8.5.38. Таким же основанием руководствуются и те, кто утверждает, что человек есть кровь. Они и считают ее душой человека; и этими доказательствами все пользуются в своих речах»[148].
8.5.39. После вступительных слов Гиппократ переходит к опровержению тех, кто придерживается этого мнения; если кто-то намеревается обо всем этом прочесть, то в его распоряжении трактат «О природе человека», ведь это сочинение доступно каждому.
8.6.1. А я, чтобы не затягивать, перейду к следующему разделу. Ведь Гиппократ, установив, что в нас, согласно природе, есть четыре жидкости, которые могут стать причиной болезни, если они окажутся чрезмерными по количеству или изменятся по качеству, далее показывает, что зимой в избытке флегма, весной – кровь, летом – желтая желчь, а осенью – черная.
8.6.2. Но лучше я приведу это его рассуждение целиком. Вот оно дословно: «Зимою увеличивается в человеке количество флегмы, так как она из всех элементов, существующих в теле, наиболее подходит к природе зимы, будучи весьма холодной.
8.6.3. Доказательством же, что флегма весьма холодна, служит вот что: если захочешь прикоснуться к флегме, желчи и крови, то увидишь на опыте, что флегма наиболее холодная, однако она очень вязкая и выводится с величайшим усилием после черной желчи, а все то, что выходит с усилием, делается более теплым; тем не менее она представляется по самой своей природе наиболее холодной.
8.6.4. А что зимою тело наполняется флегмой, ясно видно из того, что зимою люди наиболее выплевывают и высмаркивают все слизистое и именно в это время года чаще всего появляются белые опухоли и другие флегматозные болезни.
8.6.5. Но весною, хотя в теле еще имеет силу флегма, уже возрастает кровь, потому что уж и холода ослабевают, и дожди наступают, и в это время увеличивается кровь как от дождей, так и от дневной теплоты, ибо ее природе наиболее соответствует это время года, как теплое и влажное.
8.6.6. И поэтому знай, что люди в весеннее и летнее время особенно поражаются дизентериями, и у них течет из носа кровь, и они наиболее горячи и красны.
8.6.7. Летом также кровь еще в силе, но в теле поднимается желчь и усиливается до осени. А в продолжение осени кровь рождается в малом количестве, потому что ее природе осень противна. Но желчь летом и осенью завладевает телом.
8.6.8. И это ты узнаешь из следующих признаков: в это время люди и сами собою извергают рвотой желчь, и при питье лекарств выводится все желчное; это видно также из лихорадок и цвета кожи людей.
8.6.9. Но флегма летом бывает наиболее слабою, потому что это время вследствие сухости и теплоты противоречит ее природе.
8.6.10. В продолжение осени также и кровь весьма мало рождается в человеке, так как осень суха, и человека уже она начинает охлаждать; напротив, черная желчь осенью бывает в наибольшем количестве и самою сильною.
8.6.11. Но при наступлении зимы желчь, охлажденная, рождается в малом количестве, и опять умножается флегма, как вследствие обилия дождей, так и благодаря продолжительности ночей.
8.6.12. Итак, все эти элементы содержатся постоянно в теле человека, но только вследствие перемен года они то увеличиваются, то уменьшаются: каждый в своей пропорции и сообразно своей природе.
8.6.13. Ибо всякий год заключает в себе все элементы – и теплые, и холодные, и сухие, и влажные, – но ни один из них, даже в самое малое время, не будет существовать без всех тех, которые находятся в этом мире; напротив, если будет недоставать одного какого-нибудь из них, то все исчезнут, так как вследствие одной и той же необходимости они существуют все вместе и питают друг друга взаимно, – вот так же точно, если будет недоставать какого-либо из тех элементов, которые врожденны человеку, то, конечно, человек не будет в состоянии жить.
8.6.14. Как в течение года преобладает то зима, то весна, то лето, то осень, так и в человеке преобладает то флегма, то кровь, то желчь, сначала желтая, а потом так называемая черная.
