Льюис Хэмилтон. Шестикратный чемпион мира

Глава 3. Маленький гонщик

Даже в восьмидесятые расовые предрассудки еще процветали и в некоторых кварталах неодобрительно смотрели на белую девушку рядом с темнокожим мужчиной, что вряд ли ободряло Энтони Хэмилтона и Кармен Ларбалестьер в начале их семейной жизни. На самом деле в Лондоне придерживались намного более прогрессивных и либеральных взглядов: наверное, это было неизбежно, учитывая, как много мигрантов живет в таких районах, как Брикстон и Ноттинг-Хилл.

Тем труднее понять, почему Энтони и Кармен решили обосноваться не в столице, а в Стивенидже – городе, в котором даже в 2007 году процент темнокожего населения был крайне мал. Однако пара поселилась в доме блокированной застройки^[7] на Пиртри-Уэй, 57, в типовом микрорайоне Шефолла. Они поженились 5 марта 1979 года в местной католической церкви Святой Хильды, когда жениху было восемнадцать, а невесте – двадцать три. Денег молодоженам едва хватало: Энтони продолжал работать на железной дороге, а Кармен (она родилась за много километров от Стивениджа, в Бирмингеме, где ее отец Морис работал проектировщиком) трудилась на сборочном конвейере местного завода. Именно в это трудное для семьи время 7 января 1985 года в больнице Листера родился Льюис Карл Дэвидсон Хэмилтон. Рождество, предшествовавшее появлению мальчика на свет, было нелегким: из-за нехватки денег и слабого здоровья Кармен Энтони очень переживал. Но в тот морозный зимний день, любуясь сыном, они забыли обо всех проблемах. Льюис родился только через несколько лет совместной жизни, когда Кармен и Энтони начали сомневаться – вдруг судьба откажет им в счастье иметь детей. Кармен признавалась: «Он особенный ребенок для меня, потому что такой долгожданный. Мы уже почти перестали надеяться». Льюис был ее третьим ребенком: у него есть две старшие сводные сестры – Никола и Саманта.

Энтони решил назвать своего драгоценного сына в честь олимпийского чемпиона из США Карла Льюиса. Для Хэмилтона он стал кумиром после своего фантастического выступления на Олимпийских играх в Лос-Анджелесе, проходивших за год до этого. Тогда Карл Льюис невероятным образом завоевал четыре золотые медали: в беге на сто и двести метров, в эстафете четыре по сто и в прыжках в длину. В последний момент Энтони добавил имя Дэвидсон в честь своего отца. Но у Кармен тоже было право голоса: именно по ее желанию сына окрестили как Льюис Карл. И больше никогда его имя не писали в обратной последовательности: с того момента Льюис Карл Хэмилтон устремлялся только вперед…

В интервью Daily Express Кармен признала, что ее сын – прирожденный гонщик: «У Льюиса еще не все зубы прорезались, а скорость он уже полюбил. На первый день рождения ему подарили игрушечный руль – такую большую пластиковую штуку, которую можно прикрепить к детской коляске и крутить. С того дня Льюис не выпускал руль из рук».

Но семейному счастью не суждено было продлиться долго. Несколько месяцев спустя супруги поняли, что их брак изжил себя, а когда Льюису исполнилось два года, расстались окончательно. Энтони съехал, и в их дом на Пиртри-Уэй перебрался новый возлюбленный Кармен, Рэймонд Локхарт. Позже она вышла за него замуж; они счастливо живут вместе и сегодня. А тогда рядом с матерью и отчимом Льюис чувствовал себя прекрасно. Он был послушным мальчиком, много читал и играл в футбол на улице вместе с друзьями. Дружелюбного и улыбчивого Льюиса в Шефолле любили.

В детском саду, который находился менее чем в двухстах метрах от дома Хэмилтонов, он был единственным темнокожим мальчиком в группе, но легко общался со сверстниками. Заместитель директора, Кэрол Хопкинс, подтвердила, что к Льюису все хорошо относились, но отметила, что в то время в нем еще не проснулся дух соперничества, который позволит ему достичь высот в спорте: «Помню, он был таким жизнерадостным, улыбчивым и хорошо себя вел. В садике ему нравилось, но в детстве у него не было стремления ни с кем соревноваться: просто очень счастливый малыш – смышленый, но ничем особо не выделяющийся».

