Заповедное дело Россиию Теория, практика, история

Камеральный период заключается в подготовке проекта, картографических материалов и землеустроительного дела. Основа проекта – объяснительная записка. Она обычно содержит следующие разделы:

Введение (сроки, объем работ, состав партии и т. п.).

1. Возможные варианты организации заповедника, их анализ и сопоставление. Подробное обоснование лучшего из них.

2. Физико-географическая характеристика территории проектируемого заповедника (границы, площадь, экспликация земель, рельеф, климат, гидрография, почвы).

3. Растительность.

4. Животный мир.

5. Экономико-географическая характеристика (численность населения на территории проектируемого заповедника и в соседней местности, основные отрасли хозяйства и т. и.).

6. Природные объекты, нуждающиеся в особенно строгой охране и изучении.

7. Рекомендации по внутрихозяйственной организации заповедника (место центральной усадьбы, устройство территории, необходимые штаты и средства, финансирование).

8. Основные направления научных исследований.

Заключение, список литературы, включая рукописи.

Важнейшая часть проекта – землеустроительное дело, содержащее всю официальную документацию, связанную с изъятием и отводом земель^[31],– обычно представляется в виде отдельного тома, прилагаемого к объяснительной записке.

Физико-географический очерк включает лишь те материалы, которые имеют непосредственное отношение к проектируемой территории.

Подробнее характеризуются растительность, животный мир, особенно ценные природные объекты; рассматриваются основные вопросы внутрихозяйственной организации.

Картосхемы предпочтительнее включать в проект, а не давать отдельным томом. Их изготовляют в мелком и крупном масштабах. На обзорной карте мелкого масштаба показывают местоположение проектируемого заповедника, а на крупномасштабных – маршруты обследований, намечаемые границы заповедника, варианты его размещения, преобладающие типы растительности, расположение особо ценных участков или объектов, план внутрихозяйственной организации.

Готовый проект и том, посвященный землеустройству, представляют на рассмотрение исполкома областного (краевого) Совета депутатов трудящихся или Совета министров АССР. Если эти инстанции принимают положительное решение в отношении организации данного заповедника, то областные организации направляют проект, решение о желательности создания заповедника и соответствующее ходатайство в Совет министров республики, и на этом этап проектирования заканчивается.

Общая продолжительность проектных работ, судя по опыту Центральной проектно-изыскательской экспедиции Главохоты РСФСР, составляет 10–12 месяцев, из которых более половины уходит на предварительный и полевой периоды. Стоимость проектирования крупного заповедника в различных регионах Сибири, даже при значительном использовании авиатранспорта, не превышает 15–20 тыс. руб., что составляет не более 0,1 коп. на 1 га территории проектируемого заповедника.

2.2. Проектирование заповедников (на примере Таймырского)^[32]

…Когда-то Фритьоф Нансен, любуясь Сибирью, назвал ее страной будущего. В этом будущем, которое становится настоящим, мы хотим видеть не только грандиозные достижения техники, не только городские кварталы, но и всю пленительную красоту сибирской природы, неизменно покоряющую людские сердца. Невозможно, немыслимо представить себе Сибирь завтрашнего дня без саянских кедровников, хрустальных озер Путорана, наполненной птичьими голосами таймырской тундры.

Заповедники сегодня – передний край в деле охраны природы. Это те самые «зачарованные острова», куда не должна проникать хозяйственная деятельность, где земля предоставлена в распоряжение ее исконным обитателям – растениям и животным. Заповедные территории тоже служат людям, их значимость возрастает день ото дня и год от года. Вот почему ученые настойчиво говорят о необходимости создания заповедников в зоне Крайнего Севера.

В ближайшие годы намечена организация нескольких крупных заповедников и в материковых тундрах – на Таймырском и Ямальском полуостровах, в дельте Лены и на Чукотке^[33]. Наиболее известным среди этих вариантов, несомненно, является Таймырский. И не случайно «полуостров сокровищ», как нередко называют Таймыр геологи, быстрыми темпами превращается в край интенсивного промышленного освоения. Давно нет белых пятен на карте Таймыра, все меньше остается участков, где не проявлялось бы воздействие человека на природу. И все-таки именно на Таймыре мы еще можем выбрать места, которые станут подлинным эталоном первозданной тундровой природы…Выявить и сберечь такие участки – наш долг перед ныне живущими людьми и будущими поколениями.

