Пришельцы ниоткуда

Теперь я расскажу тебе обо всем, что узнал тогда от Суйлика и – гораздо позднее – от Аззлема и других хиссов. К этой угасшей галактике одна за другой отправились через ахун три экспедиции. Ни одна не вернулась. Затем начали гаснуть другие звезды, на сей раз в галактике, удаленной всего на семь миллионов световых лет, причем последовательность была примерно такой же: вначале менялся спектр, металлические тона становились более интенсивными, затем звезда краснела и наконец угасала. Через несколько месяцев ее можно было обнаружить лишь с помощью инфракрасных детекторов. Проходило еще сколько-то времени – и исчезало последнее излучение такого светила. И тогда хиссы, верившие в «Древнее пророчество», решили, что все эти странные явления объясняются действиями того, Другого, отца Ночи и Холода. Тем более что к тому времени они уже открыли несколько человечеств, которые совсем не походили на них!

Разумеется, процесс угасания звезд начался задолго до того, как хиссы появились на планете Элла-Вен, поскольку вся их история с предысторией насчитывает максимум два миллиона лет. Словом, я и сам не знаю, как они увязывают существование мисликов, появившихся задолго до них самих, со всей этой метафизикой.

И вот пришел час, когда хиссы встретились с мисликами. Одна экспедиция отправилась через ахун к ближайшей галактике, расположенной всего в миллионе световых лет от Иалтара. Экспедиция состояла из трех ксиллов; возглавлял ее астроном Оссентур. Они вынырнули в Пространстве – забыл сказать, что они всегда делают это поблизости от материального тела со значительной массой, – неподалеку от одной угасающей звезды. Несмотря на множество планет, звезда показалась им малоинтересной, и они уже собирались снова уйти в ахун, когда Оссентур заметил в ее спектре оттенки, напоминавшие спектр необычно угасающих галактик. Тогда они решили опуститься на одну из планет. Перед ними открылся умирающий мир, где все живое уже погибло. Там никогда не было людей – лишь несколько видов высших животных, уже превратившихся в замороженные трупы. На этой планете хиссы пробыли три месяца. Наблюдения накапливались, и с каждым днем все более тусклое солнце озаряло все более красный небосклон. Наконец температура упала настолько, что азот начал превращаться в жидкость и появились мислики. Это происходило за триста лет до моего прибытия на Эллу.

Откуда пришли мислики? Этого хиссы не знают, появление мисликов на умирающей планете до сих пор остается тайной. Известно только одно: они являются лишь тогда, когда азот вследствие холода переходит в жидкое состояние.

Два ксилла были захвачены мисликами врасплох. Третий, тот, которым командовал Оссентур, находился тогда в полете на высоте ста километров. Первый ксилл смог сообщить, что его окружили сверкающие и движущиеся предметы, и замолчал. Второго ксилла поразили при попытке взлететь, но он успел передать изображение: на обледенелой почве кишели многогранные фигуры величиной примерно с человека, с металлическим блеском. Затем передача вдруг прервалась, как если бы ксилл обрушился на поверхность планеты.

Оссентур еще с неделю продолжал наблюдения. Наконец, на восьмой день, убедившись, что вокруг первого ксилла ничто не движется, он молниеносно спикировал и сел рядом, заливая все вокруг абиотическими лучами. Внутри ксилла ничего не было тронуто, но в живых не осталось ни единого хисса. Оссентур приказал забрать трупы, взорвать двигатели и лететь к Элле, оставив аппарат мисликам, – он первым дал этим страшным созданиям имя, упоминаемое в «Древнем пророчестве». Биологи исследовали трупы. Весь экипаж ксилла погиб от удушья: легочный пигмент оказался разрушенным!

Тогда-то хиссы и бросились очертя голову на поиски других человечеств, чтобы найти тех, «чью красную кровь нельзя заморозить». Но на всех открытых ими планетах жили «люди» с синей, зеленой или желтой кровью. Только тогда я понял, почему, несмотря на Закон исключения, меня все же доставили на Эллу и чего ожидали от меня, точнее, от всех нас, землян.

К тому времени, как я говорил, хиссы уже вошли в контакт с разумными обитателями множества планет, посланцы которых постоянно жили на Рессане, где находилась резиденция Большого совета Союза человеческих миров.

