Рин хорошо помнил барона Игана – скромного молодого человека из северных провинций. Все считали его горбуном, но это было немного не так – просто у парня было сильное искривление позвоночника, вследствие чего одно плечо было выше другого и чрезмерная сутулость. Черные длинные волосы, собранные в хвост и перевязанные черной же лентой с агатом, бледное узкое худое лицо с высокими острыми скулами и узкими умными глазами, также черными, и длинным крючковатым носом. Не самая приятная внешность вкупе с привычкой носить одежду темных тонов создавало сильное сходство с большой черной вороной.
Рин вздохнул и уставился в огонь камина. А ведь они, наверное, могли бы стать друзьями… Ведь Дункан был всего лишь на три года старше Ригура, любил книги, прекрасно рисовал и не прочь был помузицировать в тишине на рояле или скрипке. Как и Онор. Как и сам Рин. Но не срослось.
Позже Ригур часто размышлял, как он поступил, если бы Онор и Иган не скрывались. Если бы Иган нашел в себе силы и храбрость во всем признаться принцу? Или Онор сразу же послала Рина с его ухаживаниями куда подальше, и посылала бы дальше, а не играла его чувствами, как кошка играет с мышью? Ведь завлекала, напрямую не отказывала, подарки принимала, улыбалась и на ласки отвечала… И в то же время искала встречи с другим, следила, соблазняла…
Два месяца из принца делали идиота, а он и не подозревал – верил в лживые слова, сгорал от страсти и мечтал видеть ее даже не любовницей – женой! А когда отец, разгневанный слепотой Ригура, предоставил ему факты обмана, понесся самолично выяснять правду. Довыяснялся…
Принцы эгоистичные люди – это в равной мере относилось и к самому Ригуру. Когда Онор, которая приглянулась ему с первой их встречи, отказала ему ради какого-то Дункана Игана, незначительного дворянина с севера, принц просто обезумел. Ригур пылал жаждой мести и ненавистью к счастливому сопернику, изнывая от ревности. Он даже не мог вызвать ненавистного Игана на дуэль, так как тот уступал в воинском искусстве принцу, в жилах которого текла гномья кровь, и схватка изначально была бы нечестной. Забавно, но Рин сейчас даже не злился на соперника, нет. Любовь не спрашивает согласия, она просто возникает – из разговоров, полувзглядов, легких прикосновений и нечаянных, но отчаянно желанных, встреч. Тем более если женщина сама совсем не против, а соблазн наставить рога королевской особе так велик и плевать с кем. Онор как раз была из таких.
Свет знал Онор ди Эрнэ, дочь уважаемого ученого и преподавателя истории, как невинную овечку, не подозревая, что под овечьей шкурой прячется матерая волчица. Только король Эйзен разглядел в девушке ее истинную суть и попытался донести это до сына, однако упрямый мальчишка уперся рогом и не желал ничего слышать. Принц считал милую Онор ангелом небесным, воплощением Святой Лоритты, забывая о том, что до обретения святости и статуса богини сама Лоритта была той еще блудницей. А вот король об этом помнил, потому отдал приказ следить за девчонкой в оба глаза. Разумеется, результат не заставил себя ждать.
Все считали, что Ригур бросился на свою фаворитку с ножом, но это было не совсем так. На самом деле принц метнул нож в счастливого соперника, которого он застал той ночью три года назад в постели своей возлюбленной. Кинул практически не целясь – знал что попадет, причем насмерть. Не учел лишь того, что Онор закроет любовника собой. Нож прошел по касательной, задев и распоров скулу девушки до самой кости, заливая кровью шелк простыней и отрезвляя разозленного принца.
Все обошлось – девушку исцелили, на лице остался небольшой шрам как напоминание, причем никакой магией несводимый – особый приказ Его Высочества. Игана взяли под стражу и бросили в самую глубокую тюремную камеру. Спустя сутки Онор ди Эрнэ отправили в самый строгий монастырь святой Лоритты на севере, а барону было под страхом смерти запрещено появляться в столице и ее окрестностях. Довольно мягкое наказание для человека, который и так не особо жаловал столицу, предпочитая прозябать в своей глухой провинции, не так ли? Но у принца были свои на то причины. Три года о бароне не было ни слуху ни духу и вот спустя столько времени он вдруг дал о себе знать. Что же, это будет действительно интересно.