Вполне логично, что в своем садике Льюис теперь – герой. В сезоне 2007 малыши соорудили «уголок Льюиса Хэмилтона», где вешали вырезанные из газет заметки о его успехах. «Он их герой, – говорит Кэрол Хопкинс. – Пример для подражания».

Льюис полюбил автомобили еще до того, как ему исполнилось пять, – по словам Кармен, мальчик часами играл с машинками, разбросанными по всему полу его комнаты, постоянно устраивал гонки, а потом – пышные церемонии награждения победителей. А когда он начал ездить на бамперных автомобилях в парках аттракционов, его отец Энтони – который потом стал его менеджером – удостоверился, что у сына прекрасная зрительно-моторная координация.

Когда Льюису исполнилось шесть, его любовь к автомобилям уже ни для кого не была секретом: друзья и соседи лишь качали головами и улыбались, видя, как он увлеченно играет на улице с радиоуправляемой машинкой – подарком на Рождество, – пока другие мальчишки пинают футбольный мяч. В этом же возрасте он одержал свою дебютную победу в гонках: на детском телешоу Blue Peter радиоуправляемая машина Льюиса пришла к финишу первой.

Энтони, к тому времени уже ставший фанатом автоспорта, регулярно навещал сына и тоже видел, как мальчику нравится все, что связано с машинами. Когда Льюис пошел в начальную школу, отец решил поддержать увлечение сына и стал брать его покататься на картинге.

Впервые маленький Льюис попробовал картинг, когда отдыхал в Испании. Вскоре Энтони удалось наскрести тысячу фунтов и купить сыну собственный карт. Кармен вспоминает: «Когда отец подарил Льюису карт на Рождество незадолго до его восьмого дня рождения, я подумала: «Нет, только не это!» Он купил всю экипировку – и форму, и шлем – и посадил Льюиса в машину. Тот поставил ногу на педаль – только его и видели. Так игрушечные машинки сменились картами, а потом и болидами «Формулы-1».

Она рассказывала, что Льюис начал интересоваться «Формулой-1», когда ему было восемь. Кумиром мальчика стал Айртон Сенна, трагически погибший в 1994 году, когда маленькому поклоннику было девять лет. «В те выходные, когда разбился Айртон Сенна, упокой Господь его душу, Льюис участвовал в гонках на картах, – вспоминает Кармен. – Эта трагическая новость очень его расстроила, но не поколебала решимости заниматься любимым делом. Я всегда знала: гонки у Льюиса в крови, поэтому ничто не может его остановить».

Вспоминая те дни, Хэмилтон признает, что смерть Сенны стала для него ударом: «Да, мне было девять, когда погиб мой кумир, Айртон Сенна. Помню, в те выходные я участвовал в гонках в Ходдесдоне. У отца был маленький Vauxhall Cavalier с прицепом. Мы сидели внутри и ждали моего старта. Тогда нам и сказали о гибели Сенны. Я не разрыдался тут же только потому, что не хотел показывать эмоции перед отцом. Поэтому спрятался за прицеп и расплакался. Это стало для меня поворотным моментом: в детстве веришь, что люди вроде Сенны непобедимы. А потом осознаешь: их не просто можно победить, они еще и не бессмертны. Так я понял, что нужно стараться реализовать свой талант по максимуму».

Когда Льюису было десять, Энтони привез его на картодром «Рай-Хаус», находящийся в нескольких километрах к югу от Стивениджа; это стало началом больших перемен в их жизни. На других трассах Льюис уже обгонял отца и теперь заявил, что хочет стать профессиональным гонщиком. В тот же день в «Рай-Хаус» приехал Тони Делаханти со своим сыном Эндрю, который был на пару лет старше Льюиса. Делаханти, который сейчас комментирует картинг для британской версии Eurosport, вспоминает: «Энтони сказал, что раньше Льюис гонялся на радиоуправляемых машинках – знаете, такие с дистанционным управлением – и выигрывал все подряд, но его соперниками были в основном взрослые. Поэтому Хэмилтоны искали что-то более подходящее для ребенка». Маленький Льюис произвел на Делаханти впечатление – такое, что «через год я делал для него пресс-релизы».

