Райский цветок. Проза

На самом деле и отношение Джавада Амирханлы к своим коллегам было далеко не однозначным. В последние годы он стал свидетелем того, как в научной среде, словно полчища насекомых, расплодились бездарные и нахальные люди, желающие любыми способами получить ученую степень. В большинстве случаев это были высокопоставленные чиновники, часто использовавшие едва сводящих концы с концами ученых, которые за денежное вознаграждение писали за них увесистые диссертации и научные статьи.

Джавад Амирханлы знал, что у каждой научной работы есть своя определенная «цена», и относился к этому крайне отрицательно. Но бороться с людьми, занимающими высокие посты в государстве, обладающими властью и порою имеющими в кармане мандат депутата, считал делом бесполезным; для них писали диссертации уже не отдельные представители науки, а целая армия ученых, среди которых было немало и его бывших учеников. Прежде он выражал резкий протест против такого рода деятельности, но впоследствии, поняв всю бессмысленность этой борьбы, предпочел молчать. Истинные ученые писали за чиновников научные труды и статьи. Имён в науке становилось все больше, а она топталась на месте и не развивалась. Аппетит чиновников все возрастал; не ограничиваясь лишь учеными степенями, они требовали все больше и больше орденов, медалей и почётных званий. Наука попала в положение вымирающих динозавров, и теперь лженаука участвовала в похоронах истинной науки.

Хотя ученый и оплакивал науку, он по-прежнему не собирался сворачивать с избранного пути. Но, похоже, этот путь уносил его в какой-то неизвестный, загадочный мир. Каждый день, каждый час Джавад Амирханлы вел внутренний монолог с самим собой. Здесь, в деревне, вдали от суеты и шума, он восстанавливал свои силы и энергию, потерянные в городе. Здесь он планировал заново построить свою жизнь.

Живя в старом, полуразвалившемся доме, он радовался тому, что теперь не слышит и не видит расплодившихся в последнее время, словно грибы после дождя, высокомерных политиков и болтливых ученых, преподающих всем уроки нравственности, писателей и поэтов, закрывающих на все глаза и воспевающих власть предержащих, певцов и актеров, ведущих безнравственный образ жизни и создающих новые семьи чуть ли не каждый день, физиономии невежественных и продажных чиновников, имеющих высокопоставленных покровителей. А дело было в том, что в его доме не было ни радио, ни телевизора.

…Он встал, быстро оделся и вышел во двор. Поглядел вдаль. Ему показалось, что кто-то оттуда, с гор, зовет его. Бог знает, может, это был его собственный голос. Ему вдруг страстно захотелось подняться на вершины гор, побродить по долинам и ущельям, побывать в пещере Бузлаг, посетить места, где он еще не был.

Как только солнце золотыми красками начало разрисовывать горизонт, он уже был возле леса. Быстрыми шагами он перешел овраг, взял направление к вершине горы, шел, сам удивляясь своей ловкости и силе. Временами он останавливался, чтобы полюбоваться окружающим его великолепным пейзажем.

Откуда-то доносились заунывные протяжные звуки. Это журчала вода. Затем он уловил знакомый запах – запах воды. «Боже, – подумал он, – вода не только звучит, но и имеет запах». Наклонившись, он жадно стал пить воду из ручья; увидев в воде знакомое отражение седого, уже немолодого человека, невольно ужаснулся. Он вспомнил, как когда-то давно пил воду из этого источника, и тогда с зеркальной поверхности воды на него глядел молодой, жизнерадостный парень. Вода, несмотря ни на что, мирно продолжала свое течение, давно уже позабыв о нем.

