Читемо: Поэзия убийства
Tekst– Самое хорошее прикрытие для частной армии, – кивнул леопард.
– Постойте, – вмешался майор. – Вы действительно считаете, что горстка вооруженных гражданских способна развязать войну между мирами? Это выглядит как бред!
– Она способна развязать войну в одном мире, – ответила Лика. – И вовсе не самостоятельно. Вначале нужно купить политиков, насытить черный рынок оружием и наркотиками, организовать беспорядки. Им ведь вовсе не обязательно воевать самим. Им достаточно устраивать провокации, диверсии, уничтожать тех, кто пытается внутри кварталов стабилизировать обстановку, ликвидировать полицейских. А еще у нас гигантская разница в технологиях. Наши воздушные штурмовики способны снести ваш город до основания меньше чем за час, вместе со всеми его жителями. Но у нас нет такого продвинутого стрелкового оружия, как у вас, потому как нет и таких материалов. На низком уровне у вас преимущество. Другой вопрос, что вы не способны строить живые машины и достичь нашего уровня электроники не сможете тоже. А вот мы легко построим машины ваши, до которых не догадались сами, но в которых очень быстро разберемся. У нас есть то, что вы называете нефтью. Но есть и кое-что другое.
Она оглядела майора и отца Андрея с жалостью.
– Для нас вы – еда. Мы искусственная раса, которую специально создали для войны с такими, как вы. Ваша так называемая Церковь не понимает, что внушив нам мысль о Всевышнем благе, подпишет приговор всем, чья жизнь построена на схожих с нашими белковых структурах. Мы вас попросту съедим, используя как стартовый ресурс. Если сейчас в нашем обществе отсутствуют ксенофобия и расизм, то ваша религия их обеспечит по умолчанию. И вы падете их первыми жертвами.
– Это неправда, – возразил отец Андрей. – Церковь не учит такому.
– А не важно, чему она учит. Важно то, как массы воспримут это учение. Я успела почитать историю вашего мира. Войны фанатиков за своих богов у вас длились столетиями. Вы только сейчас стали вырастать из них, спустя тысячелетия. А мы начнем ваш путь с самого начала. Вот только начнем мы его с ядерных боеголовок и разведения вас, как скота, а не с копий, луков и телег на конной тяге. Из общего с вашей Библией останутся только пылающие кресты вдоль дорог.
Голос барсицы был полон отвращения и презрения.
– Я не знаю, хотите ли вы помочь своему миру или вам все равно. Я не знаю, как вы мыслите, слишком уж вы другие. Но у вас очень простой выбор. Либо бы помогаете нам, и ваш мир остается жить; либо спустя короткое время он погибнет в огне. Весь и целиком.
Она поставила блюдце со сливками на стол. Ее хвост метался из стороны в сторону, выдавая раздражение.
– Ты полагаешь, это простой выбор? – тихо спросил майор, поглядывая на Алекса, беспечно лакающего сливки и болтающего под стулом ногами.
– Конечно, простой. Или да, или нет. Чего уж тут сложного?
Они помолчали. Барсица раздраженно, майор и отец Андрей подавленно. Алекс лакал сливки.
Первым нарушил молчание именно он.
– Итак, полдела уже сделано. План санатория мы можем посмотреть со спутника. Нас интересует численность группы. Ещё желательно иметь информацию по распорядку дня, охране, вооружению, непосредственному командованию. Нас интересует все, что поможет нам их достать.
Отец Андрей откашлялся.
– Я не знаю деталей. Это правда. Я ведь только вел стенограммы. Детали содержатся в отдельных документах. Но знаю, где они есть. Я могу попытаться их скопировать, и думаю это не трудно. Но для этого мне нужно съездить в монастырь.
– Отлично! Еще нам потребуется оружие, связь и помощь на месте. Майор, вы с нами? Кажется, оружие для нас сможете достать только вы.
Майор выглядел растерянно.
– Вы представляете, что со мной за это сделают, когда вы уйдете?
– Конечно, представляем, – удивился столь риторическому вопросу Алекс. – Вот только уничтожения вашего мира и нашей потребности в оружии это не отменяет. В конце концов, при штурме базы вас могут убить, и тогда с вами после нашего ухода уже ничего не сделают. Максимум – похоронят.