8.6.15. И самым очевиднейшим доказательством этого служит то, что если ты захочешь дать одному и тому же человеку одно и то же лекарство четыре раза в год, то зимою он будет извергать тебе главным образом слизистое, весною же влажное, летом желчное, а осенью самое черное»[149].
8.6.16. Так, высказавшись о преобладании разных жидкостей в разные времена года, Гиппократ на этом примере наставил нас в различении возрастов и мест. Ведь всегда, что бы ни случилось ему предписывать, рассуждая на любую тему, велит он «учитывать время года, местность и возраст», с тем чтобы ты, услышав что-то об одном из этих факторов, переносил это и на остальные по аналогии.
8.6.17. Ведь тот же смысл имеет возраст ребенка среди возрастов, что и весна среди времен года, точно так и молодой человек соответствует лету, вышедший из цветущей поры – осени, и, наконец, старик – зиме.
8.6.18. Так же и местность с мягким климатом соответствует весне, жаркая – лету, местность, где жара и холод переменчивы, однако преобладают холод и сухость, соответствует осени, а влажная и холодная местность – зиме.
8.6.19. И, научив нас этому, а кроме того, тому, что «противоположное есть лекарство противоположному»[150], передал он нам азы научного[151] метода, а затем, перечислив в «Афоризмах», какие болезни преобладают в какое время года и в каком возрасте, указал нам что-то вроде «слогов», из «азов» сложенных.
8.6.20. Приведу тебе его высказывания дословно: «Болезни, конечно, являются всякие при всяких временах года, но некоторые из них и скорее появляются и наиболее обостряются только в известное время года.
8.6.21. Так, весною бывают: мании, меланхолии, эпилепсии, кровотечения, ангины, насморки, охриплости, кашли, проказы, кожные сыпи, веснушки, множество язвенных прыщей и боли в суставах.
8.6.22. Летом же бывают и некоторые из этих болезней, а также постоянные лихорадки, жгучие лихорадки и весьма часто – лихорадки трехдневные, рвоты, диареи, офтальмии, болезни ушей, изъязвления рта, гниения половых органов, потницы.
8.6.23. Осенью же бывают многие и из летних болезней, а также лихорадки четырехдневные, блуждающие, болезни селезенки, водянки, чахотки, странгурии, лиентерии, дизентерии, ишиасы, ангины, астмы, завороты кишок, эпилепсии, мании и меланхолии.
8.6.24. Зимою же: плевриты, перипневмонии, насморки, бронхиты, кашли, боли в груди, боках, пояснице и голове, головокружения и апоплексии»[152].
8.6.25. Сказав это о временах года, Гиппократ сразу вслед за этим пишет о возрастах таким образом: «Что касается возрастов, то вот что происходит: у малых детей и новорожденных – афты, рвоты, кашли, бессонницы, ночные страхи, воспаления пупка, течи из ушей.
8.6.26. У приближающихся к прорезыванию зубов: зуд в деснах, лихорадки, конвульсии, диареи, больше всего с тех пор, как прорезаются клыки, а также у детей слишком полных и имеющих твердый желудок.
8.6.27. У более же взрослых детей: воспаления миндалин, астмы, камни в мочевом пузыре, круглые глисты и аскариды, висячие бородавки, искривления внутрь затылочных позвонков, опухоли около ушей, золотухи и другие опухоли, но наиболее всего вышеуказанные.
8.6.28. А у еще более выросших и приближающихся к зрелости появляются многие болезни из только что перечисленных, а также более продолжительные лихорадки и кровотечения из носа.
8.6.29. Большинство детских болезней разрешается либо в сорок дней, либо в семь месяцев, либо в семь лет, а иные уже при приближении к зрелости.
8.6.30. Те же из них, которые останутся в детях и не разрушатся к зрелости или ко времени появления менструаций, обыкновенно становятся хроническими. У юношей же – кровохаркания, чахотки, острые лихорадки, эпилепсии и прочие болезни, наиболее же вышеупомянутые.