В библиотеку вошла Ирэн.
– Барон Иган здесь, – тихо сообщила она. В глазах женщины застыло странное выражение – страх? Смешно, принц уже не тот ослепленный ревностью влюбленный глупец как три года назад и бросаться с ножом на обидчика не собирается.
– Не беспокойся, я всего лишь собираюсь выслушать барона, – успокаивающим тоном произнес Рин и вернулся за стол. – Зови.
Маркиза кивнула и вошла уже в сопровождении знакомого принцу молодого человека в темном костюме. Барон почти не изменился – тот же стиль одежды с преобладанием черного цвета, та же лента с агатом, разве что лицо бледнее да темные круги под глазами появились. И взгляд – черный, горящий каким-то лихорадочным огнем, который раньше Рин никогда не замечал.
Барон почтительно склонил голову в приветственном поклоне и остановился на пороге, не решаясь подойти ближе.
– Ваше Высочество, – чуть хриплым голосом проговорил он
– Барон, – принц слегка кивнул гостю и жестом отпустил Ирэн. Женщина тотчас же скрылась за дверью, оставив мужчин наедине.
– Что ж, Иган, вот мы и встретились, – первым начал разговор принц. – Наслышан о твоих успехах, да и дознаватель Флинт о тебе хорошо отзывается, а Чейз и вовсе в восторге – утверждает, что в раскрытии недавнего заговора ты принял едва ли не самое непосредственное участие. Зачем ты искал встречи со мной?
Барон достал из-за пазухи пухлый конверт, пересек комнату и положил на стол перед Рином.
– Здесь вся информация о заговорщиках, их источниках финансирования, тех, кто был хоть как-то связан с ними, вся их агентурная сеть, – пояснил он. – Дознавателю Тиллиану об этих бумагах ничего не известно, у него на руках лишь малая часть собранных мною данных.
Ригур вскрыл конверт и вытащил бумаги. Наскоро их проглядев он разочарованно вздохнул.
– Хорошая работа, – вынужден был признать принц, снова обращаясь к Игану. – И что же ты за это хочешь?
– Вы сами знаете, чего я могу желать, – ответил Дункан, напряженно следя за Его Высочеством.
– Ты не получишь Онор, – твердым, не терпящим возражений тоном проговорил Рин. – Никогда.
– Зачем Вы так? – воскликнул молодой человек, забыв о приличиях. – Эти сведения стоят гораздо дороже моей просьбы!
– Сведения действительно ценные, – не стал возражать Ригур. – Но этого недостаточно. Мои особисты давно уже собрали подобное досье на каждого, кто крутится у трона, ты не принес ничего нового. Но за старание спасибо. И именно потому ты здесь. Еще пожелания имеются?
– Как я могу заслужить прощение для Онор? – похоже Дункан не собирался сдаваться.
Рина так и подмывало сказать "никак" и этим разрушить все надежды парня, но совесть вдруг воспротивилась. Но и ответить положительно язык не поворачивался, что-то мешало, сдавливало горло, вынуждая молчать. Уязвленное самолюбие? Может быть. Рин не мог допустить того, чтобы эта парочка была счастлива, не тогда, когда его сердце до сих пор терзает боль. Нет, они должны страдать вместе с ним, переживать то же, что и Рин. Он не отпустит Онор. Не сейчас.
– Если тебе больше нечего сказать, Иган, то убирайся, не трать мое время зря, – резко бросил Дункану принц и указал на дверь. – Нам не о чем больше говорить.
Побледнев сильнее прежнего барон, поклонившись, вышел из библиотеки. Он уже не видел, как в едва закрывшуюся за ним дверь полетел пущенный умелой рукой кинжал, вонзившись в точно то место, где несколько секунд назад стоял молодой человек.
***
В коридоре барон столкнулся с маркизой Тиллиан, изъявившей желание самой проводить Дункана к выходу.
