Алекс Багенге: Террор оружейников

И это выглядело слишком подозрительно.

Фрей начала самостоятельно искать изготовителей оружия и пришла к категоричному мнению: оно производится не в Эйоланде. Точно к такому же мнению быстро придёт и Абрафо. А значит, оно начнёт искать пути его поставок. Но к Жерлу от новых винтовок не вело абсолютно никаких хвостов, и имелась надежда, что до окончания расследования Управление не станет распылять силы и проводить операцию против Фрей.

Но, как ни крути, Абрафо находилось от Фрей по ту сторону закона. Словно полюс.

Другой же полюс представлял собой Алекс Багенге. Только, в отличие от Абрафо, полюс абсолютного беззакония.

Любые банды вынуждены были действовать по неким правилам – территориальным, экономическим, ресурсным и другим. Алекс на любые правила плевал. Словно для него их не существовало.

Фрей, вытянувшись в кресле, ещё час назад кутавшем её уютом, вновь поднесла ко рту чашку.

В этот раз обжигающий напиток проскользнул по пищеводу куда легче. Сознание послушно расслабилось. Руки почти не дрожали.

Она закинула ноги на стол. Пушистый хвост лёг на колени. Фрей вытянулась, поставила чашку на подлокотник и положила руки за голову.

Безусловно, Алекс по приезду вновь напугает их до колик. Лишь бы Лэн ничего не выкинула.

За себя Фрей не беспокоилась. Только за Лэн. И за свой клан.

А собой Фрей Мэйтата всё же гордилась.

Она прикрыла глаза и унеслась в прошлое, почти на год с лишним назад, когда Жерло был лишь крохотным незначительным кланом громадного мегаполиса.

***

Год и два месяца назад Алекс Багенге, безумный леопард, зачистил квартал Лахотэ от всех группировок. Немногие случайно выжившие разбежались и залегли на дно.

Деятельность Алекса в Лахотэ заслуживала внимание по двум причинам. Во-первых, он зачистил все группировки в одиночку. Во-вторых, банду лисиц, промышлявших торговлей оружием, он уничтожил показательно. То есть, с особой жестокостью.

Следует поправить – с немыслимой жестокостью.

Никто из банд в соседних кварталах не обеспокоился. Скорее, наоборот: освободилось хлебное место, которое сразу же нашлись желающие занять. Но, спустя две недели Алекс зачистил оружейников из квартала Рижеро, который граничил с Лахотэ.

Банда была крупной, клановой, и состояла только лишь из представителей вида Джитинджи. Справиться с ними казалось невозможным. Крокодилы, весом часто более трёхсот килограммов, считались самым живучим видом тери из всех, населявших Эйоланд. И самым агрессивным.

Алекса сей факт не остановил. Впрочем, зная Алекса, можно предположить, что именно поэтому он и занялся ими в первую очередь после Лахотэ – из азарта, посчитав остальных за мелкую добычу.

То, что этот маньяк сотворил с главарём банды (между прочим, самкой) и её подручными… Проклятье, Фрей даже думать об этом не хотелось. Скажем так – лисицам из Лахотэ явно в день их смерти улыбнулась удача.

Пока другие кланы размышляли, что делать, рыси из оружейного клана Стальной Коготь открыли охоту на Алекса. Как самостоятельно, так и предложив свободный контракт всем желающим.

В ответ Алекс за трое суток в буквальном смысле залил улицы кровью. Повезло лишь меньшей части его жертв – они умерли от пули. Остальные умирали долго и чрезвычайно мучительно.

Уровень насилия над киллерами и их заказчиками оказался настолько высоким, что на территории квартала ввели военное положение. Абрафо организовало масштабную операцию по поимке Алекса Багенге. Впрочем, безуспешную.

После гибели крокодилов в квартале Рижеро, самым крупным оружейным кланом в районе оказался клан Красные Львы. Прекрасно понимая, что вряд ли Алекс остановится, они превратили своё убежище в настоящую крепость.

На самом деле они пытались даже свой квартал превратить в укрепрайон. Им не позволило это сделать Абрафо. Звено Ти-Лэев попросту расстреляло все самовольно выставленные посты. Таким образом, полиция исключила чисто уличную войну и неизбежные в таком случае потери среди гражданского населения.