Большой жизненной удачей считаю участие в проектировании Таймырского заповедника, благодаря чему увидел чудесный мир тундры, близко познакомился с далеким прекрасным краем, который стал близок моему сердцу.

…Считаю долгом почтить светлую память профессора Бориса Анатольевича Тихомирова, известного ботаника, большого знатока природы Севера, автора первого официального проекта заповедника на Таймыре, а также выразить признательность своим спутникам по таймырским поездкам – В.А. Шестопалову, З.У. Танкачееву, А.И. Матюшину, Н.К. Носковой. В главном мы едины: заповедник на Таймыре необходим, и наше общее желание, чтобы он возник там как можно скорее…

* * *

Итак, 27 мая 1973 г. из Москвы в Красноярск вылетела группа специалистов, которым поручено проектирование Таймырского государственного заповедника. Начальник проектно-изыскательской партии – Закир Умарович Танкачеев, человек средних лет, медлительный, немногословный, мнение свое предпочитает держать при себе и не торопится его высказывать. Валентин Андреевич Шестопалов сравнительно молод, ему еще нет тридцати, он – зоолог, а по штатному расписанию значится инженером-охотоведом. Ведь проектирование заповедника выполняется Центральной проектно-изыскательской экспедицией Главохоты РСФСР^[34]. Начальник этой экспедиции – Александр Иванович Матюшин – летит с нами, он будет принимать участие в совещаниях на первых этапах работы, а потом вернется в Москву. Это опытный, бывалый охотовед, энергичный, быстрый в движениях, несмотря на свои шестьдесят лет.

Остается представить и научного руководителя Таймырской проектно-изыскательской партии. Это ст. и. сотр. Центральной научно-исследовательской лаборатории охотничьего хозяйства и заповедника Главохоты РСФСР. Он же – лицо, именуемое автором. Таймыр – не первая для него поездка, связанная с устройством новых заповедников.

В 1970 г. вместе с А.И. Матюшиным и Б.П. Иващенко мы дружно «воевали» в Ханты-Мансийском национальном округе Тюменской области за создание заповедника «Малая Сосьва», а в 1972-м проектировали заповедник «Сохондинский» в Забайкалье^[35].

…Да, Таймырский заповедник – объект непростой. Наша экспедиция – третья по счету, которая занимается его проектированием. В предвоенные годы он значился в плане заповедной сети страны; на одном из документов, хранящихся ныне в Центральном государственном архиве РСФСР, рукой заместителя начальника Главного управления по заповедникам В.Н. Макарова был даже проставлен год организации Таймырского заповедника – 1943-й. Увы, в 1943-м, в разгар военных действий, другие заботы оказались важнее, хотя все-таки именно тогда были созданы два новых заповедника на Урале. На Таймыр же вскоре после войны отправилась большая комплексная экспедиция Арктического, Ботанического и Зоологического институтов, участниками которой были известные исследователи Крайнего Севера – ботаник Борис Анатольевич Тихомиров и зоолог Василий Михайлович Сдобников. Базой для работ служила полярная станция в бухте Ожидания на северном берегу Таймырского озера. Там же находился тогда писатель Иван Сергеевич Соколов-Микитов, оставивший яркие зарисовки северной природы («Таймырский дневник» и др.). Комплексная экспедиция не занималась специально проектированием заповедника, но Б.А. Тихомиров и В.М. Сдобников по своей инициативе представили в 1949 г. Главному управлению заповедников при Совете министров РСФСР объемистую докладную записку под названием «Краткая характеристика природных условий Таймыра в целях организации Таймырского заповедника»^[36]. Это и был самый первый проект, а точнее говоря – биологические обоснования к созданию заповедника на Таймыре. Ученые писали, что Таймырский заповедник должен взять под государственную охрану и навеки сберечь для потомства весь природный комплекс первозданной северной природы вместе с Таймырским озером, крупнейшим полярным водоемом, чтобы здесь по-прежнему бродили стада диких северных оленей, гнездились непуганые птицы, сохранялись нерестилища ценных рыб… Точные границы будущего заповедника не указывались, но по замыслу авторов он был огромен – свыше десяти миллионов гектаров, почти десятая часть всего Таймырского полуострова. Тогда же Б.А. Тихомиров указал на необходимость включения в заповедник уникального участка Ары-Mac на реке Новой, где располагаются самые северные в мире лиственничные редколесья. А в 1951 г. сеть заповедников страны была значительно сокращена, и об организации новых резерватов думать тогда не приходилось.