– Зря Вы пришли, теперь он точно не освободит Вашу любимую, – заметила она уже на пороге.
– Не думаю, – не согласился с ней Иган. – Наш принц не монстр, а честный и великодушный человек. Уверен, придет время, и он сам приведет Онор к алтарю и ко мне, а сегодняшняя аудиенция это первый шаг к подобному исходу.
– Вы так верите в Его Высочество, – удивленно произнесла Ирэн с жалостью глядя на Дункана. – После того, что он натворил.
– Он мой будущий король, если не верить в него, то какой смысл быть верным этой стране? – с этими словами барон Иган покинул гостеприимный дом маркизы Тиллиан.
А несколько часов спустя он вместе со своим лучшим другом заливал свою неудачу алкоголем в печально известном трактире "Однорогий тролль", где совсем недавно дебоширил Гектор. Трактир еще хранил следы недавних разрушений, но рачительный хозяин заведения уже успел заменить все столы и лавки, а также обзавестись новой барной стойкой, не менее безобразной.
– Уб-блюдок!!! – процедил Дункан, наливая себе и своему другу Барту Флинту еще вина. – Ну какая же он сволочь! Высокородная …! Три года, представляешь, три года тяжелейшего и кропотливого труда коту под хвост! – жаловался Дункан Барту, дознавателю Дризора, с которым успел подружиться за те два года, что он жил здесь. – У моих особистов досье покруче твоего, но за старания спасибо, – передразнил он принца. – Тварь монархическая…
Флинт со всем соглашался и продолжал подливать барону вина, не забывая поглядывать по сторонам, чтобы не дай боги не подслушали столь крамольные речи и не причислили к мятежникам. Дункан напивался редко, на памяти дознавателя такое было только один раз, а напиваясь становился слишком уж разговорчивым, абсолютно не являясь таковым в трезвом состоянии.
– Ну подумаешь бабу у него увел, так ведь такое сплошь и рядом! Тем более баб у него этих как грязи, любая под него лечь готова, вот чего он в мою Онор вцепился, а? – продолжал тем временем Иган. – Что, ему баб не хватало? Обязательно надо было на мою запасть! И я хорош, надо было пойти и сразу же во всем сознаться, авось бы и договорились как нормальные мужики.
– Да он бы тебя прикончил на месте, – заметил Барт, вновь наполняя бокал Дункана. – Что и попытался сделать, застав тебя у Онор в спальне.
– Тиллиана-то не прикончил, – возразил Иган, совершенно трезвыми глазами глядя на Флинта. – А я, дурак, бабу послушался, за что и получил. И вот что теперь делать, а? Там в будущем как, нового заговора не наблюдается?
Ответить Флинт не успел – в трактир вбежал встрепанный молодой стражник, кинувшийся сразу же к нему.
– Господин дознаватель, капитан Койра срочно требует Вас к себе, – срывающимся от быстрого бега голосом сообщил он. – Срочно, – повторил посыльный, видя, что Барт и не думает спешить.
Вздохнув Барт встал, обеспокоенно оглядываясь на приятеля.
– Сам дойдешь? – с сомнением спросил он у продолжавшего пьянку Игана.
Тот только махнул рукой и снова вернулся к бокалу с вином. Исчезновение собутыльника никак не сказывалось на его планах до смерти напиться, чтобы хоть как-то сгладить горечь неудачи после встречи с принцем.
Флинт покачал головой и, взглядом найдя Мевдина, подозвал трактирщика к себе. Бросив тому серебрушку, дознаватель строго-настрого наказал ему не спускать глаз с барона и если что отправить парня домой в целости и сохранности. За дополнительные неудобства само собой будет уплачено. При виде денег хозяин заведения расплылся в радостной улыбке и рассыпался в заверениях, что все будет проделано в точности с инструкциями. Довольно кивнув Флинт с легким сердцем отправился на встречу с неугомонным Койрой, гадая что же понадобилось этому служаке в такой неурочный час. Барон даже не заметил его ухода, продолжая методично вливать в себя вино бокал за бокалом, пока не отключился прямо за столом.