Майор с тоской посмотрел на бутылку водки, стоявшую на холодильнике.
– Какое оружие вам нужно?
– Нам, майор. Нам нужно. Вы же с нами вроде собираетесь, или нет?
– Хорошо, хорошо. Нам. Так какое оружие нам нужно?
– Четыре автомата и патроны. Чем больше патронов, тем лучше. Если будет возможность достать гранаты – тоже прекрасно.
Майор Скоров обреченно кивнул.
Алекс обернулся к отцу Андрею.
– Святой отец, а есть ли у вас ответ на мой второй вопрос? Кто тот самый техник, который настраивает установку и присматривает за ней?
Отец Андрей облизнул губы.
– Его жена. Жена отца Сергия.
– Жена?
Впервые и Лика, и другие присутствующие ощутили удивление леопарда. Не наигранное, а исключительно искреннее.
– Да. Она физик по образованию. И очень хороший.
Леопард покачал головой, и вновь взглянул на часы.
– Тогда нам стоит еще раз наведаться к отцу Сергию домой. Возьмем такси и вместе поедем к монастырю. А потом так же оттуда отправимся в Переделкино, где встретимся с майором. Сколько вам нужно времени, чтобы достать оружие?
– Час, – пожал плечами майор. – Если не задумываться о последствиях, то оружие взять не проблема.
– Хорошо. Тогда через три часа встречаемся в Переделкино. Майор, купите что-нибудь перекусить, для всех. Нам с Ликой мясо, примерно по килограмму свежей свиной вырезки. И еще воды. Засветло мы успеем поесть, скачать карты, посмотреть документы и составить план действий. Штурм базы мы начнем в 23.00. У нас будет ровно час, после чего мы с Ликой исчезнем из вашего мира.
***
Церковный двор родного монастыря встретил отца Андрея прохладой, шелестом деревьев в саду, сверкающим крестом часовни на фоне стандартно-московского серого неба, а также игуменом, тут же взявшим его под локоток.
– Ваше Высокопреподобие?.. – удивился отец Андрей.
– Отец Андрей, родной мой, с вами хочет поговорить отец Сергий, – глубокий густой голос настоятеля монастыря, спокойный, как на проповеди, резко контрастировал с железными пальцами, сжавшими руку отца Андрея, словно клещами.
– Эээ… Прямо сейчас, безотлагательно?
– Все верно, безотлагательно.
Игумен, безмерные телеса которого вызывали сомнения в его способностях проходить сквозь дверные проемы, удивительно ловко скользнул под каменную арку входа, втащив за собой отца Андрея.
Отец Андрей так и не успел ничего возразить, как его уже втолкнули в кабинет к иеромонаху Сергию.
Дверь позади него захлопнулась. Сам игумен, судя по удаляющимся шагам, предпочел при разговоре не присутствовать.
– Проходите, отец Андрей, – бас отца Сергия мог легко посоперничать с голосом настоятеля.
С отцом Сергием отец Андрей не общался напрямую ни разу. Как-то не довелось. Да и побаивался он его как-то.
А уж после фотографий у майора Скорова – так тем более.
Ростом иерей Сергий был высок, далеко за два метра. Даже на удалении от отца Андрея, в сравнении с ним он выглядел, словно осадная башня.
– Эээ… чем могу?.. – голос отца Андрея дрогнул.
– Я слышал, вы довольно известный исследователь культов?
– Нет, Ваше Преподобие. Я лишь немного изучаю секты, и ничего более. Культы, это…
– В любом случае, я хочу, чтобы вы взглянули на одну книгу, – перебил его отец Сергий.
– На какую книгу?
– Идите сюда.
Отец Андрей послушно, словно ягненок, подошел к столу. Пальцы отца Сергия, такие же стальные, как у настоятеля, подтолкнули его к двери в стене кельи.
Странно, подумал отец Андрей. Откуда здесь дверь?
Дверь выглядела старой и железной, с витым кованым рисунком, почерневшим от времени. Она выглядела так, будто стояла здесь всегда. Настолько всегда, словно весь монастырь выстроили вокруг нее.