В 1956 г. специальная комиссия по заповедникам Академии наук СССР под руководством член-корр. АН СССР, известного ботаника Е.М. Лавренко разрабатывала новый проект развития географической сети заповедников Советского Союза. Одним из первых по зоне Арктики был включен в этот план проектируемый Таймырский заповедник, площадью около одного миллиона гектаров. Заповедник намечался в районе озера Таймыр в соответствии с прежним проектом Б.А. Тихомирова и В.М. Сдобникова.

«Это предложение целесообразно: в районе озера Таймыр контактируют арктические пустыни (равнинные и горные), арктические и кустарниковые тундры. Многие животные, живущие в этом районе, на зиму откочевывают к югу: таковы дикий северный олень, тундряная и белая куропатки. Поэтому встает вопрос об охране местных популяций указанных животных в их зимовьях, т. е. об организации филиала этого заповедника в лесотундре. В лесотундровый филиал Таймырского заповедника необходимо включить лесотундровое редколесье Ары-Мас, являющееся самой северной в мире точкой произрастания древесных пород (лиственницы даурской)» (Лавренко и др., 1958).

Красноярский крайисполком поддержал ученых. Центральная усадьба Таймырского заповедника намечалась тогда в Усть-Тарее, на Пясине, а основная территория должна располагаться восточнее, в бассейне Верхней Таймыры.

Шли годы. Все чаще звучали настойчивые предложения о создании новых заповедников, и вот в 1966 г. директор Научно-исследовательского института сельского хозяйства Крайнего Севера МСХ РСФСР^[37] П.Н. Востряков и ст. н. сотр. М.Х. Геллер вновь предложили создать заповедник в Таймырском национальном округе, но уже не в районе озера Таймыр, а в западной его части, в Междуречье рек Пура и Пясины, к северу от речки Агапы. Площадь заповедника по этому, пясинскому, варианту должна была составлять 3,1 млн. га, основной его задачей являлась охрана тундровой фауны – дикого северного оленя, песца, водоплавающих птиц, рыб. В качестве центральной усадьбы заповедника предлагался поселок Агапа на реке Пясине. Так возникли два основных варианта создания заповедника на Таймырском полуострове: прежний – восточный – в районе озера Таймыр и западный – в бассейне Пясины.

Предложение норильчан заинтересовало Главохоту РСФСР, и уже в 1967 г. та же центральная проектно-изыскательская экспедиция при участии А.И. Матюшина взялась за конкретное проектирование заповедника на Пясине. К этой работе подключились ученые – д. б. н. Савва Михайлович Успенский, работавший в то время в Московском государственном университете, Григорий Дмитриевич Якушкин из норильского Института сельского хозяйства Крайнего Севера и некоторые другие. Экспедиция провела обширные авиаобследования и учеты численности диких северных оленей, после чего обосновала целесообразность создания Пясинского заповедника площадью в 2,9 млн. га. К югу от намечаемого в Пуринско-Пясинском междуречье заповедника должно было располагаться специальное охотничье-промысловое хозяйство – Таймырский госпромхоз, основным объектом деятельности которого намечались сильно увеличившиеся за последние годы запасы диких северных оленей. Количество оленей настолько возросло, что пастбища не всегда могли их прокормить.

Ленинградские ученые, узнав, что заповедник собираются создавать на Пясине, стали активно отстаивать свой прежний вариант. Они писали тогда, что именно район озера Таймыр отличается наибольшим разнообразием нетронутых ландшафтов, между тем как бассейн Пясины в этом отношении менее интересен.

Для решения возникших разногласий в Москве было собрано большое совещание, на котором выступили сторонники обоих вариантов, и прийти к единому мнению не удалось. Тогда было принято поистине соломоново решение – создавать заповедник и в районе озера Таймыр, и на Пясине, да еще и филиал в Ары-Mace, против которого никто, разумеется, не возражал: его научная ценность слишком очевидна.

Экспедиция уточнила границы и площадь участков, намеченных к заповеданию, – на западе 2,9 млн. га, на востоке – 2,0 млн. га, включая лишь западную часть Таймырского озера. Таким образом, на Таймыре намечалось заповедать почти 5 млн. га, что в то время превышало общую площадь всех заповедников Российской Федерации. Немудрено, что этот вариант, явно оторванный от реальной жизни, встретил серьезные возражения и не был осуществлен на практике.