8.6.31. У перешедших юношеский возраст: астмы, плевриты, перипневмонии, летаргии, френиты, жгучие лихорадки, продолжительные диареи, холеры, дизентерии, лиентерии и геморрои.
8.6.32. У стариков: затрудненное дыхание, катары с кашлем, странгурии, дизурии, боли в суставах, нефриты, головокружения, апоплексии, кахексии, зуд всего тела, бессонницы, истечения из желудка, из глаз и из носа, амблиопии, катаракты и тупость слуха»[153].
8.6.33. Такой стройный порядок в подаче материала скорее бы подошел Платону, если только следует философу, и даже в большей степени, чем врачу, придерживаться порядка и метода в своих наставлениях.
8.6.34. Впрочем, он, наверное, не мог разобрать эти вопросы подробно за недостатком опыта, так как сам не был практикующим врачом, и его нужно похвалить за то, что он не брался говорить о предметах, о которых не имел точных познаний.
8.6.35. Но в силу самой природы вещей он мог бы усвоить по крайней мере то, что сказано в следующем отрывке из «Афоризмов»:
8.6.36. «Что касается времен года, то весною и в начале лета чувствуют себя прекрасно и наиболее бывают здоровы дети и близкие к ним по возрасту; летом же и некоторую часть осени – старики. В остальную часть года, осенью и зимою, – люди среднего возраста»[154].
8.6.37. Эти сведения об упомянутых возрастах любой может извлечь из собственного опыта или глядя на окружающих, если он уже в летах, в каковых, по всей вероятности, был Платон, сочиняя «Тимея».
8.6.38. Стало быть, Платон не трудился разобраться в самом предмете, а еще менее в том, что Гиппократ писал о преобладании болезней в определенном возрасте и в определенное время года: если бы он уделил этому внимание, он бы не написал следующего:
8.6.39. «Если тело заболевает в основном от избытка огня, оно подвержено непрерывной лихорадке; если от избытка воздуха – лихорадка повторяется каждый день; если от избытка воды – она бывает трехдневной, ибо вода являет больше вязкости, чем воздух и тем более огонь; если от избытка земли, четвертого по счету и самого вязкого рода, требующего для своего изгнания вчетверо больше времени, – тело подвержено четырехдневной лихорадке и выздоравливает с большим трудом»[155].
8.6.40. Первая ошибка в этом рассуждении – объяснять причины периодических лихорадок, говоря об элементах, общих для всех тел, а не об элементах, общих для тел тех животных, у которых есть кровь. Ведь было бы лучше считать причиной то, на что мы действительно можем указать как на преобладающее в теле. Вторая ошибка – в том, что он даже близко не подошел к истинной причине непрерывных и трехдневных лихорадок.
8.6.41. Ведь очевидно, что при непрерывных лихорадках преобладает жидкость с качествами флегмы, влажная и холодная, при трехдневных – желтая желчь, в свою очередь, чрезвычайно горячая и сухая. Так что в этом случае следовало бы говорить о преобладании элемента огня, а в случае непрерывной лихорадки – элемента воды, как при четырехдневных лихорадках следовало бы говорить о черной желчи и об элементе земли.
8.6.42. Всякий, кто хочет точно понять природу каждого из упомянутых видов лихорадки, может прочесть об этом и в сочинениях «О кризисах» и «О различиях лихорадок».
8.6.43. У меня нет такой привычки – снова и снова писать одно и то же об одном и том же, но, представив однажды доказательство или иногда дважды, в других своих сочинениях я пользуюсь выводами из этого доказательства. Точно так же, указав один раз в первых книгах этого сочинения, что у сил, которые нами управляют, есть три источника, во всех остальных моих трудах я исхожу из того, что это уже доказано, лишь напоминая об этом иногда в нескольких словах.