Глава 3
Мислик

Итак, мисликов обнаружили менее чем в миллионе световых лет от Эллы. В то время хиссы еще не понимали, какая связь существует между этими металлическими созданиями и угасанием звезд, но уже видели в мисликах своего исконного, метафизического врага, сыновей Холода и Тьмы. Хиссы старались их уничтожить, но терпели одну неудачу за другой, какие бы средства ни использовали. Тщетно хисские ученые испытывали вновь открытые самые страшные способы уничтожения, известные их предкам, – мислики казались неуязвимыми. Их не могли убить ни абиотические лучи, ни облучение нейтронами, протонами, электронами и даже инфрануклонами. Единственным, что на них действовало, была теплота: как-то раз один ксилл, пораженный излучением мисликов, против которого хиссы до сих пор не могут найти иной защиты, кроме достаточно большого расстояния, упал на поверхность планеты и загорелся. Находившийся поблизости мислик замер, потом сморщился. Ценой значительных потерь другие ксиллы смогли снизиться, чтобы захватить труп мислика в свои отрицательные поля тяготения и доставить затем на Эллу. Анализ обескуражил всех: это оказался кусок чистого сплава железа, меди и никеля! Если прежде он и имел какое-то внутреннее строение, то теперь все расплавилось под воздействием высокой температуры.

Борьба продолжалась триста лет, не принося никаких результатов. Теперь хиссы умели уничтожать мисликов: достаточно было подвергнуть их облучению, которое хотя бы на десять секунд поднимало окружающую температуру до двухсот градусов от абсолютного нуля. Но мислики защищались. Дальность их абиотического излучения возросла: теперь оно было смертельно опасным уже в двадцати километрах от поверхности захваченной ими планеты. Неизвестно как, но они засекали приближающиеся ксиллы и умерщвляли в них все живое прежде, чем хиссы успевали сбросить термические бомбы. Кроме того, они научились – или впервые на памяти хиссов начали – проникать в космос без всяких летательных аппаратов. Теперь мислики, тесными группами по девять штук минимум, постоянно кружили над захваченными планетами. Заодно выяснилось, что сила излучения мисликов возрастает прямо пропорционально их количеству, и, когда они действуют вдевятером, излучение особенно опасно. Тогда хиссы применили новую тактику: они выходили из ахуна над самой поверхностью планет, бросали бомбы и снова исчезали в ахуне. Тактика оказалась весьма эффективной, но чрезвычайно рискованной. Иногда из-за малейшей неточности ксилл возникал из ахуна под поверхностью планеты. Атомы ксилла и атомы планеты оказывались в одном и том же месте в одно и то же время – в результате происходил чудовищный атомный взрыв.

Империя мисликов в несчастной галактике, где звезды угасали одна за другой, продолжала расширяться. И тем, кто видел эти звезды уже погасшими, странно и дико было наблюдать с Эллы, как они сияют на небосводе: свет от них мог исходить еще около миллиона лет!

Всего лет за двадцать до моего появления на Элле хиссы поняли, что мислики не просто захватывают планеты вокруг угасших звезд, но гасят сами звезды. Такую гипотезу триста лет тому назад выдвигал еще Оссентур, но она показалась настолько фантастичной, что на нее не обратили внимания. В галактике, подвергшейся нападению – во Второй вселенной хиссов, довольно-таки далеко от империи мисликов, – была человеческая планета, обитатели которой весьма походили на хиссов и состояли с ними в прекрасных отношениях. Эта планета, Хассни, у звезды Склин, служила своеобразным форпостом в борьбе с мисликами. И вот однажды было обнаружено, что мислики появились на обледенелой поверхности Аффра, самой дальней планеты этой системы. Одновременно с этим ученые Хассни заметили, что интенсивность излучения их солнца резко уменьшилась. Три ксилла с хасснийцами отправились в опасную разведку и впервые за всю историю войны обнаружили, что мислики соорудили на Аффре огромные металлические пилоны – сужающиеся кверху башни. А когда планета Аффр некоторое время спустя оказалась на одной линии с Хассни и ее солнцем, хасснийцы с ужасом увидели, что на эти несколько дней прекратились все процессы, связанные с распадом атома, в лабораториях и на атомных энергетических станциях. Самое невероятное стало очевидным: мислики умели прекращать атомные процессы внутри звезд!

Хасснийцев пришлось эвакуировать: иного выхода не было. Их переправили на одну из планет какой-то звезды Первой вселенной хиссов.

И наконец, за два года до моего прибытия, хиссам удалось захватить одного мислика живым. Этого мислика я видел и даже трогал!