Это происходило в 1968 г. А в 1970-м в Дудинке состоялось первое межведомственное совещание по проблеме охраны и рационального использования дикого северного оленя. Поскольку одним из официальных организаторов совещания была наша лаборатория, я был назначен ученым секретарем оргкомитета. В ходе этой работы мне довелось как следует ознакомиться со всеми аспектами проблемы дикого оленя на Таймыре (об этом речь впереди) и заодно коснуться вопроса о Таймырском заповеднике. Необходимость его создания отмечалась в резолюции совещания, на котором присутствовали Б.А. Тихомиров, М.Х. Геллер и другие специалисты, но практических усилий к реализации таких предложений никто не прилагал…

В 1971 г. Совет министров РСФСР вынес специальное постановление об организации в Норильске крупного Таймырского госпромхоза для рационального использования запасов диких северных оленей и других биологических ресурсов Таймыра. Угодья этого хозяйства заняли почти 10 млн. га, в том числе и ту территорию в бассейне Пясины, которую намечали под заповедник. Надо иметь в виду, что госпромхозы и заповедники подчинены одному и тому же ведомству – Главохоте РСФСР.

В начале 1973 г. директор Таймырского госпромхоза Анатолий Викторович Саркин отчитывался о своей работе в отделе Севера Совета Министров РСФСР. И опять кто-то спросил насчет заповедника – дескать, как же так, госпромхоз для добычи оленей создан, а заповедника на Таймыре до сих пор нет. Надо исправить это положение.

И вот есть Таймырская проектно-изыскательская партия в составе трех человек (не считая А.И. Матюшина), выделены средства (15 тысяч рублей), наметились и подошли своим чередом сроки работы…

Глядя в ночную мглу за иллюминатором, я не мог отвлечься от тревожных мыслей. Сумеем ли мы справиться с поставленной задачей и обеспечить реальное создание заповедника на Таймыре? Ведь спор между сторонниками двух существующих вариантов продолжается. Правда, в Главохоте РСФСР по этому поводу сейчас не существует разных мнений. После того как создан госпромхоз, вопрос об организации заповедника в бассейне Пясины фактически снят. В настоящее время речь идет только о заповеднике в районе озера Таймыр и об Ары-Mace. Так говорится и в официальном письме Красноярскому крайисполкому, которое мы везем, то же самое А.И. Матюшин написал в норильский институт, приглашая его сотрудников принять участие в наших работах. Жаль только, что мы не успели получить ответа и не знаем, согласятся ли норильчане наконец с восточным вариантом или опять будут настаивать на Пясине.

– Как это вы отважились на такую сложную миссию? – спросил меня при последней встрече С.М. Успенский. – Ведь на этом таймырском деле уже многие шею сломали…

– На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся, Савва Михайлович, – отвечал я. – Посоветуйте нам, как действовать в этой ситуации, какой вариант заповедника, по вашему мнению, оптимальный.

Успенский говорил, что в идеале Таймырский заповедник представляется ему таким, чтобы в его пределы вписывались основные сезонные перемещения животных – кочевки северных оленей, песцов, миграции некоторых рыб.

Прямо из Центральной лаборатории охраны природы, где состоялся этот разговор, я позвонил в отдел заповедников Главного управления по охране природы, заповедникам и охотничьему хозяйству МСХ СССР, которому подчинена эта лаборатория, и спросил В.В. Криницкого, какого размера, по его мнению, может быть проектируемый на Таймыре заповедник, первый из заповедников, намечаемых в тундровой зоне нашей страны. Криницкий отвечал, что 200 тысяч гектаров вполне достаточно. Я прикинул в уме – 2 тыс. квадратных километров – это значит пятьдесят километров длиной, сорок шириной… Такую площадь не то что олень – человек пересечет за день, какие уж тут сезонные миграции. Нет, мы все-таки будем планировать по-прежнему в пределах одного-двух миллионов га^[38].

По словам С.М. Успенского, на Таймыре нельзя ограничиваться созданием только одного заповедника. Там есть много природных объектов, нуждающихся в особой охране. В частности, он считал, что необходимо принять меры в защиту птичьих базаров на острове Преображения и лежбищ моржа в бухте Марии Прончищевой – это предложение было отражено в официальном протоколе совещания, значит, нам надо попытаться его реализовать.