8.6.44. Значит, и теперь достаточно напомнить лишь то, что уже доказано в тех книгах, – то, что наиболее острые и жгучие лихорадки производит желтая желчь и что трехдневная лихорадка относится к разряду жгучих.
8.6.45. И в тех же книгах названа причина, по которой такая лихорадка является не непрерывной, наподобие горячки, но перемежающейся.
8.6.46. Итак, этого раздела учения Гиппократа Платон не знал досконально, хотя и пытался следовать этому человеку; то же касается и белой флегмы.
8.6.47. Ведь разумно и вместе с тем правдоподобно, что такого рода жидкость образуется, когда в ней заключаются пузырьки, по его словам, «невидимые из-за малого размера, но в совокупности создающие зримое глазу скопление»[156]. А то, что флегма может происходить «из распада нежной плоти»[157], – так это одна из нелепейших вещей, если только некий Продик, подменив имя, не называет флегмой черную желчь, полагая, что она названа так от слова «сжигаться» (πεφλέχθαι).
8.6.48. Но сам Платон знал, что эта желчь является самой горячей жидкостью организма, поскольку он писал: «Так называемые воспаления различных частей тела, именуемые так от горения и опаливания (φλέγεσθαι), все обязаны своим возникновением желчи»[158], и далее: «Если желчь обретает путь наружу, она в своем кипении порождает всевозможные нарывы; заключенная внутри, она производит множество воспалительных недугов»[159].
8.6.49. Таким образом, очевидно, что он использует обиходное название черной желчи, которая на самом деле по цвету ярко-желтая, а иногда становится бледно-желтой, если обильно разбавлена сывороткой.
8.6.50. И действительно, уже из того, что он прилагает к желчи обозначение цвета, ясно, что он ошибается не в названии, как это делает Продик, а в понимании природы этой жидкости.
8.6.51. Говорит же он о ней вот так: «Другая разновидность образуется из распада молодой и нежной плоти, происходящего под воздействием воздуха; она настолько вздута воздушными веяниями и объята влагой, что образует пузырьки, по отдельности невидимые из-за малого размера, но в совокупности создающие зримое глазу скопление, которое состоит из пены и потому на взгляд белое; это пронизанное воздухом разжижение нежной плоти мы именуем белой флегмой»[160].
8.6.52. И далее он пишет об этом так: «Что касается белой флегмы, то содержащийся в ее пузырьках воздух опасен, когда она заперта внутри тела; отыскав сквозь отдушины путь наружу, она становится безвредней, но разукрашивает тело белыми лишаями и другими подобными недугами»[161].
8.6.53. В этом отрывке он прекрасно рассказал о недугах, которые происходят от слизи, а когда незадолго до этого он говорил, что всякое «пронизанное воздухом разжижение нежной плоти мы именуем белой флегмой»[162], то это было неверно.
8.6.54. Ведь известно, что флегма образуется из пищи, по природе весьма холодной и недостаточно согретой внутренней теплотой.
8.6.55. Плоть же, разлагаясь, производит жидкий гной, оттенком напоминающий светло-желтую желчь, но более бледный, так что получается цвет, который называют «бледный огонь».
8.6.56. Этот гной плотнее и зловоннее, чем светло-желтая желчь, и часто в нем есть некая вязкость и липкость.
8.6.57. Думаю, что по поводу жидкостей этого достаточно, по крайней мере сейчас, если мне предстоит, как настаивает кое-кто из моих друзей, составить комментарий к тем отрывкам «Тимея», которые имеют отношение к медицине.
8.7.1. Дальнейшие рассуждения в этой книге также будут изложены в основных чертах, ради обобщения того, в чем эти мужи согласны между собой, а в чем расходятся; все это будет подробно изложено для вас в следующих частях этого сочинения.
8.7.2. Итак, Гиппократ постоянно говорит, что основной причиной всех естественных проявлений является внутреннее тепло, между тем как Платон использует не слово «тепло», а слово «огонь».
