Подвал на крыше. Парадоксальные пьесы

Лева и Солтан слушали, время от времени причмокивая.

ЛЕВА: – Водка есть, а бокалов нет… Это же трагедия… Культурные люди из горлышка водку почему-то не могут пить…

СОЛТАН: – Конечно… Непременно нужны бокалы.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Один бокал по очереди передовать друг другу это не дело. Я огляделся. И вдруг увидел пару высоких каблуков. И причем, совершенно новеньких. Они были похожи на бокалы. И произнес я, «Эврика!». Знаешь что такое «Эврика»? … То есть «Нашел»!

ЛЕВА: – Наверно, это армянское слово…

СОЛТАН: – Что?… Эврика?… Это старинное тюркское слово.

ЛЕВА: – Забыл, кто говорил, кажется, какой-то ученый, мол славяне и тюрки это одно и тоже. Один черт…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Словом.. Вышли из положения и использовали их как бокалы и луковицы слопали. После ухода моих знакомых, я вновь взглянул на каблуки…

ЛЕВА: -Женские каблуки… (Берет в руки осматривает). Просто прелесть…

СОЛТАН: – Просто, слюньки текут…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Ну, дальше слушайте. Взял я затем оба каблука и хорошенько их почистил и покрыл сверху лаком… Нет… Но дело этим не закончилось… Затем прикрепил я, с помощью винтиков, эти каблуки, то есть «бокалы», к туфлям…

СОЛТАН: – Здорово!..

ЛЕВА: – В жизни такого не встречал… Клянусь…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Послушайте. Посмотрите, что я потом надумал? Я решил, что два «бокала» это хорошо, но почему бы не быть еще двум бокалам?.. В заднюю часть туфель, изнутри, я прикрепил кусочек кожи. Смотрите, теперь их нутро тоже стало похоже на бокал. Таким образом. Две туфельки превратились в четыре «бокала».

Лева и Солтан, причмокивая, слушают.

СОЛТАН: – У меня нет слов…

ЛЕВА: – Ты настоящий конструктор. Твои «бокалы» надо испытать в деле…

ПЕЧАЛЬНЫЙ :– Иншаллах… Посмотрим…

СОЛТАН: – У нас нога легкая. Что- то должно проясниться…

Подходит Бике, берет ванну и быстрым шагом возвращается. Звук трубы заставляет всех вздрогнуть.

БИКЕ (на ходу): – Слава богу, кажется кризис миновал.

Все косо смотрят на женщину.

ЛЕВА: – Откуда взялась эта ведьма?..

СОЛТАН: – Взгляните как она идет… Что это за походка?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: И чего она так суетится.

ЛЕВА: – Наверно, это любовница Шабана Шадмановича.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да нет… Быть не может…

ЛЕВА: – Я же знаю. Покойный… у-е-у, черт побери… сам говорил что с одной женщиной…

Слышен кашель. Входит Нинель.

НИНЕЛЬ:– Дышет. И глаза открыл…

ЛЕВА:– Слава богу…

СОЛТАН:– Я же сказал… Как это открыл глаза?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Эта продавщица мацони, она, что, доктор что ли?..

НИНЕЛЬ: – Кто бы ни была, сама знает… (Печальному). Послушай, наши дети два дня без маковой росинки во рту. Пойду, проведаю их, немного погодя вернусь…

ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Хорошо… Я… Мы здесь. Интересно, что там делает эта «мацонщица»?

Нинель собирает стаканы со стола, относит их и тотчас снова возвращается.

НИНЕЛЬ: – А какое тебе дело?.. Хотите чаю? Чай на плите, горячий…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Хорошо. Ты иди и не беспокойся…

СОЛТАН: – Вам счастливо… Иншаллах…

ЛЕВА: – До свидание, барышня.

Нинель уходит. Звуки кашля. Порой слышны шепот Бике- будто женщина кого- то передразнивает, или же поет колыбельную.

СОЛТАН: – Кажется оживает.

ЛЕВА: – Женщина – большая сила…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: -Ну и нахалка… Нет бы шла и продовала свое мацони…

ЛЕВА: – Шабан Шадманович сильный мужик…

СОЛТАН: – Так мы не решили…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: Что не решили?

ЛЕВА – По поводу каблука?… Вообще, как положено следует выпить водку?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: -Да… Как я уже сказал. Нас было трое и мы решили этот вопрос как положено…

ЛЕВА: – Слушай, вы пили водку в будке, а здесь, что нам делать?…

СОЛТАН: – Лева, это неудобно. Ты что забыл, что находишься в доме мусульанина…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Нет, дело не в этом. Какой он… Для дяди Шабана

не было такой большой разницы между мусульманами и христианами… Кстати, он и мулл не любил и священников… то есть и попов не признавал…

ЛЕВА: – Он пока жив и здоров…

СОЛТАН: – Да, это другое дело. За здоровье Шалбан Шалбановича выпить можно.

