жизнь они бы усложнили друг другу изрядно.

По счастью, Энтони отлично понимал, что из леса надо уходить. Выйти к людям, а потом будет видно. И коли уж Лилиан ориентируется в лесу лучше…

Сам Энтони тоже пытался бы. Но с напарником это намного легче. Только вот воспринимает ли он Лилиан, как напарника?

Лиля не знала. Но старалась поддерживать эту иллюзию.

– Червяки погибнут, мы спокойно выпьем воду, когда она остынет. Или перельем куда надо.

Энтони кивнул.

И Лиля занялась охотой.

Лягушки?

М-да, с лягушками вышло не очень. Удалось подбить всего четыре штуки. Зато крупных, матерущих даже. Потеряла она сноровку…

И сачка не было.

Вот, в детстве мальчишки по-простому охотились – глушили их палками с берега, а потом вылавливали сачком для бабочек. Лиля их просто глушила… и не всегда попадала.

Прошло детство.

Барон покривился, а Лиля пожала плечами.

Не хочешь квакушку?

Она сама скушает. Ей нужно полноценное питание, белки, жиры, углеводы… ладно, последние вряд ли обнаружатся в лягушке, но все остальное – запросто.

Зато рогоз пошел «на ура». Запеченных корневищ барон стрескал штук тридцать, и куда только влезло? Как не лопнул еще…

Но Лиля была не в претензии.

Осознав, что уничтожил все надерганное, барон устыдился и лично полез дергать камыш дальше. А Лиля разлеглась на плаще и отдыхала.

В путь они в этот день не двинулись. От болота?

Зачем?

Нет, от добра – добра не ищут, лучше уж запасов набрать…

Да, запасы…

***

Как приготовить лягушку?

Французы, с их высокой, хм, кухней, лопают только лапки.

Эстеты паршивые.

Лиля отлично знала, что съедобна вся лягушка.

Что надо сделать?

Оторвать ей голову и снять шкуру. Внутренности удалить, конечно. Кто ж кушает лягушку с потрохами?

Это несложно.

Зачем снимать шкурку?

Да потому, что Лиля собиралась варить бульон из лягушек. А шкурка в бульоне горчит.

Жарить?

А что там жарить-то? Проще поварить, тогда и бульончика можно попить, а им горячее полезно, и мясо от костей отделится, и зеленки можно какой набросать… черемшу Лиля отлично опознала.

Барон кривился и морщился, но еще пару лягушек подбил и принес.

Добытчик.

Но ехидничать Лиля не стала. Поблагодарила, порадовалась, и засунула принесенное в бульон. Что ж, за котелок Алексу громадное спасибо, без него было бы сложнее.

Бульон варился достаточно долго.

Лиля даже успела обтереться водой.

Махнула барону рукой, чтобы не подсматривал, разделась, зашла в болото по щиколотку,, выбрав место почище, намочила клок, оторванный от юбки, и принялась протираться. Слизистые оболочки не трогать, а кожа – естественный барьер между нами и природой, ее протереть даже нужно.

Пусть дышит, пусть грязи поменьше будет…

В море Лиля по понятным причинам не купалась. Оно и неплохо бы, но ведь вода соленая! Кожу разъедает, потом смывай ее… проще пресной обтереться, чем в соленой искупаться. И в глаза попадет – щиплет.

Нет, море Лилиан решительно не нравилось.

Бульон, наконец, сварился, и Лиля принялась сервировать стол.

Тарелок у них не было, ложка одна, кружка одна, поэтому Лиля решила вопрос быстро. Налила себе бульона в кружку, выловила и разложила мясо по листьям лопуха, а котелок с остатками бульона придвинула к барону и вручила ему ложку.

– Приятного аппетита, Лофрейн.

– Лилиан… вы и правда будете это есть?

Лиля фыркнула и демонстративно отпила из кружки. Ловко, чтобы ни губ, ни языка не обжечь.

– И что?

Бульон все равно чуть горчил, пах травой, немного болотом, а вкус…

Курица и есть курица.

Просто это – курица-мутант. Чернобыльская, к примеру. Или еще какая, с могильника ядерных отходов.

Лофрейн молчал.

Лиля отщипнула толику мяса, пожевала…

Не идеал.

И соли не хватает, и вообще…

Можно бы бросить в котелок кусочек солонины, но ее беречь надо. Пока подождем разбрасываться.