Вспомнилась мне и горячая речь географа, занимающегося проблемами Крайнего Севера, в то время – сотрудника музея землеведения МГУ Василия Васильевича Крючкова, страстного сторонника создания заповедника на Таймыре. На совещании, которое мы провели с работниками географического факультета МГУ, он подробно рассказывал о своих недавних изысканиях в бассейне Хатанги, где ему удалось установить наличие лесных участков более северных по сравнению со знаменитым Ары-Масом. Этот лесной остров находится на левобережье Хатанги, а на правом берегу реки леса тянутся на север еще дальше. Их абсолютный предел находится в районе речки Луку некой – небольшого правобережного притока Хатанги. По предложению В.В. Крючкова в резолюции совещания было записано о необходимости заповедания и этого участка.

«Природа – это единый взаимосвязанный комплекс, динамическое равновесие которого неустойчиво и легко нарушается человеком, – говорил Крючков, обращаясь к нам с такой проникновенностью, словно именно от присутствующих зависело решение всех этих вопросов. – Причем как происходят нарушения и какие будут последствия – часто неизвестно. В средней полосе вырубки и различные нарушения поверхностных слоев почвы быстро затягиваются. На вечномерзлых грунтах в тундре начинается усиленное протаивание, на глазах изменяется ландшафт. Вездеход, проехавший два-три раза по одному и тому же месту, навсегда уничтожает растительный покров, обнажается грунт, здесь могут появиться термокарстовые впадины, начнут развиваться овраги. Нет, вы только представьте себе, как ранима наша северная земля! Для всех зон разработаны противоэрозионные мероприятия, а для Севера их нет. Мы знаем, как нужно бороться с оврагами в степи, как восстанавливать гари и вырубки в лесу, но что делать с выгоревшими северными редколесьями, с лесотундрой, с термокарстовыми оврагами мы совершенно не знаем. А ведь по мере освоения Крайнего Севера катастрофически растет площадь территорий, где природа обезображена. Ботаники утверждают, что в результате потепления Арктики лес наступает на тундру, а вместе с тем широким фронтом расширяются вторичные тундровоподобные пустоши, и граница их быстро смещается к югу в лесотундру и даже в северную тайгу. Ведь на Севере подчас нет даже элементарных представлений об охране природы»!

…Во всей нашей Арктике, по всей необъятной тундровой зоне, нет ни единого заповедника! Между тем на Аляске имеется 17 заповедников, несколько национальных парков и заказников, общая территория которых 16,4 млн. га, или 11 % от всей площади штата. В Северной Канаде с 1922 г. существует крупнейший заповедник Вуд Буффало площадью 4,5 млн. га. В 1972 г. созданы три новых национальных парка в тундровых ландшафтах бассейна Юкона, в северо-западных провинциях и на Баффиновой земле. Кроме того, принят закон об экологических резерватах, предназначенных специально для сохранения и изучения не тронутых человеком северных экосистем. А ведь между нашей страной, США и Канадой заключен ряд соглашений о сотрудничестве в области охраны окружающей среды».

Крючков говорил, что в будущем в Арктике возникнет широкая сеть не только заповедников, но и других охраняемых природных территорий для того, чтобы люди могли знакомиться с романтической природой Севера. Заповедники будут большие, они займут не только миллионы гектаров материковой тундры, но и морские архипелаги, участки океанских просторов, которые также нуждаются в сбережении. Но первоочередная нынешняя задача – создать первый крупный тундровый заповедник, и для него нельзя найти лучшего места, чем на Таймыре…

* * *

Красноярск встретил нас теплой, но очень ветреной погодой, синоптики предсказывали скорое похолодание. Танкачеев уже намечал срок отъезда в Дудинку, но я привык не доверяться заранее составленным графикам движения. Конечно, нам хотелось побыстрее приступить к делу на месте, но нельзя было уехать из Красноярска до совещания в крайисполкоме. Его решение явится основанием для всех последующих этапов работ – таков порядок проектирования.