ПЕЧАЛЬНЫЙ – «Шалбан» …Он же Шабан Шадманович…

ЛЕВА: – Солтанчик, ты одурел, что ли? (Качает головой, затем Печальному) За твое изобретение тоже можно выпить. Это тоже повод…

СОЛТАН: – Посмотрим, как туфельки пройдут через испытание?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: -Я ничего не говорю…. Как вы кажите. Но здесь, на столе, ничего нет. Ждать? Или я должен пойти к себе домой или в магазин…

ЛЕВА: – Да ничего не надо… Мы сами что-нибудь придумаем. Солтанчик, что нам делать?… Посмотри туда хорошенько…

СОЛТАН: – Да, посмотрю, может, что и найду?…

Солтан поднимает покрытие барабана и вытаскивает оттуда бутылку водки и кладет ее на стол.

ЛЕВА: – Прелесть! А закуски нету…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Как назло, ничего нет поесть. Я же сказал, Нинель готовит обед у нас дома и сюда принесет.

СОЛТАН: – Может попросим эту женщину… чтоб она что-нибудь приготовила?… Что-нибудь легкое?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Ее, эту продавщицу мацони… (Громко). Тетушка, может ты нам что-то

приготовишь, ну что-нибудь легкое?…

Бике быстрым шагом подходит к ним.

БИКЕ:– Я уже смотрела. Холодильник пуст. Идите возьмите что-нибудь и я вам приготовлю.

ЛЕВА: – По моему, она принесла мацони…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Мацони? Не кефир… Тетушка, гатых…

БИКЕ: – Кефир я дала попить Шабану.

СОЛТАН: – Говорю же оттуда были слышны звуки причмокивания.

ЛЕВА: – А я думал они целуются…

БИКЕ (проходит вперед): – Что?… Бесстыдники!…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Ну хорошо, хорошо… Иди, мы что-нибудь сами сообразим.

Звук трубы. Бике ворча и придерживая подол юбки, проходит за занавесь. Оттуда слышны звуки причмокивания.

ЛЕВА: – Видимо, Шабан Шадманович ест мацони…

СОЛТАН: – Да нет, это не похоже на «проблему» мацони…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Но она ведь сказала, что в банке мацони ни осталось…

ЛЕВА: – А может, Шабан Шадманович теперь молоко пьет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Тоже мне …нашел себе занятие…

СОЛТАН: – Рашададдин… Брат Печальный, не печалься. Наливай водку…

ЛЕВА: – И прямо в каблук…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А как же быть с закуской?..

ЛЕВА (протягивает руку и берет кусочек сахара с сахарницы): – Вот и закуска!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ- Ну разве с сахором можно пить водку?…

СОЛТАН: – Можно, можно… С водкой как раз так и надо легкие кушанья употреблять.

ЛЕВА: – Водка – дело тонкое…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Что мне сказать? Ну и пусть. (Наливает водку в каблуки и протягивает гостям). Я этот прекрасный напиток люблю пить с головкой лука…

ЛЕВА: – Каблук возьми себе, а мне подай туфлю. Я сам налью.

Печальный и Солтан поднимают каблуки с водкой. Лева же наливает водку прямо в туфель.

СОЛТАН: – Нет, Лева женским туфелькам предпочитает женские ножки.

ЛЕВА: – Солтанчик прав. Обожаю женскую пятку…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Я слышал, что можно любить женские ножки. И даже у меня по этому поводу есть стихи. Но чтобы пятку любили, об этом я впервые слышу…

СОЛТАН: – Ты любишь ноги – это у тебя от поэзии, друг. Но надо и пятку уважать.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А почему я должен любить пятку?…

ЛЕВА: – Да потому, что ты сапожник…

СОЛТАН: – Ты свой хлеб с пятки «срываешь».

ПЕЧАЛЬНЫЙ – Почему —то я до сих пор об этом не задумывался. Это интересное заключение.

ЛЕВА: – Ребята, давайте выпьем, за здоровье нашего многоуважаемого Шабана Шадмановича.

ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Выпьем…

СОЛТАН: -Неплохой тост. Выпьем…

Пьют. Берут с сахарницы сахар и закидывают в рот.

ЛЕВА: – Вкусная вещь. (Целует туфлю). А это еще более вкусная…

СОЛТАН: – Давайте еще по одной…

ПЕЧАЛЬНЫЙ :– Куда вы спешите, Солтанмурад Сафармурадович?..

СОЛТАН: – А вдруг жена твоя нагрянет…

ЛЕВА: – Как ее звать?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Нинель?..

ЛЕВА: – Да… И что это за имя? Нинель…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Вы понимаете, дядя Шадман был идейным человеком. Очень любил Ленина, и потому именем вождя назвал вою дочь.

