В ловушке мажора

Глава 9

Полина

– Долго еще будешь от меня бегать? – обдавая меня парами алкоголя и запахом немытого тела, спрашивает Игорь.

– Пусти! – вскрикиваю, пытаясь сбросить с себя его руки и выкрутиться из захвата.

Он сжимает мою попку своей отвратительной лапищей и резким рывком вдавливает в свой пах. Там уже все готово к тому, к чему совсем не готова я.

– Ну что ты кобенишься, дурочка? – ухмыляется этот подонок. – Тебе понравится. Вон тетка твоя орет по ночам, когда я ебу ее. И ты будешь орать.

К горлу подкатывает ком, от которого тут же начинает мутить. Я бьюсь в руках мерзкого теткиного хахаля.

– Да пусти ты меня! С ней и спи! Зачем тебе я?

– Ну как же? Сладкое, молодое мясо. У Лидки сиськи уже обвисшие, а у тебя торчком, я видел.

– Что? Где? – брезгливо кривлюсь.

– А у нас в душе хреновый замочек, забыла?

Замок там и правда так себе. Точнее, сам замок сломан. И вместо того, чтобы его починить, Игорь прикрутил туда шпингалет, тем самым испортив хорошую деревянную дверь. И да, если ее немного потянуть, когда она закрыта на этот хлипкий шпингалет, то образуется небольшая щель.

Меня начинает тошнить сильнее, когда я представляю себе, как этот придурок пялится на меня сквозь щель. И хочется сразу помыться. Даже не так. Хочется драить себя мочалкой до красноты, чтобы хоть чуть-чуть почувствовать себя чистой.

Когда же эта сволочь успела? Я не хожу в душ, когда дома только я и он. Лишь в случаях, когда тетка тоже здесь, или я вообще одна. Именно потому, что ожидаю от этого гнусного типа любого омерзительного поступка. Судя по всему, даже присутствие тетки его не смутило.

– Ты извращенец! – рявкаю прямо в его лицо и едва успеваю увернуться, когда он тянется ко мне своими слюнявыми губами. – Отстань! Я все тете расскажу!

– Хрен она тебе поверит. И выгонит скорее тебя, чем меня. Потому что никто, кроме меня, ее жохать не будет. Так что она держится за меня, как за спасательный круг.

К сожалению, это правда. Хахаль намного дороже для тети Лиды, чем родная племянница.

– Я все расскажу своему парню! – выкрикиваю.

– Какому? – хмыкает. – Воображаемому?

– У меня он есть! И он разорвет тебя, когда узнает о твоих приставаниях!

– Ну-ну, – ухмыляется этот подонок. – Расскажи-ка мне про своего парня.

За секунду в голове проносятся все, кого я могла бы таковым назвать, но никто не является достаточно устрашающим. А в ситуации острого стресса я вряд ли смогу врать убедительно. Поэтому не придумываю ничего лучше, как ляпнуть:

– Его зовут Лев. Он ездит на страшной черной машине и может убить человека. И, знаешь, он так сильно меня любит, что замочит тебя, даже не моргнув глазом! – выпаливаю на одном дыхании и замолкаю в ожидании реакции.

– Да ты что? – наконец мерзко усмехается Игорь. – У-у-у страшно!

Я уже открываю рот, чтобы добавить еще какие-то ужасающие выдуманные подробности, но за моей спиной в дверной замок вставляют ключ. Я облегченно выдыхаю, потому что Игорь отскакивает от меня. Правда, успевает бросить взгляд, полный отвратительных обещаний. Я тоже отхожу от двери и скидываю обувь.

В этот момент в квартиру заходит тетка.

– А вы чего собрались здесь?

– Встречаю свою сладкую вишенку, – расплывается в улыбке Игорь, и тошнота новой волной накрывает меня. – Полька тоже минуту назад зашла.

– Ясно, – бросает тетка сухо и позволяет Игорю заключить ее в объятия.

Сбегаю от пошлых, тошнотворных звуков влажных поцелуев этих двоих.

Раз уж тетка пришла домой, то у меня будет возможность принять душ. Правда, теперь уже зная, на что способен этот подонок, кладу полотенце на край раковины, а раздеваюсь уже за шторкой душевой. Радуюсь, что родители не установили современную кабину со стеклом, через которую меня было бы видно даже во время мытья. Тетка просто повесила шторку над ванной.

