Записки доктора Тихонина. Дурная наследственность

Однажды в нашей глуши появилась группа удивительных мужчин. Они все были одеты в белые одежды, свободно свисающие до их босых ног, обутых в сандалии. Все они были высокого роста, черноглазые и черноволосые. Они громко разговаривали на неизвестном нам языке и смеялись. Их румяные щеки, на лицах светло-абрикосового цвета, резко контрастировали с темной, морщинистой кожей землепашцев. Весь поселок выбрался из своих домов, сделанных из кизяков, посмотреть на них. Казалось, странники не обращают никакого внимания на окружающих. Никто не решился подойти и заговорить с ними. Тем временем они перестали смеяться и беззастенчиво рассматривали собравшихся вокруг людей. Наконец, самый молодой из них подошел к моей матери и сказал:

– Отдай за меня замуж твою дочь. Она красавица и я заплачу за нее много ваших денег.

– Она не продается.

– Почему? Ты же собираешься выдать ее замуж?

– Да, собираюсь, но не за чужеземца.

Мужчина заглянул в мои глаза, моя голова закружилась и я взмолилась:

– Мама возьми его деньги и отпусти меня с ним.

В разговор вмешался мой отчим:

– Сколько вы готовы заплатить за нее?

– Сколько скажите, – ответил мужчина, достал из своего балахона кожаный мешочек битком набитый монетами и, протянув отчиму, сказал:

– Этого вам хватит на новый дом, лошадь и дорогую одежду для жены. Договорились?

– Да.

Мать схватила меня за руку и попыталась утащить в дом, но мужчина легко с ней справился и, подняв меня на руки, пошел из селения, за ним последовали его товарищи. Я долго слышала плач моей матери, но мне не хотелось оставаться жить в нашей лачуге и становиться женой крестьянина. Когда мы оказались вне зоны видимости моих земляков, я увидела круглый и плоский шатер, больший по размеру любого дома в нашей округе. Один из мужчин открыл вход в этот шатер, и все мы вошли внутрь, причем я все еще была на руках у моего избранника. Внутри шатра располагалась красиво обставленная комната с несколькими дверями. Мой жених опустил меня на пол и открыл передо мной одну из дверей, за ней располагалась красивая, небольшая спальня. Он оставил меня в ней и вышел к товарищам. Через несколько минут наш шатер взмыл в небеса и полетел с невероятной скоростью. Мы приземлились, как я потом выяснила, на вулканическом острове в экваториальной части Атлантического океана. На севере острова дымилась верхушка не потухшего вулкана, на юге располагалось озеро, вокруг которого были расположены небольшие дома из белого камня. В один из таких домов меня и привел мой жених. Навстречу мне вышли две красивые девушки в набедренных повязках. Он что-то сказал им на своем языке, и они отошли вглубь просторной гостиной, украшенной коврами и статуями. Мужчина повернулся ко мне и сказал:

– Ты думаешь, что я собираюсь сделать тебя если не женой, то, наверняка, любовницей, так?

– Да, так. Разве ты не просил мою мать выдать меня за тебя замуж?

– Просил, но мы с товарищами проделали это утомительное путешествие и разыграли спектакль с моей женитьбой на тебе, с одной, единственной целью, спасти поселок, в котором ты до сих пор жила.

– Спасти от чего?

– От тебя, вернее, от той магической силы, которой ты обладаешь. Думаю, ты давно подозревала, что ты не совсем, такая как остальные девушки. Может быть, расскажешь мне что-нибудь необычное из твоей жизни?

Сначала меня удивило то, что он мне говорил, но потом я поняла, что он, безусловно, прав и рассказала ему о болезни людей и скота, сопровождавшей мое рождение, смерть моих сводных, новорожденных сестер и непонятную гибель бродяг, пытавшихся меня изнасиловать. Он внимательно выслушал меня и после некоторого раздумья произнес:

– Тебе придется постоянно укреплять свою волю, чтобы научиться управлять подаренной тебе страшной силой. Когда ты научишься контролировать свои эмоции, ты перестанешь представлять угрозу для окружающих тебя людей. Сейчас эти милые девушки помогут тебе привести себя в порядок, а вечером мы начнем наши с тобой занятия.