Отец Сергий шагнул вперед, открыл дверь и подтолкнул отца Андрея в проем. Тот, близоруко моргая глазами, попытался рассмотреть помещение за дверью, удивляясь, откуда оно могло взяться.
Отец Сергий подтолкнул его сильнее, и отец Андрей инстинктивно уперся, забарахтался, будто его кунали с головой в воду. Руки сами собой поднялись, готовясь упереться в косяк проема.
Тогда отец Сергий просто поднял его и швырнул в дверь. Пролетев через порог отец Андрей покатился по полу.
Дверь позади него сразу захлопнулась.
***
Пахло затхлостью. Она била в нос до самого мозга, оставляя на языке липкий след.
Отец Андрей, не открывая глаз, нащупал на лице очки. Их присутствие его удивило. Настолько, что глаза он открыл.
И тут же закрыл обратно.
Пыль, которую он, книжный червь, уже распознал как пыль сотен и тысяч фолиантов, проникла в глотку и заставила содрогнуться в приступе кашля. Глаза пришлось открыть снова.
Его окружали книжные стеллажи. Бесконечные ряды стеллажей, с бесконечными же рядами полок.
Кряхтя, он поднялся на ноги, держась за поясницу. Массируя её пальцами, отец Андрей попытался унять поселившуюся в ней боль – как всегда, безуспешно – и, с трудом, разогнулся.
Оглядевшись, он потянулся к ближайшей полке. Щелкнули зубы, и священник едва успел отдернуть руку. Толстая книга в зеленом переплете, сверкающем медью, зашипела на него.
От неожиданности отец Андрей отшатнулся.
– А могла бы отхватить пальцы, – подсказал сзади чей-то голос. – Ты уж поосторожнее, святой отец.
Отец Андрей вскрикнул, и обернулся.
Перед ним стоял демон. В черном грязном сюртуке и черном же цилиндре. Шерсть демона матово блестела, переливаясь красным оттенком и росчерками темных пятен.
Демон скалился жуткой улыбкой, полной острых зубов.
Отец Андрей отреагировал мгновенно, ткнув в сторону демона крестом.
– Изыди!
– Нет!!! – страшным голосом заревел демон, прижал руку к груди, и рухнул на пол. Вторая его рука зацепила стеллаж, и тот с грохотом опрокинулся, погребая демона под собой.
Звериные ноги, торчавшие из-под книжной кучи, продолжали судорожно дергаться, когда отец Андрей, схватившись за сердце в попытке его унять, осел на пол.
Накатилась слабость. Сердце, казалось, пыталось выскочить через глотку и сбежать прочь. Священник задышал старательнее и глубже. Рука привычно нырнула под рясу, нащупывая нитроглицерин.
Красный шарик лег под язык. Отец Андрей поправил очки, и вновь взглянул на торчавшие из-под кучи книг ноги. Те уже перестали дергаться.
Демон умер.
– Велика сила Господа, – прошептал архидиакон, и перекрестился.
Из кучи послышалось хихиканье. Наверх выпросталась рука, слепо пошарила вокруг, и, наконец, скинула часть книг, высвободив черный цилиндр. Вслед за невесть как удержавшимся на голове убором наружу выбрался и его хозяин.
Демон ухмыльнулся, и подмигнул отцу Андрею.
– Ну-ну, святой отец, неужели вы думаете, что одного лишь креста и вашей веры достаточно?
– Избави меня, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его…
Демон с любопытством прислушался.
– …Да не отступлю страха ради диавольского, да не отрекусь от Тебя…
Демон вежливо дослушал до конца, не желая прерывать.
– Боже Вечный, избавивый род человеческий от пленения диавольскаго…
– А вот это уже не к месту, святой отец.
– Эгх… – запнулся отец Андрей. – Почему это?
– Эта молитва против одержимых. Но, скажу по секрету: она не работает. Необходимо читать её по латыни. Давайте, повторяйте за мной: Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas…
– Боже спаси и сохрани, – прошептал вместо этого отец Андрей.
– Тоже ничего, – оценил демон.
Он поднялся, и, взявши в кулак рясу на спине отца Андрея, легко поставил его на ноги.
– Пойдемте, святой отец, посидим в другом месте. Видите дверь за тем шкафом? Негоже сидеть на самом проходе.