Максимально быстро помывшись, вытираюсь тоже за шторкой, и одеваюсь там же. Выхожу из ванной, слыша голоса на кухне. Я планировала перед работой еще сходить в магазин за продуктами и приготовить какую-то еду. Но поскольку все дома, решаю, что лучше съем хот-дог на заправке.

Забежав в комнату, выкладываю из рюкзака все учебные предметы, кроме книги по всемирной истории. Мне нужно подготовиться к предстоящему семинару. Говорят, преподаватель по этому предмету лапочка только на лекциях. А на семинарах просто дьявол, который сдирает со студентов три шкуры.

Собрав все необходимое, набрасываю курточку и закидываю на плечо рюкзак. Голодный желудок неприятно тянет, но я успокаиваю себя тем, что совсем скоро буду на заправке, и у меня еще останется время на то, чтобы спокойно поесть и заодно почитать учебник.

Выхожу из комнаты, прислушиваясь к звукам в квартире. Тетка с Игорем по-прежнему на кухне. Он разговаривает с ней мерзким мурлыкающим голосом, а она хихикает. Чувствуется запах сигарет, и я кривлюсь, быстро обуваясь. Потом возвращаюсь к своей комнате, дверь в которую забыла запереть. Провернув ключ, бросаю его в карманчик рюкзака, туда же отправляется и телефон.

Хлопнув дверью, выхожу из квартиры. Наверняка тетка будет недовольна, но прямо сейчас я даже получаю какое-то странное удовольствие от того, что злю ее.

Сбегаю по ступенькам вниз и наконец вырываюсь на улицу. Уже стемнело, но еще не все фонари во дворе зажглись. Перед нашим подъездом оба еще пока не горят. Аккуратно спускаюсь по ступенькам и вдыхаю поглубже. Даже коктейль из запахов города с примесью выхлопных газов и ароматом жареной картошки из открытого окна квартиры, расположенной напротив нашей, кажется мне свежим воздухом.

Прямо перед подъездом стоит здоровый черный джип, перекрывая проход. В нем тонированные стекла, и не видно, есть ли там внутри кто-то. Я шепотом чертыхаюсь, намереваясь обойти громадину. Но тут сзади кто-то хватает меня, закрывая мне рот ладонью. Я мычу в нее, пока задняя дверца джипа открывается, и меня втягивают в темный салон.

Глава 10

Полина

У меня выхватывают рюкзак, и я даже не успеваю увидеть, куда его дели. Четверо мужчин в балаклавах забираются в салон. Сзади сижу я, зажатая между двумя, и мычу в мужскую ладонь. Руку отнимают всего на мгновение, я успеваю только вскрикнуть, как мне в рот засовывают какую-то тряпку, после чего надевают на голову мешок.

Паника накрывает удушливой волной. Мне кажется, я не могу дышать даже через нос. Сердце грохочет в горле, резонируя до самых кончиков пальцев. Все тело вздрагивает от каждого звука, которые я сейчас слышу очень уж остро.

Что-то щелкает, потом заводится двигатель, и я начинаю метаться быстрее. Пытаюсь сорвать с головы мешок, но мои руки тут же заводят за спину и сковывают наручниками. Все. Теперь я абсолютно беззащитна.

Машина начинает двигаться, а я дергаюсь сильнее. Чем дальше отъезжаем от дома, тем страшнее мне становится. Кажется, я сейчас умру от тахикардии.

Но самое страшное то, что никто не разговаривает! В машине тихо, еле слышно работает радио, но, кроме этого больше никаких звуков! Если бы хоть кто-то проронил слово, может, я бы поняла, кто и зачем меня похитил.

Догадки одна хуже другой крутятся в моей голове. Сразу в памяти всплывает криминальная хроника, которой я раньше так увлекалась. Похищения, изнасилования девушек, их растерзанные трупы в лесопосадке, а потом закованные в наручники преступники с размытыми лицами на камеру показывают и рассказывают, как измывались над своими жертвами.

Тело бьет крупная дрожь от осознания перспектив моей поездки в этой машине. И нет, я точно не жду, что меня, как в любовном романе, выставят на аукцион, где купит какой-нибудь состоятельный мужчина, который влюбится в меня по уши. Реальность гораздо страшнее, и сейчас у меня есть все шансы испытать это на собственной шкуре.