– Понятно, но у меня есть к вам вопрос. Кто вы и как мне вас называть?

– На первый вопрос я не могу ответить, поскольку не имею права посвящать тебя в тайны Вселенной. Одним из многих моих имен является Ан или Анум. Это имена бога неба в одном из районов земли. А ты с этого момента будешь носить имя богини плодородия, которое распространено в заповедных землях древнего востока.

– Мне нравится мое имя, почему я должна его менять?

– Потому что теперь ты призвана исполнять волю Верховных архонтов Земли, а богиня Иштар олицетворяет собой благотворную энергию любви и торжества жизни.

– Неужели имя может сделать меня богиней?

– Нет, но любое имя содержит закодированную в нем информацию, а его произнесение влияет на частоту и амплитуду электрических волн твоего мозга. Имя это символ, который ты можешь оживить, если будешь стараться это сделать.

– Как?

– Самым трудным временем в жизни любого человека является время его обучения. Если ты терпеливо и старательно будешь выполнять задания учителей, то сможешь многого добиться. Ты меня поняла?

– Да, но я не отличаюсь терпением и трудолюбием.

– Не существует на Земле людей, которые от рождения не были бы нетерпеливыми нарциссами и эгоистичными лентяями, – с улыбкой сказал Ан, и продолжил, – с завтрашнего дня начинаются твое обучение.

В начале, мои занятия заключались в бесконечном, неподвижном сидении на краю скалы над глубоким ущельем, недалеко от вулкана. Было жарко и неудобно сидеть на жесткой глыбе. Как только мне становилось невмоготу, и я начинала злиться, то слышала грохот подо мной, и чувствовала дрожание валуна, на котором сидела, такое как будто он начинал падать в бездну под ним. Прошло три месяца, прежде чем мой «жених» разрешил мне присоединиться к удивительному обществу, обитавшему на острове. Кроме красивых полуобнаженных островитян и островитянок, и мужчин в белых одеждах, я могла видеть прогуливающихся среди домов мужчин и женщин разного возраста и расы. Как я выяснила после трехмесячного сидения на скале, каждый вечер все жители острова собирались на площадке у фонтана и сидя под пальмами за столами, ломившимися от разных яств, наслаждаясь пищей, беседовали о временах прошлых, настоящих и будущих. Все эти люди были добровольными послушниками и учениками мужчин, носящих белые одежды.

Следующий этап моего обучения, который занял целых два года, заключался в умении концентрировать свою силу: целыми днями, выполняя те или иные пассы руками, я должна была вызывать возгорание дров, сложенных близко ко мне, чуть дальше и совсем далеко. Затем с помощью движений пальцев заставлять двигаться предметы с все большей скоростью. Одновременно я учила самые распространенные в то время в Европе языки и огамическое письмо. Самый пожилой из «белых хитонов», как их называли неофиты между собой, по имени Тхоат учил нас всех вместе врачеванию с помощью целебных трав и заговоров. Эти занятия оказались для меня самыми сложными. Странным образом, но в моем присутствии все растения становились ярче цветом и благоухали сильнее, но с исцелением больных людей у меня были проблемы. Почему-то страдания людей меня не так трогали, как вянущие ветки деревьев или скулящие от боли животные. Возможно, это было связано с тем, что я была молода, здорова и легко переносила физическую боль. Я просто не могла представить себе, что люди не могут справиться со своими недугами сами. Большинству «учеников» требовался отдых после занятий, поскольку им было необходимо восполнять свою психическую энергию. Главной проблемой моего обучения было то, что в отличие от других, я не нуждалась в восстановительном периоде. Мои силы и способности только возрастали от упражнений, поскольку в моменты усталости и злости я черпала энергию из всего живого, что окружало меня, причем в основном из людей. Первое время после моих занятий все «ученики» чувствовали недомогание. Наши учителя долгое время искали способ, с помощью которого я смогла бы контролировать свои «вампирские» наклонности. Вопрос заключался в том, что если я не смогла бы справиться с этим энергетическим «обжорством», то меня должны были отправить на необитаемый остров, чтобы я не причиняла вреда людям и животным. Наконец, «белые хитоны» нашли решение и научили меня забирать энергию избирательно, только из того живого окружения, влияние которого необходимо уменьшить, например, из туч насекомых, которые мучают домашний скот или из вредных растений. Впоследствии я научилась восполнять свои энергетические затраты за счет энергии солнца, ветра, морских волн, течения рек или из конфликтов между людьми, тем самым ослабляя их.