«Ты, наверное, уже не помнишь меня, ручей. Правда, я тоже забыл о тебе и только сейчас вспомнил, что ты существуешь. Меня не узнает даже дерево, стоящее над тобой, словно стражник. Оно также забыло о прошлом, как и скалы вокруг, как и облака, задевающие вершины этих скал. Я чувствую себя здесь одиноким и никому не нужным. Нет, я не упрекаю ни тебя, ни это дерево, ни эти облака и скалы в том, что вы не помните меня, ведь наши встречи были мимолетны. Я уехал отсюда, еще будучи подростком. Сколько же лет прошло…

Когда-то, покинув эти места, я стал жить другой жизнью. Когда человек молод, ему все интересно, жизнь кажется удивительной и прекрасной. И порою даже тяжелые трагедии воспринимаются им как что-то таинственное и прекрасное. Но проходят годы, большая часть жизни уже осталась позади, и человек начинает смотреть на жизнь другими глазами. И тогда даже самые прекрасные мгновения не могут согреть его душу, он начинает понимать, что жизнь драматична хотя бы потому, что кончается смертью. И чтобы как-то утешить себя, люди придумали торжества и праздники.

Долгие годы я жил вдали от этих гор, деревьев и источников. И даже облака, плывущие сейчас по небу, отличаются от тех, которые я видел раньше. Нет, я не утверждаю, что все, что видел и чувствовал человек раньше, кажется ему более привлекательным и прекрасным. Мне просто кажется, что в каждом возрасте человек смотрит на вещи, окружающие его, по-разному. Время меняет многое и даже, возможно, все вокруг. Теперь мир мне представляется более загадочным, чем прежде. А что же люди?.. Больше всего меня огорчает то, что многие из них невежественны, они не прилагают ни малейших усилий для того, чтобы постигнуть смысл своей жизни. Конечно, я знаю, что порою невозможно понять даже самые заурядные события, происходящие в мире. Но почему бы не постараться, как считаешь?

Я всегда хотел быть таким же прозрачным и чистым, как ты, родник. Я хотел бы вливаться в сердца людей, как твои мелодии, родник. Но ты существуешь вот уже тысячи лет, оживляя собой природу, а моя жизнь, как мне кажется, до сих пор была пустой и никчемной».

Прозрачный, как слеза, ручей, словно услышав его, заговорил: «Твоя жизнь была не напрасной, Джавад. Ты всегда был прозрачным и чистым, как вода. Твоя светлая, прекрасная душа привела тебя сюда. Я долго ждал тебя, Джавад. Ждали тебя и эти горы, которые ты видел во сне. Многие годы они наблюдали за тобой, росли вместе с тобой, гордились твоими успехами. Ты опора для них, а они для тебя. Пока существуют горы и я, будешь существовать и ты. Почему ты горюешь, Джавад? Пусть мои мелодии всегда звучат в тебе. И в этих мелодиях ты почувствуешь величие и бессмертие земли и неба. Эй, ты слышишь меня, Джавад?»

Джавад Амирханлы ясно слышал жалобный голос ручья, мирно текущего вдоль луга. Он был уверен, что и ручей слышит его. Ему казалось, будто он шагнул в далекое прошлое. Тронутый до глубины души, он поприветствовал деревья, травы и камни, и они с шумом ответили на его приветствие. Человек слышал природу, а она его. Он словно слился с ней, стал ее частью.

Когда он взобрался наверх, солнце уже стояло посередине неба.

…Пещера находилась где-то поблизости, был уверен он. Воспоминания из детства, и то, о чем ему недавно рассказала Беяз, должны были привести его прямо на «место действия». Порою его охватывал страх, но у него не возникало ни малейшего желания повернуть назад.

На небе появились облака. Задевая друг друга, они неслись по небу, словно куда-то спешили.

Чувства, сжигающие его изнутри, да облака, плывущие по небу, привели его к пещере. Он и сам не понял, как по извилистым тропам смог взобраться на вершину горы, окруженную высокими острыми скалами. Здесь находилась пещера, которую в последнее время он видел во сне… Бузлаг…

Вокруг было таинственно тихо.

Сидя на одной из скал, Джавад Амирханлы прислушивался к тишине. Однако птицы, временами пролетающие над его головой, а также ящерицы, снующие по серым камням, словно вырывали его из мертвой тишины и возвращали в шумный мир. Он огляделся по сторонам. Место это находилось довольно далеко от деревни, и вокруг не было ни единой души. Внизу расстилался густо-зеленый ковер леса, за ним раскинулась широкая долина. Затем вновь тянулся огромный темный лес и широкий зеленый луг. Он взглянул вверх и увидел над собой бескрайнее синее небо.

