Он сидел ко мне спиной в просторном мягком кресле. Всё, что я видел со входа в комнату, больше похожую на оранжерею, это его руку в перчатке, державшую чашку чая. Откуда-то доносилась музыка – но не та, что сопровождала появление Пророков на ТВ, а классическая запись игры на фортепиано.

Я застыл в дверях, не зная, как себя вести. Идя сюда, я ожидал совсем не этого.

– Я думал, ты придёшь раньше, – спокойно произнёс Верховный Пророк, и что-то смутно знакомое шевельнулось в моей памяти. Где раньше я мог слышать этот голос? – Проходи, присаживайся, – предложил он, ставя чашку на блюдце, что покоилось на широком подлокотнике его кресла, и сделал жест рукой в сторону соседнего. – Посмотри со мной на луну.

Я перевёл взгляд в стеклянное окно, занимавшее почти всю стену комнаты. Вместо городского пейзажа я увидел там долину, залитую лунным сиянием. Ночное светило висело в небе, усыпанном сотнями звёзд. Я уже собрался фыркнуть и перевести взгляд обратно на хозяина комнаты, как вдруг понял, что эта долина была прекрасно мне знакома: в её северной части располагался Цинтоу.

Во рту у меня пересохло.

– Ну так присаживайся, – размеренно повторил Верховный Пророк, и на этот раз я не мог его не послушать.

Как я и ожидал, на моём собеседнике была тёмная мантия, расшитая золотыми узорами, и маска, полностью скрывающая лицо. Зачем было встречать кого-то вроде меня при полном параде?

Когда хозяин комнаты кивнул в сторону чайничка, стоявшего на низком чайном столике, я помотал головой.

– Как знаешь, – ответил он, совсем по-будничному пожимая плечами.

Какое-то время мы сидели молча. Я уставился на него, а он лишь смотрел в искусственное «окно».

– Хочешь спросить, почему здесь нет охраны? – произнёс вдруг он. – Почему я один? Почему эта комната полна зелени? Может быть, тебе интересно, кто исполняет музыку, которую ты сейчас слышишь? Или… кто я такой? Что ты хочешь узнать?

Прежде, чем я ответил, он поднял палец и погрозил им.

– Я отвечу лишь на один твой вопрос, – уточнил Верховный Пророк. – Так что выбирай его тщательно.

Я поджал пальцы, лежавшие на коленях, и сглотнул.

– Чего вы… от меня хотите? – наконец спросил я и устремил взгляд туда, где у моего собеседника находились глаза. Из-за того, что комната была погружена во мрак, я мог видеть лишь очертания мужчины, сидевшего в соседнем кресле.

– Я хочу… – он немного помедлил, – чтобы ты занял моё место. Или уничтожить тебя. В зависимости от того, какая из моих сторон одержит верх над другой.

– Что? – переспросил я, подпрыгнув, но Верховный Пророк остановил меня жестом руки.

– Это уже второй вопрос. А так мы не договаривались.

Произнеся это, он выскочил из кресла подобно распрямившейся пружине. Мгновенно «подлетев» ко мне вплотную, Верховный Пророк схватил меня за лицо и прижал к стене. Я почувствовал сильную боль от удара в районе лопаток. Сместив руку ниже и освободив мне глаза, он придвинулся ближе, заглядывая в них.

В этот момент перед моим внутренним взором одна картинка стала проноситься вслед за другой. Я увидел, как вернулся в родительский дом, облачённый в мантию Пророка. Родители встретили меня радостно – однако вместо того, чтобы обнять, они почему-то кланялись мне. И хоть с их лиц не сходили широкие улыбки, я кожей чувствовал напряжение, висящее в воздухе. Им… было некомфортно рядом со мной?

– Нет, – я попытался мотнуть головой, чтобы освободиться от захвата Верховного Пророка, но он проявил такую недюжинную силу, что я не смог сдвинуться ни на цунь.

Вслед за этим я увидел, как люди в тёмном куда-то вели моего деда по узким коридорам. Хоть он и не был связан, но даже не пытался бежать. Вообще говоря, он мало чем напоминал человека – больше походил на того, на ком применили технику искажения, доведённую до максимума.