Абрафо, которым самим не хватало ресурсов на полную зачистку банд, решило пустить ситуацию со львами на некоторый самотёк. Локализовав боевые действия в пределах одного здания, оно не теряло ничего. Либо львы уничтожат Алекса, либо наоборот. Оба варианта выигрышны.

Однако Алекс решил задачу штурма крепости весьма изящно. Так как львы в своём клане проповедовали многожёнство, то он этим и воспользовался.

То есть, через громкоговоритель выдвинул ультиматум. Сказал, что у самок клана есть четверть часа на выдачу ему голов всех своих самцов. Подробно описал, что сделает с самками и их детёнышами в случае отказа.

Ему поверили. Ещё бы – подробности массового убийства в квартале Рижеро знали все. Как и подробности уничтожения клана Стальной Коготь.

Когда через двадцать минут после ультиматума Алекса в квартал примчалась группа спецотряда из Абрафо, всё оказалось кончено. Ещё пока они находились в пути, местный ягуар-Барцу скинул им фотографию пирамиды из львиных голов, которую выкладывал на асфальте Алекс.

Средства массовой информации писали, что внутри помещений, где держал оборону прайд, все стены, пол и потолок были забрызганы кровью. Обитатели попросту разрывали друг друга на части.

Алекс не оставил им другого выбора. А сам вновь исчез.

А потом Фрей вдруг неожиданно поняла: пришёл черед Жерла. Вспомнив, что и как сделал с главарями кланов Алекс, ей захотелось бежать без оглядки. Бежать за пределы Эйоланда, прихватив с собой Лэн. А припомнив, что он сотворил конкретно с вожаками-самками, захотелось умереть сразу, прямо сейчас, быстро и милосердно.

Фрей считала себя слишком молодой для самоубийства и начала искать выход.

Впрочем, молодой лишь телом, но отнюдь не душой. Когда в 14 лет тебе по наследству передаётся правление криминальным кланом, душа либо быстро взрослеет, либо отправляется в иные места, причём отдельно от тела.

Острый и пытливый ум оградил её от юношеского максимализма. Молодость – от шор мышления.

Скорее всего, стала размышлять она, бежать ей не удастся. Выходов из города немного и все они контролируются Абрафо. Попасть в Абрафо с её грехами – тоже смерть. Хотя, в отличие от рук Алекса – лёгкая.

Скрыться в пределах Эйоланда возможности не имелось. На неё откроют охоту другие банды, либо члены своего же клана. Обороняться тоже бессмысленно. Куча народу не верила в способности Алекса в одиночку расправляться с маленькими, но фактически армиями. С точки зрения здравого смысла это действительно было невозможно. Алекс категорически здравый смысл отвергал и не раз доказывал обратное.

Напасть на леопарда первой… У её конкурентов, опробовавших сей метод, ничего не вышло. Никто не знал, где обитает Алекс и как его найти. Одно то, что его не могло найти Абрафо, в частности Лика Камо, говорило о буквальной способности Алекса исчезать.

Значит, существовала лишь одна возможность выжить – договориться.

Только как договориться, если Алекса нельзя найти? Но в этом вопросе Фрей надеялась на Лэн.

Лэн Мэйтата была её близкой подругой, любовницей и аналитиком в клане. Высокофункциональная форма аутизма делала её гением в обращении с цифрами и системами, но абсолютно беспомощной в социальном отношении.

Лэн была наивной и несамостоятельной. Зато очень преданной.

Маленькая и изящная, как и все Мэйтата, она обладала чистым белым мехом, узкой черной полоской окаймлявшимся по манишке и передней части бёдер. Чёрное неравномерное пятно в районе носа делало её выражение мордочки миловидным. Пушистый, хоть и короткий хвост украшали чёрные широкие кольцевые полосы.

Лёгкая куртка и короткие шорты, которые она обычно носила, тоже были белыми, под цвет меха.

Фрей, в отличие от подруги, имела мех чёрно-красных тонов и была чуть крупнее. Необычные для енотов жёлтые глаза глядели цепко, внимательно, словно разбирая собеседника на винтики и пружинки. Небольшая мордочка с тонкими чертами и чёрным мехом выглядела симпатичной, но за симпатичностью скрывалась жестокость и расчётливость.