Мы едем долго. Я все еще ерзаю и пытаюсь дернуться, но меня быстро усаживают на место.

Истерика то подкатывает, то отступает. Я стараюсь не плакать, потому что тогда и нос будет на мокром месте, и я лишусь последнего органа, через который могу дышать. Но это я такая умная стала через время. А в самом начале уродливые рыдания сами вырываются из меня, сжимая тисками мои шею и грудь. Удушающая волна паники ненадолго стихает, а потом снова набирает обороты, когда машина замедляется.

Все? Это конец? Вот так я умру, да? Где-нибудь в лесопосадке. Вся окровавленная и синяя от побоев, с неестественно раскинутыми в стороны руками и ногами. Растерзанная мерзким зверем, который не в курсе об эмпатии и ценности человеческой жизни.

Пальцы покалывает от потребности прикоснуться к своему кулону. Он бы немного меня успокоил. Помог бы обрести равновесие, впившись острыми гранями в ладонь. Но мне до него не дотянуться. Он надежно спрятан под толстовкой, а мои руки скованы за спиной.

Наконец машина останавливается, и я слышу, как открываются дверцы. Меня колотит и тошнит. Хочется нормально вдохнуть, но еще больше – на свободу. Чтобы меня отпустили.

Когда меня вытаскивают на улицу, активируются все мои чувства, которые еще не перекрыли мои похитители.

Я чувствую запах осени и свежего воздуха. Он смешивается с затхлым ароматом мешковины, наброшенной мне на голову. Прислушиваюсь к звукам, не улавливая ничего особенного. Только шорох листвы в тишине позднего вечера и мужские шаги. А еще в машине опять что-то клацает.

Меня отпускают, и мужчина отходит в сторону. Трясущиеся ноги обретают силу. Адреналин резко впрыскивается в кровь, и я понимаю, что это мой единственный шанс. Всего одна попытка на спасение.

Разворачиваюсь влево и, сделав рывок, бегу. Сама не знаю, куда. И даже не задумываюсь о том, что могу упасть и, например, разбить себе голову. Или врезаться во что-нибудь. Просто бегу, не видя ничего, кроме черноты.

Мычу испуганно, попадая в мужские руки. Слышу тихий смех, после которого мужчина разворачивает меня и толкает в другую сторону. Бегу туда, но там меня снова ловят руки. Такой же тихий смех, и меня снова толкают.

Этот бег по кругу продолжается снова и снова, пока я не выдыхаюсь и не осознаю наконец, что все эти метания бесполезны. Останавливаюсь, задыхаясь. А потом кто-то просовывает руку под мешок и выдергивает кляп у меня изо рта. Я со свистом втягиваю воздух.

– Кто вы?! – кричу истерично. – Что вам нужно?! Снимите с меня мешок! Развяжите руки! Вы не имеет права! Меня будут искать!

В ответ я слышу только тихие смешки, но никто, конечно, же не торопится отвечать мне и, уж тем более, освобождать.

– Пожалуйста! – перехожу на мольбы. – Я заплачу! У меня есть деньги. – Их не так много, чтобы выкупить саму себя у похитителей, но мне бы только добраться до телефона, и я вызову полицию. Поэтому блефую, изо всех сил стараясь врать уверенно. – Ну же! Сколько вы хотите? – спрашиваю, кружась на месте, не обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. – Да что вам нужно, черт побери?! Отпустите меня!

Стою, задыхаясь, в ожидании ответа. Но все присутствующие молчат. Я чувствую на себе их взгляды.

Кто-то хватает меня за локоть и куда-то тащит. Я слышу, как гремит железная дверь, потом меня практически кубарем спускают по ступенькам в холодное сырое помещение. Ничего не видно, только тусклый свет, пробивающийся через волокна мешковины. Но они настолько плотные, что рассмотреть обстановку мне не удается.

Меня толкают на какой-то стул, и я захлебываюсь новой волной паники. Горло сдавливает железными тисками. Что похитители сделают со мной?

Слышу негромкий стук, и у моей головы кто-то склоняется.

