Высшие сакральные символы европейско-азиатского культурного круга.
Рядом друг с другом.
И будто две вертикали отходят от лика земли.
И будто две линии прямой связи.
Как знать, может, с иными горизонтами?..
…Асфальт автотрассы выразительно выводит здесь прямую бесконечности.
Линию бесконечности пересекают два коротких отрезка грунтовых дорог.
Оба отходят от села.
Оба заканчиваются у кладбищ.
Это не столько дороги, сколько сухие, твердовыбитые на глине белые нити.
На них не растет трава.
И не потому, что по ним, случается, ездят.
Но не растет, и – все.
Не зря суфии Востока говорят: путь непрерывности потока жизни записан на песке.
…В степи горизонт ясен и чист, и огромно небо над тобой.
И похож огромный купол неба на сводчатый верх православной церкви.
И похож огромный купол неба на сводчатый верх казахской юрты.
И небо одно над обоими кладбищами.
И степь одна на оба разных кладбища.
Но разные ли они?
Задача-то у них одна – хранить память об усопших.
И не играет здесь роли, кто ты: хлебопашец, скотовод или светоносный император.
Не играет роли и то, в чем положили тебя в землю.
В сосновом, дубовом, золотом гробу или последней рубашке – белом саване.
Всем нам отведено на лике земли последнее пристанище.
И отмерено оно каждому по росту.
И лишь немного превышает его.
И – не более…
Мало кто торопится на то, последнее на земле место.
Более того, туда не принято спешить.
Хотя человек рвется обладать по сути всем, что есть на этом свете.
И в поспешности обладания наступает не то что на пятки – на голову другого.
И только последнее место под солнцем и луной, похоже, примиряет всех.
И только последнее место под солнцем и луной дается нам без ссоры и драки.
Дается, – и это важное условие! – как и наша жизнь – без нашего участия.
Как решат живые, так и будет.
Но не обделят нас местом на этой земле, не обделят.
И некогда сложный, зачастую противоречивый случай сочетания смысла интересов единственного числа с множественным, становится сухим остатком костей.
Кости…
Все, что остается от нас.
Kости…
Наш единственный неизрасходованный остаток, запечатанный во чрево земли.
Остаток того, что оказалось излишним?
То есть ненужным бестелесной душе?
Извините, отвлекся.
Стоит прикоснуться к сочетанию бесконечного и конечного, как тут же перестаешь принадлежать себе.
Вернемся к Вольному.
О возникновении села гласят история и легенда.
Не слабая условная точка, правда?
Всего лишь точка, а связана и с историей, и с легендой.
История и легенда…
Два вида повествования.
Первое – близкое к точности описание какого-либо события.
Второе – тоже событие, но не записанное, а сохраненное памятью поколений и потому только претендующее на достоверность.
Но и то, и другое – две устойчивые линии связи.
Две магические, наполненные энергией жизни линии сквозь время.
Не все предельные точки на картах имеют столь прочные связи с прошлым.
Основано Вольное, видимо, в начале ХVIII века.
Почему видимо?
Потому, что нет о том записей.
Не торопитесь, не торопитесь…
Не думайте, что поймали меня на слове.
Отсутствие записей не означает отсутствия истории.
Но отсутствие записей не означает и пренебрежения историей.
Порой историю бывает записать некому.
Так, похоже, случилось и с Вольным.
Не было в моем селе со дня основания церкви, как и мечети не было.
Село по сравнению с деревней полиэтнично.
Не потому ли обитатели Вольного не сочли нужным выказывать вероисповедание?
Исповедание веры – дело интимное, глубоко внутреннее.
Впрочем, могу и ошибаться.
Могли люди, к примеру, не собрать денег на возведение храмовых сооружений.
Так это или не так – не мне судить.
Но именно начало ХVIII века принято считать за точку отсчета зарождения села.
Начало века…
Координата, конечно, расплывчатая.
Но именно она закреплена в изустных повествованиях старожилов.
В свое время сам в том убедился: добросовестно перебирая свои истоки, больше двадцати уважаемых дедов и аксакалов сказали мне, что Вольному поболее трехсот лет будет.
Итак, история.
Пришли сюда люди из центральных районов России и Казахстана.
Эта и ещё 2 книги за 34,99 zł