Не дожидаясь его, демон повернулся и направился вдоль стеллажей, рассеянно ведя пальцами по корешкам книг.
Отец Андрей, в свою очередь, тихо развернулся в другую сторону, намереваясь унести ноги. Попал он сюда сквозь дверь, это он помнил ясно и отчетливо. И дверь эта должна была находиться где-то рядом.
Он сделал лишь два шага, когда впереди, из другого прохода, на пол выползла окровавленная чешуйчатая тварь. Она ползла медленно, оставляя за собой жирный алый след. Половина её головы была смята. Глаз вытек, обнажив пустую глазницу.
Существо дергалось в агонии, двигаясь все медленнее. Оно ползло и ползло священнику навстречу, из последних сил скребя пол когтями.
Отец Андрей застыл от ужаса. Пустая красная глазница свернутого, сплющенного чудовищным ударом черепа, приковала его к месту своим слепым взором.
Метрах в пяти от святого отца существо остановилось, и уткнулось изуродованной головой в протянутые вперед лапы. Конвульсии все ещё заставляли его конечности дергаться, когда книги на полках зашевелились, зарычали, зашептали на неизвестном языке. В их словах отцу Андрею отчетливо слышался голод и предвкушение.
Такой неприкрытый голод, что у него, сквозь комок тошноты, у самого засосало под ложечкой.
Над агонизирующей тварью соткалась тьма. Она росла и клубилась, пока не превратилась в худого волка, стоящего на двух задних лапах. Его фигура пропорциями больше напоминала человеческую. Он был высок и чрезмерно худ. Глаза слабо светились желтым.
Глядя на священника, волк обнажил зубы, а затем набросился на мертвое тело, отрывая от него куски и, давясь, заглатывая их.
Книги с полок падали на пол и ползли к волчьему пиру. Падальщик рычал на них, но их оказалось слишком много. Раздался визг, как визжит битая собака. Волк раскидывал книги в стороны, разрывая их в клочья, но они все продолжали и продолжали сползаться. Часть из них уже дорвалась до мяса, и начала его пожирать, с хрустом перемалывая кости.
Отца Андрея стошнило на пол. Он упал на колени, исторгая содержимое своего желудка. И, подняв взгляд от лужи вновь на свалку рядом с трупом, с ужасом обнаружил ползущие к нему книги.
Они ползли на удивление быстро. Обострившимся от всплеска адреналина зрением священник разглядел рисунки и надписи на переплетах книг. Линии витиеватых букв под изображением ангелов, святых и самого Спасителя, едва не сломали ему рассудок.
Он поднялся на трясущиеся ноги, и, спотыкаясь, побежал вслед за ушедшим демоном.
Его зубы стучали, как кастаньеты, когда отец Андрей ввалился в комнату, и, не мешкая, захлопнул дверь. В неё тут же заскреблись, снизу, на уровне пола.
Священник судорожно щелкнул задвижкой. Оседая на пол, слабея от нахлынувшего на него облегчения, он, всхлипывая, уткнулся носом в подол рясы.
Демон, сидевший тут же, напротив, не мешал ему.
Нужно быть сильным перед Дьяволом, подумал отец Андрей. Он взял себя в руки, коротко помолился, и, сжимая в руках распятие, поднял глаза на демона.
Демон был большим. Большим и мертвым. От него пахло падалью – тонко, но настойчиво. Шкура едва держалась на белесом тухлом мясе. Кошачье лицо, широкое, с длинными бакенбардами, напоминало бы морду рыси, если бы не ухмылка рта, разрезанного от одного уха к другому. Рта, полного длинных острых зубов.
Из кармана грязного сюртука выглядывал безупречно белый кончик платка. Штаны лохмотьями обрывались над коленями, открывая мощные звериные лапы.
Шкура демона, едва державшаяся на нем, также напоминала рысью – характерным рисунком и красным отливом. Шкура была грязной, и тоже мертвой, как и сам демон.
В глаза демону отец Андрей не смог себя заставить взглянуть. А потому предпочел осмотреть стены комнаты.