Но если в глазах абсолютного большинства самцов она видела желание с ней переспать, то во взгляде Алекса она впоследствии видела иное – голод. Голод не по сексу, а голод по насилию.

В его глазах она замечала только и только отражение картин своей собственной мучительной смерти. Как будто Алекс видел её натуру насквозь, и для него она оставалась лишь объектом зачистки и устрашения для других. И зачистку он отложил лишь временно.

Изредка подобный взгляд её обижал. Нет, пугал он её постоянно, стоило лишь заглянуть в подёрнутые безумием глаза леопарда. Но иногда всё же обижал. Никогда он не рассматривал её как самку, а просто как некий объект, предмет, временно живой лишь по прихоти внешних обстоятельств.

Подобное отношение не могло не ужасать. А Лэн оно и вовсе сводило с ума. Ведь Алекс смотрел на неё точно так же.

– Лэн?

Она подошла к подруге сзади и обняла. Её язычок проскользнул Лэн за ухо и на секунду там задержался.

Лэн отодвинулась от компьютера, рукой прижала её голову к себе, сжав шерсть на затылке. Пушистый хвост обвился вокруг ноги Фрей.

– Да?

– Нужно найти Алекса Багенге.

– Зачем?

– Просто найди его. Точнее, найди того, кто ему помогает.

***

Ворота, шипя пневматикой, поднялись, обнажив проём. Мотоцикл медленно вкатился внутрь, развернулся и застыл. Алекс поставил его на подножку, слез, а затем снял с него Мису.

Миса Камо совсем не походила на своих сверстников-сородичей из Эйоланда. Впрочем, Алекс, для которого все детёныши были одинаковы, не обратил на этот факт никакого внимания – потому что его не заметил.

Миса отличалась от других детёнышей вида Камо. Гораздо более худая, она была выше – что ещё отчётливее подчёркивало её худобу. Мех выделялся яркостью, тогда как кошачьи жители Эйоланда носили преимущественно блеклые цвета. Хвост Мисы был не такой пышный, как у всех барсов, но зато обладал чуть большей длиной. Вместо широкой ладони – узкая длинная кисть, с длинными же когтями. Мордочку отличали тонкие черты, тоже необычные для детёнышей Камо.

Ни её родители, ни, тем более, сама Миса, не подозревали, что они – результат вмешательства в геном Камо, произведённый сразу после Войны, пока ещё могущество победившей расы позволяло в него вмешиваться.

Запрет на эксперименты с геномом возник примерно через сотню лет после окончания Войны. Но первые десятилетия после поражения предтечной расы эксперименты, собственно, экспериментами и не являлись.

Они были целенаправленной работой, с точным пониманием её результатов.

Но для чего именно создавали другой подвид Камо, давно позабылось за гражданской войной и Эпохой Каннибалов, едва не уничтоживших расу тери в последующие столетия.

С детским любопытством Миса окинула взглядом помещение, но не увидела в нём ничего яркого и необычного. Обыкновенный серый складской бокс. Конечно, он не был для неё совсем уж заурядным, в силу малого жизненного опыта, но всё равно выглядел серым и тусклым. А потому – скучным.

Склад излучал прохладу. Она поёжилась. Алекс, заметив это, снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

Замшевая куртка оказалась ей до колен. В основном она пахла Алексом. К его запаху примешивались лёгкие ароматы мотоцикла, ружейной смазки, пороха и крови.

Миса, подумав, заключила, что запах ей нравится. Она благодарно потерлась головой о бок дяди Алекса.

Тот, уже машинально, взъерошил ей шерсть на макушке. Правая его рука так же машинально оставалась на поясной сумке, готовая вытащить оружие.

Стоявший у ворот енот в сером рабочем комбинезоне нажал на кнопку привода, и дверь, снова зашипев, пошла вниз. Убедившись, что она плотно закрылась, енот направился к ним.

– Привет, Алекс, – рассеянно поздоровался он.

Как всякий увлечённый и разбирающийся в своём деле механик, енот большую часть времени пребывал в собственном мире. Его мир наполняли пружины, шестерни, легированные стали, графитовые смазки и верстаки, заваленные инструментом. То, что он был енотом, ещё более расширяло его собственный внутренний мир и сужало внешний.