Энтони понимал, что у сына настоящий талант и на него можно делать ставку. Сам он был решительным человеком с твердым характером и добился немалых успехов в жизни: с тех пор как восемь лет назад Энтони расстался с Кармен, он стал компьютерным специалистом и начал работать как ИТ-менеджер. Однако сейчас Энтони решил рискнуть – вложить все свои деньги в будущее сына. Чтобы быть рядом с Льюисом на его пути к вершине, Энтони уволился и стал заниматься временной работой; иногда, чтобы свести концы с концами, он вкалывал сразу на трех работах, в том числе делал вывески о продаже недвижимости. «Не думаю, чтобы отец хоть раз влезал в долги, – говорит Льюис, – но у него одновременно было несколько подработок. Кроме основной работы, помню, отец делал вывески «Продается» и получал 15 фунтов за каждую».

Вот как сильно Энтони верил в будущее своего сына, вот скольким ради него готов был пожертвовать. И сам он из породы победителей: фирма, которую создал Энтони, отдавая все свое время Льюису, в конечном счете тоже стала крупной – в 2007 году в ней работали 20 сотрудников. Но Энтони подчеркивает, что на первом плане у него всегда был сын, делами которого он теперь управляет. Отец лично возил Льюиса на гонки по всей стране и за границу.

Энтони объяснил, что заключил с Льюисом договор, касающийся дела, которому они отдавали столько времени и сил: он будет помогать, если Льюис не только посвятит себя гонкам, но и продолжит нормально учиться. «С самого начала я старался сделать так, чтобы Льюис заботился о себе и не пускался во все тяжкие – не слишком часто ходил на вечеринки и не возвращался домой под утро, ведь у подростков столько искушений. Мне кажется, что на пути Льюиса к успеху очень важную роль сыграли честность и доверие, на которых строились наши отношения.

Мы всегда старались воспитывать Льюиса так, чтобы он поступал правильно и понимал: результат можно получить благодаря честному отношению к делу – не важно, говорим ли мы о гонках или о школе. Я сказал, что не стоит начинать, если есть какие-то сомнения. Однако я был уверен – если он прислушается ко мне и будет следовать моим советам, через какое-то время у него все получится.

Вы, наверное, скажете, что было бы заманчиво использовать метод кнута и пряника, когда Льюис начинал отставать по школьной программе, и говорить: «Так, на следующую гонку ты не едешь». Но на самом деле Льюис был слишком старательным мальчиком, чтобы наказывать его таким образом».

Решение всерьез заняться гоночной карьерой означало, что в жизни наступило время перемен. Восемь лет мальчик прожил с матерью и теперь, в десятилетнем возрасте, переехал к Энтони, мачехе Линде и сводному брату Николасу. Кармен и отчим Рэймонд тоже задумались о переменах и объявили, что собираются пожениться и перебраться в Лондон.

Кармен, конечно, удручало, что теперь ей придется расстаться с мальчиком, которому отдано столько любви, и все же она понимала – так будет лучше, ведь Энтони сделает все возможное, чтобы Льюис добился успеха. Вспоминая разрыв с мужем, когда сыну было два года, она сказала: «На Льюисе это не отразилось. Так, наверное, лучше, чем если бы мы пытались сохранить неудачный брак. Тони старался добиться успеха (и у него получилось), а мне хотелось покоя. Это и стало барьером между нами. Такая напряженная, бурная жизнь меня тяготила; к тому же Энтони всегда знал – у Льюиса есть все, что нужно».