Она оказалась тесной, с опрокинутым на пол шкафом, на котором, собственно, и сидел демон. У другой стены приткнулся стол. На нем громоздился покрытый ковром плесени мусор. Рядом из стены торчала крохотная раковина умывальника, с ржавым от времени краном. Над раковиной потусторонним отпечатком выделялся след от когда-то висевшего зеркала. Сохранилась даже пара гвоздей, торчавших из стены.
– Зачем я вам нужен? – спроси отец Андрей.
– Мне? – искренне удивился демон. – Вообще-то ты сам сюда явился. Не скажу, что не люблю гостей, но у меня полно работы. К тому же я предпочитаю служителей культов повыше саном – они толще. Раза в четыре. В твоем мире есть хорошая поговорка: ухи съешь на копейку, а хлеба расплюешь на рубль. Она про мелкую рыбу, но к тебе, святой отец, подходит как нельзя лучше.
Священник судорожно сглотнул. Рука вновь попыталась нырнуть под рясу за заветным нитроглицерином.
В этот момент из коридора снаружи раздался чей-то душераздирающий вопль. Повторившись ещё дважды, он отчетливо перешел в хрипение и возню. Затем послышался грохот, будто кто-то молотил ногами по полу.
И вновь пришла тишина.
– Кто это? – одними губами спросил отец Андрей.
– Вешают, – махнул лапой демон. – Не обращай внимания.
Где-то вдали раздался ещё один вопль.
– Я не знал, что он выглядит так… – прошептал священник.
– Кто?
– Ад.
– А как он ещё должен выглядеть?
Отец Андрей подумал, пытаясь продраться сквозь хаос мыслей. Привычная ему схема мироздания рушилась. То, что он наблюдал сейчас, было совсем не похоже на тот ад, который он когда-то себе представлял.
– Скажите, я умер?..
Демон заухмылялся, обнажив новый, не замеченный ранее отцом Андреем, ряд зубов.
– Пока ещё ты жив, святой отец. Однако кажется мне, что хочешь ты спросить иное. Ответ только мой тебе страшен. Ты спрашивай, спрашивай. Ты ведь хочешь спросить, не Люцифер ли я? Но нет, святой отец. Я ношу другое имя.
– И… какое же?
Дьявол всегда лжет. Но отцу Андрею хотелось верить и в ложь. Ибо слишком уж чудовищно выглядела правда. Попасть в ад живым? Лучше уж попасть в другое место. И если демон перед ним не Дьявол, то значит вокруг и не ад вовсе.
– Раньше меня звали Матиас, святой отец.
Надежда исчезла, растаяла, как видение. Демон издевался над ним.
Тварь, сидевшая перед ним, приподняла над головой свой нелепый цилиндр.
– К вашим услугам. И, быть может, вы сами назовете мое имя нынешнее, святой отец?
– Великий граф Мурмур, – выдавил из себя отец Андрей. – Предводитель войска сатанинского…
Он запнулся.
– Ну, продолжайте, продолжайте, раз уж начали, – подбодрил его демон. Цилиндр теперь покоился у него на коленях, притягивая взор священника. Острые, с кисточками, уши довольно стригли воздух.
– Стервятник. Предатель из предателей, – заставил себя закончить отец Андрей.
И, наконец, смог посмотреть демону в глаза.
Они оказались кошачьими, желтыми и бездонными.
– Прекрасно, святой отец, – похвалил его демон. – Прекрасно. Но, у нас совсем мало времени. Я отвечу на три ваших вопроса. Только три вопроса, не больше. Подумайте хорошо, прежде чем задавать их. Я вижу, как они роятся в вашей голове. Возможно, от правильных ваших вопросов будет зависеть и ваша дальнейшая жизнь.
Вопросы действительно наполняли разум священника. Сквозь их хаос он попытался отбросить лишнее. Но не преуспел в этом.
– Правда ли, демон, что восстание против Творца произошло ради власти?