Поэтому Алекса он не боялся, хотя и был енотом. В Алексе он видел только профессионального потребителя результатов своей деятельности. А потому являлся единственным из клана Жерло, кто радовался его появлению.

Сам Алекс Багенге, хоть и рассматривал енотов вообще, и енотов из клана Жерло в частности, как ошибку мироздания, к Корну Мэйтата относился с долей уважения. Иногда и вовсе раздумывал – считать ли его представителем вида Мэйтата.

– Привет, Корн. Как поживают твои детишки?

Кого другого подобный вопрос от Алекса напугал бы. Корн, пребывая в мире винтиков и гаек, воспринял его настолько дословно, что другие еноты засомневались бы в его трезвом мышлении.

– А… Старший вчера учудил. Представляешь, собрал шокер на триполярных элементах и решил опробовать его на своём брате. Но плохо припаял провода и не получил никакого эффекта. Постучав его об пол – не брата, конечно, а шокер, ткнул затем себе в ногу. Провода легли на контакты, его и шандарахнуло. А так как он ещё и провода подключил неправильно, то шокер возьми и загорись. В итоге хромает, шерсть на половине ноги выгорела, рука обожжённая. Ну и я в сердцах выпорол его проводом от паяльника. Это же надо – перепутать разводку на простом элементе питания, да ещё и вдобавок так бездарно спаять узел! Какое-то проклятие на мою голову. Доведут меня до инфаркта, кто их кормить будет?

Алекс Багенге, специалист по всем существующим мирам, кроме внутреннего, слушал его в некотором ступоре. Иногда Корн совершенно выбивал его из колеи.

– Чему их учат в школе? Написал им туда вчера жалобу. Ну ведь ни в какие ворота не лезет! Пора уже своему ремеслу учить, здесь, в мастерской – а способностей никаких. Эх… Буду надеяться на младших. Кажется, они посмышлёнее. Я вот смотрю, и ты свою кроху на работу таскать начал. Маленькая, конечно, мало с каким оружием сможет обращаться. А с другой стороны, если есть интерес, то конечно – чем раньше, тем лучше.

Алекс, слегка растерявшись, поглядел на Мису, а потом на себя, пытаясь найти сходство. Следом попытался припомнить, можно ли получить общее потомство от Камо и Багенге. Прорвавшись сквозь хаос мыслей, возникший на фоне рассуждений Корна, заключил, что нет – природа безжалостна, а факт её безжалостности общеизвестен.

Снова взглянув на енота, понял, что общеизвестность всего, не связанного с инженерным мышлением, Корна, скорее всего, не касается.

Он вздохнул. А ведь чуть было не убедил, подумал он.

Миса широко зевнула, покачнувшись. Ей жутко хотелось спать. Сказывался сытный завтрак, который устроил ей Алекс.

Тот, заметив её состояние, обратился к Корну:

– Слушай, у тебя найдётся какой-нибудь диван? Я пойду и поговорю с Фрей, а Миса пусть поспит немного.

– Да, конечно. У меня тут есть небольшая каморка. Я сам иногда там сплю. Пойдём, покажу.

Алекс уложил Мису на старую продавленную тахту. Он предложил ей одеяло, которое лежало тут же, но оно пахло енотом, и Миса предпочла его куртку. Он не возражал.

Несколько минут он сидел рядом, тихонько поглаживая её. Ему не терпелось уйти, но он подумал, что посидеть рядом с засыпающей Мисой будет правильно. Кажется, детёнышам необходимо уделять внимание. Как оно должно выглядеть, и в каком количестве должно происходить, он не знал, а потому решил интерпретировать по-своему.

Затем, проверив пистолет, вышел.

Пора было навестить Фрей Мэйтата.

***

Алекс зашёл в их комнату бесшумно, будто соткался из воздуха.

Невысокого роста – не намного выше их с Лэн, он был худощав и совсем не походил на психопата, открыто устраивающего зачистки вооруженных до зубов банд.

Скорее, наоборот – яркий оранжевый мех с чётким рисунком розеток, картинно идеальный хвост и тонкие черты морды делали его симпатичным и безвредным. Замшевая коричневая безрукавка открывала рельефные, но не страдающие чрезмерной мускулистостью руки. Редкие для леопарда серые глаза поначалу глядели с теплотой и участием.