– Нет! – пробубнил я, чувствуя, как начинает заходиться сердце в груди.

Я вцепился в руку Верховного Пророка своими двумя, однако даже так не смог сдвинуть её. Моё дыхание участилось, а голова начала плыть.

Дальше я увидел Цинтоу. Жун Юй и Си Ван провожали меня на поезд. Когда я уходил, она положила голову ему на плечо, а затем поднялась на цыпочки и губами коснулась его щеки. Жун Юй повернулся к ней и крепко обнял.

От этой картины я буквально пришёл в бешенство. Так она всё же предпочла его, а не меня?

Со стороны Верховного Пророка послышался тихий смешок.

Я зажмурился, желая остановить круговерть в своей голове. Я не должен был поддаваться тому, что видел. Даже если всё это правда. Я должен был сохранять свою ци чистой.

Я отчаянно пытался вдохнуть, но рука, лежавшая на нижней части лица, не давала мне сделать этого. В следующий миг я почувствовал, как по моим щекам полились горячие слёзы.

«Нет! – прошептал я внутри себя, весь сжимаясь. – Не позволю!»

Кажется, Верховный Пророк снова слегка рассмеялся. Или мне послышалось?

– Как тебе такое будущее? – прошептал он совсем рядом с моим ухом. – Даже если ты станешь одним из нас, ты по-прежнему не будешь нужен никому из этих людей. Так чего ради ты стараешься?

Растеряв последние остатки душевного равновесия, я стоял, припёртый к холодной стене, и чувствовал, как моё тело трясло от злости. Могло ли увиденное быть тем, что уготовано мне?

– В этом мире нет никого, кто бы принял тебя, – выплюнул Верховный Пророк мне в лицо. – Чем быстрее ты это поймёшь, тем быстрее избавишься от сомнений и станешь настоящим собой. Ну же! Решайся, или я сию же секунду тебя уничтожу!

Силясь оттолкнуть мужчину, размазавшего меня по стене, я чувствовал, что движения мои слишком медленны и неуклюжи. Такое иногда настигает тебя во сне, когда ты пытаешься от кого-то сбежать: ноги становятся ватными и непослушными, и сколько бы стараний ты ни прилагал к каждому шагу, он выходит крошечным и бесполезным.

Это только на словах говорят, что отчаяние прибавляет сил – на деле же они испаряются, и всё, что ты можешь, – это кричать от ярости внутри себя.

Я уже готов был смириться с тем, что не выйду из комнаты с видом на долину Цинтоу, когда перед моими глазами вдруг появилось бабушкин лицо. Наверное, у меня не выйдет с ней попрощаться. Ба, прости, что твой внук оказался таким бесполезным…

Внезапно рука, что сжимала мою челюсть, дрогнула, и Верховный Пророк отступил на полшага назад.

– … жива, – услышал я его тихий шёпот. – Она действительно…

Не знаю, как мне удалось сделать то, что я сделал после, – но тогда я просто схватил его руку и вывернул её так, что раздался противный хруст.

Верховный Пророк закричал и схватился за то, что болталось на месте его руки, а я стоял, не веря своим глазам, и ощущал на кончиках пальцев сильнейшее искажение, которое когда-либо встречал.

Не успев толком ничего сообразить, я набросился на противника и уронил его на пол, а после приложил к нему обе руки и повторил приём. Я понятия не имел, как у меня такое выходило, – знал только, что в ядре всего этого лежало искажение. Но почему-то вместо пространства или тонкой ткани бытия оно кривило человеческое тело.

Мужчина подо мной корчился и кричал, но я не мог заставить себя остановиться. Вместо того, чтобы «править» его, как намеревался изначально, я всё больше его кривил.

Прекратил я лишь тогда, когда услышал под собой тихий прерывистый смех. От этого звука мне стало так жутко, что я отпрыгнул в сторону и схватился за голову. Я заполз в угол и смотрел на то, что осталось от Верховного Пророка, затравленно и дико. Разве люди должны смеяться в такие моменты? Разве они могут?

– …спа… – выдохнул мужчина, и его речь превратилась в противное бульканье. – Спасибо… – донеслось до меня, а затем в комнате наступила тишина. Ни привычного гула города, ничего – даже музыка затихла, доиграв.