– Где-то здесь есть ключ от наручников. Я бросил его на пол, – шепчет незнакомый мне голос. – Найдешь – сможешь освободить руки. Будь осторожна, здесь есть крысы. – От этой информации меня передергивает. – Только выйти у тебя не получится, даже не пытайся. Сладких снов, маленькая сучка.

Шаги мужчин удаляются, а я продолжаю сидеть и трястись. Гремит закрывающаяся железная дверь, и от этого звука я вздрагиваю. По телу бегут крупные, противные мурашки.

Что он там сказал насчет ключа? Где-то на полу? Но как я найду его, черт подери, со скованными руками?

Заходясь в истерике, сползаю на пол и молюсь, чтобы про крыс он пошутил. Падаю на задницу и начинаю медленно ерзать на ней по полу, шарясь руками по холодному бетону в поисках ключа. Мне приходится потратить уйму времени, пока я нащупываю крохотный ключик, а потом, выворачивая запястья и роняя его несколько раз, наконец не отстегиваю первый наручник. Со вторым уже проще, я делаю это перед собой.

Сдергиваю с головы мешок и осматриваюсь, прищурившись. Я в каком-то месте, похожем на подвал. Бетонные стены, пол, потолок. По центру стоит грязный, ржавый металлический стул. Ни окон, ни дверей. Но есть лестница. Подскочив на ноги, бегу к ней.

Тут темно, ступеньки не освещаются. Держась за стены, поднимаюсь вверх. Добираюсь до двери и начинаю колотить по ней.

– Выпустите меня! – кричу, срывая голос. – Эй! Есть там кто-нибудь?! Помогите!

И почему-то не покидает чувство, что кричу я в пустоту…

Глава 11

Лев

Сначала в наш общий чат падает видео. Я смотрю, как Полину отталкивает каждый из парней, когда она к ним приближается. Жалкая, с мешком на голове и скованными руками. Мечется, запинаясь, из стороны в сторону. Но не сдается, что странно. Не просит пощады. Она просто не знает, что все могло бы закончиться уже давно, если бы она была чуть сообразительнее.

Зак заводит ее в подвал. Адам ведет репортаж и оттуда. Усаживают на стул, Зак что-то бормочет ей на ухо, перед этим бросив ключ на пол подальше от Полины. Потом пацаны разворачиваются и уходят. Последний кадр вылавливает темную фигурку на стуле.

Дальше прилетает ссылка, и я сразу перехожу по ней. Это онлайн-трансляция из подвала. Там две камеры, реагирующие на движение. Установлены временно ради моего развлечения. Сегодня я сам не смог поучаствовать в похищении, которое мы планировали последние пару дней. Отец срочно вызвал домой.

Когда пришло первое сообщение в чат, я закрылся в ванной, чтобы посмотреть. И сейчас наслаждаюсь тем, как Полина ерзает задницей по бетонному полу и шарит по нему руками в поисках ключа. Жаль, что в подвале нет нормального света, чтобы все было видно. Но мне хватает и того, на что я могу полюбоваться.

Эта девочка, сама не подозревая, стала моим самым приятным развлечением за последние полгода. Я истосковался по таким эмоциям. Чистым, открытым. Я вообще жадный до эмоций красивых девочек. Обычно они сами дарят их мне. Преподносят на блюдечке восторг и благоговение. А это не интересно. Настоящие, пробивающие грудину эмоции – вот что вкусно. Они будоражат и заставляют волоски на теле встать дыбом.

– Лев! – зовет отец с той стороны двери, и мне приходится закрыть сайт с трансляцией и смыть унитаз, которым я не пользовался, а потом открыть кран, имитируя мытье рук. – Ты идешь?

– Иду, пап! – выкрикиваю и полоскаю руки, глядя в зеркало.

На лице расплылась дьявольская улыбка. Сейчас, когда в моей семье происходит полный пиздец, мне нужны эмоции Полины. Они, словно хорошее топливо, будут помогать мне держаться на плаву. Заправят полный бак, чтобы я пережил армагеддон в семье Плаховых, и вышел из этого дерьма с наименьшими повреждениями.

Открыв дверь, направляюсь в отцовский кабинет. Мама уже не рыдает, но пока еще всхлипывает. Отец смотрит на нее брезгливо, когда она подносит ко рту бокал с вином. Далеко не первый за этот вечер.