Ни одна деталь его внешности не выдавала в нём того, кем он являлся по своей сути.

Ужас он внушал именно поэтому. Именно полным несоответствием своей внешности к той жестокости, с которой действовал на улицах.

Словно прежнюю душу пинками выгнали из тела вон, а её место заняла душа иная. Душа, принадлежащая совсем не тери. Возможно, душа кого-то давно мертвого, хотя и не смирившегося со своей смертью, но быстро позабывшего, что такое жизнь.

– Привет, Фрей. Привет, Лэн, – Алекс улыбнулся. Его хвост с немного загнутым кончиком качнулся влево и вправо, на уровне пола, подчёркивая дружелюбие приветствия.

Лэн ничего не ответила. Даже не кивнула. Фрей, бросив на неё взгляд, заметила на её мордочке открытый страх.

Проклятье, подумала она, надо было всё же отослать её. Хотя Алекс зачем-то выказал желание видеть их обеих.

– Привет, Алекс, – со своим приступом страха она успешно справилась. – Выпьешь чего-нибудь?

Алекс помедлил, прежде чем ответить. Фрей не в первый раз встречалась с Алексом и немного его знала. Сегодня он казался обеспокоенным.

– Нет, Фрей, спасибо, – он вздохнул. – Мне ещё предстоит сложный день. Не хочется притуплять реакцию. Можно присесть?

Лэн дёрнулась. Её мордочка на миг скривилась, как от острой мысли.

– Конечно, – ответила Фрей.

Алекс подошёл к креслу, немного отодвинул его от стола, и медленно погрузился в его мягкие объятия. Кресло рассчитывалось на Мэйтата, но небольшой леопард расположился в нём с не меньшим сибаритством.

– Фрей, у тебя опять какая-то шпана в квартале шастает.

Фрей поморщилась.

– Знаю. В городе неспокойно, Алекс. Мы и Барцу уже с ног сбились, пытаясь навести порядок. Если честно, я уже готова сама объявить военное положение на подконтрольных мне кварталах, но, боюсь, Абрафо не оценит.

– А как у вас сейчас с Барцу?

– Временное перемирие.

– Даже так? – удивился Алекс и приподнялся в кресле.

– Да. Порядок нужен всем. Решили договориться.

– И каковы условия?

– Они получают от меня любую помощь в ликвидации беспорядков. И получают её сразу. Также я снабжаю их оружием по первому требованию. Барцу проработали планы гражданской обороны и рассчитали необходимые склады с боеприпасами. Я поддерживаю их наполнение. В случае кризиса мы изолируем свои кварталы от остальных и объединим их в один большой укрепрайон. Примерно через пять дней будем готовы полностью, и тогда сможем закрыть кварталы в течение часа после сигнала.

– Ого, – информация Фрей привела Алекса в возбуждение. – Полиция действительно пошла на такое взаимодействие с тобой?

– Ну, только Барцу. Да у них ведь и выбора-то нет. Если всё закрутится, у самого Абрафо сил не хватит. Думаю, только Ронза Боваддин сможет удерживать порядок в нескольких кварталах, но другим районам придётся несладко.

– Выглядит как подготовка к войне. Ситуация в городе и в самом деле настолько плоха?

Фрей посмотрела на Алекса с недоверием.

– Алекс, ты чего, с луны свалился? Где тебя носило последние пару месяцев?

Алекс смутился.

– По-разному. В основном не здесь, не в Эйоланде. А когда я попадал сюда, то занимался поисками Читемо.

– Ага, а когда не искал, то клеился к Тое Багенге, – не удержалась от поддевки Фрей. И сама удивилась. Будто в ней проклюнулся росток ревности.

– Вот черт. Уже знаешь? – Алекс явно расстроился.

Настал черёд Фрей удивляться. Алекс в общении никогда не походил на того скромнягу, которого подразумевала его внешность. А сейчас впервые на её памяти вёл себя как самый обыкновенный тери.

– Знаю, – вздохнула она. – Хорошо хоть провели время?

– Пока меня не арестовали – просто замечательно, – тихо ответил леопард. – Тоя хорошая. И красивая. Мы говорили с ней о живописи.