В общем, мало-помалу я приживался на Элле. Я по-прежнему жил у Суйлика, но мне уже дали свой реоб. Управлять им я научился очень быстро. Эти маленькие самолеты настолько совершенны, что разбиться на них практически невозможно. Управление полностью автоматизировано, пилоту остается только выбрать направление, скорость и высоту. Разумеется, автомат можно в любое время выключить. Большинство хиссов вообще пользуются им весьма редко. Эта раса нашла единственно правильное решение проблемы: они пользуются машинами, не боятся их, но никогда не становятся их рабами. Тот же самый хисс, который, спокойно садясь в ксилл, уходит, как они говорят, «за Пространство» и преодолевает бог знает сколько миллиардов километров, может так же спокойно, когда ему заблагорассудится, пуститься пешком в самый дальний путь. Что до меня, то я несколько месяцев не решался выключить автопилот. Но когда наконец осмелел, то получил такое огромное удовольствие от управления своей чудесной маленькой машиной, что потом включал автомат лишь во время особенно длительных перелетов. К слову сказать, вначале, пока хиссы окончательно не приняли меня в свое общество – это случилось позднее, когда я стал одним из трех «чужеземцев», удостоенных подобной чести, – мне разрешалось пользоваться реобом только для полетов между домом Суйлика и Домом мудрецов.

Одновременно я осваивал разговорный язык хиссов, чрезвычайно трудный для нас, землян. Он почти весь состоит из сюсюкающих звуков, самые частые согласные в нем – «с» и «з»; ты, наверное, и сам заметил это по их именам. Настоящим проклятием для меня были ударения, которые меняются в зависимости от того, к кому ты обращаешься, от времени глагола и тому подобного. Например, моего хозяина звали Суйлик. Но его дом – это уже «Суйл’к сиан». А «я выхожу из дома Суйлика» звучит как «Стан Суйл’к с’ан». Теперь ты понимаешь, как трудно построить на их языке сложную фразу! Я так и не научился как следует говорить по-хисски. Впрочем, меня это не слишком трогало, главное было понимать. А когда приходилось говорить самому, я всегда мог в случае необходимости перейти на прямую передачу мыслей какому-нибудь хиссу, который уже переводил их в слова.

Раз в два дня я ходил в Дом мудрецов, где читал нечто вроде курса лекций по земной цивилизации. Взамен меня обучали языку полугипнотическими способами. Одновременно с этим я по мере возможности знакомился с наукой и культурой хиссов. Вместе с двумя хиссами я занимался исследованиями в области сравнительной биологии. Они самым тщательным образом изучали мою кровь и многократно подвергали меня просвечиванию. Понимая мое любопытство, оба хисса охотно давали мне возможность изучать и исследовать их самих; по своему строению они весьма сходны с землянами, но я подозреваю, что их далекие предки были ближе к нашим земноводным, чем к млекопитающим. Здесь я должен сказать несколько слов о животном мире Эллы. Более крупные виды имеют как бы двойное происхождение. Со своей планеты Элла-Вен хиссы привезли некоторых домашних животных, в частности нечто вроде большой кошки на очень длинных ногах, с зеленоватой шерстью. По сообразительности эти миссдольссы – так они называются – не уступают нашим обезьянам. Хиссы от них без ума, и по меньшей мере одно такое животное есть в каждом доме. Когда-то, в стародавние времена, на Элле-Вен миссдольссов использовали для охоты, но теперь их ужасные когти и саблеобразные клыки угрожают только обивке кресел в домах хозяев.

Помимо миссдольссов, хиссы разводят крупных животных, дающих золотисто-желтое молоко. Естественная фауна Эллы-Тан сохранилась в обширных заповедниках, где еще водятся опасные хищники. Молодые хиссы иногда устраивают на них охоту с луками и сворами миссдольссов. На Элле нет крылатых существ, ни птиц, ни насекомых, но зато есть нечто вроде наших муравьев, хотя сравнивать их неверно. Это маленькие ядовитые создания, справиться с которыми хиссы не в силах, несмотря на все достижения своей науки. На Элле-Вен было еще одно животное величиной с нашего слона, однако хиссы не сочли нужным переправлять этот вид на свою новую планету.

Через два месяца я держал экзамен на совершеннолетие, который должен пройти каждый юный хисс, то есть психометрическое испытание. Он не имеет ничего общего с нашими тестами, да и сами хиссы не пытаются определять при помощи него талант или ум. Этот экзамен помогает выявить пригодность испытуемого к той или иной работе, а также уровень его развития.