– Что будет дальше? – спрашивает мама, поворачивая голову и глядя на отца.

Я сажусь на диван и, закинув щиколотку на согнутое колено, упираюсь локтем в подлокотник и накрываю губы пальцами. Тоже сверлю папу в ожидании ответа.

– Все, что записано на тебя, ты перепишешь на Льва. Все равно все это покупалось и строилось ради его будущего. А потом соберешь свои вещи и пойдешь к своему нищеброду жить.

– Рома…

– Не обсуждается! – рявкает отец. – Ты поставила меня в унизительное положение. Ты заслужила такое отношение.

Я солидарен с отцом. Сколько себя помню, они оба трахались на стороне. Но никто не вел себя настолько вызывающе, чтобы попасть на злые языки сплетников из высшего света. А это уже залет. И никто не хочет мараться, выставляя проблемы в семье напоказ.

– Хотя бы квартиру в городе мне оставь, – просит она, снова всхлипывая.

– Пап, я точно нужен? – кривлюсь.

Эти выяснения отношений сильно царапают грудную клетку изнутри. Я всегда жил и живу в ожидании того, что рано или поздно момент выяснения отношений и развода родителей наступит. И я уже вроде как взрослый, живу отдельно, и их жизнь меня не касается. Но вся эта поебень ковыряет что-то такое болезненное внутри, что хочется сбежать.

– Я хочу, чтобы ты понимал, какое имущество будет на тебя переписано.

Встаю и поправляю пояс джинсов.

– Я погнал, пап, – произношу твердо. – Мы говорим не об имуществе, а о ваших отношениях. Я тут точно лишний. Можешь потом скинуть список. Ну, или будет сюрприз у нотариуса.

– Лева, – зовет мама.

Я молча пожимаю ее плечо и сваливаю.

Во дворе прыгаю в тачку, только сейчас отмечая, как противно и неровно колотится сердце. Как будто мне есть дело до того, будут ли мои родители вместе. Уже должно быть похуй, но, оказывается, еще не совсем.

Срываю тачку с места. Автоматические ворота едва успевают открыться прежде, чем я вылетаю со двора. Делаю музыку погромче, чтобы басы прошивали насквозь. Чтобы грудная клетка содрогалась не от неровного биения сердца, а от музыки.

Прикурив, открываю окно и спокойно доезжаю до трассы в сторону города. Понимаю, что ни музыка, ни никотин не спасут. Притормаживаю перед перекрестком, щелчком выбрасываю окурок и, втопив тапку в пол, вырываюсь на трассу. Проскакиваю между внедорожником и грузовиком, мчащихся навстречу друг другу, чудом не оказавшись зажатым между ними и смятым до размеров консервной банки.

– Юху-у-у! – ору в открытое окно.

Сердце разгоняется на максимум, дыхание вырывается из груди рывками.

– Фух, блядь, – выдыхаю, когда первая доза немного отпускает.

Чутка полегчало. Но только самую малость.

Сейчас я бы еще отпиздил кого-то и трахнул кого-то другого. Жоденько, чтобы сорвала голос до хрипа, а потом вышвырнул бы за ненадобностью. Но вместо этого заезжаю в город, снова закуриваю и медленно двигаюсь в сторону своей квартиры наблюдать за мечущейся по подвалу жертвой.

Дома, бросив ключи в коридоре на комод, сбрасываю кроссовки и сразу направляюсь в ванную. Открываю воду и наполняю ванну, добавив в нее ароматную пену. Сегодня у меня вечер увлекательного кино, ни одну секунду из которого я не хочу пропускать. Ставлю на ванну подставку, на нее – планшет.

Пока посудина наполняется, открываю общий чат.

Адам: Видел?

Зак: Она так верещала, у меня аж встал

Яр: Да, у меня даже была мысль позвонить тебе и спросить, включим ли дополнительный пункт в план?

Зак: Какой?

Яр: Девочка по кругу))

Адам: Придурок

Яр: Может быть, но я бы не отказался. Пока усаживал ее в машину, успел немного потискать. Сочная девочка

Ян: Кто-то видел? Она уже отстегнулась? Не могу посмотреть

Адам: Она быстро нашла ключ

Ян: Еще и сообразительная девочка

Адам: Лео, долго будешь ее там держать?