Они помолчали.

– А там, в других мирах, тоже?

Алекс понял её вопрос правильно.

– Да. В одном из миров он зашёл ночью в поезд. Такое транспортное средство, здесь таких нет. Двигается по своей специальной дороге и состоит из вагонов – типа больших фургонов или автобусов, сцепленных между собой. Ездит между городами. А в вагонах пассажиры спят. Ну или не спят, занимаются чем-нибудь, а в своём городе потом выходят, когда поезд останавливается. В общем, Читемо зашёл на какой-то ночной остановке в один из вагонов. Выключил свет, застопорил двери и перерезал спящих пассажиров. А потом вышел на следующей станции.

– И… много?

– Пятьдесят два. В том мире его зовут – Мясник.

– Улик никаких?

– Что ты, даже фотографии есть. Толку только от них нет. Умён, сволочь. Нападает там раз в несколько месяцев. А так как он не обитатель того пространства, то и найти его не могут.

– А ты много там убиваешь?

– Вообще никого ни разу не убил. Чудный мир, спокойный, очень технически развитый. Я с местными властями тесно сотрудничаю. Помогаю испытывать им оборудование, которое предназначено для поиска гостей из других пространств.

– Они тебе верят?

– Да. У них теория множественности пространств уже хорошо проработана.

Чем больше Алекс говорил, тем больше вопросов крутилось у Фрей на языке. Хотелось расспросить об обитателях других миров, их внешности, привычках, оружии – в котором она разбиралась, о технике. О разном.

Но спросила она о другом.

– А наш мир, Алекс, он настолько плох?

Алекс вздрогнул, и посмотрел на неё совсем иным взглядом. Спокойный и даже какой-то домашний леопард исчез, будто его выключили и включили другого. Настоящего.

– Почему ты так считаешь?

– Здесь ты убиваешь больше, чем Читемо. И чем Читемо убивает там. Здесь именно ты массовый убийца, не он.

Алекс с минуту подумал, прежде чем ответить.

– Здесь я убиваю таких, как вы, Фрей. Тех, кто плодит насилие. Вы не умеете жить иначе, только пожирая самих себя. Я выступаю лишь в роли регулятора.

– Но зачем?

– Потому что могу, – просто ответил Алекс.

Бессмысленный разговор, пришла к выводу Фрей. Он ведь даже не понимает. В его голове не проскакивает даже мысли, что настоящий Читемо здесь, в Эйоланде, это он. Сам Алекс Багенге собственной персоной. Гоняясь за монстрами в чужих мирах, он стал точно таким же монстром. А скорее всего – даже большим. И, словно проклятие, пришёл сюда.

Пришёл, как тяжёлая болезнь. Которую никто не знает, как излечить.

Лэн вдруг резко встала и нервно заходила по комнате. От неё исходила волна раздражения.

– Почему, Алекс?

– Что почему?

– Почему ты оставил нас напоследок? Разделался вначале с другими?

– Так было нужно, Лэн, – ответил мягко Алекс и примирительно поднял ладони.

Но Лэн уже понесло.

– Кому нужно?! Тебе? Ты убиваешь, когда захочешь и кого захочешь! Ты возомнил себя бессмертным и всесильным? Но нет – ты не бессмертен и не всесилен, что бы про тебя не говорили!

Она остановилась и вперила в него яростный взгляд. Хвост сердито бил её по ногам.

– Рыси из клана Стальной Коготь – они ведь тебя едва не убили, верно? Тебе тогда просто повезло. Пока другие прятались, они напали на тебя сами. И едва не справились. Но рано или поздно кто-нибудь ещё разберётся, и на тебя откроют новую охоту. Хочешь знать, как она будет выглядеть, Алекс?

Алекс вдруг как-то сразу оказался рядом с ней. Фрей инстинктивно дёрнулась от его резкого движения.

Оба они, Алекс и Лэн, замерли к ней боком, прильнув друг к другу, точно влюблённые. Алекс левой рукой обнял Лэн, прижимая её к себе. Правая уткнула ствол пистолета ей под рёбра.

Фрей, старясь подавить панику, опустила вниз руку и нащупала рукоять закреплённого под столешницей оружия.