8.7.3. Посмотрим, как, по его словам, огонь управляет телами живых существ: «Всякое живое существо обладает очень большим внутренним теплом в крови и в сосудах, являющих собою как бы источник телесного огня»[163].
8.7.4. «Источник» – это он очень хорошо сказал. Ведь теплота в телах животных рождается не от трения пневмы в артериях, как вне тела тепло возникает из трения камней или дерева, но, напротив, движения артерий происходят под действием природной теплоты.
8.7.5. Поэтому, стоит телу окоченеть от холода или яда, хотя бы все остальное внутри него было в целости, движение артерий, нервов и мускулов тотчас прекращается.
8.7.6. Разумеется, правильнее говорить не об источнике огня в наших телах, но об источнике природной теплоты, как последовательно называет ее Гиппократ. Ведь, если бы огонь способствовал перевариванию и усвоению пищи, кроветворению и питанию, оказалось бы, что эти процессы лучше всего идут у страдающих острой лихорадкой.
8.7.7. Природное же тепло по своей сущности обладает хорошим смешением соков и присутствует главным образом в крови и пневме, а по качеству является соразмерным смешением тепла и холода.
8.7.8. Получается, правильнее сказал Гиппократ: «Дети, которые еще растут, имеют много врожденной теплоты и поэтому нуждаются в весьма обильной пище; в противном случае тело их истощается. Но у стариков остается мало теплоты; поэтому они довольствуются малым питанием, ибо от избытка последнего теплота легко бы исчезла. Через это самое лихорадки у стариков не так остры, ибо тело у них холодное»[164].
8.7.9. Итак, в этом рассуждении, как и в сочинении «О природе человека», Гиппократ говорит, что наиболее горячим человек бывает в раннем детстве, а наиболее холодным – в глубокой старости. И он говорит, что новорожденный младенец является не просто очень горячим, как больные в жару, но самым горячим по природе своей из-за естественной теплоты.
8.7.10. Поэтому в «Афоризмах» он сначала говорит: «Дети, которые еще растут, имеют много врожденной теплоты».
8.7.11. Однако это рассуждение я уже приводил ранее. Другое же, согласующееся с этим, выглядит дословно так: «Зимою и весною желудки по природе бывают самые теплые и сон – самый продолжительный. Поэтому в эти времена года пищу надо употреблять в большем количестве, ибо чем больше врожденной теплоты, тем больше требуется питания; доказательством служат люди молодого возраста и атлеты»[165].
8.7.12. Итак, по его словам, зимою бывает наибольшим тепло врожденное, а не приобретенное, которое изобилует летом.
8.7.13. И нет нужды долго распространяться о его мнениях в этом сочинении, так как я истолковал «Афоризмы» в семи книгах комментариев и написал книгу против Лика, ученика Квинта, который, не понимая, что имеет в виду Гиппократ под «внутренним теплом», оспаривал только что приведенные мной изречения.
8.7.14. Следовательно, здесь достаточно будет привести отрывок из «Тимея» Платона, в котором он пишет о пищеварении. Начинает он так:
8.7.15. «Затем они начали устраивать водоснабжение таким способом, который станет нам понятнее, если мы наперед согласимся, что все тела, составленные из меньших частиц, непроходимы для больших, между тем как тела, составленные из больших частиц, проходимы для меньших. Поскольку же из всех родов самые малые частицы имеет огонь, значит, он прорывается сквозь воду, землю, воздух и сквозь все, что состоит из этих трех родов, так что для него нет ничего непроходимого.
8.7.16. Если мы это будем иметь в виду применительно к нашей брюшной полости, обнаружится следующее: когда в нее входят яства и напитки, они там и остаются, но воздух и огонь не могут быть ею удержаны, поскольку имеют меньшие сравнительно с нею частицы.