Солнце еще не успело закатиться за горизонт.

Нагнувшись, Джавад Амирханлы, сам не зная почему, приложил ухо к холодной серо-мшистой скале. Прислушавшись, он будто ясно услышал шум большого многолюдного города. «Может, все это мне кажется?» – думал он, оставаясь в таком положении еще некоторое время. Гул, идущий из-под холодных тяжелых скал, постепенно превращался в старинную, знакомую ему мелодию. И он крепко заснул под эту мелодию, такую родную ему и близкую, продолжая слышать ее во сне. Под тяжелый ритм музыки шли люди с медным цветом кожи, с проступающим на лбу потом, погоняя крепких и сильных буйволов на недавно вспаханные и засеянные поля. Картина эта была хорошо знакома ему еще с детства. И даже музыка, которая звучала сейчас, еще тогда прочно укоренилась в его памяти. Вскоре буйволы, встав на задние ноги, стали танцевать, как люди. Рога их, касаясь друг друга, разбрасывали вокруг искры.

Когда он открыл глаза, было уже темно. Он и не заметил, как зашло солнце. Было очень холодно. Вдали сверкнула молния. Временами огненные, сверкающие в небе поперечные полосы озаряли все вокруг ярким светом. Внезапно он вспомнил свой недавний сон; танцующие буйволы, разбрасывающие вокруг искры, теперь словно переместились в небо. Ему стало холодно, и он решил вернуться в деревню. В этих местах водились хищники, о которых он слышал еще в детстве, и нужно было торопиться. Еще немного, и ему будет трудно найти дорогу.

Пещера теперь стала похожа на дракона, который появился среди скал, словно из страшных сказок, и злобно скрежетал зубами. Вскоре ему послышался чей-то голос. Остановившись, он внимательно прислушался. Кто-то издалека окликнул его по имени. Постепенно голос стал приближаться.

Сначала послышался гул. Затем раздались шорох и приглушенный топот ног. И в это мгновение во тьме что-то сверкнуло, похожее на светлячка.

Взошла луна. Внезапно он заметил, как от луны словно отломился кусок и упал на землю. Мужчина невольно закрыл глаза. Может, он еще не проснулся, и все это является сном во сне. Однако в том, что на небе взошла луна, у него не было никаких сомнений.

…Открыв глаза, он чуть не вскрикнул от удивления: перед ним, словно белое изваяние, стояла Беяз и внимательно наблюдала за ним. При свете луны лицо ее было особенно таинственным и прекрасным.

Девушка, как и раньше, возникла из ниоткуда. Но теперь она предстала перед ним не на балконе его квартиры, а на одной из скал. В руках она по-прежнему держала серебряную веточку.

– Здравствуй, Джавад-бей… – тихо произнесла она.

– Здравствуй…

– Я знала, что рано или поздно ты придешь сюда, – сказала она, а затем спросила: – Ты не устал, Джавад-бей?

– Нет…

Они еще долго молча глядели друг на друга. Беяз смотрела на него с загадочным выражением лица, будто хотела о чем-то спросить… На ее безмолвные вопросы он отвечал молчанием. Мужчина чувствовал, что сейчас ему предстоит знакомство с каким-то удивительным, таинственным миром, о котором никто не должен был знать. Язык не имеет права разбалтывать то, что видят глаза. Конечно, язык дан человеку для того, чтобы говорить правду. Однако часто трагедии возникают тогда, когда на поверхность всплывает не ложь, а именно правда. Истина должна стать известна лишь тогда, когда придет ее время. А иначе она подобна не вовремя прокукарекавшему петуху. Ведь всем известна дальнейшая участь такого петуха… Не следует торопиться, надо терпеливо выждать момент, чтобы сказать правду.

Будучи нетерпеливым по своей натуре, сейчас Джавад Амирханлы упорно молчал, находясь под пристальным и таинственным взглядом девушки. Этим он давал ей понять, что ни о чем не собирается ее расспрашивать. Кажется, Беяз хорошо понимала его. На серьезном лице девушки появилась светлая улыбка.