– Ты не умеешь выбирать вопросы, – разочарованно бросил демон, вновь перейдя на «ты». – Нет, конечно. Восстание входило в Его замыслы. В то время мы готовились вступить в войну с другим противником. Страшным и сильным. Не спрашивай с кем – ваш мир не узнал его, и никогда не узнает. Но противник был заведомо сильнее нас. И тогда возникла необходимость в предателе. Предатель этот, со своими легионами, должен был перейти на сторону врага, и сражаться против своих, преданно и фанатично. Настолько хорошо и преданно сражаться, что сомнений в его предательстве ни у кого не возникнет. Но в самый решающий момент он должен был предать ещё раз, ударив в спину истинному врагу. Он должен был уничтожить его изнутри, и быть уничтожен сам. И после решающей битвы он пал. Сейчас ты видишь истинный облик того, что вы называете Преисподней.
– Но она выглядит совсем не так, – запротестовал священник.
– А ты ожидал здесь увидеть котлы, огонь и чертей? Или семь кругов из Божественной комедии? Ваш мир ничего не знает о том, что происходит после смерти. Вы лишь выдумщики, нагородившие себе ужасов. Давай, задавай свой второй вопрос! И пусть он будет менее скучным, чем первый!
– Подожди, демон! Ты хочешь сказать, что Сатана – герой?
– Это тоже все ваши придумки, человек – герои, слава, честь и все такое. Ты служитель веры, но тебе не дано понять, что такое любовь к Творцу, – в голосе демона отцу Андрею послышалась скорбь. – Мы не были героями – мы убивали своих. Прощения за это тоже нет, и быть не может! Поэтому мы все здесь – весь наш легион. Я ответил на твой первый вопрос: мы восставали не за власть. Мы восстали, потому что так нам велел наш Творец. И только таким образом мы выиграли битву. Задавай следующий вопрос, пока я не передумал!
– Хорошо, хорошо… Скажи, демон: а Он вправду существовал?
Демон расхохотался. Он смеялся взахлеб, согнувшись и придерживая себя за колени. Клочья мертвой шкуры лезли с него лохмотьями, обнажая гнилую слизь на мертвой плоти.
Пахло падалью так сильно, будто рядом раскопали не очень свежую могилу.
Наконец, демон отсмеялся.
Его шкура тут же затянула прорехи обратно.
– Вот он, кризис веры, а, святой отец? И ты ещё тыкал в меня крестом, – демон осуждающе покачал головой, но в глазах его продолжала играть открытая насмешка.
– Конечно, Он существовал. И умер на кресте. И все остальное тоже. Но люди вывернули его слова, его проповеди и его учение. Ваша книга о Нем – ложь, которую вы придумали сами, ради власти. Раз за разом Его последователи переписывали одно, и навсегда стирали другое. До тех пор, пока то, что вы называете Евангелием, не перестало иметь ничего общего с настоящей Его жизнью.
– А Библия?..
– Тоже выдумка, – оборвал его Мурмур. – Истинная Библия существует только здесь, в Библиотеке, но увидеть и прочесть её тебе не дано! Задавай свой третий вопрос, служитель. Хотя, думаю, он будет таким же глупым и лишенным логики, как и два первых.
– Прежде чем я спрошу, скажи, ты ведь ведаешь будущее? То, что случится?
– Да, ведаю.
– Тогда скажи, демон: когда произойдет Второе пришествие?
Демон медленно, с предвкушением, улыбнулся. Его улыбка, что тянулась от одной рысьей кисточки к другой, стала ещё шире. За третьим рядом острых зубов обнажился четвертый – в самой глубине пасти.
– Ну хоть один вопрос ты задал интересный и правильный, святой отец. Задай ты его первым – и другие бы не понадобились. Тебе хватило бы одного единственного вопроса, и одного единственного ответа, для обретения мудрости. Но ты уже развратил свой разум вопросами и ответами прежними. Ты не молод, но глуп. И, увы, мудрым уже не станешь. Второе пришествие уже было, святой отец.
– Когда? – задохнулся отец Андрей.
– Дай-ка сообразить. По времени твоего мира примерно за сто лет до того, как ты попал сюда.
– Неужели Вторая мировая?..
– Нет, еще до неё. Тут ваши книги тоже солгали. Он явился не в окружении ангелов, отнюдь. Он не был жесток, святой отец. Не был. Он вновь пришел спасать, а не карать. Так же, как и в первый раз, он работал плотником. И творил чудеса. За что и был сослан на золотые копи, на каторгу.
– А потом?