Над ухом зудела какая-то очень уж надоедливая мушка и противным-препротивным голосом нудила что-то о барных стойках. Дункан с трудом разлепил глаза и глубокомысленно уставился на грязную столешницу, за которой просидел незнамо сколько времени. Столешница радовала глаз кувшином вина и наполовину полным бокалом. Нетвердой рукой он дотянулся до бокала и судорожно влил в себя напиток богов. А мушка тем временем продолжала нудить. Скосив глаза в сторону звука Дункан узрел, что этот надоедливый мух имеет вид высокого черноволосого ренсийца, что-то вдумчиво втолковывавшего хозяину трактира Мевдину. От нечего делать парень прислушался к разговору.
– Мевдин, и где ты только взял столь невообразимое чудо мебельных мастеров? – возмущался ренсиец. – Это же прямое оскорбление посетителей! Да такого мастера надо под суд отдать за порчу драгоценной древесины!
– Господин, я уже двадцать лет держу этот трактир и ни один посетитель еще ни разу не пожаловался! – устало отвечал бедный Мевдин. – И только Вам она не понравилась.
– Они тебе просто не говорили, – невозмутимо возразил недовольный гость. – Да за такое чудовище и садиться-то страшно, не то что пить! Никакого же удовольствия не испытываешь, сразу же трезвеешь на эту красоту глядя, на ее психодел…психанутич…короче, на ее психанутые трещины, которые так и норовят утянуть тебя в глубины трезвого образа жизни. Ну и зачем тебе это?
"А ведь парень прав, – отрешенно согласился с разглагольствующим ренсийцем барон. – За этой стойкой фиг напьешься".
– Господин, ну что Вы хотите, у меня такой вкус и менять его в угоду Вам я не собираюсь, – было забавно наблюдать как такой здоровяк как Мевдин оправдывается перед субтильным на его фоне чужестранцем.
– Да я разве об этом? – безмерно удивился последний. – Если так неймется, то запрись с этим деревянным чудовищем в спальной комнате и эстетствуй на здоровье сколько вздумается, но не на людях же! К тебе ведь приличные люди заходят, ну что ты…
Побелев от подобного заявления трактирщик жестом подозвал к себе двух вышибал, дежуривших у входа. Заметив это ренсиец неодобрительно цыкнул.
– Мевдин, Мевдин, ты что, забыл что бывает, когда меня обижают? – вкрадчиво спросил он у бедняги-здоровяка. – Или может ты решился-таки заново сменить обстановку? Или мне снова устроить состязания по дартсу? С метанием топоров в твою НОВУЮ барную стойку?
Несчастный Мевдин не забыл ничего и потому снова отправил своих ребят на их прежнее место. В прошлый раз только чудо в лице акаарца Шерефа спасло трактир от полного разрушения. Рисковать зданием не хотелось.
– Господин, ну далась Вам эта стойка! – в отчаянии воскликнул трактирщик, заламывая руки, что смотрелось весьма комично. – Второй день уже сюда ходите! Хотите, я Вам скидку на все в своем трактире сделаю, чтобы Вы больше не затрагивали эту тему, а?
– О! Это уже другой разговор, – ренсиец довольно потер руки и хитро прищурившись переспросил. – Значит скидку на все, что ни попрошу?
– Да, – обреченно кивнул здоровяк. – На все.
– И не будешь потом стражей угрожать и королевскими надзирателями, как недавно? – уточнил гость.
– А им все равно, я уже пытался, – вздохнул Мевдин. Барон навострил уши, надо будет при встрече поинтересоваться у Флинта, чего это он заезжего дебошира не окоротил.
– Ну тогда хочу арендовать твою барную стойку на весь срок, что я в городе, – победно произнес черноволосый парень и, щелкнув пальцами, подзывая слуг, распорядился. – Заприте это деревянное чудовище в самой дальней комнате и пусть не покидает своего места заточения покуда я сам не уберусь из Дризора, ясно?