О том, как в десять лет Льюис переехал к отцу, Кармен рассказывает с неизменной честностью и гордостью, признавая заслуги бывшего мужа: «У меня просто сердце разрывалось… но чтобы он стал звездой, – я должна была отпустить его жить с отцом. Энтони очень много работал, чтобы оплачивать все необходимое для гонок Льюиса. Если бы его отец так не вкалывал, продолжать карьеру было бы невозможно, потому что это очень дорогой вид спорта. Нужны огромные деньги, и родители многих детей – миллионеры. Они не могут понять, почему побеждают не их сыновья, а Льюис. Но ведь важны не только деньги; главное – талант».

Говорили, что Кармен, вероятно, неприятно, когда газеты изображают ее как человека, о существовании которого Льюис забыл. Но она публично опровергла подобные предположения, заявив, что не чувствует, будто «осталась с носом», в то время как звезда ее сына неумолимо всходила на небосвод. Сейчас они с мужем Рэймондом живут в городке Летчуэрт, графство Хартфордшир. Дом блокированной застройки они купили в июне 2006 года за 197 000 фунтов. По одной из британских систем оценивания, район описывается как «квартал синих воротничков – мелких предпринимателей, которые работают на себя».

Льюис, его брат Николас, Энтони и Линда, в свою очередь, живут в особняке стоимостью более миллиона фунтов в городке Тевин-Вуд, графство Хартфордшир. (У Льюиса есть и собственное роскошное жилье за 250 000 фунтов в Уокинге, графство Суррей, недалеко от штаб-квартиры McLaren.) Еще в марте 2001 года, задолго до первых успехов сына в «Формуле-1», Энтони заплатил за дом внушительные 630 000 фунтов, что показывает, насколько успешной была его компьютерная фирма. Район считается престижным: здесь живут руководители больших корпораций, как правило очень богатые люди, которые уже отошли от дел и теперь разъезжают на дорогих автомобилях и предаются самым экзотическим развлечениям.

В начале сезона 2007 выяснилось, что Кармен Локхарт участвовала в телевизионном конкурсе, где главным призом была поездка в Сидней: она хотела увидеть дебют Льюиса на Гран-при Австралии в Мельбурне. Подразумевалось, конечно, что сама Кармен не могла позволить себе эту поездку, а сын не пригласил ее в Страну Оз^[8] и не предложил оплатить путешествие.

Друг семьи попытался объяснить мне ситуацию таким образом: «Льюис переехал к отцу в десять лет, и, хотя Кармен по нему очень скучала, она знала, что для гоночной карьеры сына Тони может сделать намного больше. Всем было непросто, но обе стороны старались сохранить родственные связи. И все же случаются минуты, когда Кармен чувствует себя покинутой и, наверное, немного ревнует, что сын так близок с Тони, – но на ее месте кто бы не чувствовал то же самое?

Как и любая мать в такой ситуации, она, естественно, опасается намеков журналистов на то, что не была рядом с Льюисом, ведь он жил с отцом. На самом деле Кармен его любила и именно потому отпустила – чтобы сын стал чемпионом, которого мы все знаем. В действительности Кармен проявила истинное бескорыстие».

Мне кажется, это очень похоже на правду, в чем заверили меня и другие знакомые Хэмилтонов. И Кармен, и Энтони присутствовали при подписании Льюисом контракта «Формулы-1» с McLaren в одном из ночных клубов Лондона. Да и в течение всего сезона 2007 его родители вели себя не как враги, а скорее как хорошие друзья и приезжали на гонки вместе. По слухам, они даже отправились в отпуск вчетвером, со своими новыми партнерами. Сам Льюис признавался, что обожал ходить в боулинг вместе с Кармен: они играли по крайней мере раз в месяц и «это было очень весело, хотя она обычно меня обыгрывала!».

Кармен подтвердила, что все наладилось и теперь они с Льюисом отлично проводят время: «Я его самый большой фанат. И я горжусь им – как же иначе? В Льюисе есть что-то магнетическое. Он особенный человек, и с ним невозможно не поладить. В мире автоспорта нас все считают странной компанией. Когда мы вместе идем по пит-лейну, все удивляются.