– Что вы на меня так смотрите, барон?

Энтони покачал головой.

Он пока не притронулся ни к бульону, ни к лягушке…

Лиля смотреть не стала.

Выпила свою часть, съела мясо и улеглась отдыхать. Пусть сам решает, она, если что, барона на себе не потащит. Вот еще не хватало.

Жить – или не жить? Вот в чем вопрос… Куда там Шекспиру, здесь все по-взрослому, без душевных страданий. Все всерьез.

Над головой, высоко в синем небе, плыли сосны. Покачивались рядом упругие метелочки травы. Полз хлопотливый муравей.

Лиля прикрыла глаза.

– Я подремлю немного, если соберетесь спать – разбудите.

И отключилась.

Мгновенно, словно свечу задули. Спать хотелось…

Черт с ним, с Лофрейном! Пусть сидит и страдает над невинно убиенной лягушкой.

***

Энтони Лофрейн, барон Лофрейн, не страдал.

В настоящее время он решал серьезный вопрос: кто сошел с ума?

Он сам?

Мир вокруг него?

Альдонай?

В первое верить не хотелось, а остальное было сложно проверить. Вот что тут скажешь, что сделаешь?

Лилиан Иртон вела себя…

Да где вы видели аристократку, которая лопает на обед собственноручно пойманную, ошкуренную и приготовленную жабу!? Что за бред!?

Мужчина даже головой замотал.

Лягушка никуда не исчезла.

Лилиан – тоже. Лежала, дремала себе, и простая рубашка натягивалась, обрисовывая такую грудь, что у мужчины руки зачесались.

Так бы и протянул….

Не стал из чувства самосохранения. Энтони дураком не был, и догадывался, что прозвучит в ответ. Если вообще прозвучит…

Под рукой у Лилиан Иртон очень удобно устроилась небольшая палка… так, чтобы схватить – и сразу пустить в ход. Определенно.

Графиня может драться палкой?

Шаблоны рвались с таким треском, что уши закладывало. Мир вообще никак не желал обращать внимание на баронские страдания. А Энтони не мог увязать все в своем разуме.

Лилиан Иртон была аристократкой.

Это было видно в каждом слове, жесте, взгляде… что отличает холуя от аристократа?

Лакей может разбогатеть, может купить себе титул, но всегда, всегда, в любой одежде, будет попадаться на одно и то же.

Взгляд. И поведение.

Холуй может быть либо выше, либо ниже, и третьего ему не дано. Он либо пресмыкается, либо унижает.

А благородный человек будет на равных с кем угодно.

С герцогиней, крестьянкой, нищенкой, королевой… он никогда не поставит себя ни выше, ни ниже…

Энтони не рассуждал именно такими словами. Он просто был аристократом, он вращался в этой среде….

Лилиан Иртон в нее не вписывалась.

Крестьянка?

Слишком умна, свободна, спокойна.

Мещанка?

Все то же самое.

Аристократка?

Она чувствовала себя равной Лофрейну. И как человек – тоже. Не как женщина… женщина вообще не может быть равна мужчине, она от рождения слабее, глупее… но в том-то и дело! Лилиан Иртон и чувствовала себя на равных с бароном, и шла с ним на равных, и охотилась, и…

Честно говоря, пока от него пользы было меньше.

Она вела себя как урожденная высокородная дама. Но для аристократки…

Энтони знал, что всю его жизнь ограничивают определенные регламенты. И нарушить их… чревато. Можно переспать с крестьянкой, но нельзя представить ее ко двору.

Можно иметь дела с купцом, но дружить с ним? Или жениться на его дочери? О, нет…

А Лилиан Иртон никто был не указ!

Она была… свободна внутренне. Вот как!

Для нее не было рамок, она сама могла их устанавливать, двигать, решать любые вопросы… но как так получилось? Так не воспитывают девочек. И даже если бы отец воспитывал ее, как мужчину, было бы все иначе. Не так, не то…

Энтони мучился до вечера, когда Лилиан открыла глаза.

***

– Что вы на меня так смотрите, барон?

Лиля зевнула, прикрывая рот рукой, потянулась.

– А-аааа…

– Ваше сиятельство, – не выдержал Лофрейн, – вы не хотите объясниться?

– Не хочу, – согласилась Лиля. – А я должна?

– Должны, – заявил Лофрейн с уверенностью, которой вовсе не испытывал. – Обязаны.