В крайисполкоме нас внимательно выслушал заместитель председателя Виктор Михайлович Буйновский, возглавляющий на общественных началах краевой совет Всероссийского общества охраны природы. Экспедиция была непосредственно связана с этим обществом, и центральный совет, по рекомендации Ю.К. Ефремова, принял решение всемерно поддерживать наши работы. В.М. Буйновский сказал, что крайисполком считает весьма важным создание в крае нового заповедника и окажет этому делу всемерное содействие. Ввиду множества срочных дел он назначил совещание только через неделю. В список участников совещания мы включили представителей хозяйственных и научных краевых организаций, связанных с проблемами освоения природных ресурсов.

В последующие дни мы побывали в различных учреждениях Красноярска – у геологов, рыбохозяйственников, лесников. Не миновали, конечно, ученых. Выслушивали мнения специалистов о перспективах хозяйственного освоения Таймыра, выписывали различные статистические и справочные сведения. В общем, работы хватало и жаловаться на задержку не приходилось.

Геологи сообщили о больших перспективах разработки полезных ископаемых на Таймыре, где ведется поиск нефти, газа и ценных цветных металлов. Уже сейчас Норильск получает газ из енисейской тундры, а со временем найдены будут новые месторождения, возникнут города и поселки на местах нынешнего безлюдья… «Однако мы считаем, что и заповеднику хватит места, – сказали нам в геологическом управлении, – надо будет только конкретно согласовать намечаемые площади с нашими товарищами из Норильска и Дудинки».

Живой интерес к организации заповедника в районе озера Таймыр проявили работники рыбного хозяйства («Енисейрыбвода»), озабоченные необходимостью усиления охраны ценных рыб в полярных водоемах. Предлагалось даже заповедать полностью все огромное озеро Таймыр, площадь которого больше 450 тысяч гектаров. Интенсивная рыбная ловля, которую с помощью авиации ведет на Таймырском озере Норильский рыбозавод, стала всерьез угрожать поголовью гольца, муксуна, чира и других «деликатесных» рыбных пород. Однако представители рыбной промышленности – «Красноярскрыбпрома», – напротив, просили вообще не включать в заповедник ни Таймырское озеро, ни другие крупные водоемы Таймыра.

…Приближался день, на который было назначено совещание в крайисполкоме. Накануне резко изменилась погода, над городом разразилась гроза, ветер был такой, что дома в Академгородке у Енисея дрожали под его порывами. Температура упала с двадцати восьми до двух градусов тепла, а ночью выпал сильный снег.

Совещание открылось выступлением В.М. Буйновского, который напомнил, что вчера впервые отмечался Всемирный день охраны окружающей среды (5 июня). Основной доклад делал А.И. Матюшин. Потом посыпались вопросы. Где конкретно будет располагаться Таймырский заповедник? Чьи хозяйственные интересы он может затронуть? Как он впишется в программу освоения Крайнего Севера? Наконец, не является ли на сегодняшний день заповедником почти весь Таймыр, в силу его малой освоенности?

Последний вопрос, заданный председателем краевой плановой комиссии, не был для нас неожиданностью. Даже зоолог В.М. Сдобников в одной из своих статей писал, что Таймыр пока еще гигантский заповедник, только без научного штата. Но ведь это было почти тридцать лет назад! С тех пор многое изменилось. Волнение, кажется, придало убедительности моему выступлению. Говорил я о новой фазе освоения Севера в условиях применения мощной современной техники, об отсутствии заповедников в тундре, об изменении отношения людей к природе в последние десятилетия. Заповедники, их создание – передний край фронта охраны природы, проверка выполнения соответствующих решений партии и правительства на конкретных примерах^[39].

Активно поддержал нас председатель научно-технического совета общества охраны природы д. б. н. В.Н. Смагин. Начальник «Енисейрыбвода» И.Г. Костров вновь предложил включить в заповедник все озеро Таймыр, чтобы прекратить в нем ловлю рыбы. Говорил он и о беспорядочных рубках, которые ведутся в особо ценных северных лесах, об отсутствии в них лесного и охотничьего надзора.

Большое впечатление произвело выступление геолога Л.В. Махлаева из Научно-исследовательского института минерального сырья. Он поделился личными впечатлениями, накопленными в длительных таймырских экспедициях, рассказал о массовом браконьерстве, ставшем системой, о пренебрежении к элементарным нормам охоты и рыбной ловли в тех местах, где люди предоставлены сами себе. Его выступление прозвучало убедительным ответом на вопрос, не является ли сегодня весь Таймыр заповедником…

Обрадовало нас высказывание начальника Красноярского территориального геологического управления В.Д. Челышева, который подтвердил, что на богатой и обширной земле Таймыра, несомненно, найдется место заповеднику. В некоторых выступлениях прозвучали опасения, что создание заповедника может отрицательно сказаться на освоении природных ресурсов. Мы обещали учесть все конкретные пожелания в процессе проектирования.