Лео: До утра

Вырубаю телефон, чтобы пьяная мать не пыталась до меня дозвониться. Она всегда так делает. Как только ссора с отцом – начинает бухать, а потом наяривать мне, чтобы рассказать, как он ее унизил.

Первое время я связывался с отцом, ругался с ним по этому поводу. Раз чуть не втащил ему. А потом понял, что это манипуляции с ее стороны. И теперь не беру по вечерам и по ночам от нее трубки.

Сбросив вещи, погружаюсь в ванну и запускаю трансляцию. Полина стучит в дверь и кричит о помощи. Уже даже хрипит, а не кричит. Но это музыка для моих ушей. Широко улыбнувшись, кладу голову на бортик ванны и из-под полуопущенных ресниц любуюсь своей пленницей.

Может, не выпускать ее утром? Будет кормить моих ебанутых демонов.

Облизываюсь и склоняю голову набок, рассматривая только серые контуры ее перекошенного от ужаса лица на камере ночного видения. Красивая. И эмоции у нее вкусные. Давно я не жрал такой отменный деликатес.

– Помогите же кто-нибудь! – рыдая, выкрикивает она, а я довольно облизываюсь.

Глава 12

Полина

Эта ночь стала воплощенным кошмаром. Я так долго билась в эту дверь, что теперь не чувствую толком рук, только сплошную боль. Костяшки сбиты, как и носы моих кроссовок. Ладони исцарапаны неровной поверхностью двери и стен. Голова гудит и пульсирует от боли. Во рту пересохло, а желудок, кажется, сжался до размера спичечной головки.

Я подтащила стул к стене и периодически садилась на него, чтобы набраться сил. Плакать уже просто не могла. Из меня как будто вылился весь годовой запас слез. Откинувшись на стуле, отключалась на некоторое время. А когда начинала заваливаться на бок, резко вздрагивала и просыпалась. Шла снова колотить в двери. Выдыхалась, возвращалась на стул, вырубалась. И так по кругу.

Из-за того, что в подвале нет ни единого окна, я потеряла счет времени и не знаю, день сейчас или ночь. А если ночь, то та же или уже наступила новая? Мне кажется, я нахожусь здесь целую вечность.

Под утро ко мне пришла догадка, кто мог похитить меня. Только я не понимаю, зачем? Если это и правда те мажоры из университета, то ради чего они это сделали? Просто забава или они еще вернутся и будут развлекаться совсем другим способом? От предположений меня передергивает, и я кутаюсь в свою курточку. Я им не дамся. Лучше умру, но не позволю надругаться надо мной.

Вцепившись трясущимися пальцами в свой кулон, гипнотизирую взглядом противоположную стену. Опять набираюсь сил, чтобы попытаться достучаться… до кого-нибудь.

Вздрагиваю, услышав грохот ключа в замке железной двери. Вскакиваю на дрожащие ноги и ковыляю к лестнице. Дверь со скрипом открывается.

– Полина? – слышу голос Риммы и облегченно выдыхаю. Из глаз снова текут слезы, непонятно откуда взявшиеся.

Ускоряюсь и вылетаю на лестницу.

– Поля, – выдыхает Римма в ужасе.

Я быстро взбираюсь по лестнице и, щурясь, выхожу на залитую солнцем улицу.

– Господи, что эти уроды с тобой сделали? – в ужасе шепчет она. – В этот раз превзошли самих себя.

– У тебя есть вода? – хриплю я.

– Да, в машине. Пойдем. – Она берет меня под руку и ведет к своей машине. Открыв пассажирскую дверь, усаживает на сиденье. Достает из бардачка бутылку с водой и протягивает мне. Пью жадно, проливая несколько драгоценных капель прямо на джинсы. Но уже плевать, они и так грязные. – Они били тебя? – спрашивает.

Качаю головой.

– Что это за место? – спрашиваю сиплым голосом.

Полина отходит чуть в сторону, и мы вместе осматриваем покосившийся заброшенный дом и двор, поросший бурьяном. Среди всего этого великолепия зияет распахнутой пастью двери вход в подвал. Меня передергивает. И в этом ужасном месте я провела ночь?

Оглядываюсь по сторонам и вижу, что вокруг пустырь и какие-то заросли. Ни одного другого дома поблизости. Какое-то странное адское место.