– Не припомню обязательств, – махнула рукой Лилиан. – Барон, вы котелок помыли?

– Эээээ…

Под нравственные мучения лягушка очень даже неплохо пошла. Но котелок барон не промыл, задумался, и теперь котелок был жирный. Еще и в застывшем жире, что вдвойне неприятно.

Лиля вздохнула, поднялась, и потопала к берегу болотца. Зачерпнула прибрежного ила и принялась оттирать металлические бока.

– Ваше сиятельство!!!

Барон уже почти стоном стонал.

Ну не полагается такого благородной даме, НЕ ПОЛАГАЕТСЯ!!! Ладно еще, барон знал, с грехом пополам, что песком можно мыться. Но благородная дама, которая моет посуду?

Лиля только головой покачала, продолжая с помощью листьев, ила и какой-то матери оттирать котелок. Но разъяснения дала.

– Барон, скажите, если я сейчас забьюсь в истерике, нам легче станет?

– Э… нет.

– Мы быстрее из леса уйдем?

– Нет.

– К людям выйдем? Пропитание найдем? Котелок отмоем?

На каждый вопрос барон качал головой, и Лиля в ответ развела руками, едва не утопив ценную собственность и черпанув котелком воды.

– Так что вы хотите? Чтобы я тут устроила невесть что, в лучших традициях придворных дам?

Энтони не хотел.

Вот честно, никак не хотел.

Он уже успел понять, что так – намного лучше. Лиля прищурилась. Наглый ветер сбросил ей на голову зеленый лист, и женщина тряхнула косой, пытаясь смахнуть его без помощи мокрых и грязных рук. Солнце вызолотило ее волосы, бросило на лицо кружевную вуаль из света и тени, сделало ее невыразимо лукавой – и неожиданно юной. И барон замер, не смея шевельнуться, чтобы не прогнать этот момент.

Лесная дева…

Красивая, отстраненная, земная – и невыразимо чуждая.

Создание из еловых ветвей и солнечных лучей.

Зеленые глаза и золотые волосы, улыбка – и приподнятая бровь… и весь этот момент, словно пропитанный чудом.

Лиля не дала долго длиться очарованию.

– Устроить?

– Н-нет…

– тогда поймите главное, барон. Я очень прагматична. Практична, если так будет легче. Будет время для переживаний – и я от души поплачу. Будет время для гнева, боли, слез, радости, а сейчас я должна пройти из одной точки в другую. Чтобы вернуться домой.

– Лилиан…

– Да, я знаю, что вы скажете. Вы не допустите, – Лиля сморщила нос. – Не будем пока об этом, сейчас у нас общая цель. Выйти к людям. Остальное вторично. Вот я и буду делать все, чтобы выйти к людям. Есть суп из лягушки, жарить змею, если та попадется, танцевать голой на поляне… неважно! Здесь и сейчас это нужно делать – и я делаю. Этого достаточно?

Тони кивнул головой. И все же не удержался.

– Если бы я не видел вас, здесь и сейчас, я бы поклялся, что таких женщин не существует.

Улыбка у Лилиан получилась совершенно Мефистофелевская. Данте оценил бы.

– Я здесь. И я существую. Ложитесь спать, Лофрейн, я подежурю. А вы смените меня к утру.

– Хорошо, Лилиан.

Барон послушно отправился к лапнику.

Практичность?

А подготовка?

Что он, дурак, что ли? Попробовала бы леди Сейнель освежевать лягушку! Да она от одного вида жабы на два часа в обморок падала. Когда акулу поймали и ее на палубе разделывали, ей от запаха дурно стало. А Лилиан Иртон?

Что-то подсказывало барону, что Лилиан бы еще и тесак попросила. И он был прав.

Акул вскрывать ее сиятельству еще не доводилось. А интересно…

Кто мог научить всему этому Лилиан Иртон? Какие тайны хранит ее прошлое? Определенно, надо их разузнать. Энтони оценил решимость в голосе женщины, когда та говорила о дороге домой. Она вернется. Сделает все возможное. А значит, что?

Значит, ему надо помешать графине. Задача серьезная….

Ладно, время еще есть, он все обдумает.

Он справится. При всех своих достоинствах, при всем недюжинном уме, Лилиан Иртон была и остается женщиной, а с бабами Лофрейн управляться умел. Проверено всей жизнью.