– Замри, – приказал Алекс. Кажется, он обратился к ним обеим.

Лэн заплакала.

Алекс переместил свою ладонь ей на затылок и сжал на нём мех. Затем наклонился и принялся слизывать её слёзы.

Он словно пил её.

Это выглядело отвратительно. Будто он пил её жизнь, глоток за глотком. Пистолет в руке Алекса водил стволом по животу Лэн, вдавливаясь в него и пачкая смазкой.

Фрей объял ужас. Чёрные розетки леопардовой шерсти покрыли белый мех. Пистолет в руке Алекса пульсировал и напитывался одной ему ведомой субстанцией.

Плотное, с привкусом крови, удушье окутало Фрей горло. Ей хотелось закричать, но у неё так и не получилось вдохнуть.

А розовый язык Алекса всё двигался и двигался, жадно облизывая чужие глаза.

Наконец, он оттолкнул от себя Лэн. И наваждение сразу исчезло.

Пистолет тут же уставился на Фрей, хотя сам Алекс не сместил взгляда ни на миллиметр, продолжая удерживать им Лэн.

– Ты спрашиваешь, почему, Лэн? Я отвечу. Случайность. Мне не было разницы, с кого начинать. Кто-то оказался первым, но я не выбирал специально. Жизнь вашего клана заслуга лишь случайности. Точно такое же везение, в которое ты так любезно ткнула меня носом. А потом, когда настал ваш черед, Фрей со мной договорилась. Как договорилась впоследствии со многими.

Пистолет исчез. Алекс шагнул к Лэн и обнял её. Та стояла неподвижно, как большая кукла. Он прошептал ей что-то на ухо – Фрей не расслышала ни слова – и отпустил.

Лэн, медленно переставляя ноги, вышла из комнаты.

Алекс, задумчиво склонив голову на бок, проводил её глазами, и повернулся к Фрей. Он снова вернул себе прежнее обличье: такое притягательное для многих, и бесстыдно лживое для тех, кто знал его ближе. На расстоянии распоротого когтями живота, например.

Его улыбку, адресованную Фрей, приняли бы за эталон искренности в любой точке Эйоланда.

– Извини. С ней всё будет в порядке. Она сейчас ляжет спать и, когда проснётся, ей станет лучше.

Фрей, стараясь скрыть дрожь, плеснула из бутылки себе в блюдце. Подобные улыбки Алекса на неё давно уже не действовали.

Спирт, обжигая, вскипел и устремился по пищеводу, унимая тревогу и беспокойные пальцы.

– Зачем? – наконец выдавила она.

– Ты про слёзы? Я сам не умею плакать. Когда-то, очень давно – умел. Но позабыл их вкус. Мне захотелось его вспомнить.

На несколько секунд Фрей прикрыла глаза. Было бы здорово не открывать их до завтрашнего утра, подумалось ей.

Но она всё-таки их открыла.

Леопард стоял там же – под маской смущённости и виноватости. Будто бы в самом деле в них верил.

– Ты действительно больной психопат, Алекс, – она устало откинулась на подушку дивана.

Но леопард не обиделся.

– Я знаю, Фрей. В одном из миров есть поговорка: кто долго сражается с драконами, сам становится драконом.

– Понятия не имею, кто такие драконы, но смысл мне ясен.

Леопард подошёл к её дивану и присел рядом.

– Фрей?

– Да?

– Обними меня.

– Что?

Он не ответил. Фрей поставила чашку на стол. Её страх и ненависть исчезли – на них совсем не осталось сил. Она обняла его, положив ему голову на плечо. Он тоже обнял её в ответ, закинув свой хвост ей на колени, и тесно прижался.

Фрей поняла: Алексу просто необходимо с кем-то побыть рядом. Каким бы он ни был – монстром или психом с раздвоением личности, но сейчас он испытывал грусть и боль. Ему хотелось ощущать кого-то рядом, живого и теплого. Вряд ли у него есть друзья – а даже монстрам иногда хочется, чтобы они были.

Они сидели долго, закрыв глаза, и слушая дыхание друг друга. Наконец, Алекс отстранился и повернул к ней лицо. Взяв её двумя руками за плечи, он благодарно лизнул её в нос.