8.7.17. К этим веществам и прибегнул бог, вознамерившись наладить отток влаги из брюшной полости в вены. Он соткал из воздуха и огня особое плетение, похожее на рыболовную вершу…»[166]
8.7.18. Верно сказано, что для пищеварения, кроветворения и усвоения природа использует огонь и воздух. Но то, что они переплетаются, как сеть, а не смешиваются полностью, – этого я уже не могу одобрить, как не могу одобрить, что Платон называет это огнем, хотя мог бы, как Гиппократ, назвать природным теплом.
8.7.19. Но, кажется, он называет это так, желая напомнить нам, что из-за смешения огня с другими элементами образуется тяга находящегося в теле тепла из глубины наружу.
8.7.20. Таким образом, кажется, что порой он сам заменяет слово «огонь» на слово «тепло», как и в следующем отрывке: «Между тем должно признать, что всякое тепло от природы стремится наружу, в соответствующее ему по природе место»[167].
8.7.21. В согласии с этим находится и следующее: «Таким образом у любого живого существа происходит обильное орошение питательной влагой.
8.7.22. Поскольку же эти вещества только что претерпели рассечение и притом сродны нам, ибо взяты от плодов и зелени, произращенных богом нам в пищу, они принимают от перемешивания всевозможные цвета, но безусловно преобладающим оказывается красный цвет, обязанный своим возникновением секущему действию огня, запечатленному и на жидкости. Отсюда цвет струящейся по телу влаги таков, как мы только что сказали, а влагу эту мы зовем кровью»[168].
8.7.23. По его словам, красный оттенок крови придает, запечатлеваясь, огонь, как бы вкладывая в нее свое качество и силу, так что из смешения элемента огня и принимающей его влаги рождается сама кровь.
8.7.24. А поскольку эта влага не является чистой водой, но содержит и примесь земли, о чем свидетельствует ее плотность, то кровь происходит из всех элементов, получив, по необходимости, еще и немного воздушной сущности, как было показано в других сочинениях.
8.7.25. Так что, кажется, и в этом Платон следует Гиппократу, поскольку он говорит, что врожденное тепло является причиной переваривания пищи в желудке, дальнейшей передачи ее в печень и вены, а также кроветворения, и движения по всему телу, и переваривания.
8.8.1. Впрочем, в своем учении о дыхании Платон существенно расходится с Гиппократом: в том, что говорит скорее о причине вентиляции через кожу, чем о причине дыхания, кроме того, и о нем он рассуждает не безукоризненно.
8.8.2. Ведь он отвергает втягивание, которым Гиппократ объясняет множество естественных процессов. Поэтому он вынужден приписать периодическому нагнетанию некоторые процессы, которые происходят посредством втягивания.
8.8.3. О каком втягивании идет речь, ты можешь узнать, опустив один конец соломинки в воду, а другой захватив губами: если ты через соломинку будешь тянуть и всасывать воздух, за ним будет подниматься вода.
8.8.4. Так и младенцы тянут губами молоко из сосков и питье из бутылочки.
8.8.5. Так и кузнечные мехи, раздуваясь, по прилаженным к ним трубам втягивают воздух извне, чтобы он заполнил образовавшееся пространство.
8.8.6. Так же и грудная клетка у живых существ раздается, чтобы втянуть через трахею воздух, который попадает в уста извне, а затем сжимается, вытесняя его при выдохе.
8.8.7. Во второй книге сочинения «О движениях мышц» показано, что это действие является произвольным. А другое, которое называется пульсом, совершается за счет сердца и артерий. Расширяясь, артерии через кожные поры втягивают воздух в тело извне, чтобы разом достигнуть трех целей: охлаждения, вентиляции и порождения психической пневмы; а сжимаясь, они выдавливают почерневшие и закоптившиеся в них соки.
8.8.8. Природа дыхания показана в сочинении «О функции дыхания», а природа пульса – в сочинении «О функции пульса».
8.8.9. Из книги «О движении грудной клетки и легких» ясно, что грудная клетка, расширяясь, втягивает воздух извне.