– Его чудес не хватило на всех. Тяжелый труд и голод его сломали. Он разучился творить чудеса – так много оказалось грехов вокруг. Гораздо больше, чем в прежние времена. Он обезумел от страданий. Как и другие каторжники, по вечерам он копался в помойке, пытаясь отыскать хотя бы немного еды. С каждым днем он слабел все больше. Пытки и мучения, которым его подвергали в первое пришествие, даже близко не были такими страшными, как муки на каторге. Это случилось зимой – холодной, суровой и снежной: когда он вконец ослаб и не смог идти в шахту, чтобы добывать золото, легионеры раскачали его за руки и за ноги, и бросили вниз, в ущелье. Он катился по склону, до самого дна. Упав, он не смог подняться. Тогда его привязали к лошади, и волокли по камням до самого входа в золотые копи. А когда он не смог подняться и там, его забили палками насмерть. Тело его до сих пор лежит в вечной мерзлоте, святой отец. Он не стал воскресать. Не потому, что не мог – не захотел. Посмотрев, во что превратили его учение спустя две тысячи лет – не захотел.
Отец Андрей онемел, не в силах переварить услышанное. Его сердце гулко стучало, но так медленно, словно старалось остановиться, затихнуть, и спрятаться еще глубже – чтобы его никто не нашел.
– Место это называется Джелгала. Почти двадцать лет шел тот Страшный суд. Больше никакого пришествия не будет, святой отец. Вы, люди, лишились его сами.
Наступившая тишина показалась священнику осязаемой. Демон молчал снисходительно. Отец Андрей ошарашенно.
Но в этот раз демон не стал дожидаться священника.
– Твоё время истекло. Твои вопросы тоже. Пора переходить к делу, святой отец.
– Подожди, подожди… Послушай, но ведь если я попал сюда, вниз, то значит греховен. Так ведь?
– Нет. Ты попал сюда не поэтому.
– Но ведь душа…
– Что – душа?
– Значит, моя душа не спасена?
– Дурак, – язвительно бросил демон. – Дурак. Хоть и священник. Вера служит не для того, чтобы спасти душу для существования после смерти. Верить необходимо, чтобы спасти душу для самой жизни. Вот, как вы, люди, извратили Его учение. Не существует никакого первородного греха, как и райских кущ для праведников. Важно то, кто вы при жизни. Когда Он пришел во второй раз, то ужаснулся. Две тысячи лет лжи, ради власти таких, как ты, «святой» отец. Всю свою жизнь ты молился, делая вид, что любишь близких и дальних, любишь Господа своего. А сам в это время сомневался, и не сделал ни капли полезного для своего народа. Украдкой писал свои статейки о сектах в стол, по капле выцеживая их в научных кругах, опасаясь себя скомпрометировать перед церковью. Перед теми, кто осквернил учение Его. Ты ничтожество, святой отец, и не тебе рассуждать о спасении души. Постыдись. За таких, как ты, мучился Он. Мучился и страдал дважды. А ты трусливо прячешь под подол то, что делает тебя человеком. Молитвы сами по себе – лишь пустые и ничего не значащие слова. Творцу они безразличны. Нас определяют только наши поступки, и ничего более.
– И… что же теперь?
– Теперь пора платить, конечно же. Платить за ответы.
– Чем платить? – от страха отец Андрей заблеял.
– Кровью. Чем же ещё, по-твоему, нужно расплачиваться за подобное?
Широкая лапа легла священнику на голову, обхватив и сдавив. Демон легко вздернул его с полу, словно бы отец Андрей не весил ничего.
Шкура сползла с черепа демона, грязными лоскутами опадая на пол. Обнажилась желтая от времени кость. Осталась прежней лишь ухмылка.
И очень острые зубы.
Отец Андрей изо всех сил зажмурил глаза, чувствуя, как мертвый язык вылизывает его шею, нащупывая вену.
В этом он почувствовал даже нечто сексуальное. Член под его рясой набух. А потом съежился и опал, когда острые зубы прокусили ему на шее плоть.
Демон сосал кровь влажно, неторопливо, наслаждаясь его болью. Отец Андрей слабо трепыхался, как пойманная рыба.
В его голове не нашлось ни одной молитвы на этот случай.