СОЛТАН: – Но ведь Ленин и Нинель это разные имена?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Если имя Ленин прочесть наоборот, то получится Нинель.

ЛЕВА: – Нинель- Ленин… Да, правильно. Это тоже большое изобретение, почти как твои каблуки.

СОЛТАН: – Это так… Смотрите, этот каблук в таком вот положении каблук, а в таком – бокал…

ЛЕВА: – Да… Но налей… Кого ждешь?…

Печальный наливает в «бокалы» водку.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Берите… Простите, что закуски маловато.

ЛЕВА: – Ничего, все нормально. Есть одно предложение – выпьем за Ленина.

ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Да, когда мы говорим Ленин, подразумеваем…

СОЛТАН: – …партия…

ЛЕВА: – Какая партия, дурак? …Когда мы говорим Ленин, подразумеваем – Нинель, а когда мы говорим Нинель, подразумеваем- Ленин.

СОЛТАН: – Великолепный тост, Лева.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Значит за здоровье Нинель. Если бы она об этом услышала, то живо нам организовала бы закуску.

Пьют. Затем каждый кидает в рот по кусочку сахара.

ЛЕВА: – Солтанчик, а теперь что нам делать?…

СОЛТАН: – А теперь пойдем…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Уходите?… Ничего, если понадобитесь, я позаву вас…

Лева и Солтан собираются уходить.

СОЛТАН: – Мы пойдем, но потом снова придем… Но каблуки чтобы ты прикрепил на место!…

ЛЕВА: – Ну, до свидание, браток…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А что ты их не забираешь с собой?…

СОЛТАН: – Что?. Чего?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Барабан, трубу….

СОЛТАН: – Да нет, куда их взять? Все равно мы вскоре вернемся сюда…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А вдруг вам надо будет пойти в другое место на похороны…

ЛЕВА: – Да кто сейчас хоронит под оркестр?…

СОЛТАН: – Где у нас такое счастье?…Сейчас покойника или молла хоронит, или же священник… То ли дело музыка… И потом, сейчас количество умирающих сократилось.

ЛЕВА: – Да, это так!…

Лева кидает пустую бутыль в барабан и идет провожать гостей. Печальный прикрепив каблуки к туфлям, кладет их на шкаф. Солтанмурад проводит рукой по трубе. Вдруг раздаются звуки военного марша: будто в комнате играет оркестр. Солтан убирает руку с трубы, поднимает руки наверх, тихонько танцует. Лева берет его за руку и отводит в сторону. Музыка внезапно умолкает.

ЛЕВА: – Пока, Шабан Шадманович…

СОЛТАН: – Аллах рехмет елесин! Царствие небесное…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да, ну тогда вам счастливо…

Солтан и Лева, пошатываясь, уходят. Печальный боязливо смотрит на трубу. Бикя со стаканов в руке подходит к Печальному.

БИКЕ: – В бутылке что-то осталось?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Что?… В какой бютылке?… В банке что ли?…

БИКЕ: – Какая еще банка?… Я имею в виду водку, если немногого осталось налей в стакан…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Водку? … Какая еще водка? И потом зачем тебе водка, тетушка?…

БИКЕ: – Послушай, во- первых я тебе не тетушка. Во-вторых я обратила внимание, когда вы здесь говорили тосты и пили, Шабан губами шевелил…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Какая еще водка?..Да… Эти музыканты с собой принесли немного спирта вытереть ржавчину со своих инструментов. И затем они этот спирт использовали куда надо… У меня ничего нет.

БИКЕ:_ Кажется, кто-то идет…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Вероятно, это Нинель…

Печальный подходит к дверям. Нинель и Марлен входят. У Марлена в руках дорожная сумка.

МАРЛЕН: – Привет, Рашаддадин!

Печальный и Марлен приветствуют друг друга, целуются. Бике решительными шагами проходит за тюлевую занавеску.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Добро пожаловать Мири… е..е..е… Марлен. Как ты, как твои дела? … Ты вероятно, только что с самолета?..

МАРЛЕН: – Да… Встретились с Нинель в дверях. Ну ладно, а где отец?…

НИНЕЛЬ: – Там…

Нинель и Марлен проходят за тюлевую занавеску к больному. Бике решительно садится вначале на стул, затем смотрит на музыкальные инструменты на полу, поднимается и смотрит на туфли, берет их в руки, нюхает, затем кладет на место. В действиях женщины чувствуется избыток энергии, переливающейся через край. Она прохаживается то туда, то сюда, затем поднимает подол широкого платья, и оголяет ноги. Бике проходит и заглядывает за тюлевую занавеску. Печальный подходит к ей.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Простите меня…

БИКЕ: – За что?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Ну.. нехорошо получилось…

БИКЕ: – Что?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ – Ну то что я вас «тетушкой!» назвал… Вы оказывается совсем молодая…

БИКЕ: – Да… Ничего. Ну и что?… Это мелочи. Главное, чтобы Шабан выздоровел…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да… Это так… Дядя Шабан хороший человек. Ему не подходит… (Расстроенно). Ах, дядя Шабан… Тебе не подходит…

БИКЕ: – Что не подходит Шабану?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Умереть… Не подходит Шабану…

БИКЕ: – Не накликивайте беду… Надо позвать врача.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Врач был, посмотрел и ушел. Лекарство выписал. Уколы Нинель сама делает. Она ведь закончила курсы медсестер.