К слову сказать, я прошел через психометр по доброй воле. Интереснейшая штука! Представь себе нечто вроде шезлонга, на который меня уложили посреди зала с полированными стенами, шлем с множеством антенн у меня на голове, свет единственной синей лампы во тьме, странное лицо хисса, склонившегося над приборами-регистраторами. Я почувствовал слабый электрический удар и как бы раздвоился. Я знал, что мне задают вопросы, знал, что отвечаю на них, но черт меня подери, если я помню эти вопросы и ответы! Я видел, как хисс постепенно меняет регулировку, голова у меня слегка, но приятно кружилась, я больше не ощущал под собой ложа и словно бы парил в воздухе. Все это продолжалось около двух базиков, но мне они показались короче двух минут. Свет снова зажегся, с меня сняли шлем, и я встал, чувствуя в голове странную легкость и пустоту.

Анализ записей занял дней десять. Потом я был вызван к Аззлему, который ожидал меня вместе с двумя психометристами.

Результаты экзамена, по его словам, всех поразили. Мои умственные способности были намного выше нормы для хиссов: они равнялись восьмидесяти восьми единицам, в то время как даже у Мудрецов средний показатель – восемьдесят семь. Но гораздо больше их встревожили мои психические качества: судя по записям, я был опасным индивидуумом, ярко выраженным борцом, одинаково необузданным в любви и в ненависти, со склонностью к одиночеству, переходящей иногда в неприязнь к обществу. И наоборот, моя восприимчивость к отвлеченным мистическим понятиям оказалась незначительной, почти несуществующей, и это, кажется, даже огорчило их. Но больше всего хиссов заинтересовало то, что я излучал определенный тип волн, который был им совершенно непонятен и в то же время очень походил на волны, излучаемые мисликами.

Практическим следствием экзамена стало то, что Мудрецы не отослали меня на Рессан, к представителям других человечеств, а предпочли оставить на Элле.

Итак, я продолжал жить у Суйлика. Сам он, правда, вскоре отправился в экспедицию через ахун, и я остался один. Но к тому времени у меня уже завелось немало знакомых среди соседей, не говоря об Эссине и членах ее семьи, которые навещали меня при первой возможности. Освоив разговорный язык и одновременно с этим научившись читать, я пользовался обширной библиотекой Суйлика. Бо́льшая часть его книг была посвящена слишком сложным для меня физическим проблемам, но имелись и труды по биологии и археологии, которыми я зачитывался.

Однажды я спокойно читал краткую историю планеты Сзен звезды Флух Одиннадцатой вселенной, как вдруг прямо перед домом опустился синий реоб. Из него вышел хисс гигантского роста, один из членов Совета мудрецов. Я уже знал, что его зовут Ассза, но до сих пор не имел с ним никаких дел: Ассза был физиком, а мои знания в этой области оказались настолько скудными, что хиссы сочли бесполезным прикреплять ко мне специалиста. Так или иначе, визит Ассзы меня удивил. Со свойственной хиссам прямотой он сразу же перешел к делу:

– Пойдем, ты нам нужен!

– Зачем? – спросил я.

– Мы должны выяснить, действительно ли ты из тех существ с красной кровью, которым, как говорится в «Пророчестве», не страшны мислики. Пойдем. И не бойся, тебе ничто не грозит.

Разумеется, я мог отказаться, но у меня и мысли такой не возникло. Мне уже давно хотелось наконец узнать, что же представляют собой мислики. Я встал и последовал за Ассзой к реобу.

Мы поднялись очень высоко и развили предельную скорость. Реоб прошел над двумя морями, цепью гор и лишь к концу третьего часа круто спикировал к скалистому пустынному островку посредине океана. За эти три часа мы пролетели более девяти тысяч километров. Солнце уже опускалось к горизонту. Я заметил в океане плавучие льдины: судя по всему, мы были недалеко от полярного круга.

Ассза посадил реоб на крошечную платформу, нависавшую над самой водой. Мы приблизились к массивной металлической двери в скале; мой проводник, проделав сложную манипуляцию, открыл небольшое окошко и сказал несколько слов. Только тогда дверь приоткрылась и мы вошли. Двенадцать молодых хиссов, вооруженных тепловыми ружьями, встретили меня настороженными взглядами. Миновав караульное помещение, мы проникли в восьмиугольный зал, одна из стен которого имела характерную для экранов матовую поверхность. Ассза жестом пригласил меня сесть.