С отцом у Льюиса связана гоночная жизнь, а в обычную он возвращается, когда приезжает ко мне домой. Нельзя сказать, что Льюис рос на всем готовом. Чтобы взобраться на вершину, он действительно много работал. Льюис яркий, харизматичный, к тому же он красавец, прекрасно сложен – у него есть все, чтобы стать настоящей звездой. Было бы здорово, если бы люди обращали меньше внимания на цвет кожи. Да, он первый темнокожий гонщик – но это лишь вишенка на торте».

Матери всегда переживают за своих детей, и Кармен настороженно относится к тому, что вокруг ее мальчика вьются охотницы за богатыми мужчинами. Она думала, сын продолжит отношения с двадцатиоднолетней Джодией Ма, своей университетской возлюбленной: «Такая девушка не позволит Льюису зазвездиться. Ей не нужна светская жизнь. Думаю, он лучше будет встречаться с кем-нибудь, кого давно знает, чем с какой-нибудь хорошенькой глупышкой из мира «Формулы-1». Ведь никогда не знаешь наверняка, что им на самом деле нужно. Дженсон Баттон встречался с чудесной девушкой, но их отношения расстроились. Может, теперь он об этом жалеет». Однако Кармен, оказалось, ошиблась: к сентябрю 2007 года ее сын и Джодиа Ма расстались.

Переехав к отцу, Льюис быстро освоился на новом месте, и они с Энтони стали отличной командой, стремившейся к славе в мире картинга. Таким был первый шаг на пути к достижению их общей цели: стать лучшими в «Формуле-1». Хэмилтон мгновенно произвел сенсацию. На его карте были черные номера новичка, но Льюис сразу же начал соревноваться с самыми быстрыми. Вскоре его очевидные способности привлекли внимание любителей автогонок. Одним из первых поклонников таланта Льюиса стал Мартин Хайнс. Главный офис его фирмы по производству картов, Zipkart, находился недалеко от трассы «Рай-Хаус», и он предложил Хэмилтонам помощь.

В интервью британской газете Guardian Мартин вспоминал: «Я часто приходил на соревнования в картинге. В первых шести гонках у новичков должен быть черный номер. Обычно такие машины мелькают в хвосте, потому что их пилотам не хватает опыта, чтобы пробраться в голову пелотона. Но вдруг я увидел Льюиса Хэмилтона – со своим черным номером он боролся среди первых. Для непосвященных разницы не было, но я понял сразу: этот парень особенный.

Я подошел к Льюису и его отцу, чтобы познакомиться, и предложил предоставлять им шасси для карта. В автоспорте ваша скорость часто зависит от денег. Хэмилтоны не были богаты, и я захотел им помочь».

Так началось их пятилетнее сотрудничество. Мартин рад, что ему удалось помочь Льюису на столь важном отрезке его бурно развивающейся карьеры, и счастлив подружиться с Хэмилтонами. Льюис, в свою очередь, всегда помнил о том, что Хайнс тогда в него поверил. И Энтони до сих пор с благодарностью вспоминает то время: «Тогда, в начале карьеры Льюиса в картинге, нам очень повезло встретить благородных людей, которые нас невероятно поддерживали, ведь мы были довольно ограничены в средствах. Мартин Хайнс помогал с шасси, Джон Дэвис и Джон Баттон [отец Дженсона] – с двигателем, а наш старый друг Мартин Хауэллс снабжал нас шинами. Если бы не они, Льюис, может быть, и не добился бы таких успехов».

Гениальность мальчика разглядел и Билл Сислей, босс картодрома «Бакмор-парк», расположенного недалеко от города Чатем в графстве Кент, где с самого начала карьеры Льюису суждено было доминировать (позже он назовет эту трассу своей любимой): «Уже больше 35 лет я ищу таланты. Мне достаточно посмотреть, как молодой гонщик пройдет два круга, чтобы сказать, есть ли у него данные. Но неограненный талант, позволяющий одолеть весь путь до «Формулы-1», – большая редкость. Каждое поколение рождает лишь одного-двух гениев. Льюис, определенно, был таким, ты видел сразу: его талант кричал о себе».