– Господииин! – простонал трактирщик и скрылся из зала в сторону винного погреба, не выдержав дальнейшего действа. Двадцать лет весь город уговаривал Мевдина поменять барную стойку, но переупрямить его удалось какому-то заезжему молодцу-чужестранцу, причем всего-то за два дня. Иган фыркнул, ему бы такие проблемы…
Самолично проконтролировав изгнание деревянного чудовища в самую дальнюю комнату трактира ренсиец с чувством исполненного долга выдул кружку пива, закусил соленым куриным крылышком и умелся из веселого заведения, пока опомнившийся хозяин не вышвырнул его собственноручно. Проводив быстро удаляющегося посетителя взглядом барон тоже засобирался. Давно уже перевалило за полночь, голова раскалывалась на мелкие кусочки и Дункану стоило больших усилий встать из-за стола и шатаясь покинуть трактир.
На свежем ночном воздухе парень немного протрезвел и уже более уверенно направился в сторону своего дома. Но так и не дошел. Не успел барон сделать и пары шагов, как откуда-то сбоку к нему метнулась тень, в свете звезд блеснуло острие кинжала. Затуманенное алкоголем сознание еще раздумывало, что делать, а вот тело, закаленное тренировками, отреагировало мгновенно. В горло нападающему полетел один из метательных ножей, которые Дункан всегда держал при себе. Сам же барон мигом отбежал на дорогу и принял боевую стойку. В руку как будто сам собой из ножен прыгнул короткий меч, в другую метательный нож.
Игана со всех сторон окружили четверо крепких мужчин в неплохих кожаных доспехах и с мечами в руках.
– Сдавайтесь, барон, – произнес один из них, могучий бородач с цыганской серьгой в правом ухе и ренсийским выговором. – На крышах сидят лучники, а Вы на открытом месте. Дернетесь и попрощаетесь с жизнью.
– Как будто вы поступите иначе, – презрительно заметил Иган и не думая подчиняться.
– Поверьте, моему хозяину не с руки Ваша смерть, – бородач сделал осторожный шаг к замершему парню. – А мне не нужны дополнительные проблемы. Вы уже убили одного из моих людей, неужели недостаточно? Может все же сложите оружие и поговорим? Мы все-таки цивилизованные люди, а не акаарские дикари. Пока мои парни не сделали это за Вас.
"Мертвым я Онор буду не нужен", – подумал Дункан и бросил клинки на землю. В следующий миг он провалился во тьму. Пока вожак заговаривал барону зубы, один из окруживших парня людей подобрался к Дункану, оглушив того рукоятью меча. Безвольное тело крепко связали и оттащили куда-то в сторону, затем погрузили на какую-то телегу и четверо мужчин со своим пленником растворились в ночи.
Глава десятая
Сознание к Дункану возвращалось медленно и болезненно. Парень очнулся в полной темноте со связанными за спиной руками и привязанным к какому-то столбу. Судя по сырости и затхлому воздуху, а также земляному полу, его бросили в какой-то подвал. Снаружи не доносилось ни звука, а вокруг не было видно ни зги. Зато ощутимо кто-то слышался совсем рядом.
– О, наш спящий красавец изволили проснуться, – прокомментировал этот некто, едва Иган открыл глаза.
Голос оказался неожиданно знакомым, да только еще не вполне пришедший в себя барон никак не мог вспомнить, где он мог его слышать. А незнакомец между тем продолжал.
– Ну а тебя за что сюда? – спросил он, так и не дождавшись сколько-нибудь вразумительного отклика от нового узника.
– Сам хотел бы знать, – ответил барон, напряженно вспоминая обстоятельства своего пленения. – Вроде расслаблялся в трактире, никого не трогал…А потом хоп – едва вышел и неизвестно откуда объявились эти ренсийские хлопчики с весьма недружелюбными намерениями числом в пять штук.
– Один против пяти – шансов не было, – согласился незнакомец.
– Да нет, одного из них я все равно достал. Метательным ножом, – добавил деталей Иган. – Но когда на тебя еще целятся лучники, а ты сам на открытом месте вариантов остаться в живых, кроме как сдаться, не так уж много. А мне жить нужно.