– Мой кабинет, – пояснил он. – Мне поручили следить за мисликом.

Далее он коротко рассказал мне следующее. Немногим более двух лет назад патрульному ксиллу удалось обнаружить в космосе отбившегося от группы мислика и захватить его. Это было невероятно трудно, и весь экипаж, подвергшийся продолжительному воздействию лучей мислика, долгое время страдал анемией. Но еще сложнее оказалось пронести мислика сквозь теплую атмосферу Эллы так, чтобы он все-таки не погиб. Наконец это удалось, и с тех пор мислика держат в искусственной подземной крипте, где температура никогда не превышает двенадцати градусов выше абсолютного нуля. Представители всех человечеств – кроме последнего, того, что знает путь через ахун, а также меня – добровольно подверглись действию лучей мислика, разумеется со всеми предосторожностями, исключающими смертельный исход. И ни один не выдержал испытания. Но с другой стороны, ни у одного не было красной крови, о которой говорило «Древнее пророчество». Моя же была красной!

– Взгляни на мислика, – сказал мне Ассза.

Зал погрузился в темноту. На экране, при странном синем свете, возникло изображение.

– Холодный свет. Любое другое освещение убило бы мислика!

Я увидел просторную крипту с голым каменным полом. Посередине лежало многогранное вытянутое тело длиной метра два, при ширине в один метр и почти такой же высоте; сначала я принял его за металлическое сооружение из выпуклых, сочлененных пластинок. Оно было совершенно неподвижно и мерцало ярким красноватым светом.

Ассза подвел меня к регистрирующим приборам, напоминавшим психометр. Светящиеся стрелки медленно колебались на циферблатах, по флуоресцирующим трубкам пробегали ритмичные длинные волны.

– Жизнь мислика, – сказал хисс. – В нем беспрестанно возникают электромагнитные колебания, которые вы, земляне, кажется, используете как источник энергии. Сейчас мислик в состоянии покоя.

Ассза повернул рукоятку регулятора. Приборы показали, что температура в крипте поднялась с двенадцати до тридцати градусов по абсолютной шкале. Стрелки на циферблатах совершили резкий скачок, разноцветное свечение в трубках усилилось, ритм участился. Ассза указал на одну из трубок, где свет вибрировал особенно учащенно.

– Волны фен. Насколько нам известно, их способны излучать только мислики и ты сам!

Я поднял глаза и увидел наше отражение в зеркальном стекле. Странное и жуткое зрелище – наши лица, освещенные мигающими зеленоватыми отблесками трубок и мертвенно-синим свечением экрана. Никогда еще на Элле я не чувствовал себя таким одиноким, таким затерянным в этом бесконечно далеком, чуждом мире! И мне стало страшно.

Мислик зашевелился. Его сочлененные пластинки как бы надвигались одна на другую. Он полз со скоростью человека, идущего шагом. Ассза снова понизил температуру до двенадцати градусов по абсолютной шкале.

– Ну вот, – сказал он. – Мы хотели бы, чтобы ты спустился в крипту и испытал на себе излучение мислика. Никакой опасности нет – я имею в виду, серьезной опасности. Все другие уже побывали там, и, к сожалению, безуспешно. В Пространстве, когда мы скрыты за броней ксилла, смертельным бывает лишь сконцентрированное излучение по меньшей мере девяти мисликов. Здесь, на таком близком расстоянии и без прикрытия, достаточно одного. В этом зале очень низкая температура и почти полный вакуум, поэтому ты наденешь специальный скафандр. Я буду наблюдать отсюда. Тебя будут сопровождать два робота, чтобы вынести из крипты, если ты потеряешь сознание. Согласен?

Какое-то мгновение я колебался, глядя на кошмарное существо, ползущее по камням. Мне казалось, что под его непроницаемым геометрическим панцирем таится беспощадный ум, холодный, чистый разум без всякой примеси чувства, более страшный, чем любая сознательная жестокость. Поистине это был сын Мрака и Холода!

– Хорошо, – сказал я, бросив последний взгляд на экран.

– Если понадобится, – добавил Ассза, – я могу повысить температуру и убить его. Не думаю, что до этого дойдет, но риск все-таки есть. Один мислик может убить одного хисса лишь чрезвычайно длительным излучением. Да и он не пытался убивать ни одного из тех, кто спускался к нему. Однако у тебя другая кровь!