Сислей говорит, что Льюис с самого начала каким-то образом делал все так, как нужно. Мальчик был быстр, вовремя тормозил, вовремя обгонял, инстинктивно выбирал нужную траекторию в поворотах и, что очень важно, не допускал столкновений. Даже в столь юном возрасте его желание побеждать бросалось в глаза. Природный талант был и у других гонщиков, но им не хватало той спортивной злости и страсти, которая нужна, чтобы добираться до финиша первым.

Энтони повез Льюиса на трассу «Бакмор-парк», так как знал, что Билл, как мало кто еще, умеет разглядеть юные дарования. И Сислей был сражен сразу же: «Такие таланты, как Льюис, появляются раз в поколение: может быть, никто никогда не сможет сравниться с ним по количеству побед, но еще поразительнее, как благодаря ему вырос уровень зрительского интереса к автоспорту. В основе величия Льюиса как гонщика лежат три составляющих: природный талант, финансовая поддержка McLaren, которую он имел впоследствии, а также профессионализм и целеустремленность.

А еще у него замечательная, заботливая семья, и если вы сложите все вместе, то получите невероятно обаятельного юношу, который точно знает, чего хочет, – то есть Льюиса Хэмилтона».

В 1997 году, когда Льюис в последний раз выступал на трассе «Бакмор-парк», репортажи оттуда вел бывший диджей британского Radio 1 Дэвид Дженсен. И он вспоминает, что уже тогда предположил – мальчика ждет большое будущее: «Даже в 11 лет у Льюиса охотно брали интервью, таким интересным и открытым он был. Хэмилтон очень естественно себя вел, чем невероятно располагал к себе, и никогда не выказывал высокомерия. В картинге он был звездой. Отец может им гордиться».

Дженсон восхищался отношениями Энтони и Льюиса, основанными исключительно на взаимоуважении, проявлявшемся в совместной работе: «Мне случалось быть свидетелем весьма неприятных сцен. Нередко 180-сантиметровый верзила просто нависал над ребенком вдвое меньше себя и орал на него, осыпая оскорблениями». Энтони был исключением – комментатор никогда не видел, чтобы он вел себя подобным образом. «Хэмилтон был из тех, кто старается не зацикливаться на мелких неудачах и не делать своего ребенка заложником собственных нереализованных амбиций.

Это был пример замечательных отношений отца и сына, и ваше уважение еще возрастало, когда вы узнавали, что родители Льюиса не живут вместе».

Сейчас Льюис с теплотой вспоминает времена, когда гонялся в картинге. Он признает, что не сошел с дистанции именно благодаря упорной работе на тренировках и в тестовых заездах: «Если бы мне не нравилось, чем я занимаюсь, уверен, что не стал бы таким высококлассным гонщиком, ведь не отдавал бы максимум – старался бы только в гонках. Думаю, некоторые пилоты полагаются на свой гоночный талант и недостаточно пашут. В юности сложно уяснить, что нужно просто вкалывать и смотреть на результат. Думаешь – сейчас тренировка, и можно немного недоработать, а потом, когда в гонке ничего не получается, начинаешь жаловаться. Но стоит действительно постараться – и результат придет. Даже если удастся не все, ты знаешь, что выложился по полной и в следующий раз можно постараться добиться большего».

Джон Сил, директор начальной школы Пиртри, где учился Льюис, считает, что именно целеустремленность и решимость, которые тогда отличали мальчика, позволили ему стать настолько яркой звездой «Формулы-1»: «Он выделялся среди одноклассников не только тем, что выигрывал все эти трофеи в картинге. Льюис уверенно чувствовал себя на публике, был популярным и невероятно – для такого юного возраста – сфокусированным на результат. Но больше всего мне запомнилось, как сильно его поддерживал отец. Хэмилтоны – простая, трудолюбивая семья, поэтому очень здорово, что у них все так отлично сложилось».