Через три года моего пребывания на этом удивительном острове я превратилась в могущественную ведьму, но при этом страдала от страха изгнания и потери возможности видеть своего, так называемого, «жениха». К моему великому сожалению, Ан теперь редко давал мне наставления и большую часть времени проводил с вновь прибывшей, юной, белокурой красавицей. Временами мне хотелось убить ее или добиться внимания моего похитителя любовным приворотом, но я понимала, что тогда меня, если не бросят в жерло вулкана, то подвергнут остракизму. И я тихо скулила по ночам от безмерной тоски и отчаяния. Еще через полгода я решила, что больше не буду лить бесполезных слез, а найду себе кого-нибудь среди обучающихся мужчин, тем более что многие из них бросали на меня жадные взгляды. Вечером того же дня я объявила присутствующим, что отдамся тому, кто победит меня в сражении. Долгое время никому это не удавалось. Но, однажды в битве на мечах с одним из довольно пожилых, недавно появившихся «учеников» я потерпела поражение: он выбил мое оружие, и стоял передо мной, приставив меч к моему горлу. Мой победитель был самым неказистым из всех «гостей» острова. Он был худым, лысым, морщинистым мужчиной с гнилыми зубами, бородавкой на крючковатом носу и наглым взглядом почти прозрачных, глубоко сидящих глаз. Он стоял и с омерзительной улыбкой говорил мне:

– Ну что, красавица ты сама мне отдашься или мне придется применить силу?

Мой мозг мучительно искал выход из этой ситуации, но моя убитая гордость твердила мне, что лучшего я не заслуживаю. В тот день я простилась с последними остатками моего самолюбия и «возлегла» с этим нетопырем на «брачное» ложе. С тех пор к моим страданиям от неразделенной любви прибавились еще домогательства близости от наглеца, который теперь считал, что я принадлежу ему. Мое подавленное состояние заметил Тхоат. Он оставил меня после занятий и напрямую спросил:

– Ты потеряла девственность?

– Да.

– Кто провел акт дефлорации?

– Я назвала имя моего мучителя.

– Он больше не будет тебя беспокоить, но ты должна взять себя в руки и закончить обучение.

После этого разговора я больше не встречала моего «страстного ухажера», подумав, что его удалили с острова. Вскоре после этого с острова исчезла и моя белокурая соперница. Это меня не обрадовало, поскольку теперь я считала себя недостойной близости с обожаемым мной Аном.

Следующий год прошел без каких-либо заметных происшествий, и завершился присвоением мне степени мага третьей ступени. На совете учителей было принято решение отправить меня в Ирландию, где в то время племенами управляло сословие жрецов-друидов, в которое могли входить только мужчины. Передо мной стояла нелегкая задача заставить этих «женоненавистников» смириться с участием в их магической деятельности женщин и по возможности сократить человеческие жертвоприношения. Вечером перед моим отъездом в Ирландию ко мне пришел мой Ан и спросил:

– Ты знаешь, почему именно тебя отправляют к друидам?

– Наверное, потому, что они поклоняются дубовым деревьям, а это часть растительности, которая вся меня любит и при мне расцветает.

– Да, ты права. Это редкий дар. А еще у тебя ранимая душа и нежное сердце.

– Нет, я злобная и похотливая девка, которая не справилась со своими плотскими желаниями и опозорила себя.

– Ты же теперь маг третьей ступени, и прекрасно знаешь, что никто в этом мире не может справиться со своими страстями и плотскими желаниями. Особенно здоровые, молодые и отчаявшиеся девушки.

В этот момент я подняла на него глаза и увидела мерзкое лицо мужчины, лишившего меня девственности, а через минуту оно опять превратилось в обожаемое мною лицо моего учителя.

– Так это были вы?

– Да.

– Зачем вы так подло поступили со мной, вам нравиться унижать людей? Вы же знали о моих чувствах к вам и заставили меня пройти через все эти муки безответной любви и позора.

– Не думай, что все это далось мне легко. Ты мне тоже не безразлична, но мы должны были расстаться навсегда, и моей задачей было облегчить и себе, и тебе наше расставание. Но сейчас я собираюсь сделать тебе подарок, который будет всегда напоминать тебе, как я к тебе отношусь на самом деле.

Он легко поднял меня на руки и отнес в спальню, поставив меня перед собой, он нежно поцеловал меня в шею, и стал, не торопясь снимать с меня одежду. Мое сердце готово было выскочить из груди, я смотрела на него восторженными глазами и боялась сделать хоть одно движение. Мне казалось, если я пошевелюсь, это видение исчезнет, но оно не исчезло. Раздев меня, он сбросил свой белый хитон, и передо мной оказалось сияющее свежестью, сильное тело молодого мужчины. Мы упивались друг другом до утра. Перед его уходом, я его спросила:

– Эта ночь любви и есть твой подарок мне?

Он нежно поцеловал меня в лоб и сказал:

– Нет. Мой подарок сейчас внутри тебя. Пока ты не выйдешь замуж за верховного жреца друидов, он никак не будет себя проявлять, но после вашей брачной ночи, он проснется, и начнет расти. Мой подарок тебе – это наш с тобой сын. Кстати, тебе надо поторопиться в селение, где живут друиды, в начале июня верховный жрец начнет выбирать себе невесту после окончания его траура по покойной жене, не подарившей ему детей.

Сказав это, он смахнул слезу со щеки, и, провел перед моим лицом своей рукой, как будто убирая что-то в воздухе. После этого его движения я проснулась на берегу моря с растрепанными волосами и в мокрой одежде. Теперь я поняла, что это чудесное видение было сном. Тем не менее, я почувствовала себя покинутой и от отчаяния готова была броситься в море. Но тут ко мне подошел молодой парень и, уставившись на меня круглыми от удивления глазами, закричал:

– Озр, иди сюда, посмотри, что я тут нашел!

Через минуту к нам подошел здоровяк с маленьким мальчиком, которого держал за руку. Его веселые и добрые глаза смотрели на меня с искренним восхищением. Он сказал парню:

– Ее надо отвезти к друидам.

После этих слов он легко взял меня на руки, отнес к повозке, и посадил на кучу тряпок рядом с мешком, наполненным мидиями. Парень сел на козлы, а мужчина с мальчиком расположились рядом со мной. Мальчик спросил:

– Пап, она русалка?

– Нет, если бы она была русалка, у нее был бы рыбий хвост, покрытый чешуей.

– Но она не похожа на нас, у нее глаза светятся, может быть, она фея?

– Жрецы разберутся.

Мужчины отвезли меня вглубь материка к дубовой роще, около которой располагалось довольно крупное селение, огороженное каменными стенами. Когда мы попали внутрь ограды, и подъехали к самому большому дому, Озр помог мне спуститься с повозки. Вокруг нас начала собираться толпа жителей деревни. Все они с нескрываемым любопытством, бесцеремонно рассматривали меня. Наконец из дома вышел высокий, крепкий, мужчина с длинными волосами и окладистой бородой, внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Готовьте пир. В этом году у нас состоится бракосочетание бога и богини леса. Наши молитвы были услышаны, боги прислали нам невесту для священной свадьбы.

– А кто будет женихом, – спросил парень, который спустился с места кучера, и наблюдал за тем, как маленькие дети подходили и трогали мою мокрую одежду.

– Олух, ты, что не понял, перед тобой стоит верховный жрец друидов, он и будет женихом, – одернул его Озр.

Жители всех окрестных деревень и отдельных ферм явились нарядными на церемонию бракосочетания бога и богини леса, которая состоялась вечером 7 июня на большой поляне, отделявшей лес от священной рощи. На этой поляне были накрыты длинные столы для гостей из разных поселений. Недалеко от столов, прямо под священным дубом, был расположен алтарь, перед которым верховный жрец (бог леса) и его жена (богиня леса, то есть я) под песнопение сопровождавших их друидов, торжественно поклялись охранять священные деревья и всякую растительность, и карать непослушных, отказывающихся приносить жертвенные дары богам. После праздничного ужина, жених с невестой отправились в свой дом, а гости некоторое время еще продолжали пить пиво и выбирать себе пару на ночь, посвященную торжеству плодородия и воскрешения природы. Между не совсем трезвыми мужчинами и женщинами произошло несколько столкновений из-за выбора партнеров, но появившиеся из селения друидов молодые работники, парни и девушки, сумели успокоить недовольных. Возбужденные и разгоряченные пары разбрелись по лесу. В это время я лежала на кровати и, наблюдая за стараниями моего мужа достойно провести сладостный ритуал божественного совокупления, пыталась воскресить свои ощущения, которые испытывала от приснившейся мне близости с Аном.

В этот год уродился богатый урожай зерновых, домашние животные принесли большой приплод, а рыбаки каждый раз вылавливали много рыбы. В начале марта следующего года молодая жена верховного жреца, то есть я, родила здорового младенца мужского пола, которого назвали в честь почитаемого в этой местности бога Лукой. Пока мой сын не подрос, у меня не было важнее забот, чем кормить, беречь и учить его всему, что я знала сама. Тем не менее, я внимательно следила за жизнью жрецов. Каждое утро они собирались в дубовой роще и приносили жертвы священному дубу с молитвой о здоровье людей и плодовитости домашних животных, о плодородии земли, о своевременных дождях, солнечном тепле и охранении всех живущих от злобных демонов. После этого они разбредались по двое, по трое в подсобные помещения, расположенные в центре поселения. Обычно там их уже ожидали очереди из жертвователей, просителей и страждущих от болезней. Все жрецы, кроме верховного, были взаимозаменяемы: каждый из них мог помочь принести жертву богам от лица просящего, вылечить больного ребенка или взрослого, помочь снять порчу с человека или животных или сделать отметку о положении луны. Но уже в школе происходила дифференциация учеников по способностям и они после окончания обучения направлялись в помощь к жрецам со специализацией, соответствующей их талантам. Жрецы безбедно жили со своими семьями за счет подношений земледельцев, пастухов, охотников, воинов и рыбаков, поскольку молитвенные песнопения друидов ценились не меньше, чем тяжкий труд жителей окрестных поселений. Клан жрецов проводил четыре ежегодных праздника во славу богов, на этих церемониях жрецы, одетые в белые одежды, в буквальном смысле, пели песни, проводя ритуалы поклонения богам. Таким же образом, торжественным песнопением отдельный жрец благословлял родившегося младенца или провожал покойного в его загробную жизнь. Друиды верили, что человек после смерти переселяется в другой мир, где умершие предки встречают его, и приобщают к тамошним правилам и обычаям.

Мой сын рос не погодам физически развитым и ловким. Он в шесть лет уже стрелял из маленького лука и мог влезть на любое дерево. Со сверстниками из поселения жрецов, он общался мало, по его мнению, они были слишком скучными и завистливыми. В летние месяцы, когда обучение премудростям жреческого искусства прерывалось на некоторое время, он часто убегал в рыбацкую деревню и целыми днями с тамошней ребятней занимался ловлей рыбы на речке, впадающей в море. Иногда он приносил несколько рыбешек, и я запекала ему их на углях. Он быстро научился плавать и мечтал попасть на настоящую рыбалку в море. В десять лет Лука и сын одного из целителей взялись помогать жрецу-ветеринару в заботах о животных, и тот позволял им совершать конные прогулки по окрестностям. Лука вместе с другом хорошо изучили местность и жизнь людей за воротами селения жрецов. Мой муж не одобрял его увлечения рыбалкой и общением с простолюдинами, но из любви к единственному своему ребенку позволял ему много вольностей. К тому же власть в племени жрецов передавалась не по наследству, а по решению совета старейшин, поэтому верховный жрец не мог рассчитывать на то, что именно его сын возглавит после его смерти клан друидов. Как в любом замкнутом сообществе внутри него кипели жгучие страсти зависти и ревности. Были там и те, кто относился равнодушно к своим обязанностям, и те, кто хитрили, чтобы не обременять себя лишней работой, но большая часть жрецов, с усердием выполняла все ритуалы, заботилась о своей репутации и с назойливым любопытством следила за другими. Если к этому добавить взаимное недовольство их жен и ссоры между собой их детей, то получится обычная, склочная группировка людей, чье благополучие зависело от их непереносимого иногда ими единства. В этой «банке дерущихся пауков» мне необходимо было завоевать если не власть, то хотя бы авторитет. Мой мудрый муж помогал мне справляться с моими проблемами. По его признанию, он с первого взгляда понял, что у меня есть магические способности, и что мое появление в их клане не случайно. Он посоветовал мне до поры, до времени не проявлять свои таланты, так как сначала мне надо было заручиться поддержкой совета старейшин. Я начала свою игру с того, что, по совету мужа, напросилась помогать одному из самых опытных знахарей по имени Мин. В мои обязанности входила стирка тряпок для перевязки, мытье инструментов и забота о больных после проведения лечебных процедур. На эту работу, которую в основном выполняли слуги под руководством помощницы Мина и по совместительству его жены Сахмы, мало кто соглашался добровольно. Занимаясь всем этим, я беседовала с Сахмой, которая рассказывала мне сплетни о жрецах, о племенах земледельцев, животноводов, воинов, охотников и рыбаков. Самые гордые из них были воины, они защищали всех от набегов разбойников, которые приплывали сюда по морю из других областей Ирландии и даже из земель пиктов. В их поселении жили кузнецы, которые изготавливали железные инструменты и оружие для всех племен. Многие девушки мечтали выйти замуж за кузнеца, так как тогда им не пришлось бы тяжко трудиться в поле или на свиноферме. Поэтому на всех праздниках самые смелые девушки старались занять место за столом рядом с кузнецами. В этом месте Сахма смутилась, но затем поведала мне, что ее муж большой любитель женщин, и каждый год выбирает себе в пару в день священной свадьбы бога и богини леса красивую, молодую крестьянку. К счастью для нее, после сына и дочери, родившихся в их семье, он сделал и ее, и себя бесплодными и после ежегодных оргий, ни одна из партнерш ее мужа никого не родила. Все младенцы, рождающиеся через девять месяцев после празднования возрождения природы, считались принадлежащими богам, и по большей части отдавались в приют, в селении жрецов. Эти дети с ранних лет становились слугами в семьях жрецов или работниками на их фермах и полях. Я спросила ее, с кем она проводит празднование плодородия, и она честно призналась, что у нее на этот случай есть постоянный партнер, староста деревни животноводов. Кроме того, она поделилась со мной страхами о том, что может произойти, если мой муж, верховный жрец умрет. Одним из главных претендентов на его место являлся злобный Сабау, такой же опытный лекарь, как и ее муж. Этот Сабау специализировался на детских болезнях и только в случаях особо тяжких заболеваний брался за лечение взрослых. Жена Сабау была главной повитухой в этом клане жрецов. Меня заинтересовало, почему он так ей не нравится, но она не стала отвечать и сказала, что со временем я сама пойму. После паузы она добавила, что всему клану хорошо живется, только пока мой муж является верховным жрецом.

Мин был веселым, шаловливым и добрым человеком. Когда его округлая фигура появлялась в проеме двери, все больные сразу начинали улыбаться. Поэтому к нему часто, тайком от Сабау, матери приводили на осмотр своих заболевших детей. Я многому научилась у этого целителя «от бога», и, как он сам говорил, он многому научился у меня. В течение двух месяцев я занималась только мытьем, стиркой и уборкой, но в один прекрасный день к нам привезли истекающего кровью, раненого в бедро мужчину. Мин попытался остановить кровотечение с помощью наложения тугих бинтов, но кровь не останавливалась, положение было критическим, и я решилась обнаружить свои знания и умения. Я подошла к страждущему больному и, сделав несколько специальных пассов руками, проговорила слова соответствующего заклинания. Кровь перестала хлестать из разорванной артерии, и Мин сумел быстро ее «заштопать». После операции, посмотрев на меня с улыбкой, Мин спросил:

– И где же ты обучилась таким фокусам?

– Мы с родителями жили рядом со старой знахаркой, которая пыталась меня научить всему, что знала сама.

– Так почему ты молчала об этом.

– Я не была уверена, что методы, которым она меня обучала, работают.

Мин серьезно посмотрел на меня и начал задавать вопросы о лечения самых разных болезней. Затем он стал расспрашивать меня о лечебных свойствах растений. Этот стихийный экзамен занял почти весь день. Наконец он устал и сказал:

– С этого момента ты будешь моим помощником и заместителем.

За оставшееся время до темноты мы с ним приняли всех больных. С этого дня моя жизнь круто изменилась. Сахма рассказала всем, как я помогла Мину, и теперь меня воспринимали как полноценного врача. Мин считал, что главным в лечении болезней является их профилактика и ранняя диагностика, поэтому мы с ним попеременно посещали деревни и отдельно расположенные крестьянские хозяйства, и раздавали сборы трав для приготовления полезных для укрепления здоровья отваров. Кроме того, проводили осмотры детей и стариков, давали советы по предупреждению кишечных расстройств, которые сводились в основном к необходимости кипячения воды, горячей обработки мяса, хранению остатков еды в холодных погребах и запрета на использования заплесневевшего зерна для производства муки. Мой муж и старейшины поддерживали наши с Мином начинания, и только Сабау относился к ним с неодобрением, и считал, что мы стараемся заработать дешевую популярность в клане. Моя популярность была сильно подорвана из-за моего предложения жрецам, отказаться от ежегодных человеческих жертвоприношений. Больше всех возмутились жрецы, следившие за состоянием священной рощи:

– Как можно лишать священные дубы «полноценной пищи», а если они завянут?

– Когда начнут вянуть, тогда и будем думать о жертвах, тем более что кровь жертвенных свиней также как и пепел от их сожжения не хуже удобряет почву, чем человеческие.

– Иноземка ты не понимаешь, что эти жертвоприношения рождает в людях страх перед наказанием за преступление и воспитывают послушных, терпеливых тружеников.

– Не понимаю, как жуткое зрелище сжигаемого заживо пусть даже преступника может служить целям воспитания трудолюбия в человеке. Разве они сами по себе не трудятся ради куска хлеба и выживания, для чего их еще надо запугивать?

– Это делается в назидание, чтобы они не забывали о потребностях богов.

–Скорее о ваших потребностях. Предлагаю, вместо человеческих жертвоприношений использовать ритуал кровопускания у тех же преступников и разбойников с оставлением им жизни в обмен на их согласие выполнять тяжелую работу.