8.8.10. В книге же «О причинах дыхания» показано, какие мышцы заставляют ее расширяться, а какие – сжиматься.
8.8.11. Каждую из этих мышц побуждают двигаться нервы, которые выходят из спинного мозга; это не только мое мнение, все анатомы его разделяют. А сам спинной мозг выходит из головного, стало быть, нервы, идущие из него через спинной мозг, побуждают мышцы грудной клетки к произвольному движению, а те, сокращаясь под их действием, втягивают воздух извне через гортань и трахею в легкие, а сокращаясь, выталкивают его тем же путем.
8.8.12. Получается, что Платон ошибался, не желая следовать Гиппократу, который пишет в сочинении «О природе человека»: «Все это будет происходить у тебя всегда, днем и ночью, зимой и летом, до тех пор, пока человек будет в состоянии втягивать в себя дыхание и обратно возвращать его»[169].
8.8.13. Итак, человек втягивает в себя воздух извне через рот в легкие, а через кожу – в артерии и возвращает его тем же путем, что и впустил.
8.8.14. Одно из этих действий называется дыханием, другое – вентиляцией через кожу. Сведя в одно эти две функции, хотя они между собой не связаны и порождены разными силами, что следует из приведенного отрывка, Платон в «Тимее» написал о дыхании следующее:
8.8.15. «Но рассмотрим еще раз причины, по которым устройство дыхания возникло именно таким, каким остается поныне.
8.8.16. Дело обстоит следующим образом. Поскольку не существует пустоты, куда могло бы устремиться движущееся тело, а выдыхаемая нами пневма движется от нас наружу, для всякого должно быть ясно, что идет она отнюдь не в пустоту, но выталкивает со своего места соседний воздух; тот в свою очередь гонит с места воздух, который окажется рядом, а тот передает толчок дальше, так что весь окружающий воздух оказывается перемещенным в то место, откуда вышла пневма, а войдя туда и заполнив эту полость, воздух следует по тому же пути. Все это происходит одновременно, как поворот колеса, ведь пустоты не существует.
8.8.17. Поэтому пространство груди и легких, откуда вышла пневма, снова наполняется обступившим тело воздухом, который погружается в норы плоти и совершает свой круговорот. Когда же этот воздух обращается вспять и идет сквозь тело наружу, он в свою очередь становится виновником кругового толчка, загоняющего дыхание в проходы рта и ноздрей»[170].
8.8.18. Не следует думать, что это простое вращение колеса, напротив, оно складывается из разнонаправленных движений: с одной стороны, природное тепло заставляет воздух двигаться к коже, а наружный воздух получает толчок и в своем круговращении попадает через рот в тело, и с другой – тепло заставляет воздух двигаться вспять через рот, а окружающий нас воздух, получив толчок, попадает в тело через кожу, так что выдыхание и вентиляция через кожу – это активные действия нашей природы, а при выдыхании – не только через рот, но и через кожу – ее роль пассивна.
8.8.19. Платон не считал ни то, ни другое действие произвольным, хотя очевидно, что в нашей власти вдыхать и выдыхать быстрее или медленнее, в большем или меньшем объеме.
8.8.20. И далее, против мнения Платона можно возразить: если бы дело обстояло так, как он говорит, тотчас после сжатия артерий должен был бы происходить вдох, а непосредственно после выдоха – расширение артерий.
8.8.21. Очевидно, что так не происходит, но всякий раз, как мы захотим подольше задержать вдох, артерии тотчас приходят в движение вместе с сердцем.
8.8.22. Действительно, иногда они расширяются, когда мы вдыхаем, и сжимаются, когда мы выдыхаем, и можно наблюдать, что во время одного вдоха сердце и артерии расширяются и сжимаются семь, восемь, а то и десять раз. Более того, нелепа сама идея толчков и круговращения: совершенно необязательно, чтобы выдохи побуждали воздух нестись назад в тело через кожу. Ведь если выдох следует за сжатием органов дыхания, окружающий нас воздух, следуя за этим сжатием, дает место выдыхаемому. А то, что Платон доходит до абсурда во всех остальных рассуждениях, в которых он отвергает втягивание, будет показано в комментарии к этим отрывкам.