Вскоре десятилетний Льюис завоевал титул самого молодого британского чемпиона в классе «Кадет», и в Лондоне на церемонии вручения премии Autosport Awards состоялась та самая легендарная встреча Хэмилтона с боссом McLaren Роном Деннисом. Мальчик попросил у Большого Рона автограф. Большой босс «Формулы-1» не отказал; когда Хэмилтон сообщил, что хочет пилотировать болид в McLaren, Деннис предложил Льюису «связаться с ним через девять лет». Но до их новой встречи оставалось всего три года. Тот первый разговор Хэмилтон вспоминает с теплотой: «Костюм мы позволить себе не могли, поэтому я одолжил темно-зеленую двойку из ткани с блеском у парня, который выиграл тот же чемпионат годом раньше, и ботинки свои он тоже мне дал. Я подошел к Рону и сказал, что хочу выступать за McLaren и стать чемпионом мира. В моем блокноте с автографами Деннис написал: «Свяжись со мной через девять лет». Но где-то через два-три года он позвонил мне сам».

После начальной школы Льюис перешел в Римско-католическую среднюю школу Джона Генри Ньюмена в Стивенидже, где проявил себя и в других видах спорта. Он снова занялся футболом, который забросил несколько лет назад, чтобы сосредоточиться на гонках радиоуправляемых автомобилей, и вышел на первые роли в команде школы вместе с будущим игроком сборной Англии до 21 года. Также Льюис обнаружил, что карате, которым он начал заниматься пару лет назад, – отличный способ дать отпор задирам.

«Он возобновил занятия карате после того, как перешел дорогу школьному хулигану, – пишет один журналист. – К двенадцати годам у него уже был черный пояс. В команде школы его футбольные навыки очень ценили… он играл вместе с Эшли Янгом – полузащитником, который в январе 2007 года перешел из «Уотфорда» в «Астон Виллу» за 9,65 миллиона фунтов».

Льюис рассказывал: «Я был быстрее и сильнее Эшли Янга – тут не поспоришь. Но он отлично работал с мячом, очень технично, и обладал прекрасным дриблингом. Меня ценили в команде, я всегда играл на позиции полузащитника, и благодаря гонкам и тренировочной работе у меня была лучшая физическая форма. Я бегал от штрафной до штрафной, и стоило кому-нибудь отобрать у меня мяч, как я тут же возвращал его себе. Мне это удавалось, потому что я никогда не сдавался, а многие ребята, потеряв мяч, просто ждали следующего игрового эпизода. Но я старался сразу же исправить положение».

Между тем в картинге его ждали новые успехи. В 1996 году Льюис одержал победы в сериях Champions of the Future, Sky TV KartMasters и Five Nations, а через год, перейдя в класс Yamaha Junior, выиграл серию Super One и во второй раз стал чемпионом Champions of the Future. Еще одним его спонсором стал бывший босс команды Jaguar Racing Team Тони Парнелл, обеспечивающий Льюиса продукцией своей компании, которая занималась различными разработками в сфере гоночной электроники. Он тоже был уверен, Хэмилтон – будущее автоспорта, и отмечал, что особенно ярко талант Льюиса засверкал, когда его взяли под свое крыло в McLaren: «Я перестал спонсировать Хэмилтона, когда ему исполнилось двенадцать, и, надо признать, с тех пор у него было самое лучшее техническое оснащение. Просто в McLaren он получил один из важнейших своих активов – невероятно богатого Рона Денниса с непререкаемым авторитетом. Но одно дело – иметь лучшие инструменты, и совсем другое – быть достаточно талантливым, чтобы уметь ими воспользоваться.

Может, не лишним будет сказать, что Льюис всегда был на порядок сильнее своих напарников. Посмотрите на Нико Росберга, который гонялся с ним в одной команде в «Формуле-А»^[9] [самая высокая по классу серия картинга в Европе]. За время их выступлений я много раз видел Льюиса, и он выглядел фантастически. Нико? Я бы сказал, ничего особенного. В общем, Льюис гоняет как… Михаэль Шумахер. Этот мальчик – победитель».

Самое время рассказать, как появился знаменитый желтый шлем Льюиса.