Напившись, демон брезгливо отбросил в его сторону. Он не выпил его досуха – кровь священника была слишком старой и жидкой. К тому же, жизнь святого отца обрывалась совсем не здесь, и совсем не сейчас. И не Ободранному было её обрывать.
Пилат Изуба с трудом поборол отвращение и желание оборвать священнику руки и ноги, как обрывают крылья мухе. Не знай Пилат будущего, он, наверное, так и поступил бы. Но он знал.
– Вставай, святой отец. Поднимайся. Не так уж и много я отпил от тебя. И не так уж много яда в тебя проникло. Вставай, пока я не поднял тебя пинками.
Трясясь от ужаса, держась за шею, отец Андрей поднялся.
В глазах демона он разглядел холодную ярость, и желание его, отца Андрея, схватить и смять, как куклу. А потом скормить его останки чудовищам снаружи.
Дверь слабо засветилась за его спиной, и он обернулся.
Распахнутый проем обнажил не коридор с хищными книгами, а мрамор его родного монастыря.
Он вновь посмотрел на демона, не в силах пошевелиться и поверить в свое спасение.
Черный сюртук с треском разорвался. Из спины демона вверх, над оскаленным жутким черепом, вверх рванулись крылья, огромные, кожистые и бездонно-черные.
Обезумев, путаясь в рясе, святой отец перевалился за порог дверного проема и рухнул на пол. Дверь позади него с грохотом захлопнулась.
В комнате, которую он оставил, Пилат Изуба, с уже сложенными крыльями и затянувшим все прорехи сюртуком, довольно накинул на голову цилиндр, сдвинув его на затылок.
Его настроение поднялось. Мурлыкая про себя песенку (… У причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде…), он открыл дверцу лежавшего на полу шкафа, вынул оттуда шахматную доску, потянулся, и направился к выходу.
Пилат обожал разыгрывать священников. Он прикинул, много ли правды сказал отцу Андрею. По всему выходило, что наврал он не так уж и мало. Примерно с половину.
Облизнув мордочку, Пилат поразмыслил, кем он притворится в следующий раз.
Хм… Архангелом Михаилом он ещё не представлялся.
Это будет интересно.
Следующая жертва появится спустя несколько часов. И её можно будет не отпускать.
***
Она пришла домой, открыла замок входной двери, зашла, и закрыла его обратно.
Дом был уютным. Он ей нравился. Нравилось жить в нем, с мужем и сыном, которых она так любила.
Они очень переживали с мужем, когда узнали про болезнь сына. Ведь сын, их плоть от плоти, никогда не сможет заниматься тем, чем занимается его отец.
Он не сможет ходить в другие миры, и не сможет познать искусство лишения жизни, его поэзию и рифмы, его сладкие строки.
Разные поэты по-разному складывают свои поэмы. Разный стих, разный слог, разный смысл.
Так и убийство отличается от одного к другому.
Их зайчонок никогда не сможет вплести в него свой, собственный узор.
Но он сможет переделывать миры, форматировать их. Понемногу он уже начинал увлекаться физикой. Его еще мало интересовали формулы, он их не понимал. Но их красоту уже чувствовал. А это самое главное.
Он станет таким же, как она. И пусть. Пусть не таким, как папа. Это не важно.
Она оперлась плечом о косяк, с чашкой горячего кофе в руках, с прищуренными от любви к сыну глазами, с мыслями и мечтаниями о том, как он вырастет.
Ровно в этот момент она вдруг ощутила нечто неправильное вокруг. Что-то очень и очень неправильное. Настолько мертвое, что вокруг все застыло. И звуки, и время, и само пространство.
За входной дверью кто-то стоял. Стоял, прислушиваясь к ее квартире. Настолько зловещий и опасный, что все окружающее замерло в ужасе.
Тихонько, в буквальном смысле не дыша, на носочках, она прокралась к двери, пытаясь вслушаться в оглушающую тишину.
Когда она приблизилась к двери, тишину пронзил шепот. Тихий, рассекающий, как рассекает плоть острое лезвие ножа.
«…Всё, что случится потом – вестник смерти
Придёт в твой дом холодным серым днём…»
Она замерла от ужаса. Слова проникли в нее, и держали на месте так, будто её пригвоздило к полу копьем.