Решено было уточнить выбор территории и границ будущего заповедника на следующем этапе работ – в Дудинке и Норильске. Председатель с удовлетворением отметил единодушие собравшихся и огласил проект решения, который был одобрен.

Вечером в гостинице А.И. Матюшин, довольный результатами обсуждения, принялся подсчитывать, сколько он помнит совещаний, посвященных Таймырскому заповеднику. Он досчитал до двадцати двух и сбился со счета. Если бы он знал, как много их еще впереди!

* * *

Как обычно после больших совещаний, чуть не целый день ушел на перепечатку и оформление протокола. Но билеты в Норильск были взяты заранее, и утро восьмого июня мы встречали в аэропорту. Зная о непогоде (холода, конечно же, шли с Севера), мы ожидали задержек, но улетели точно по расписанию.

Когда самолет приземлился в Алыкеле (так называется аэропорт у Норильска), мы едва различили очертания зданий за снежной пеленой. Стояла сущая зима, рейсы задерживались, в помещениях было тесновато. С трудом мы уговорили хозяйку камеры хранения принять наши грузы.

В ожидании вечерней электрички мы с Валей пошли бродить по тундре, а точнее говоря, по тем самым «тундроподобным пустотам», о которых толковал В.В. Крючков, – в окрестностях аэропорта. Мне живо вспомнилось, как три года назад в ожидании вылета московского рейса довелось экскурсировать здесь же с зоологом из Лапландского заповедника, доктором биологических наук О.И. Семеновым-Тян-Шанским. Пожилой натуралист с юношеским азартом выслеживал пролетных куликов, фотографировал, рассказывал об их повадках. Это происходило в конце июня, но погода стояла ненастная, мокрый снег у земли прихватывало ледяной корочкой. Я боялся опоздать на самолет, удерживал Олега Измаиловича от дальних маршрутов, но мы все же посмотрели на турухтаньи тока, и я взял на память о Севере несколько веточек тундровой ивы с очень крупными желтыми сережками.

…На этот раз мы с Валей не встретили ничего живого. Вся тундра лежала под свежевыпавшим снегом; наверное, здесь гуляла та самая метель, что дала знать о себе в Красноярске. Но днем выглянуло солнце, стало теплее и вновь начали появляться проталины.

Странно видеть среди ровной заснеженной тундры привычную для горожан зеленую электричку. Слегка покачиваясь, она не спеша побежала вдоль огромных деревянных щитов, ограждавших железную дорогу от снежных заносов. Нам надо было пересесть на встречный поезд, идущий из Норильска в Дудинку, и мы сошли на станции Кайеркан. Оставался еще час утомительного ожидания, но такова уж доля всех странствующих.

Хорошо, когда попутчики умеют скоротать время интересной беседой. Александр Иванович начал вспоминать о своих поездках по Таймыру, об экспедиции на Пясину, о том, как они чуть ли не час летели на самолете Ан-2 над огромным оленьим стадом в несколько десятков тысяч животных. Вспомнили мы и «оленье совещание» в Дудинке, на котором были вместе с Матюшиным.

…Между тем пассажиры начали выходить на улицу. Показался синий тепловозик, тащивший с десяток пассажирских вагонов. К нашему удивлению, они оказались такими переполненными, что сесть было почти невозможно. Матюшин и Танкачеев кое-как пробрались на площадку, Валентин, едва уцепившись, повис на подножке, а я побежал к соседнему вагону. Не сразу удалось протиснуться в тамбур, но постепенно я даже пробрался внутрь вагона. Там звучали гитары, слышались песни. Несколько туристских групп отправились смотреть ледоход на Енисее – была ночь с пятницы на субботу.

…В два часа ночи поезд остановился в Дудинке. Какая-то воинская грузовая машина с дощатыми сиденьями вдоль бортов шла в город, и мы поехали в ней в гостиницу. Я заметил, как Матюшин, усаживаясь на лавку, бережно положил свой портфель за спину.