БИКЕ: – Да что там есть? И я могу уколы делать…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Врач сказал, что его нельзя трогать.

БИКЕ: – Нынешние врачи, все равно что ветеринары…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Что? Ветеринары? … Я понял, что вы хотите сказать. Все мацони поел дядя Шабан?…

БИКЕ: – Ну конечно…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: -Оф-ф-ф… Бедняга дядя Шабан…

Входят Нинель и Марлен. Печальный идет и садится на стул. Марлен и Нинель стоят. Бике спешно проходит за тюлевую занавеску. И возвратясь, вновь входит в комнату. Женщина убирает стаканы, банку, ванну. Печальный и Марлен изподтишка с интересом удивленно наблюдают за Бике. Чувствуется, что действия женщины заставляют Нинель нервничать.

НИНЕЛЬ: – Как дети, Марлен?..

МАРЛЕН: – Хорошо… Привет передают… Отец что-нибудь поел?..

НИНЕЛЬ: – Два- три дня ничего не ел… Но недавно, говорят, он поел мацони… Немного

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Немного, то есть банку мацони…

МАРЛЕН: – Хмы- м-м… Хорошо… (Замечает инструменты). А это что?…

НИНЕЛЬ: – Отец просил, что когда он умрет, чтоб его проводили под музыку…

МАРЛЕН: – Но ведь он же пока не умер…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Музыканты сами прослышали о том, что он болен и пришли…

НИНЕЛЬ: – Собственно, он совсем плох…

Бике косо смотрит на Печального и Нинель

МАРЛЕН: – Ничего не завещал?…

БИКЕ (на ходу) – С божьей помощью, вскоре, я думаю, поправится…

НИНЕЛЬ: – Бике, ты иди посиди там. (Рукой показывает за тюлевую занавесь)

Бике идет. И вновь встает и начинает прохаживаться, обмахиваясь подолом платья.

МАРЛЕН: – Я еще в прошлом году говорил отцу, что б он отремонтировал дом.

(Смотрит вокруг). Но все как было, так и осталось.

НИНЕЛЬ: – А как он должен был бы отремонтировать, на какие «шиши!?… Разве у него были деньги?…

МАРЛЕН: – Я сказал, что пошлю деньги…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Если бы деньги были, то конечно.?.. И даже я сам бы отремонтировал…

НИНЕЛЬ: – Ну ладно, ладно… Ты иди туфельки свои чини… Что это опять с тобой, глаза покраснели и тебя как будто в сон клонит?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (вздрагивает): – Со вчерашнего дня плачу… Бедняга, дядя Шабан….

МАРЛЕН: – Хмы-м-м- … Рашададдин возми себя в руки, будь терпеливым…

ПЕЧАЛЬНЫЙ – Я уже не Рашаддин?…

МАРЛЕН: – А кто ты?… (Смеется). Ну и шутник…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Теперь все меня зовут «Печальный»…

МАРЛЕН: – Печальный? Почему так?..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Потому что в последнее время я пишу стихи в печальном ключе.

НИНЕЛЬ :– Он немного тронулся, бедалага…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Мне ниспослано свыше знамение. Сижу в своей будке и с утра до вечера пишу…

МАРЛЕН: – Выходит «Печальный» твой псевдоним, да? А почему ты вдруг стал пессимистом?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А кто такой пессимист?…

МАРЛЕН: – «Пессимист» означает печальный. Надо чтобы ты стал «оптимистом».

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Как это?…

МАРЛЕН: – То есть радостным, веселым…

НИНЕЛЬ (рукой проводит по горлу): – После того как выпьет он становится оптимистом…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Говорят, кто не пьет, тот не может стать поэтом

МАРЛЕН: – Низами Гянджеви ни грамма не пил, а был великим поэтом.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Низами писал свои стихи на буйволиной шкуре? А я не нахожу даже клочка кожи для того, чтобы залатать обувь.

НИНЕЛЬ: – Не говори ерунды… Выходит, если бы ты нашел кожу, то стал бы Низами?!..