– К черту! – выругался я по-французски, а по-хисски добавил: – Не будем терять времени. Рано или поздно все равно пришлось бы попробовать!

– Раньше мы не могли этого сделать потому, что ты не знал нашего языка. А передавать тебе мысли, когда ты будешь внизу, в крипте, я бы не смог: слишком далеко.

Он снова включил свет. В дверях появился какой-то хисс и знаком предложил мне следовать за ним.

Мы спустились в зал, находящийся на уровне крипты; там, в особых нишах, висели скафандры с прозрачными шлемами. Хисс помог мне одеться. Скафандр оказался мне впору, что, впрочем, было неудивительно, так как его изготовили специально для меня. Висевшие рядом огромные доспехи предназначались, видимо, тому коренастому гиганту с выпученными глазами, статую которого я видел на Лестнице человечеств. Дверь зала еще раз открылась, пропустив двух роботов с могучими металлическими руками; они беззвучно вкатились на шестиколесных платформах. Хисс вышел, и дверь захлопнулась.

– Ты меня слышишь? – прозвучал в моем шлеме голос Ассзы.

– Да, очень хорошо.

– Пока излучение мислика тебе не угрожает. Оно не может проникнуть сквозь четырехметровую толщу железоникелевой брони, которая отделяет тебя от него. Такая броня – единственная эффективная защита, но в бою она неприменима из-за слишком большой тяжести. Сейчас я открою вход в крипту. Отойди назад и, что бы ни случилось, не снимай шлема, пока я тебе не скажу.

Огромный металлический блок медленно выдвинулся из четырехметрового проема и откатился в сторону. Я не ощутил холода, только мой скафандр слегка раздулся, так что я стал похож на Бибендума^[3]. Я прошел через открывшийся ход и очутился в крипте. Мислик лежал у противоположной стены. Синий свет показался мне здесь еще более тусклым, чем на экране.

Я потихоньку двинулся вперед, ступая по сплошному каменному полу. Кругом царили тишина и неподвижность, лишь в шлеме я слышал затрудненное дыхание Ассзы. Мислик по-прежнему не шевелился.

Внезапно он заскользил ко мне. Анфас он показался мне приплюснутой массой высотой около полуметра.

– Что я должен делать? – спросил я.

– Он пока что не излучает. Он тебя не тронет. Однажды он взлетел и раздавил одного хисса. За это мы его продержали двенадцать базиков при самой высокой температуре, какую он только способен выдержать. Надеюсь, это стало для него уроком, и больше он ни на кого не набросится. А если набросится, у тебя на поясе – тепловой пистолет. Используй его лишь в крайнем случае.

Мислик кружился вокруг меня, ускоряясь все больше и больше.

– Он по-прежнему не излучает. Что ты чувствуешь?

– Ничего, абсолютно ничего. Просто мне как-то не по себе.

– Осторожно! Он излучает! Он излучает!

На передней части металлического чудища появился длинный фиолетовый язычок. Я по-прежнему ничего не ощущал и сообщил об этом Ассзе.

– Не чувствуешь покалывания во всем теле? Голова не кружится?

– Да нет, ничего не чувствую!

Излучение мислика становилось все более яростным. Фиолетовый язык достигал уже доброго метра в длину.

– Все еще ничего?

– Нет.

– При такой интенсивности любой хисс давно бы уже потерял сознание. Я думаю, что вы, земляне, и есть те существа, о которых говорит Пророчество!

Мислик выглядел явно сбитым с толку. Во всяком случае, именно так я понял его поведение. Он отступал, приближался, излучал, прерывал излучение, снова отступал. Я двинулся за ним. Он попятился, затем остановился. И тогда, вообразив себя неуязвимым, а может быть, просто из бравады, я сделал несколько быстрых шагов и уселся на мислика! До меня донесся вопль ужаса, потом взрыв свистящего смеха Ассзы, когда он увидел, как мислик стряхнул меня резким толчком и удрал в дальний угол крипты. Я был первым существом из плоти и крови, которое прикоснулось к живому мислику!

– Довольно! – сказал Ассза. – Возвращайся во входную камеру.

Металлический блок закрыл отверстие, в камеру со свистом ворвался воздух, и с помощью появившегося хисса я освободился от скафандра. Лифт поднял меня наверх, к дверям кабинета Ассзы. Я вошел. Развалившись в своем кресле, он плакал от радости.