Для этого нужно вернуться в то время, когда он гонялся в картинге. Его отец Энтони настаивал, чтобы Льюис носил желтый шлем – это выделяло его среди остальных ребят; а еще так он сразу мог понять – попал его сын в аварию или нет.

В 1998 году Деннис включил Льюиса в программу поддержки молодых пилотов McLaren и Mercedes-Benz. Тогда ему было только тринадцать, он все еще учился в средней школе и стал самым молодым гонщиком команды «Формулы-1». Льюис тратил очень много времени на тренировки и соревнования, поэтому его отец и Большой Рон решили: McLaren должны оплатить репетитора, чтобы заполнять пробелы в школьной программе. Не хотелось быть среди отстающих. Так Льюис, установив рекорд, продолжал стремительное восхождение к вершине и в течение трех последующих лет был на лидирующих ролях в каждом классе гонок в картинге. Во время выступлений в юниорском классе Intercontinental A в 1998 году он стал вторым на турнире McLaren Mercedes Champions of the Furure и четвертым на Открытом чемпионате Италии. В 1999 году выиграл итальянский «Индустриальный кубок» в классе Intercontinental A, стал вице-чемпионом Европы и поднял над головой кубок победителя турнира в Помпозе. Кроме того, он был четвертым в юниорском классе Intercontinental на Открытом чемпионате Италии. Когда началось новое тысячелетие, Льюис выиграл все четыре этапа «Формулы-А» и стал чемпионом Европы, а потом одержал победу на этапе Чемпионата мира и Мастерсе в Берси. Приятным бонусом после очередного сказочного сезона стал титул «Восходящей звезды» по версии Британского клуба автогонщиков. С того времени, как Льюис и Энтони заключили договор, целью которого было покорение вершин автоспорта, минуло уже шесть лет. В жизни его семьи за эти годы не все шло гладко, и в конце концов он переехал из дома матери к отцу. Ради своей цели ему пришлось многим пожертвовать, отказывая себе в том, что для других детей привычно. Когда Льюис был подростком, «одноклассники спрашивали: «Что в выходные собираешься делать?», а я отвечал: «Пойду гоняться на картах». Они говорили: «О, так, может, увидимся?» На местном картодроме. Я просто кивал, потому что хотел сохранить в секрете свои настоящие успехи. Никто не подозревал, какие гоночные вершины мне покоряются, поэтому школа казалась мне спасением.

Только там я мог повалять дурака и почувствовать себя ребенком, обычным ребенком. Ведь по выходным мне никогда не удавалось сходить в какой-нибудь клуб или на вечеринку для подростков до 18 лет. А это важно, ведь у тебя еще нет настоящих друзей. Когда ты отвечаешь: «Я не смогу пойти с вами, потому что у меня гонка в эти выходные», друзья думают, это просто предлог, чтобы не ходить. Даже в последних классах школы я чувствовал недоверие одноклассников, когда рассказывал, что уезжаю на неделю в Японию на гонки. У них просто не укладывалось в голове».

За время учебы Хэмилтона в средней школе никаких особенных событий не происходило – Льюиса любили и одноклассники, и учителя. И все же один довольно странный инцидент заслуживает упоминания. Речь идет о том, что в последний год учебы, когда Хэмилтону было шестнадцать, его по ошибке исключили из школы за участие в потасовке, закончившейся госпитализацией одного из мальчиков.

Тогда, в 2001 году, кроме Льюиса, исключили еще пятерых подростков: дело в том, что их пятнадцатилетнего одноклассника Себастьяна Уэббера избили в туалете: он получил перелом двух пальцев, гематому и ушиб руки. Но через два месяца, после того как Энтони Хэмилтон заявил о невиновности сына, муниципальная апелляционная комиссия сняла с Льюиса все обвинения и восстановила в школе. Следствие пришло к заключению, что его неверно идентифицировали, и в Управлении образования Хэмилтону принесли официальные извинения. Винсент Хэйворд, один из учителей Льюиса, вспоминает: «Все произошло во время большой перемены на обед. Этого парня отвели в туалет и отлупили».