МАРЛЕН: – Ну хорошо, не спорьте… Нинель, учти, что я приехал на три дня. У меня такая работа, что я не могу больше чем на три дня отлучиться. В последнее время мой бизнес что-то поугас… Между моими компаньонами возникла спорная ситуация…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А почему ты не привез хотябы несколько штук образцов своего товара…

МАРЛЕН: – Наша обувь очень дорогая, не пойдет здесь… Хмы-м-м…

Нинель о чем ты думаешь? Что будет с домом?…

НИНЕЛЬ: – А что будет?… Это ведь отцовский дом и он останется внукам… Что в этом плохого?.. Не так ли?

МАРЛЕН: – Я не о том… Конечно, от этого никакого вреда… Но дети пока маленькие. Говорю, может продадим?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Продадим? Зачем?…

МАРЛЕН: – Рашададдин… Печальный… Сиди смирно. Дай поговорить с сестрой…

НИНЕЛЬ: – Почему же? Разве Печальный чужой человек?… Вот уже сколько лет он ухаживает за отцом…

ПЕЧАЛЬНЫЙ (растроганно): – Три дня глаза мои не просыхают… В горло даже вода не идет. Джан, джан, ай дядя Шабан…

Виднеется Бике. Резко подходит к ним. Когда женщина проходит мимо музыкальных инструментов, то слышатся звуки марша. Все удивленно смотрят на инструменты и на Бике. Женщина растерянно обмахивается подолом платья.

БИКЕ: – А…а…а… что это?

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Пройдите.. Вот так…

Печальный встает. Берет Бике за руку и отводит ее в сторонку. Нинель косо смотрит на Печального.

НИНЕЛЬ: – Рашаддаддин… Иди, проходи, садись…

ПЕЧАЛЬНЫЙ:– Что с этими инструментами?

МАРЛЕН: Очень странно… Хм-мм-мм… Хорошо… Ну теперь вы мне скажите, если этот дом мы выставим на продажу, это плохо?…

Печальный нервозно прошел, пересел на другой стул. Бике, кряхтя, отходит.

НИНЕЛЬ: – Послушай, Марлен. Допустим мы выставим дом на продажу, продадим его, возьмем деньги. А потом что?…

МАРЛЕН: – Затем? …Хм-ммм-ммм… Хорошо. Да, потом… Затем эти деньги мы поделим между детьми. Вот и все.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Между детьми?… (Кашляет).

НИНЕЛЬ: – Когда ты говоришь дети, кого имеешь в ввиду?…

МАРЛЕН: – Мне кажется у нашего отца двое детей – Нинель и Марлен.

НИНЕЛЬ: – А где ты был на протяжении этих лет, Марлен?…

МАРЛЕН: – Как это, где?…

НИНЕЛЬ: – Кто на протяжении этих лет об отце заботился? (Протягивает руку в сторону тюлевой занавески). Кто за ним ухаживал? … Кто ему был сыном?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – И потом насколько я наслышан, ты неплохо зарабатываешь…

НИНЕЛЬ – Давай так поступим, Марлен… Слава богу, отец наш пока жив, пока дышит. А вопрос дома решим после…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Дядя Шабан пока здоров. Вот и большую банку мацони поел. (Рукой показывает на большую банку).

МАРЛЕН: – Я приехал на три дня.

НИНЕЛЬ: – Ну и что?.. Приехал, хорошо сделал. Отец наш жив.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Он у нас крепкий, – дядя Шабан! (Громко). Да с ним ничего такого?… Военные – здоровый народ!…

Из- за тюлевой занавески слышно причмокивание. Все косятся на кровать. Нинель не выдержав, отодвигает тюлевую занавесь. На кровати мы видим Шабана и Бике, лежащих рядышком. Нинель закричав хватает Бике за руку и стаскивает на пол; женщина поправляет платье, кладет руку за спину и гневно смотрит на их.

БИКЕ: – Бедняга весь дрожит. А вы тем временем делите его дом, добро! Бессовестные!…

НИНЕЛЬ: – Бессовестная ты сама! … Посмотрите на нее. Убирайся, иди продавай свое мацони! … Бог знает с какого ты гнездышка прилетела, явилась, втерлась в доверие… Вы только посмотрите на нее! Продавщица мацони!…

БИКЕ: – Я не продавщица мацони! Поняли?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Но тогда кто вы?… Скажите, ради бога, чтоб и мы об этом узнали…

БИКЕ :– Я возлюбленная Шабана и следовательно хозяйка этого дома… Ну что, теперь вы узнали, кто я?!…

НИНЕЛЬ (горько смеется): – Так это оказывается, моя матушка!

Все смеются.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Так ты оказывается моя свекровь?!…

МАРЛЕН: – Привет, мамочка!…

БИКЕ: – Над собой смейтесь!… Я уже на протяжении скольких лет ухаживаю за ним, забочусь, стираю, готовлю, делаю ему уколы. А теперь они вдруг объявились и стали его детьми! … Дом делят! Да будьте вы людьми. Он же пока жив-здоров.!..

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Вероятно, дядя Шабан и на другие дела горазд. (Марлену). Видишь? Когда я говорил, мол, слава аллаху, мужик еще будь здоров, как лев, вы не верили! Теперь сами увидели и услышали!? Поняли какого положение?!..

НИНЕЛЬ: – Эта мацонщица так разговаривает будто она действительно законная жена моего отца и имеет свидетельство о браке….

БИКЕ: – Да, если хотите знать, мы с Шабоном состоим в законном браке и даже в паспорте печать имеем…

ВСЕ ХОРОМ: – Что? … Что ты сказала?…

Все наступают на Бике. Бике протискивается в угол, к музыкальным инструментам. Вдруг внезапно раздаются звуки военного марша.

Все задерживают шаг.

Шабан сходит с кровати и осторожными шагами подходит к ним. В его руках – палка.

Бике отходит от инструментов, марш прекращается. Шабан нервозно всех оглядывает.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Я же сказал… Он здоровехонек…

МАРЛЕН: – Отец… Слава богу!…

НИНЕЛЬ: – А! Слава аллаху!…

БИКЕ: – Шабан, осторожно, упадешь…

ШАБАН: – Слушаю вас и уши вянут. Вы уже продаете мой дом, делите мое добро? Господи, ты только взгляни на моих детей!… Посмотри, кому я отдал свою жизнь? Вот плоды моих забот, волнений, болей!… Да, мы с этой женщиной, с Бике, поженились. И причем, по всем правилам, по закону. И я ее прописал в своем доме. Дальше что?.. У вас есть ко мне вопросы? Оф-ф-ф …. Негодное отродье! Бике, придержи меня за руку, голова кружится….

Вновь звучит военный марш.

Шабан на коленях опускается на землю – как будто присягает перед флагом. Бике придерживая его за руку ведет к кровати. Все удивленно взирают на них.

ЗАНАВЕСЬ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Под звуки торжественного марша занавесь медленно поднимается. Маленький двор дома, где происходят события. Зелень. Скамейка. Стулья. На стене висит военный китель, фуражка. Бике и Шабан. Женщина поддерживает за руку больного Шабана. Они прогуливаются.

ШАБАН: – Я из этой битвы выйду победителем… Непременно свалю его…

БИКЕ: – Кого ты собираешься свалить, Шабан?

ШАБАН: – Болезнь… болезнь, которая на меня напала…

БИКЕ: – Ты постарайся, сам не свались…

ШАБАН: – Да нет, я больше не упаду… (Пауза). Но очень устал. Пройдем в дом…

БИКЕ :– Тебе нужен свежий воздух, давай еще немного погуляем.

ШАБАН:– А они куда пошли?…

БИКЕ: – Не знаю…

ШАБАН: – Да, я знаю куда они пошли. Я понял по их шепоту, они пошли на кладбище…

БИКЕ: – На кладбище?…

ШАБАН: – Якобы, хотят проведать могилу матери. Но в действительности они туда пошли по другому вопросу…

БИКЕ: – По какому?..

ШАБАН: – Они хотят найти меня пустое место… для могилы. Ведь теперь и под землей уже нет места, так же как и на земле.

БИКЕ: – Шабан, не говори ерунды…

ШАБАН: – Сегодня найти хорошее место для могилы, все равно, что найти хороший дом для жилья.

БИКЕ: – Шабан, не говори глупостей… А мне кажется, они пошли в другое место…

ШАБАН: – Эх Бике… Я не знаю только день своей смерти. (Охает).

Один бог знает с какими трудностями я их вырастил. Был и отцом и матерью… Даже их одежду сам стирал, сам готовил… Не женился, что б их мачехой не наградить… Обзавел их семьями. Одну невестой отправил в дом жениха, другую привел невестой в свой дом. Думал конец жизни спокойно проживу, никому из них не доставлю хлопот. И даже свою пенсию на них и на их детей тратил. А что из этого получилось?.. Сама видела?.. Даже пока не успел я скончаться, еще дыхание не прервалось, а они уже дом продают… Ох-х…х…

БИКЕ: – Хорошо, Шабан, успокойся… Тебе нельзя нервничать.

ШАБАН: – Вновь меня что-то знобить стало.

БИКЕ: – Замерз? … (Смеется). Ха-ха-ха…

ШАБАН: – Что с тобой? Почему ты смеешься?…

БИКЕ: -Вспомнила, как я пыталась тебя согреть… Там, на кровати…

ШАБАН: – Заразные дети не пустили, чтобы я согрелся. (Смеется). Видно, отцы эту пословицу про нас сказали: в кои —то времена хотел намаз совершить да и то и то шейтан помешал… Ха-ха-ха… Ну ничего, и на нашей улице будет праздник.

БИКЕ: На улице?…

ШАБАН:– В действительности же, праздник внутри тебя должен быть…

БИКЕ: Вот это ты правильно говоришь…

ШАБАН: – Но хорошо ты напомнила мне о о заксе… о регистрации браков…

БИКЕ: – Да… (Смеется). Вдруг, подумала… Не смогла себя сдержать.

ШАБАН: – Ну и хорошо сделала!…

БИКЕ: – Будто губы пересохли…

ШАБАН: – Да… Оф-ф-ф… Пить хочу, дай мне станкан воды…

БИКЕ: – Сейчас Шабан… Сейчас…

Шабан, опираясь на палку, прохаживается.

Бике быстрым шагом подходит к дверям и в тот же миг становятся слышны звуки военного марша. Бике возвращается с трубой в руке.

Шабан прислоняет палку к скамейке и берет в руку трубу, рассматривает, подносит к губам. Бике вновь решительными шагами, под звуки музыки, подходит к дверям и и возвращается со стаканом воды в руке. Звуки марша прерываются.

ШАБАН: Что это?… Эта труба не звучит…

БИКЕ (смеется):– А ты можешь играть?…

ШАБАН: – Ну да, я же на протяжении многих лет был прапорщиком военного оркестра…

БИКЕ: – Но поторопился…

ШАБАН: – Как это «поторопился»?…

БИКЕ: – Позвать музыкантов…

ШАБАН: – Да, понимаю на что ты намекаешь! … Да, правда, я ребятам сказал, что когда умру, хотел бы, что б меня провожали под звуки военного оркестра. Но не сказал же я, чтобы они ко мне, к живому, пришли… Очень уж быстро они принялись за дело… Пока я еще в своем уме, а они уже плачь устроили, оркестр позвали… Разве так можно? … Ведь я пока не умер… Но с другой стороны, думаю, хорошо что эти музыканты пришли. У них легкая нога оказалась – как только я их услышал тотчас открыл глаза… (Рассматривая трубу подносит к губам). Интересно, почему она не играет?… А.. вот оно что?… Ее оказывается закрыли пробкой. Вот…

Бике кладет стакан на скамейку, и начинает прибирать двор. Музыка. Шабан вынимает из горлышка пробку, из трубы выливается прозрачная жидкость. Шабан подставляет ладонь и подносит жидкость к носу, нюхает, облизывает языком. Затем, улыбнувшись подносит трубу к губам и прикрывает глаза. Чувствуется, что по мере того как он пьет жидкость из трубы, его настроение повышается. Бике удивленно смотрит на Шабана. Звуки музыки угасают.

БИКЕ: – Что с тобой?…

ШАБАН: – Уф-ф-ф… Этот Лева настоящий конструктор….

БИКЕ: – Лева? … Ты трубача имеешь в виду?…

ШАБАН: – Ха… Это мой старинный друг. Прекрасный человек. (Пьет) Оф-ф… Прекрасно!

БИКЕ: – Бый… пепел мне на голову! В трубе – вода? Да, Шабан? Что это ты пьешь?… Вдруг это отрава? Дай- ка, я попрубую…

ШАБАН: – Я знаю что это в этой трубе. Для осторожности воды набрали, ведь они часто отправляются в путешествие…

БИКЕ: – Видишь, разве кому- то в голову может придти, что в трубу можно налить воды… Послушай Шабан, дай ее мне. Вдруг это вода протухлая?…

ШАБАН: – На возми, отлажи ее. Не торопись… Дай я заткну ее горловину. Вот так… Да, а теперь давай…

Бике берет трубу и вдруг слышется громкий голос трубы.

Женщина с трубой в руке бежит во двор.

Шабан смеется., развернув руки, танцует.

Женщина несется по двору.

Вдруг Шабан схватившись а сердце, приседает на скамейку. Бике подбегает к Шабану с трубой под мышкой и помогает ему встать. Затем женщина кладет на край скамейки все еще играющую трубу и берет голову Шабана в руки.

Шабан открывает рот. Чувствуется, что ему трудно дышать. Бике приникает ртом ко рту Шабана и пытается ему делать искусственное дыхание. Ее действия переходят в поцелуи. Калитка тихонько открывается и и две головы просовываются во двор. Это Лева и Солтан, которые удивленно смотрят на целующихся. Шабана и Бике и тихонько смеются.

Звукм трубы удаляются.

ЛЕВА:– Вот это да… Делить шкуру неубитого медведя – мечта дураков… Шабан Шадманович теперь не готовится к смерти. Его мысли сейчас о другом. Не надо

им мешать. Пусть отдыхают.

СОЛТАН: – Что они делают, Лева?…

ЛЕВА: – Дурак, разве ты сам не видишь, что они делают? В таком возрасте Шабан Шадманович что может делать?…

СОЛТАН: – Что, разве для поцелуев другого места нет?.. Пустая кровать в доме их ждет…

ЛЕВА: – Кровать, это не то, это почти, как смертный станок. А здесь, на природе, совсем другая установка, другая панорама…

СОЛТАН: – Чувствуется, что в оркестре уже нет нужды.

ЛЕВА:– Слушай, ты голову мне не морочь… Шабан Шадманович хороший мужик. Не видишь, что он не собирается умирать. И пусть живет. Дай бог ему здоровья. И я обязательно должен выпить за это кизилоую водку в трубе. Давай ему не мешать…

СОЛТАН: – Идем?

ЛЕВА: – Ну, конечно. Пошли. Здесь нам делать нечего.. Грех им мешать. Шабан Шадманович опытный мужик… Вдруг еще нас увидит.

Солтан и Лева тихонько выходят.

Бике продолжает делать Шабану искусственное дыхание. Она массажирует ему грудь, спину.

Звучит звук трубы.

Немного погодя входят Марлен, Печальный, Нинель. Они шокированы увиденным. Взглянув на целующихся, хотят выйти. Бике поднимает голову и видит вошедших, но не прекращает свое лечение.

Голос трубы удаляется.

НИНЕЛЬ: – Что опять произошло?…

МАРЛЕН – Хмы- мы-м… Хорошо, кажется мы им помешали.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Кажется он выздоровел… Слава богу…

БИКЕ: – Он не мог дышать… Но теперь пришел в себя…

МАРЛЕН: – Хмы-м… Значит ты пыталась сделать ему искусственное дыхание…

НИНЕЛЬ (сама себе): – Как бы она вообще не прервала ему дыхание.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Я вижу дядя Шабан вами дышит.

Нинель косо смотрит на Печального

Шабан тихонько встает, берет свою палку, делает Бике знак рукой

– проводить его в дом.

Бике придерживает Шабана за руку отводит его в дом. Вдруг о чем —то вспомнив,

она возвращается, забирает трубу. Труба звучит. Бике и Шабан идут. Звуки трубы удаляются.

НИНЕЛЬ: – Что-то отец в старости стал непредсказуем.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Есть еще порох в пороховницах. Мне кажется дядя Шабан

уже не умрет.

МАРЛЕН: – Да нет, чувствуется, что отец проживает последние дни…. Напрасно вы

не пустили, чтобы я договорился по поводу могилы…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Но ведь он пока не собирается на кладбище…

НИНЕЛЬ: – Ну конечно, отец пока хочет жить… Но эта продавщица мацони слишком уж суетится. Будто она сто лет в этом доме живет.

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Любовь заставляет жить дядю Шабана!

МАРЛЕН: – Хмы-м-м… Ну хорошо, я сегодня должен лететь.

НИНЕЛЬ: Тебе счастливого пути. Поцелуй своих детей от моего имени…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – А об отце не беспокойся. Если что случится – позвоню…

МАРЛЕН: – А я вам объяснил, что у меня нет ни минуты свободного времени. Каждый мой день… хмы- ммм… Словом, я весь в работе. Кое-как я сейчас взял разрешение – приехал. (Показывая на комнату, гневно). И здесь еще так…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Не переживай… Все будет хорошо…

МАРЛЕН: – Где там хорошо?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Так… Я про дядю Шабана…

МАРЛЕН: – А когда я вам позвонил, вы сказали что он при смерти… Что сказал врач?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Нинель, что прогнозирует врач?..

НИНЕЛЬ: – Прогноз? … Какой еще прогноз? (Гневно). Вы имеете в виду диагноз?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да, да… Я хотел сказать диагноз.

НИНЕЛЬ: – Врач сказал, что его состояние хорошее…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – … сердце здоровое, аппетит хороший.

МАРЛЕН: – Ммм-мм… Хорошо, но тогда почему меня вызвали?…

НИНЕЛЬ :– Марлен, а что Шабан тебе разве не отец?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Да еще и друг, и родной человек.. Отец и мать в одном лице….

МАРЛЕН: – Нет, дело не в этом… Из ваших слов я сделал заключение, что он при смерти… Печальный, то есть Рашаддин сказал даже, что он умер…

НИНЕЛЬ: – Отец сам так посоветовал сказать…

ПЕЧАЛЬНЫЙ :– Да, это дядя Шабан так посоветовал сказать…

МАРЛЕН: – Ну хорошо, а дом?…

НИНЕЛЬ: – Дом? … Ты опять про дом?

МАРЛЕН: – Ну да, что станет с домом?…

ПЕЧАЛЬНЫЙ: – Все будет хорошо… Дай бог всем нам здоровья……

МАРЛЕН: – Во всяком случае и я тоже член этой семьи. И у меня есть семья, дети.

НИНЕЛЬ: – Да кто тебе что говорит, Марлен? … Конечно, мы знаем, что и ты член семьи. МАРЛЕН: – Дом надо выставить на продажу…