Za darmo

Заседатель

Tekst
Oznacz jako przeczytane
Czcionka:Mniejsze АаWiększe Aa

Коля. Кто же это делает?

Михайлов. Вам знать это еще рано… Об этом только знают, но молчат из боязни, или, хотя и говорят, да им не верят.

ЯВЛЕНИЕ 10-е

Те же и Судейкин с Марфой Павловной (выходят из кабинета)

Марфа Павловна (тихо Ольге). Ну, каков?

Ольга. Очень хороший человек. Этого нам не нужно отпускать. (Уходит с Марфой Павловной и Колей в комнаты.)

ЯВЛЕНИЕ 11-е

Судейкин и Михайлов

Судейкин. Ну, что Коля подает надежды?

Михайлов. С первого раза видно, что он понятливый мальчик.

Судейкин. Мне, Михайло Иваныч, жаль тебя. Ты такой прекрасный, извини меня, что я обращаюсь с тобою запросто, ты мне понравился с первого раза, от того, что ты, кажется, протестуешь против плутней Чурохова.

Михайлов. Против всех даже. Ох, Павел Тимофеич, как тяжело-то мне служить в суде! Я уже думаю выходить. Пользы мне служба не приносит, а до чину еще…

Судейкин. Ну, потерпи немного. Я буду просить, чтобы тебя сделали столоначальником в гражданском столе. Я напишу об этом губернатору, а ты, между тем, прочитай гражданские законы.

Михайлов. Очень благодарен. