Добыча золота и алмазов в рудниках штата Минас (шахты) Жерайс, где работаюли привезенные из Гвинеи, Анголы, Судана, Мозамбика, Нигерии рабы, падали. С 1770 г. золотые месторождения иссякли, по крайней мере, по мнению европейских хозяев. Труд рабов, как всегда и во все времена, был непроизводителен. В среде интеллигенции зарождались сначала робкие, а потом все более жесткие идеи независимости. Начали вспыхивать антиколониальные восстания. Вот одно из таких восстаний возглавил офицер и зубной врач.
Повторяю, бразильцы чтут свою историю. Фигура Тирадентиса увековечена на площади его имени. Существует 10 мая даже праздник – День Тирадентиса, т.к. заговорщики решили провозгласить республику именно в этот день – день сбора недоимок.
Сам революционер были безжалостно повешен 21 апреля 1792 г. в Рио-де-Жанейро, а потом четвертован, как раз вполне в духе португальской инквизиции. Его дом был снесен и засыпан солью. Расправились с бедным «зубодером» по–крупному. Даже его дети и внуки пострадали – были объявлены опозоренными. Ну, прямо совсем как дети врагов народа в Советском Союзе при сталинском режиме. А общественное мнение, ой, как было весомо!
К восставшим против колониального грабежа примкнули и известные интеллигенты. В частности, юрист и бразильский поэт-лирик Томас-Антониу Гонзага, потомок коренной бразильской семьи. Впоследствии он умер в ссылке в португальской же колонии в Мозамбике (такая маленькая страна Португалия, а сколько колоний и имперских амбиций!) за участие в политическом заговоре. Там он заболел тифом, потерял память, страдал психическим расстройством. Именно Гонзага, как юрист, написал конституцию будущей бразильской республики.
Что касается «коренных» бразильских семей, то история стыдливо умалчивает о корнях этих семей – переселенцев из Португалии. В новую колонию переезжали целыми семьями как родовитые, но обедневшие креолы, так и переселенцы-ссыльные. Часто таким переселенцам, их было гораздо больше, чем знатных бедных креолов, португальские и иные власти предлагали выбор: или тюрьма, а то и казнь, за вполне житейские преступления типа грабежа, разбоя, мошенничества и даже убийства. Либо поезжай и осваивай бразильскую сельву, добывай гевею, выращивай кофе, какао, бобы, маис и будь полковником. Как сами понимаете, лучше выбрать отъезд в пусть неизвестность и быть полковником, чем тюрьма, виселица или плаха. Стародавние власти тоже не церемонились со своими инакомыслящими, диссидентами. Многие неудачники стали в новой колонии миллионерами и, как всякие нувориши, «новые бразильцы» пускали вновь прибывшим переселенцам дым в глаза, причем в прямом смысле этого слова: раскуривали сигары при помощи купюр крупного достоинства. Особенно преуспела в этом первая волна приезжих, имевших какой-никакой первоначальный капитал, прикупивших рабов и освоивших огромные и лучшие площади для выращивания кофе и плантации для сбора сока гевеи. Это тоже было золото, т.к. только Бразилия аж до 1911 г. была полной хозяйкой каучуконосных деревьев. Вот и посчитаем: золотые россыпи, шахты с драгоценными и полудрагоценными камнями – алмазы, изумруды, аметисты, аквамарины, сапфиры, опалы, бирюза, хрусталь, турмалины и другие, названий которых я даже не знаю. Далее: хлопок, сахарный тростник, каучук, кофе, какао, добыча розового, красного дерева и жакаранды – железного дерева – плюс бесплатная рабочая сила. Да, тут было чем заняться деловому человеку, а переселенцы-мигранты люди всегда более предприимчивые, им просто некуда деться. Тем более конкурентов им в коммерческом бизнесе среди местного населения не было.
Большинство же из них, все равно, как бы они не подчищали свою родословную, имели корни весьма и весьма подозрительные и мутные. Прошлое аристократических семей Бразилии, кичащихся своими предками, очень сомнительное. Все туманно, господа, очень туманно…
Достоинство их только в том разве только, что они креолы, белые. Кстати, насчет «белизны»… Кожа португальцев совсем не скандинавского, например, или славянского цвета. А у славян кожа действительно очень светлого, даже с розоватым оттенком цвета, так называемая «кровь с молоком» (ужасное определение!). У португальцев же она имеет такой несколько желтовато-охряной оттенок, скорее его можно назвать цветом «слоновой кости». Безусловно, благородный аристократичный цвет. И они им, несомненно, гордились.
Но за двухсотлетнюю историю голубая, то бишь цвета «слоновой кости», кровь колонистов очень и очень разбавилась, как они ни противились, кровью африканских рабов, индейских аборигенов, пиратов всех европейских национальностей, французских, английских и арабских моряков. Нация сформировалась в результате тесного контакта трех рас: мулат – потомок белого и негра, метис – белый плюс индеец, самбо – негр и индеец. Выковалась новая «бразильская» нация, которая от смешения рас и народов только выиграла: стала красивее, крепче чисто в физическом смысле слова, повысились деторождаемость и иммунитет. Чистокровных белых в Бразилии почти нет. В аристократической изысканной бледности нет-нет да и проступит вдруг то провокационная африканская смуглота, недвусмысленная неоформленность носа и толстогубость, то излишняя тонкость арабско-французско-креольских черт. Ну, в крайнем случае, просто загар. В конце концов, здесь не принято, не модно быть бледной немочью. А корни у бразильцев очень и очень многочисленные, и спутавшиеся. Так что история переписывается частенько и не только у них: акценты переставляются, белое становится черным и наоборот.
Для общего представления о Бразилии я прочитала в переводе, конечно, и некоторые немногочисленные стихотворения Гонзаги, которые могла найти, очень пасторальные строки в духе пастушеских серенад: «томны очи», «тонкий стан», «косы темны», «пышно роза расцвела», «стон и слезы безнадежны» и т.д…, в современном понятии «любовь-морковь». Наверное, в той современности они звучали к месту и менее манерно – каждому овощу свое время. Предполагали, что многие из них перевел Пушкин. Сначала я засомневалась, откуда Александр наш свет Сергеевич знал португальский язык? При дальнейшем прочтении оказалось, что оригиналом служил французский перевод, а вовсе не перевод Пушкина с португальского. Читайте, сеньора Гала, первоисточники и для этого учите, учите язык.
Очень помпезный конный памятник посвящен старшему сыну португальского короля. Он в 1826 г. объявил португальскую колонию империей, а себя императором независимой Бразилии. Это произошло, когда его отец вернулся в Лиссабон из Рио-де-Жанейро, в котором пребывал во время наполеоновских войн, от греха подальше переждавший в своей колонии смутные времена французского нашествия.
Этот император в истории Бразилии почитаем, т.к. тоже был за независимость своей новой Родины. Он незатейливо именовался Педро Примейро, т.е. Петром Первым. Однако в своей генеалогии первый бразильский Педро имел немного-немало около двадцати имен: дон Педро де Алкантара Франсиско Антонио Жоао Карлос Шавьер де Пауло Мигель Рафаэль Жоакин Жозе Гонзаго Паскоал Сиприано Серафим де Браганза и Бурбон. Уф!
Латиноамериканцы, верящие, что длинное имя определяет судьбу человека, предсказывает счастье и богатство, дают своим детям долгопротяженные и пышные имена. Впрочем, длинноты в именах появляются еще и потому, что к имени ребенка добавляется не только имя отца, как принято у нас, но и имя матери, причем на первом месте. Чем длиннее и аристократичнее род испанца, тем труднее и дольше выговаривается его полное имя.
Памятник Педро Примейро (просто необходимо напоминать его порядковый номер, а то «мало ли донов Педров в Бразилии») появился в 1862 г. по поводу провозглашения независимости от португальской короны. Бразилия чтит эту дату и отмечает 7 Сентября – национальный праздник – День Независимости. Сам же император независимость и провозгласил. Этакий революционер королевской фамилии! Сидя верхом на коне, восклицает он, судя по надписи на памятнике: «Независимость или смерть!»
Как видно этот призыв просматривался в истории во все века и времена. Вожди и различные лидеры не утруждали себя поиском других, более оригинальных лозунгов.
В городе много красивых и интересных по своей конфигурации монументов, большинство – это различные героические лидеры и полководцы и непременно на лошадях.
Запоминается также величественный, уже более современный, мемориал воздвигнутый на берегу залива Гуанабара в центре парка Фламенго в память двум тысячам воинов погибшим в Северной Африке и на море во Второй мировой войне. Конечно, это не двадцать миллионов советских людей, погибших в Великую Отечественную, но все герои имеют право на память потомков, ибо без прошлого нет и будущего. А бразильцы уважают и помнят своих героев! Кстати, Бразилия – единственная страна из стран Южной Америки приняла участие в военных действиях и то, только после того, как немецкие подлодки потопили пять бразильских судов. Военные действия вели бразильцы на севере Африки.
Тогдашний президент Бразилии Жетулиу Варгас поначалу симпатизировал фашистскому режиму в Германии и Италии.
Итак, монумент погибшим воинам… Примерно на трехметровой высоте на мощных бетонных столбах лежит громадная платформа. На правой её стороне установлена скульптурная группа: летчик, моряк, пехотинец. Выбита надпись: «Бразилия – своему неизвестному солдату». Под платформой с левой стороны находится Музей истории второй мировой войны, справа – подземный Мавзолей. В Мавзолее надгробные плиты с именами погибших солдат, есть и надгробья без имен, они предназначены для неразысканных еще останков воинов. На четырех флагштоках у мемориала развеваются флаги четырех держав: Бразилии (надо понимать, что она самый деятельный участник второй мировой войны!), Америки, Англии и Франции. Когда интересуешься, почему же нет флага Советского Союза, то многие совершенно искренне удивляются: «Разве ваша страна воевала с фашистами?» А более продвинутые, пожав плечами, говорят: «Discriminasion!», – «Дискриминация!», – и смущенно отводят глаза.
Как в каждой стране, пропагандистская машина старательно превозносила свой образ жизни, свои обычаи, свою расу и принижала, затирала то, что было невыгодно государству. К истории, даме чрезвычайно легкомысленной, у меня отношение недоверчивое. Ведь история пишется победителями с момента своей победы. Проигравшие как бы из нее вычеркиваются, а победившие начинают прославлять свои деяния и все переворачивается с ног на голову. В силу своей природы история – это субъективная и односторонняя оценка событий. Это басня, в которую одно поколение договорилось сначала поверить «понарошку», прекрасно зная истинное положение вещей, а уж последующие поколения начинают верить всерьез, пока не наткнутся на секретные документы, архивы, железные факты, которые подтверждают, что история подделана, подчищена, выхолощена и переписывается уж который раз. Надо опорочить прежнее, чтобы утвердить новое. Так было, так будет всегда. Такое происходит сейчас и в нашей стране
Чтобы знать хоть что-нибудь о стране пребывания, да еще такой экзотической как Бразил, надо учить и учить язык. Я его и учила, но получалось что-то на бытовом уровне, потому что представители торгпредства редко приглашались на приемы и презентации. Если и приглашались, то там мы чаще общались с иностранцами-небразильцами и понимали их лучше, т.к. они владели португальским языком на нашем же уровне. Понимали мы и женщин-бразильянок, т.к. болтали в основном на бытовые темы.
Но тут, к счастью, в торгпредство приехал переводчик Валера, молоденький-премолоденький, худенький-прехуденький, с какими-то зелеными зубами и, ко всему прочему, (прости меня, Валерочка, но такова сермяжная, она же кондовая, правда) с нестерпимым запахом козла. Хороший, умненький и добрый паренек, мы все его любили. Он имел один существенный недостаток воспитания, а, может, просто не понимал, что в тропиках принимать душ нужно не менее двух-трех раз в день и дезодорантом пользоваться на чистое тело. Банальная, но не всем известная истина. Он просто принюхался к своему запаху, сделать же ему замечание было неудобно. Так и ходил. А вот, поди ж ты, язык, знал отменно, окончил престижный ВУЗ и, наверное, был завидным женихом, причем таковым себя и считал. Вот такая самоуверенность!
Однажды мы с ним шли по улице, и я обратила его внимание на изящную бразильянку, идущую впереди, сказав: «Посмотри, какая красивая женщина!» На что двадцатипятилетний Валера, небрежно и уничижительно окинув красавицу взглядом, процедил: «Да посмотри, какие у нее шершавые локти!»
Ах, ты Бож-ж-же ж мой! Он еще и в локтях разбирается! Какое самомнение! Какой апломб! При такой-то своей, прямо скажем, неказистой внешности! Ничего не поделаешь – извечный мужской шовинизм. Я его не стала разубеждать…
Вот он-то и стал заниматься с женщинами торгпредства изучением языка, дело пошло гораздо лучше.
А бразильцы – люди контактные, улыбчивые, доброжелательные, красивые и жизнестойкие. Здесь смешались множество этносов и рас и как результат – яркий калейдоскоп лиц, традиций, образов жизни. Единственно общее у них – только португальский язык. Бразильцы с гордостью говорят, что бразильская нация произошла от креола ссыльного, индейца гонимого и негра в цепях.
Есть мнение, что пиво, самый популярный бразильский напиток, привезли в страну немцы. Переселенцы из Германии еще в ХIХ веке в основном и заселили близлежащий от Рио город Петрополис, город-спутник.
Дискриминации в стране нет. У кого деньги, будь ты хоть орангутанг, тот и музыку заказывает. Но еще раз повторяю – нация красивая, особенно женщины: рослые, округлые (если худая – значит, больна или на грани нищеты), с гладкой золотистой, кремовой, кофейной, черной кожей, роскошными волосами и ленивой кошачьей грацией в каждом движении. Все с идеальными пропорциями части тела ниже спины, проще говоря, с округлой и высокой попой. И двигают они ею грациозно (даже откровенно толстые мулатки), чуть вызывающе, и тоже на самом высоком уровне: идет полновесная мулатка, а сзади у нее так все колышется в чуть танцевальном ритме, что не захочешь, а засмотришься.
Мне казалось, что каждая вторая встречающаяся мне на улице женщина киноактриса или фотомодель, вот что значит причудливое смешение рас и народов! Да можно посмотреть на наши слайды и уже ничего не надо будет описывать.
Поведение мужского пола на пляжах Рио-де-Жанейро ничуть не отличалось от их поведения на всех остальных пляжах мира. Туристы и аборигены разглядывали мулаток и не мулаток, не забывая старательно втягивать животики, распрямлять плечики и в то же время чуть сутулиться, расставлять локти, тем самым демонстрируя груз своих якобы мускулов, своего физического совершенства. Иногда, созерцая выходящую из пен морских совсем уж неотразимую темнокожую Афродиту, они забывались и все их усилия враз исчезали: опять приопускалось пивное пузико, сомнительно широкие плечи и расставленные локти опадали – демонстрировать было нечего. Все равно хорошо, что мужчин в любом возрасте и всегда волнует женская красота!
Мужчины торгпредства тоже не являлись исключением, бегали по утрам и в обед на пляж фотографировать и, конечно же, разглядывать бразильянок. Бразильянки же спокойно, с королевским достоинством, безмятежным удовольствием и грацией позировали, демонстрировали свои прелести. А демонстрировать было много чего! Девушки попадались настолько красивые, что наши мужики, по-моему, их конкретно и за женщин-то просто не могли воспринять: им трудно было представить таких «белиссимо» (красавиц) в прозаических ситуациях. Хотя, может, это я только так предполагаю, а не мужчины…!? Самый захудаленький из них бывает такого высокого мнения о своей персоне – к сожалению, самооценка часто завышена – что каждый может совершенно свободно представить рядом с собой хоть королеву Англии. Правда, дело за малым: нужно будет уговорить королеву. Но и английской королеве – пусть она меня извинит – с красавицами-кариокас не сравниться.
Бразильские же мужчины помельче, менее выразительны, они находятся на каком-то втором плане после своих роскошных красавиц. Хотя накачанные молодые мачо, спасатели на пляжах, «сурфистос» (спортсмены-сёрфингисты) отличаются ленивой грацией леопардов-красавцев, играя своими смазанными маслом мускулами, завораживая приезжих туристок. Кстати, увлечение сёрфингом распространилось именно с берегов Атлантики, где крутые и пенистые валы непрерывно катят к берегу. На высоких волнах стремительно летят доски со стройными и мощными фигурами спортсменов. Они, как молодые боги, парят в бирюзовых волнах океана, абсолютно непонятно как, держащиеся на своих скользких снарядах, и еще выделывают на них совершенно немыслимые пируэты – дух захватывает! Пластика, гибкость, неукротимая энергия и сила, безрассудная храбрость! Смотреть на них великое удовольствие. Были среди них и девушки, но как исключение из правил. Конечно, на берегу их ждут поклонницы и поклонники, восхищаются, восторгаются, визжат от этого восторга. Сёрфингисты принимают это поклонение как должное. Частенько совмещают свои занятия сёрфингом с легкими авантюрными похождениями с приезжими дамами бальзаковского возраста и не только с приезжими, имея необременительный и приятный дополнительный заработок.
У серьезных же бразильских сеньоров присутствует несколько претензиозное, на наш взгляд, поведение: изысканность оборотов речи: говорят в 3-м лице как о себе, так и о собеседнике, тщательность во внешнем облике – темный костюм, белая рубашка с галстуком, наутюженные брюки, безукоризненная гладкая прическа, начищенная обувь. Разве это плохо? Нет. А вот все это великолепие производит впечатление чего-то искусственного, ненатурального. После 30-ти лет они начинают почему-то брюзгнуть и жиреть. Пива что ли пьют много?… Волосы они смазывают то ли специальным гелем, то ли другим средством, плавящимся на жаре и иногда вместе с потом, стекающим по вискам и по шее. От этого блеска они кажутся более толстыми, чем есть на самом деле и какими-то недомытыми. Но это не так.
Все жители этого тропического рая, даже самые распоследние бедняки из фавел, очень щепетильны в вопросах чистоты. В этом раю просто невозможно быть нечистоплотным – климат не позволит. Поэтому и в общественном транспорте не ощущается такого тяжелого амбре, как, например, в нашем прославленном чистом метро. Однако при всей чистоплотности и доброжелательности бразильцев в транспорте. И в магазинах, и в толпе на улицах нужно быть начеку, как и в любом мегаполисе: в один миг взрежут сумочку в автобусе, с ювелирной точностью определяя где находится бумажник, при этом ослепительно-жизнерадостно в магазине. В толпе сорвут часы, сумку, колье, быстро перекинут другому умельцу и опять мило улыбнутся. Впрочем, со мной лично ничего подобного не случалось. Когда же рассказывали о таких происшествиях, мне почему-то не верилось. Ан, нет, бывало это, бывало…
Да, о мужчинах… Как я уже писала, но мужчины-бразильцы произвели на меня меньшее впечатление, хотя я и не феминистка. Зато сами представители сильного пола всегда были в восторге и от своих женщин, и от чужих, тем более белых. Я уже говорила, что бразильцы доброжелательный, контактный народ, даже когда обворовывают тебя. Если ты встретилась глазами с мужчиной, женщиной, ребенком, стариком, старухой они тебе обязательно улыбнутся. Приятно и неожиданно. К женщинам у них восторженное отношение. И эта восторженность выражается в восхищенных взглядах и восхищенных же возгласах вслед. И не то, чтобы как частенько у нас – в лучшем случае гоготнут по-жеребячьи или заорут что-нибудь непечатно похабное. Нет, бразилец восхищенно прищелкнет пальцами, улыбнется и скажет: «Bela! Senora bela! Beleza! Belissima! Cara boa!!» – «Красавица! Красивая сеньора! Прекрасная! Красивое лицо!» и т.д. С удовольствием свистнет вслед, что на наш язык можно перевести как: «Вот это да!».
Но все эти знаки внимания однажды сыграли со мной злую шутку. Вдруг после всех этих «красавица, милая, прелесть», я увидела, что какой-то тип схватился кончиками пальцев за мочку уха, протяжно свистнул и томно произнес: «Porguina-а-а!» Ничего себе! Нахал и хам! Подонок и дурак! А!? Обозвать свиньей! Каков наглец! Возмущению моему не было предела. Ведь «порко» это свинья, скорее свинина, а «поркинья» – что это?
Я лихорадочно переводила реплику в свой адрес и решила, что это «поросятина». Ни то, ни другое не понравилось. Так… уже свининой обзывают! Что делать? Благоразумно решила на эту тему в коллективе не распространяться, срочно похудеть на пару-тройку килограммов, а также не ходить по улице «em frente unico» -только впереди (имеет много значений, в том числе и «единый фронт»), а по сути дела в большом нагруднике типа бюстгальтера, топа. Проходит некоторое время, и я опять слышу это же «Поркиньа!».
Теперь уже после очередного языкового занятия я начинаю, как мне кажется исподволь, выяснять, как нужно отбрить нахала, если он сделает что-нибудь оскорбительное для достоинства женщины. Валера просит проиграть ситуацию, сказав, что он все же не думает, что такой случай может произойти с женщиной, да еще с иностранкой, да еще с белой.
Я с подходцем, как мне кажется дипломатично, заявляю, что, вот-де мол, слышала, как один проходимец обозвал даму «поркиньа». Наш милый учитель рассмеялся и сказал, что это не оскорбление, а довольно распространенный, милый, но простецкий комплимент и обозначает он «поросёночек», причем такой «поросеночек», которого вот так бы и съел – это тот самый жест с пальцами у мочки уха. «Так что, Галина, – сказал догадливый переводчик, – никого тебе не надо отбривать и ставить на место!».
Я успокоилась, ходила по улицам в очень откровенных топиках и уже не прислушивалась, что там говорится вслед и нет ли там какого криминала для достоинства советской женщины.
Наше торгпредство находилось совсем близко от престижного городского пляжа Леблон, буквально один переулочек и перейти шоссе. Можно было выйти прямо из ворот в купальнике и полотенцем вокруг бедер и спокойно идти к морю. Точно так же, не отягощая себя одеждами, отправлялись загорать и купаться местные женщины, и мы адаптировались к местным обычаям.
Атлантика очень бурная, купаться там, как в море, невозможно или можно, но очень в редкие неветреные дни. По сравнению с Копакабаной пляж Леблон считается более-менее спокойным. «Копу» оккупировали «сурфистос», так называют в Рио любителей серфинга, остальные любители пляжей загорают, довольствуясь бесстрашным ополаскиванием в пене набежавшей волны у самой кромки воды. Но и на Леблоне огромные валы накатываются друг за другом и могут утащить неопытного купальщика в один момент. Пару лет перед нашим приездом таким образом утонул посол, когда корпоративно выезжали за город на пикник пляжа Тижука.
Чаще всего, позагорав, кариоки только обозначат купание: скоренько войдут по колено в океан и выскакивают на песочек опять загорать. Нет! Не так! Они очень грациозно входят в прибрежную воду и не менее грациозно изогнувшись из нее выходят, чуть закидывают головку и небрежно-мимолетным жестом поправляют великолепную гриву волос, чуть обрызганную набежавшей волной. Учитывая минимум купального костюма, блеск, будто лакированных выпуклостей, зрелище для мужчин завораживающее. На городских пляжах не загорают топлес, хотя во всём штате Рио-де Жанейро имеются два-три нудистских пляжа, но в столице ни одного.
Мы все-таки решили посетить такого рода пляж, ханжески прикрылись полотенцем, имитируя, что вот-вот его сбросим для купания. Нудистский пляж может погрузить в тяжелое раздумье и комплекс неполноценности – как некрасиво, в сущности, человеческое тело! И как, оказывается, важна одежда! Даже на таком одиозном пляже кто-то очень инициативный затеет «покидать мяч» или, еще прикольнее – поиграть в волейбол! Без трусов и без лифчиков! Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных!
На всех бразильских пляжах имеются опытные спасатели, обычно, дипломированные пловцы – дюжие молодцы. Работой своей дорожат, как, впрочем, и все имеющие постоянную и хорошо оплачиваемую работу. Сидят на вышечках и наблюдают за своими овечками. Один раз произошел страшный для меня инцидент, когда Алёнка полезла в воду и не рассчитала расстояние до берега. Накатившейся волной её потянуло в океан, и как она ни барахталась, девочку явно относило от берега. Буквально в один момент ребенок очутился уже в мертвой зоне, там, где нет купальщиков. Я купила дочкам очень яркие купальные шапочки с цветочками, красную и желтеньку, и никогда не пускала их в воду, не надев предварительно этих опознавательных «поплавков». Вижу, что моя «красная шапочка» болтается уже на гребне вала, а поделать ничего не могу, т.к. хоть и хочу прыгнуть в воду, поплыть за ней, но за мной лезет в океан и Люляха! Бегаю по берегу, как курица, отталкиваю от воды Люку, которая мотается за мной, опять бегу, заполошенно кричу: «Алёнушка! Алёнушка!» А что Алёнушка? Ее явно уносит. Вот тут уж я благим матом заорала: «Socorro!» – «Помогите! На помощь!»
Весь Леблон переполошился, все подбежали к кромке берега, но в воде уже был спасатель и вытаскивал Леночку из волн. Она даже не успела испугаться, посчитала, что катается на волнах. Зато я долго не могла придти в себя, сердце колотилось, ноги дрожали, и я некоторое время не могла идти, сидела на песочке и крепко держала своих дочек за руки.
Каждый раз, когда мы возвращались с пляжа, по дороге мы проходили мимо киоска с мороженым и дети выбирали себе по рожку с любым мороженым, чаще всего они покупали фисташковое, бледно-зеленое. На этот раз они обе лакомство не получили. Как ни жаль мне было Алёнку, я все же ей разобъяснила, что ее ожидает в море, когда она заходит в воду дальше чем по пояс и не оглядывается. Мы действительно поминутно глядели на волны, когда купались. Люка, которая уже в два-три года тоже умела плавать как нерпа, постоянно ныряя и смешным поплавком всплывая кверху попой, тоже на этот раз не получила мороженое, чтобы запомнила выволочку, и чтобы Алёнке не было так обидно. Конечно, младшей дочке я тоже объяснила: она наказана за то, что не оставалась на берегу, когда я хотела плыть за сестричкой. А уж если бы я полезла в волны за дочкой, то спасателю пришлось бы вытаскивать нас двоих, а то и троих, и еще неизвестно, чем бы это все кончилось. После такой встряски, дети слушались меня на пляже беспрекословно, но Люке, правда, время от времени приходилось повторять «прочехвостку», особенно ее угнетало последующее отсутствие мороженого, зато запоминалось лучше. Впоследствии, уже на Кубе, я провела такую же воспитательную работу с внуком, и проблем на пляже не было.