– Поедем? – спрашивает Римма, возвращая свое внимание. – Я опоздаю на лекции. Надо еще тебя домой завезти.

– Я тоже поеду на пары.

– С ума сошла? – хмурится она. – Ты себя видела? Тебе надо отдохнуть.

– Ты сказала, что они превзошли самих себя. Кто – они?

Впиваюсь взглядом в красивое лицо приятельницы, уже зная ответ на этот вопрос. Но мне нужно подтверждение, чтобы я знала наверняка.

– Садись, по дороге расскажу, – твердо говорит она, и я разворачиваюсь, чтобы нормально сесть и закрыть за собой дверцу.

Римма устраивается за рулем и, приоткрыв окно, заводит машину. Выруливает с этого адского места. Я бросаю на него последний взгляд. Запоминаю, чтобы будоражащее, ужасное, липкое чувство страха возвращалось каждый раз, когда буду видеть своих похитителей. Оно будет напоминать мне не дарить этим ублюдкам прощения.

– Римма, расскажи, – прошу, и она делает тише музыку в машине, а потом и вовсе выключает.

– У этих говнюков есть развлечение. Они выбирают жертву и начинают гонять ее. Такая у них ублюдочная игра. В прошлом году я так попала. Они устроили мне аттракцион с гонками. В смысле, гнались за мной по улице. Я убегала и, упав, сломала ногу.

– О, господи, – выдыхаю.

– После этого их игра закончилась. Зак пытался потом ко мне подкатить, но был так далеко послан, что до сих пор блуждает в дебрях этого направления, – цедит она со злостью. – Подонок! Ненавижу!

– Почему ты не предупредила?

– А что, это не первый раз, когда они тебя трогают? – хмурится она. – Ну, кроме знакомства в первый день. Я думала, Лев просто познакомился и на этом дело кончилось.

– Не первый, – шепчу, глядя в окно.

– Надо было сказать, Поль.

– Зачем им это? – спрашиваю, судорожно втянув воздух.

– Я же говорю, такая у них игра.

– И что, на них нет никакой управы?

– Какая управа? – вздыхает Римма. – Зак сын местного авторитета, Лев – миллиардера, у Ярика папа нефтяной магнат, а Ян сын депутата. А, и Адам. У того отец судья верховного суда. Или как там он называется? Понимаешь? Золотые дети. От меня они отстали, потому что я дочь прокурора области. Может, скажешь своему отцу?

– Некому говорить, – шепчу с грустью и прижимаюсь лбом к окну. – Нет у меня никого.

Некоторое время мы едем молча. Я фантазирую о том, что сделал бы папа, чтобы защитить меня в этой ситуации. Он был простым военным, не каким-то там высоким чином. И все равно, я уверена, смог бы меня защитить. Может, каким-то своим способом. Да хотя бы просто увез меня из этого города, чтобы зажравшиеся мажоры не могли найти меня. Но суровая правда такова, что, кроме меня самой, защитить меня некому.

– Как еще можно остановить игру?

– Я не знаю, – вздыхает Римма.

– Может, пожаловаться в деканат? Или ректору?

– Они все сосут из родительских кормушек мажоров. Поэтому даже если ты расскажешь, Лев первым узнает о том, кто его сдал. Тогда, боюсь, игра станет еще более ожесточенной.

– Значит, буду защищаться.

– Как?

– В такие игры обычно играют, чтобы увидеть, как они сломили жертву. Я просто не доставлю им такого удовольствия. – Выпрямляюсь на сиденье и тру глаза, которые просто слипаются в тепле автомобиля. – Я поеду на лекции. Только мне надо забрать у этих ублюдков свои вещи.

– Ой, совсем забыла. Твой рюкзак на заднем сиденье. Лев отдал. Поль, а что ты собираешься делать? – аккуратно спрашивает Римма.

– Покажу им, что меня можно сломить только физически, – отвечаю хрипло, но твердо. – Я дочь военного, и у меня, в отличие от изнеженных детей богачей, психика покрепче. Прости, если обидела.

Римма улыбается, бросив на меня взгляд.

– Я рада, что они не поломали тебя и не обидели так, как… могли бы.

– Они меня только разозлили, – шепчу.