Я принялся кусать от волнения пальцы.

Всё и правда закончилось? Я выполнил миссию? Я победил?

Но не было ли всё слишком просто?

Только теперь я задумался о том, почему на пути к Верховному Пророку никто не оказал мне сопротивления. Не мог же он в самом деле сидеть тут совсем без охраны! И за что вообще он меня благодарил?

Я выбрался из угла и на четвереньках подполз к распластанному на полу телу. Неужели это и правда был тот, кто стоял на вершине вершин? Вот этот кусок мяса в вонючей луже?

Подавив приступ тошноты, я протянул руку к маске, что скрывала лицо Верховного Пророка, и медленно её снял.

Когда я увидел того, кто скрывался за ней, в голове моей разом взорвалась тысяча мыслей. Почему? Почему у Верховного Пророка было лицо того пожилого господина, что прислал мне лотерейный билет? Неужели он с самого начала намеренно вёл меня сюда?

Неожиданно для себя я вдруг усмехнулся.

– Ха! – я сел на корточки, свесив с колен руку с зажатой в ней маской, а второй накрыл лицо. – Ха-ха!

Я чувствовал себя мышью, загнанной в лабиринт, единственный выход из которого вёл прямиком в расставленную ловушку. Так всё, что я делал, всё, чем жил последние годы, всё, чего хотел, вело сюда, потому что кто-то решил это за меня? Как давно? Когда этот старик впервые узнал про меня? От кого? И почему из всех он выбрал именно меня?

Насколько случайная подработка была на самом деле случайной? А то, что я попал в Цинтоу? Что оказался в «глухих местах»? Что в тот злополучный день провалил тестирование? Что спокойно мог въезжать и выезжать из города, несмотря на устаревший чип? Какие из событий моей жизни вообще были настоящими? В какой момент я включился в сценарий, так ловко написанный для меня? Кому из людей, которых знал, я действительно мог доверять?

Ещё какое-то время я слышал собственный смех, перемешанный с плачем, а порой – с отчаянным воем, – но так, будто всё это доносилось со стороны, а не изнутри меня. А когда почувствовал себя полностью опустошённым, то выдохнул и одним точным движением приладил маску Верховного Пророка к лицу.

Казалось, в тот миг моё сердце остановилось.

Перед глазами стали проноситься обрывки чьих-то воспоминаний. В них был монастырь в Цинтоу – ещё целый, нетронутый катаклизмом. Вокруг не было понастроено домиков, как не было никакой общины – только такие же Пророки, как «я», а среди них – один очень знакомый человек: мой дедушка.

Вслед за ним в воспоминаниях появилась бабушка – ещё совсем молодая. Я и не знал, что в прошлом она училась в заведении, которое позже превратили в Академию Нот. Я видел, что хозяин воспоминаний был к ней неравнодушен – однако она смотрела только на моего деда.

В следующем обрывке видений «я» крупно поссорился с бабушкой – и она повредила себе руку, потому что не желала преподавать в Академии Нот. После этого «я» нашёл деда в общине Пророков и повздорил с ним. К тому моменту «я» ощущал себя как новый Верховный Пророк, и был невероятно горд своим положением. Я мечтал изменить мир, перевернуть всё с ног на голову, дать обществу доселе невиданную мощь.

Но во время ссоры «мои» способности вышли из-под контроля, и «я» практически уничтожил монастырь, а дед и бабушка с тех пор куда-то пропали. И сколько бы «я» ни искал их, нигде не мог найти.

«Вот оно что», – пронеслось у меня в голове, и, глубоко вдохнув, я заметил, как втягиваю в ноздри тонкие струйки красного дыма.

После этого в голове началась ещё большая круговерть. Чьи-то воспоминания, чувства, эмоции, обрывки видений и ощущений полились в меня сплошным нескончаемым потоком. Я слышал крики, стоны и мольбы, я видел отчаяние на лицах незнакомых мне людей, и всё это переполняло меня. Хотел я того или нет, оно втягивалось в меня, забивая дыхательные пути, обжигая горло и лёгкие, распространяясь по всему моему телу.