8.9.1. Теперь осталось только разъяснить, в чем он согласен с Гиппократом, а в чем нет.
8.9.2. Поэтому прибавим к сказанному еще кое-что. Ведь кажется, что в вопросе о функции дыхания Платон следует Гиппократу, который утверждает, что вдох служит для охлаждения естественной теплоты, а выдох – для вывода и испарения загрязненных выделений.
8.9.3. В том же отрывке, в котором об этом идет речь, Платон пишет о том, как переносится в легкие влага, следующее:
8.9.4. «Однако боги предвидели наперед, что при ожидании опасностей и возбуждении духа сердце будет колотиться и что каждое такое вскипание страстей сопряжено с действием огня. И чтобы оказать сердцу помощь, они произрастили вид легких, который, во-первых, мягок и бескровен, а к тому же, наподобие губки, наделен порами, так что может вбирать в себя дыхание и питье, охлаждать сердце и тем самым доставлять ему в жару отдых и свежесть»[171].
8.9.5. Итак, если, по мнению Платона, легкие поглощают все, что мы пьем, то он по справедливости заслуживает порицания за то, что не знает очевиднейшей вещи; а если он полагал, что какая-то часть питья, просочившись через трахею, переносится в легкие, то он описывает лишь одну из возможностей, как это делают остальные догматики, когда речь заходит о вопросах, в которых врачи и философы не пришли к согласию.
8.9.6. Это же совершенно разные вещи – называть что-то ошибочным или смешным: хотя в трактате «О функции дыхания» мы показали, что даже сам Эрасистрат заблуждался относительно функции и природы пульса, а также глотания и пищеварения, однако не посмеялись над ним, потому что не все, что ложно, обязательно достойно осмеяния, хотя в сочинениях о кровопускании и в некоторых других теоретических трудах о лечении мы доказали, что о происхождении воспаления и о диагностике лихорадки он судит ошибочно.
8.9.7. А один из его последователей, превратно истолковав наши слова, утверждает, что ошибаемся в этом мы, а не Эрасистрат, однако ни мы над ним не смеемся, ни он над нами; ведь когда учения недостоверны, а научные доказательства одним кажутся убедительными, а другим – нет, незазорно ни защищать те учения, которые кажутся истинными, ни позволять другим их оспаривать.
8.9.8. А шутить и насмехаться над предметом ученых споров, точно это глупости, – опрометчиво; например, недостойно насмехаться над утверждением, что часть влаги утекает в легкие через гортань и трахею, не перемещаясь единой массой через полость органа, но стекая по стенкам, как роса.
8.9.9. Истинно это или ложно – это мы рассмотрим немногим позже, но Платон нигде не делает на самом деле смешного заявления о том, что питье не поступает в желудок через пищевод, а целиком отправляется через трахею в легкие.
8.9.10. Действительно, в той самой книге, в которой содержится приведенный выше отрывок о питье, он утверждает, что питье наравне с пищей попадает в желудок.
8.9.11. И говорит он это не один раз, а многократно, как ты можешь убедиться из его рассуждений; вот первое утверждение такого рода, написанное им всего через четыре строчки после того отрывка, который был только что приведен:
8.9.12. «Другую часть смертной души, которая несет в себе вожделение к еде, питью и ко всему прочему, в чем она нуждается по самой природе тела, они водворили между грудобрюшной преградой и областью пупа»[172].
8.9.13. Он говорит, что та часть, которая желает еды и питья, находится не в сердце и не в легких, но под диафрагмой. Ведь не только он, но и прочие древние называли диафрагму «грудобрюшной перегородкой»[173].