Стояла пасмурная погода, и было трудно понять, утро сейчас или вечер. Вокруг щебетали птицы и прыгала саранча.

Девушка, взглядом приглашая его следовать за ней, уверенно прошла вперед. Он покорно последовал за ней. Теперь они понимали друг друга без слов.

Словно дракон, пещера раскрыла перед ними свою огромную пасть.

Остановившись у входа, Беяз осторожно осмотрелась, затем, глядя на серое небо, стала что-то шептать про себя, словно молилась. Джавад Амирханлы в нерешительности застыл на месте. Будто почувствовав это, девушка холодным, решительным взглядом снова приказала ему идти следом за ней. И ему ничего не оставалось, как выполнить ее приказ.

Веточка в руках девушки вначале излучала тусклый свет, затем постепенно стала разгораться и, словно превратившись в яркий факел, осветила все вокруг.

Но, несмотря на яркий свет, впереди их ждала глубокая страшная пропасть, напоминающая огромный котел, крышку которого открыли и отбросили куда-то в сторону; и туда, в эту черную дыру, одновременно могли проникнуть несколько человек.

– Мы должны спуститься вниз, Джавад-бей. Бузлаг находится там, в глубине этой пропасти, но надо быть осторожнее.

«Значит, люди из близлежащих деревень, чтобы добыть лед, спускались именно сюда», – подумал он.

На одном из выступов скалы, похожих на большие сосульки, висела прочная веревка.

– Джавад-бей, – сказала Беяз, – видишь ту веревку, привязанную одним концом к выступу скалы, покрепче обвяжись другим ее концом вокруг пояса. По-другому спуститься в пещеру невозможно.

«Интересно, а как же спустится в эту глубокую пещеру сама Беяз?»

Девушка, как будто прочитав его мысли, тихо сказала:

– За меня не беспокойся, Джавад-бей, потихоньку спускайся вниз. Да, не забудь развести руки в стороны, чтобы сохранить равновесие.

«Что же мне теперь делать? – испугался он. – Как же я спущусь вниз…»

Девушка тут же пришла ему на помощь:

– Я буду постепенно спускать тебя, когда веревка провиснет, я пойму, что ты добрался до цели. Затем скажу, что делать дальше. Ну, живо, Джавад-бей.

Обвязавшись веревкой вокруг пояса, Джавад Амирханлы подошел к пещере и посмотрел вниз. От страха у него закружилась голова и потемнело в глазах.

Опустив туда ноги, он махнул рукой. Девушка, нагнувшись, крепко пожала ему руку и отошла в сторону. Затем ослабила веревку, и он, согласно ее инструкции, развел руки в стороны и стал спускаться медленно вниз, нащупывая ногами выступы в стенах пещеры. Порою, встречая на своем пути небольшие углубления, он осторожно вставлял туда носки ног, чтобы немного передохнуть. Его разведенные в стороны руки то и дело касались льда, и несколько раз он, чтобы утолить жажду, прикладывал к сухим губам лед, приставший к ладоням.

Когда его ноги коснулись твердой поверхности, он немного успокоился.

Внезапно голос Беяз будто эхом отозвался в пустоте:

– Не развязывай пока веревку, Джавад-бей. Иди направо. Да, вот так. А теперь спустись немного по лестнице.

Однако это «немного» оказалось не так уж близко.

Он не смог точно определить, какое расстояние уже преодолел. Ему казалось, будто его ноги пригвоздили к полу. И в этот момент вновь перед ним появилась Беяз. Он удивился: «Как же она добралась сюда? Скорее всего, каким-то другим, более коротким путем…»

Он не мог понять, на чем стоит, на холодном граните или на ледяном полу.

Частички света, отражаясь на гладких ледяных стенах пещеры, мерцали, словно светлячки.

«Зачем она привела меня сюда и с какой целью? – думал он. – Хорошо, допустим, что она живет в этой пещере, но что здесь делаю я? Кажется, мы еще не добрались до цели, ведь она говорила: „Потом скажу, что тебе делать дальше“. Что скажет, когда скажет? Я, кажется, попал в другое измерение…» Лицо девушки стало видно совершенно отчетливо. «Интересно, откуда сюда проникает свет? – продолжал размышлять он, – ведь здесь, как в могиле, все наглухо закрыто».