– Спасибо, Фрей.

Они помолчали.

– А у тебя в действительно есть секрет? – нарушила молчание Фрей. Она продолжала обнимать Алекса, а тот не торопился отстраняться.

– Конечно, есть.

– Я про бессмертие.

– Да нет никакого бессмертия, Фрей. В смысле, его не существует. А секрет у меня и вправду имеется.

– И каков он?

Алекс ещё раз лизнул её в нос, на этот раз насмешливо.

– Он ведь на то и секрет. Спроси лучше Лэн.

– Думаешь, она знает?

– Возможно. Другой вопрос, что даст его знание, – Алекс горько усмехнулся. – Убить меня возможно и без него.

– Но ведь…

– Те банды не умели воевать, Фрей. А я умею. И мне действительно везло. Но команда спецназа из Абрафо или подразделение из Юда легко обложат и загонят меня. Арест в ресторане, например, провели быстро и слаженно. Я даже врезать никому не успел. Поэтому я и бегаю от них.

Фрей отпустила его, но осталась сидеть рядом.

– У тебя совсем никого нет, Алекс?

Алекс промолчал. Он думал о Мисе. И о том, что совершенно зря напугал Лэн, но не знает, как перед ней извиниться.

Фрей поняла его молчание по-своему.

– Если хочешь, можешь приезжать сюда и сидеть рядом со мной. При условии, если не станешь больше пугать Лэн.

– Я буду стараться, – пообещал леопард. – Пойдём, покажешь мне то самое новое оружие.

***

Мирс Джеро сидел за служебным компьютером, изучая сводки. Его небольшой кабинет пропах казёнщиной. И вид имел сугубо казённый. Да такой, что у любого посетителя сводило скулы: тесный, обветшалый, заваленный бумагами, со старой облупившейся мебелью – на которую и за которую никто не хотел садиться.

Пять лет назад молодой ягуар, которого назначили сюда участковым, разглядел в этой казёнщине только и только романтику. Он старательно готовился к службе в Барцу и назначение своё в квартал Лахотэ принял с воодушевлением, возможным только по юношеской наивности.

Спустя пять лет романтики не осталось. Казённый дух кабинета въелся в него и стал ему вторым домом. А родной дом, с женой и детёнышем, перенял запах.

Вместо романтики со временем пришёл цинизм. Иногда Мирс думал, что ещё через пять лет цинизм станет неистребимым, а сам он превратится в крепко посаженный на ржавчину винтик в большом механизме Управления.

Ягуар сидел за служебным компьютером, изучая сводки. Сводки, хоть и электронные, но пахли порохом и беспорядками. Их запах ни с чем нельзя было спутать. А уши, кажется, уже ловили треск перестрелок и гул многочисленных пожаров.

Мирс ещё раз прослушал запись выступления Тои Багенге, заявившей об угрозе внешнего вторжения. Именно внешние силы, по её словам, стояли за тем хаосом, который грозил захлестнуть город изнутри.

Неудачная операция Абрафо в Чумном квартале действительно не выглядела следствием противостояния с местными бандами. Да вот только имелась в этой истории одна неувязка. То, о чём подполковник не обмолвилась ни словом.

Допустим, и вправду существовала угроза внешнего вторжения. Совершенно непонятно откуда, но допустим. Но каким образом в закрытом, как банка, городе, с его тотальной проверкой напитком правды всех ведомственных и властных структур, взялось столь мощное стрелковое оружие и взрывчатка? Да ещё и в подобных масштабах?

Как происходит снабжение бандитских группировок оружием? И кто именно занялся травлей Абрафо через журналистскую братию?

Мирс не знал ответов, но, будучи полицейским, делал однозначный вывод – в цепочке проверок напитком правды появился сбой.

А значит, система грозила рухнуть. Со всеми вытекающими отсюда последствиями – с безвластием, беззаконием и гражданской войной всех против всех. В прежние времена старик Рой Багенге просто перерезал бы весь Совет и установил временную диктатуру, опираясь на мощь Ти-Лэев. Но сбой проверок на лояльность говорил о поселившейся гнили не только в Совете, но и в самом военном ведомстве. И пока Абрафо и Юда не вычислят всех агентов, перелома в нынешней ситуации не произойдёт.