Начался настоящий гвалт. Верховный жрец предложил голосование, и собрание проголосовало за сохранение обряда человеческих жертвоприношений, но не ежегодное, а раз в пять лет. Это уже было большой победой.

В ежедневных трудах и заботах время бежало быстро. Мы с Сахмой сдружились настолько, что иногда летними днями отправлялись за лечебными травами, захватив с собой еды и эля. На этих своеобразных пикниках мы с ней обсуждали последние события и сплетни без постороннего вмешательства. На последней из таких бесед она мне открыто говорила о том, что мой муж все больше становится похожим на дряхлого старика, а мой сын вырастает в красивого юношу, которого она была бы не прочь впоследствии увидеть своим зятем. На что я отвечала, что ее красавице, дочери, на мой взгляд, больше нравиться старший сын Сабау. Она с неудовольствием подтвердила это и, посмотрев на меня с опаской, рассказала историю, которая меня напугала. У этого алчного и злобного, как она сказала, Сабау есть невероятные способности. Он может вылечить любую болезнь, но к нему обращаются только те, кто совсем отчаялся, потому что Сабау брался лечить только за два бычка, три поросенка и пять овец. Но главная проблема была в том, что болящий должен был привести с собой пленного раба или осужденного преступника. Лечение Сабау заключалось в том, что он забирал болезнь у просителя и передавал ее рабу или преступнику. Это еще можно было понять, так как каждый год друиды сжигали какого-нибудь злосчастного мужчину, реже женщину в качестве жертвы богам бури, грома и леса. Но Сабау не гнушался использовать детей-сирот, живущих в приюте жрецов, для лечения богатых просителей, у которых не было никого на замену. Такое уже бывало раньше и, недавно опять повторилось, Сабау перенес на маленького мальчика болезнь одного из старейшин племени земледельцев. С тех пор мальчик превратился в свою тень, ему, как сказала Сахма, оставалось жить не больше недели. Я попросила показать мне этого мальчика. Ребенок действительно выглядел как живой мертвец, он неподвижно лежал на кровати и молча смотрел на меня огромными, печальными глазами. Не знаю, как, но я направила всю свою энергию на тело мальчика, и через некоторое время он зашевелился и сказал, что голоден. Воспитательница приюта побежала за едой, а я вышла наружу и увидела, что на кустарнике и деревьях рядом с приютом облетели все листья, а их высохшие ветки и стволы можно использовать только как дрова для костра.

Эта история имела продолжение. Однажды ко мне во время работы подошел Сабау, и спросил:

– Это ты вылечила ребенка из приюта?

– Нет, я только помолилась богам.

– Каким богам ты молилась?

– Богу и богине грома, бурь, дубов и всякой растительности.

– Кто научил тебя этим молитвам?

– Одна старая знахарка и гадалка.

– Хочешь стать моей помощницей?

– Мне надо посоветоваться с Мином.

Мин, Сахма и я, посовещавшись, решили, что после смерти жены, Сабау не сможет справляться со всеми делами, и я должна буду ему помогать. В круг его обязанностей входило лечение детей и работа по сбору всякого рода целебных даров природы: коры, плодов, листьев деревьев и растений-паразитов. Наиболее почитаемой в медицине друидов была омела, особенно, если она вырастала на стволе дуба. При сборе она обрезалась специальным ножом и заворачивалась в лоскут белой ткани. Они считали, что это растение-паразит не только использует силу дерева, но и помогает своему хозяину, убивая вредоносные влияния, ослабляющие эту силу. За долгое время приспосабливания и выживания за счет других деревьев у омелы выработался мощный иммунитет к болезням хозяев и способность забирать и убивать эти их болезни. Из магического закона подобия, друиды делали вывод, что омела могла вытянуть болезнь и из человека. По мнению друидов, лечебными свойствами обладали также листья березы и орешника, наросты на стволах берез, плоды боярышника и некоторые грибы. Свиной и тюлений жир использовался ими для лечения простуды, а говяжий жир, сваренный с овощами для лечения желудка.