– Тоже верно, – вздохнул товарищ по несчастью. – Меня тоже пятеро брали вроде бы. Вот только вежливые разговоры они не вели, молча всем скопом навалились и скрутили, даже шпагу вытащить не дали. Да и эффект внезапности сработал, вот не думал, что в Дризоре до меня кто-то доберется.
– Странно, – задумчиво произнес барон, вглядываясь во тьму и силясь рассмотреть своего таинственного собеседника. – Я убил одного из них, а эти ребята даже бровью не повели.
– Не вижу ничего странного, – возразил его собеседник. – Это же наемники, чем их меньше в команде, тем больше каждому достанется. Уверен, при дележе вырученных за нас денег они еще сами передерутся и поубивают друг друга, чтобы захапать все кому-то одному. Обычное дело.
– Может быть, – не стал спорить барон и снова прислонился к столбу, к которому был привязан. – А тебя где схватили?
– Возле "Однорогого тролля", – ответил второй узник. – Когда выберусь отсюда обязательно нанесу визит этому проныре Мевдину и потребую объяснений, почему это возле его трактира шляется всякий сброд. А барную стойку потребую сжечь в качестве моральной и материальной компенсации. Как думаешь, народ поддержит?
При упоминании Мевдина и барной стойки в голове у Дункана как будто что-то щелкнуло. "Мух!" – едва не воскликнул он, но успел сдержаться. Это ведь тот самый назойливый парень, что приставал к Мевдину с идеей сменить обстановку в трактире.
– Далась тебе эта стойка, – чуть слышно проворчал барон, досадуя, что в соседи ему попался такой странный субъект.
– Просто моя нежная внутренняя организация не может вынести столь вопиющее пренебрежение к комфорту и довольству посетителей данного трактира, – проговорил все хорошо расслышавший ренсиец. – Да я подобного даже у Хрюмбла в Солии не видел, а это, видят боги, самая худшая на свете харчевня. И вообще, откуда ты знаешь про стойку?
Барон промолчал. Все время, пока он разговаривал с соседом по каземату, молодой человек не сидел без дела и пытался ослабить узлы веревки, которой его связали, и не без успеха. Напавшие на него знали толк в узлах, но и барон, несмотря на неказистый вид, много что умел. Все-таки он был дворянином и обучался военному делу, а на севере страны этому уделяют много внимания, сказывалось близкое соседство с гномами, также как орки помешанными на оружии.
– С другой стороны о моем вчерашнем дебоше не знает разве что глухой, – меж тем сам себе ответил неугомонный сосед. Похоже молчание Дункана его вовсе не смущало. – Ты трещины на этой стойке видел? А жуткие морды, что ее украшают? Нет, я понимаю вкусы разные бывают, но трактир ведь общественное место, а многим подобное наверняка не нравится. Вот тебе, например?
"Его что, кроме этих барных стоек ничего не интересует?" – тихонько зверея подумал Дункан, которому уже начало надоедать слушать этого непризнанного ценителя трактирной мебели. Он чувствовал, что если сейчас же не прервет слишком уж говорливого ренсийца, тот окончит свою жизнь в этом же подвале от рук самого Игана.
– Ты как-то слишком спокоен для похищенного, – заметил барон, едва его сосед замолк.
– А мне нечего бояться, – беспечно произнес тот. – Скоро меня хватятся друзья и еще до наступления утра я буду свободен и гулять в заведении Мевдина. А пока же мне лучше тихо сидеть и не рыпаться, заодно узнаю, кто же наш таинственный похититель. Кстати, сам не надумал, кто это может быть?
– Понятия не имею, – мрачно сказал Дункан, размышляя заметит ли его охрана исчезновение хозяина, и завидуя своему собеседнику, который так уверен в своих друзьях. – Я много кому дорогу перешел в свое время.