– Джавад-бей, ваши люди добывали лед вон там и доставляли больным людям, – указала она рукой наверх. – Он бывает там круглый год и даже в середине лета. Это верхний слой льда.

– А здесь?.. – спросил он ее.

Девушка улыбнулась:

– Сейчас мы находимся на среднем слое льда.

– А что же находится внизу?

– Внизу находится нижний слой льда. Не волнуйся, мы и туда спустимся.

Джавад Амирханлы вдруг задрожал, словно внутри него подул резкий ледяной ветер.

– Теперь мы должны пройти немного вперед, – приказным тоном сказала она, и он молча последовал за ней.

Свет, освещающий, словно прожектором, лицо Беяз, внезапно исчез, и пещера погрузилась во тьму. Он остановился, не осмеливаясь идти дальше.

– Джавад-бей, не двигайся с места, сейчас вокруг твоего пояса обвяжется веревка… – раздался из темноты голос девушки.

– Но я ничего не вижу.

– Ничего. Зато я вижу тебя. Подними руки.

Джавад Амирханлы автоматически развел руки в стороны, затем поднял вверх.

Вдруг девушка громко засвистела, будто окликая кого-то. Издаваемые ею звуки были похожи на крики дикой птицы. Вблизи послышался какой-то шорох.

Чувствуя на теле холод от прикосновения холодной, как лед, веревки, он не решался спросить девушку о том, что ему делать дальше. Хотя в темноте веревки было почти не видно, она изредка мерцала, словно ее покрыли фосфором. Возможно, с помощью этой прочной веревки переносили на большие расстояния тяжелые грузы.

Веревка, которая сама по себе обвилась вокруг его пояса, постепенно стала набухать, словно толстая кишка животного. Чем дальше, тем плотнее она сжималась вокруг талии, а затем обмотала его с ног до груди. Теперь он не мог даже пошевелиться. Мужчина был уверен, что девушка была здесь ни при чем. Однако чьи-то невидимые руки, прочно связав веревкой, пытались вырвать его, словно дерево, с корнем, и перенести подальше от этих мест.

В темноте вновь раздался дикий свист. Несомненно, это был еще один сигнал, данный кому-то Беяз.

Внезапно веревка зашевелилась и, медленно разматываясь, стала тянуть его дальше вниз, в черную бездонную пропасть. У него не было сил ни сопротивляться, ни о чем-либо думать. Находясь в невесомости, он чувствовал, как веревка постепенно разматывается. Стало страшно, казалось, что он падает в огромную зияющую пустоту. Через некоторое время он немного успокоился, но все же боялся, что конец веревки вот-вот закончится, и он, так и не достигнув цели, кувырком полетит на дно пропасти. И тогда никто не сможет помочь ему выбраться из этого кромешного ада.

От Беяз не было никаких вестей.

Джаваду Амирханлы вновь стало страшно. Крепко ухватившись за веревку, он ощутил, как под его пальцами словно пульсировало живое существо. Тугая крепкая веревка вдруг стала мягкой, как шелк. Он провел по ней рукой, и она, вновь туго натянувшись, набухла и словно превратилась в высокое крепкое дерево.

– Джавад-бей, не беспокойтесь, мы почти добрались, – раздался голос Беяз. Но в темноте ее не было видно. Видимо, она наблюдала за ним откуда-то со стороны.

«Почти добрались… Интересно, куда же она приведет меня?»

Джавад Амирханлы молчал. Сейчас ему не хотелось задавать ей вопросы. Закрыв глаза, он глубоко задумался. Что же он ищет здесь? Все, что происходит с ним в последнее время, реально или является плодом его воображения? Быть может, в этом мире и вправду существуют такие загадочные существа, как чудовища, демоны и ведьмы, и все это козни этих невидимых глазу существ? Но в чем его вина? Может, природа за что-то мстит ему? Но за что? Может, его подвергли такому наказанию за его сомнительные идеи?

Ведь в последние годы он много думал о перемещении человеческого сознания, о возможности трансплантации, словно человеческих органов, идей и мыслей, и даже провел в этом направлении ряд опытов. Однако глубоко подсознательно он и сам не верил в счастливый конец таких экспериментов.

Ученые уже давно вмешались в важнейший орган человеческого организма – головной мозг, и даже проводили опыты по его пересадке. Но возможно ли перенести сознание и память?… До настоящего времени это происходило лишь в фантастических романах. Однако впервые об этом заговорил в своих научных статьях именно Джавад Амирханлы.

Многие ученые, работающие вместе с ним в институте, принимали его идею, в лучшем случае, лишь как гипотезу. Однако были и те, кто считал все это бредом, называя его за глаза сумасшедшим.

В своих последних исследованиях Джавад Амирханлы пришел к выводу, что нейроны головного мозга в конкретном пространстве не функционируют в хаотичном порядке; здесь, безусловно, должна присутствовать единая система. Другими словами, нарушение нейронной системы в коре головного мозга может привести к нарушению функционирования мозга, точнее сказать, человеческого сознания.

Помимо научно-теоретической стороны, в последние годы Джавад Амирханлы стал свидетелем того, как в сознании некоторых людей, среди которых было и немало ученых, произошли резкие изменения. Многие принимали их либо за сумасшедших, либо за умственно отсталых, тогда как ученый считал, что только ограниченные и невежественные люди могут называть таких людей больными, в то время как они, никому не причиняя вреда, спокойно живут в своем собственном мире. Просто эти люди изменили свое мышление, словно стрелка компаса, поменявшая направление. Они думают не так, как все остальные. Почему же общество часто отвергает таких людей? По мнению большинства, все должны думать и говорить одинаково. Однако люди, мыслящие стереотипно и шаблонно, вызывали у ученого лишь чувство отвращения.

Он блуждал в темноте своих мыслей, и внезапно в его голове промелькнула светлая полоса, которая наполнила его изнутри ярким светом. И он, казалось бы, нашел ответы на многие вопросы.

Дело в том, что после каждой встречи с Беяз он испытывал определенный шок: когда девушка исчезала, то есть внезапно «улетала», на «взлетной площадке» еще некоторое время будто что-то оставалось; правда, затем это «что-то» исчезало, как и сама девушка. Появлялась она, словно вихрь, так же неожиданно, как и исчезала. И тогда перед ним, словно из мелких песчинок, образовывался небольшой холмик, который затем мгновенно превращался в живое существо из плоти и крови. Выходит, что Беяз могла перемещаться с места на место, распадаясь на мелкие песчинки, а затем благодаря какой-то волшебной силе песчинки эти, мгновенно собираясь в единое целое, превращались в живое существо. И в том, что все это происходило на самом деле, не было никаких сомнений.

– Добрались… – вдруг послышался ему голос Беяз.

Чувствуя под ногами твердую поверхность, Джавад Амирханлы невольно открыл глаза. Под ногами расстилалась огромная, словно ковер, светлая поляна. Однако девушки здесь не было.

Мысли его словно материализовались, и перед ним в одно мгновение предстала Беяз. Словно окаменев, Джавад Амирханлы боялся пошевельнуться и даже не заметил, как развязалась веревка, так долго стягивавшая его тело.

Глядя на него, девушка мило улыбалась. Однако у него не было сил говорить, и он удивленно смотрел на нее. Кажется, еще немного, и он получит ответ на свой вопрос: как и под воздействием каких сил тело человека, распадаясь на мелкие частицы, может перемещаться в пространстве, а затем вновь принимать свою прежнюю форму? Интересно, известна ли эта тайна самой девушке? Если живой организм может перемещаться в пространстве в виде мельчайших частиц, то почему бы не применить это относительно сознания, то есть копирования человеческой памяти? Почему бы не научиться читать чужие мысли?

Девушка, размахивая в воздухе серебристой веточкой, прошла вперед.

– Идем, – приказала она ему.

Впереди проходил темный туннель. Джавад Амирханлы огляделся вокруг. Ноги точно онемели. Взяв себя в руки, он сделал шаг вперед. Внезапно «веревка», валявшаяся на полу, зашевелилась. Но это была уже не веревка, а огромная страшная змея! Змея шипела и извивалась, затем, распрямившись во всю длину, раскрыла свою пасть, и ее раздвоенный язык заблестел в воздухе, словно острая серебряная стрела.

Джавад Амирханлы еле сдержался, чтобы не закричать. Однако Беяз словно не замечала присутствия змеи или же не придавала этому никакого значения.

Дойдя до туннеля, они остановились. Девушка вдруг резко обернулась и внимательно посмотрела ему в лицо. «Интересно, что она хочет этим сказать?» – подумал он, по-прежнему не говоря ни слова.

Беяз вошла в туннель первой. Он молча шел следом за ней. Туннель был достаточно широкий, со ступеньками внутри. Сверкающие, словно мрамор, ступеньки были сделаны из крупных и мелких кусков льда. Кто знает, может, эти ступеньки когда-то были каменными, но со временем покрылись толстым слоем льда. Джавад Амирханлы шел осторожно, боясь поскользнуться и упасть лицом вниз. Несколько раз, споткнувшись, он едва не потерял равновесие. И тогда невольно протягивал вперед руку и осторожно дотрагивался до руки девушки, такой же гладкой и скользкой, как ступеньки в этом ледяном царстве. Когда он дотрагивался до нее, по телу его словно пробегал электрический ток. Но самым удивительным было то, что ее изящная рука была не холодной, а совершенно теплой.

За все то время, что они шли по туннелю, он так и не смог определить: поднимаются ли они по ступенькам вверх или спускаются вниз.

Наконец ледяные ступеньки привели их в широкий зал.

Беяз с веточкой в руке уверенным шагом прошла вперед и подошла к свисающим со стены ледяным сосулькам, которые оказались настоящей люстрой. В одно мгновение все вокруг озарилось ослепительно белым светом. Первое, что привлекло его внимание – это деревья, которые он узнал сразу же. Одно из них росло на балконе его городской квартиры.

Медленным, внимательным взглядом он обвел все вокруг. Бузлаг был похож на огромный дворец, стены, потолок и пол которого словно были облицованы белым сверкающим мрамором. Только сейчас ученый заметил, что вдоль стен были расставлены ледяные кресла, в которых неподвижно сидели люди, похожие на ледяные скульптуры. Вполне вероятно, что люди, сидящие в креслах, либо погрузились в сон, либо уже давно были мертвы.

Ему стало страшно. Ком подкатил к горлу.

Девушка вдруг рассмеялась, глядя ему прямо в глаза. «Интересно, – думал он, – зачем она пригласила меня сюда? На самом ли деле здесь живут снежные люди, и есть ли хозяин в этом ледяном царстве?»

Судя по всему, все это было сном. И этот сон в последнее время приносил ему все новые и новые сюрпризы. Но, с другой стороны, все это было похоже и на правду.

– Ты дрожишь? – спросила его девушка.

Сам не понимая, холодно ему или нет, он машинально ответил:

– Нет…

Издалека послышался монотонный гул. Казалось, будто где-то распиливали дерево. Девушка, заметив недоумение на лице мужчины, пояснила:

– На улице началась гроза.

«Значит, все, что находится за пределами этого мира, считается у них «улицей»… Интересно, бывает ли здесь гроза или снег? Нет, этого не может быть! Здесь ведь закрытое место. Хорошо, но откуда возник сам Бузлаг? «Началась гроза». «Пусть начинается…»

Нагнувшись, он взглянул на ледяной пол, затем на свои брюки и пиджак. Одежда покрылась инеем, и казалось, будто его закутали в белый саван.

«Если этот сон продлится дольше, я и сам скоро превращусь в одну из сидящих в кресле ледяных скульптур», – подумал он. Вопросительным, полным тревоги взглядом он посмотрел на девушку. Казалось, что она прочитала его мысли. Весело смеясь, словно озорной ребенок, она закружилась на месте.

Джавад Амирханлы удивился: «Что это с ней? Умом, что ли, тронулась?»

Кажется, девушка действительно умела читать мысли. Нахмурив брови, она уверенным шагом прошла вперед, вглубь пещеры. И ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Они долго шли по бесконечному длинному коридору. Вокруг было тихо, и только мягкие шаги двух людей нарушали тишину. Беяз шла впереди, он вяло плелся следом за ней. Временами девушка, замедлив шаг, оборачивалась, будто проверяя, не устал ли он. Хотя Джавад Амирханлы и не чувствовал усталости, какое-то непонятное чувство тревоги не давало ему покоя. «Интересно, куда она ведет меня, и есть ли конец у этого „хрустального“ коридора?»

Словно вновь прочитав его мысли, девушка остановилась и протянула ему руку. Господи, рука этой «ледяной статуи» будто пылала огнем… Жар, исходящий от ее руки, словно впитался в его плоть и кровь. Он вновь почувствовал в себе огромную силу, и ему казалось, что вместе с Беяз он сможет шагнуть в вечность.

– Куда мы идем? – спросил он ее.

Девушка, словно не расслышав вопроса, продолжала идти вперед.

– Сейчас узнаешь, – тихо ответила она через некоторое время.

Значит, эта хитрая бестия все-таки слышит его.

Длинный ледяной коридор внезапно закончился, и вскоре перед ними открылся широкий голубой простор. Это было бесконечное подземное озеро.

Девушка, отпустив его руку, прошла вперед. Здесь заканчивался берег и начиналось глубокое голубое озеро, а может, это было вовсе и не озеро, а огромное море. Однако определить объем воды в нем сейчас не представлялось возможным. «Интересно, семья Чапарлы знает, что живет над подземными водами? – подумал Джавад Амирханлы. – Думаю, если узнают, сразу же переедут в другое место. Ведь вполне возможно, что однажды это озеро, выйдя наружу, затопит всю землю с ее лесами, горами и холмами». Размышляя обо всем этом, он медленно плелся позади девушки. Внезапно очнувшись от своих раздумий, он осмотрелся вокруг и увидел на берегу одиноко стоящую лодку. Беяз, оттолкнув лодку от берега, проворно запрыгнула в нее. Он последовал за ней. Положив серебряную веточку на колени, девушка взялась за весла. Лодка, медленно раскачиваясь, двинулась с места, постепенно увеличивая скорость. Высокие статные деревья, растущие вдоль берега, отражались в зеркальной поверхности воды.

Мужчина и девушка молчали, и слышен был только плеск весел. Постепенно широкое озеро стало сужаться, и они оказались в узком проливе. Пройдя пролив, они затем попали в русло быстротекущей реки. Теперь у них не было никакой необходимости грести веслами. Лодка плыла сама по течению в узкий туннель, который, возможно, открывал путь в большой мир. Гранитные стены его словно были украшены искусной рукой художника; на стенах были выгравированы картины с изображениями времен года. Здесь зима была расписана белыми, осень – золотыми, весна – зелеными, а лето – голубыми красками. Казалось, что все четыре времени года встретились в подземном мире одновременно. Джавад Амирханлы не мог отвести глаз от этой красоты. «Интересно, кто же создал ее? Неужели сама природа своей „кистью“ нарисовала все это великолепие?»

Наконец лодка причалила к берегу. Девушка, оставив весла, сошла с лодки и протянула ему руку. Впереди раскинулась прекрасная зеленая долина.

После долгого утомительного путешествия по воде они наконец ступили на зеленую траву. Все вокруг здесь утопало в яркой густой зелени, озаряемой сверху разноцветным мерцанием. Сквозь густые заросли ивняка и высокой травы медленно текла белая, как молоко, река. Возле реки росло дерево, ветви которого напоминали раскрытый зонтик. Сквозь густую листву просвечивали нежные, изящные цветы, распространявшие кругом дивный аромат. Взявшись за руки, они подошли к этому дереву. Девушка, отложив серебряную веточку, нагнулась и погладила рукой высокую зеленую траву. Опустив свои прекрасные глаза, она про себя что-то шептала. Ему казалось, что она молится, но молится почему-то глядя не в небо, а на землю. Однако он сразу же упрекнул себя за эти мысли, ведь они находились в пещере, и здесь не было никакого неба. Возможно, таинственная трава под ногами находилась не на земле, а на льду.