На пляжах всегда многолюдно, иногда кажется, что все занятия бразильцев, открытых и улыбчивых людей, заключается в получении удовольствий от жизни, которых этот город предоставляет великое множество. Для кариоки пляж – второй дом, там могут назначить встречу, познакомиться и даже заключить мелкую сделку. Хотя такого рода вещи, как заключение сделок, у деловых людей и по серьезному поводу всё же проводятся в офисах, элитных ресторанах или закрытых клубах. В закрытых клубах нам тоже приходилось бывать по вопросам продаж катеров-ракет на подводных крыльях, ведь муж официально являлся представителем «Авиаэкспорта». Если моему супругу приходилось работать в элитных ресторанах или закрытых клубах, то мы с детьми проводили там время в свое удовольствие: уходили в зону развлечений, ели вкусные пирожные, дары моря: вкуснее всего «кончитас а ля пармезана» – морские гребешки, запеченные в своих раковинах с маслом, лимоном и сыром пармезан; жареные креветки с разными обалденно вкусными соусами, мидии, омары и лангусты. Охлаждались мороженым разных сортов и наливались прохладными водами и соками, которые выжимались тут же при нас из любых понравившихся нам фруктов, а не «фреш из сухофруктов», как однажды я прочитала в меню столовой одного их российских санаториев! Дары моря поглощала я, а дочки все остальное. Потом бассейн, водяные горки, подбрасывающие струи, окошки со стеклянной завесой воды, словом, аквапарк. Дети отрывались по полной программе. Если представитель был с супругой, то план мероприятия менялся: Люка оставалась на попечении старшей сестры, а я представительствовала вместе с мужем. Если надо, уводила супругу фирмача прогуляться, поболтать о том о сём, выпить кофейку или поклевать что-нибудь легонькое типа фруктового салата или непременного «кафезиньо» (маленькая чашечка очень крепкого и сладкого кофе) с мороженым. Но такие выходы для нашего семейства были достаточно редки, т.к. инженерам торгпредства предписывалось работать с клиентами индивидуально.
Как я уже писала, приехали мы в Рио в удачный финансовый момент, по сравнению с московским денежным довольствием и выбором товаров, мы могли себе позволить некоторые излишества. Помню, еще будучи молодой девушкой, я частенько останавливалась у витрины ювелирного магазина в Ростове на улице Горького и, разглядывая сверкающие украшения, думала:
«Вот стану взрослой, будут у меня деньги куплю себе вот это колечко и вот это, и эту цепочечку, и этот браслетик!»
Реальная возможность исполнить мечту молодости появилась в Рио. Мы могли теперь не рассчитывать скрупулезно деньги от зарплаты до зарплаты, могли доставить себе маленькие и небольшие удовольствия, не откладывать жизнь на потом, хорошо и даже изысканно одеваться, есть хорошую пищу. В детстве и юности я была лишена этого. Так почему отказываться, когда есть возможность? Теперь я могла осуществить свою мечту иметь золотые украшения и даже приобрести из них кое-что для детей и родственников.
В Бразилии – очень качественное золото и сравнительно недорогие драгоценные и полудрагоценные камни: топазы самых разных расцветок, от светло-желтого до густо-коньячного, аметисты от прозрачного с еле-еле заметным фиолетовым оттенком до почти чернильного цвета, аквамарины, бриллианты, изумруды. Самая лучшая огранка бриллиантов, по мнению местных ювелиров, была уральская. Запомним! Изумруды – слишком дороги, не по карману. Ладно. Перво-наперво, я заказала себе сет: золотую гривну, серьги и кольцо со светлыми-светлыми, чуть сиреневатыми аметистами. Я уже тогда работала в торгпредстве на ресепшен и получала собственные крузейро. Две моих месячных зарплаты хватило, чтобы оплатить это модное и достаточно дорогое украшение.
Соня, жена инженера торгпредства, уже старожил в Рио, умница и проныра еврейской национальности, знала русскоговорящего ювелира на Копакабане, некого Фёдора. Оказывается, семья этого Феди приехала в свое время из Гонконга после известных событий в 1917 году и осела в экзотическом городе. Видимо, вывезла некоторые сбережения, открыла собственное дело и вот уже два поколения торгует драгоценными украшениями. Хозяин, примерно тридцатилетний молодой человек, почему-то с гордостью поведал нам, что его бабушка не знает португальского языка и знать не хочет, а «Дома мы все говорим по-русски», – добавил он. Конечно, ювелир Федя – не Штерн, но выбор и качество товара у него были большие, учитывая наличие своего магазинчика на Копакабане. Кроме того, можно было заказать украшение по собственному рисунку, как я свою гривну. Я, правда, хотела, чтобы камни были не в оправе, а висели свободно на подвеске в просверленное в них узенькое-узенькое отверстие. Но ювелир сказал, что никто таких вещей не изготавливает, камень может расколоться от давления. Ну что же, это не алмаз, может и расколоться, делайте в оправе, но постарайтесь, чтобы она не была громоздкой, чтобы не золото, а камушек был в первую очередь заметен.