Ренсиец наконец-то замолчал и барон Иган воспользовавшись наступившей тишиной начал прикидывать как можно отсюда выбраться живым и по возможности здоровым. Возле трактира его окружили пятеро, одного он успел достать ножом, предположительно один или два лучника на крышах, хотя возможно, что это был простой блеф, плюс еще один должен был следить за дорогой, чтобы не пропустить кого постороннего и еще один-два на месте дислокации. Семеро в самом лучшем случае. Не очень хорошо для Игана. Он действительно был хорошо тренирован, но идти врукопашную с вооруженным до зубов противником? Барон никогда не обольщался насчет себя и своих умений, в таком поединке у него шансов немного. И даже вместе с этим малахольным ренсийцем. "Что же, по крайней мере одному человеку моя смерть точно принесет радость, а другому свободу. Возможно не самый плохой размен", – с горькой усмешкой подумал Дункан, вспоминая недавнюю встречу с Его Высочеством и предмет их разговора.
– Ты уверен в своих друзьях? – нарушил он тишину, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей. – Потому что я не уверен в том, что смогу спокойно противостоять троим вооруженным бандитам. И оставаться в этом грязном подвале дольше положенного тоже желания нет.
– А по мне вполне уютно, – отозвался сокамерник. – Видел бы ты акаарскую тюрьму! По сравнению с ней и этот подвал кажется королевским номером. А насчет моих друзей не волнуйся, Рин обязательно вытащит нас из этой западни.
– Будем надеяться, – пробормотал Иган и, устроившись поудобнее, насколько это вообще было возможно, прикрыл глаза. Что-то барону подсказывало, что силы ему еще понадобятся.
Но долго отдыхать им не дали. Минут через десять, судя по внутренним ощущениям Игана, за дощатой дверью послышались тяжелые шаги и в камеру с факелом вошел уже знакомый бородач с двумя подручными. Дункана и второго узника отвязали от столбов и вывели в такой же темный коридор, проплутав по темным переходам еще минут пять их вывели в небольшую комнату, тускло освещенную несколькими свечами. Их здесь явно ждали.
Иган оказался прав, наемников было всего лишь семеро вместе с главарем, который со своими людьми сразу же исчез за дверью, оставляя связанных пленников со своим нанимателем.
Посреди комнаты в расслабленной позе хозяина положения сидел эльф. Барон почти не удивился этому обстоятельству – остроухие давно точили зуб на Солигию – за Властелина, за Алдэра, даже за алезию, которую эльфам продавать было строжайше запрещено, а также за запрет показываться на землях Солигии, молчаливо поддерживаемый гномами. Огонь свечей выхватывал из сумрака красивое лицо с точеными чертами, длинные волосы, рассыпанные по широким плечам, сверкали расплавленным золотом, а изящная и в то же время крепкая фигура излучала уверенность в себе и своих силах.
Некоторое время все трое молчали, изучая друг друга, пока Игану, которому быстро надоела эта игра в молчанку, не заговорил первым.
– И долго мы будем молчать? – стараясь скрыть поднимающуюся со дна души злость спросил барон, глядя похитителю прямо в лицо.
По красиво очерченным губам эльфа скользнула усмешка.
– Нет, – ответил он. – Недолго. И хочу попросить прощения у Вас, барон, за то, что мои люди обошлись с Вами так непочтительно, однако того требовала необходимость. Тем более Вы здесь оказались совершенно случайно.
– Вот как, значит, весь этот балаган был создан для меня? – подал голос второй пленник. – Чего ради?
– Ты сам знаешь ради чего, – эльф даже не взглянул на парня, все его внимание было обращено на барона. – Но тобой я займусь позже.
– А чего время тянуть? – не унимался ренсиец. – Ты ведь за мной, наверное, давно-о бегаешь, не так ли? Может покончим с этим, наконец-то?
– Покончить? – эльф наконец-то соизволил обратиться к ренсийцу напрямую, даже подался вперед, давая возможность лучше разглядеть себя. – Нет, это будет слишком просто, жалкий маленький воришка! Мой лорд приютил тебя, принял с особым радушием, а чем ты отплатил ему? Я еще поговорю с тобой, очень, знаешь ли, интересует, как тебе удалось пробраться в тщательно охраняемый кабинет моего лорда незамеченным.
– Что поделать, такая у меня работа, – пожал плечами вор. – И твой лорд знал с кем связывается. Он определенно должен был понимать весь риск нашего общения.
– Не тебе судить о моем лорде, – процедил похититель, прожигая ренсийца гневным взглядом.
– О, как, – фыркнул на это заявление парень. – Да всем в твоем лесу известно, что твой, хм, лорд давно уже выжил из ума, старый маразматик еще дергается, пытается шевелиться, но его уже давно никто не воспринимает всерьез. И то, что он доверился такому ненадежному типу как я, это только подтверждает. Разве нет? Твой лорд всего лишь сумасшедший старик, давно забывший все радости жизни! Да он самостоятельно ложку ко рту поднести не может и давно уже понятия не имеет как бабу надо щупать. Или может он бабами и не интересуется? Если у него есть такой красивый да ладный ты? Чего же он так далеко тебя отослал за мной гоняться? Видимо надоел уже?
– Да как ты смеешь так говорить о моем господине?! – разъяренный словами вора остроухий вскочил со своего места.
Он молниеносно приблизился к ренсийцу и со всей силы ударил того в живот, сбив парня с ног. Затем вытащил из ножен красивый охотничий нож, склонился над корчащимся от боли вором и почти ласково провел острием по щеке парня, оставляя кровавый след. Барон в это время постарался отскочить в тень, подальше от похитителя, стараясь при этом быть как можно незаметнее. То, что заяц отвлекся на вора, давало прекрасную возможность попытаться освободиться от пут, но для этого нужно время. Барон как мог ослабил веревку, но все же оказывается недостаточно.
– Ты зря разозлил меня, мальчик, – нежно произнес между тем остроухий на ухо вору, взяв того за подбородок. – Мой лорд не приказывал доставить тебя ему живым, и я не откажу себе в удовольствии немного поиграть с тобой, пока буду выяснять, где находится интересующая меня вещь. Так просто ты ведь мне не скажешь?
– Да пошел ты на… – и ренсиец выдал заковыристое оркское ругательство, плюнув мучителю в лицо. – То, что ты ищешь надежно спрятано и ни тебе, ни твоему лорду не добраться до него.
Остроухий только улыбнулся и ударил парня еще раз, на этот раз уже по лицу, оглушая. Затем, схватив вора за волосы, снова развернул к себе. В неясном свете вновь блеснуло голубоватое лезвие, и ренсиец обзавелся новым украшением на другой щеке. Однако его похититель не остановился на простом порезе, а решил художественно его разнообразить, при этом углубляя каждый следующий порез. На грязный пол закапала кровь. Еще пара взмахов и на лице вора появилась целая вязь каких-то эльфийских знаков и букв, похоже у остроухого изверга была неплохая практика. Ренсиец закричал от боли, но остроухий, сделав какой-то пасс рукой, заставил того замолчать, продолжив свое занятие.
– Не недооценивай моего лорда, – приговаривал при этом он, нанося очередной порез. – Куда вам, жалким людишкам, понять высшие цели моего народа? Вы всего лишь ошибка природы, никчемные создания, омерзительные короткоживущие твари, недостойные быть равными нам и рожденные быть слугами моему народу.
– Ты, наверное, хотел сказать жалким остаткам твоего народа, тойарре, – поправил остроухого молчавший во время экзекуции барон Иган, внезапно возникший за его спиной. Барон сумел справиться с веревками, сместился за спину врагу и, прихватив тяжелый стул, на котором до недавнего времени восседал остроухий недруг, приготовился пустить его в действие. Да и незадачливого воришку надо было спасать, пока тронутый на всю голову заяц не вздумал порезать его на ленточки.
– Как ты меня назвал? – тойарре отвлекся от своей жертвы и начал оборачиваться к Дункану, о котором совсем забыл. Но тот ему такой возможности не дал, обрушив на голову похитителя тяжелый стул. Остроухий покачнулся, нож выпал из ослабевшей на миг руки, и был быстро перехвачен бароном. Услышав шум, в комнату ворвались наемники, застав Игана с ножом, приставленным к горлу их нанимателя. Рядом валялся ренсиец с окровавленным лицом.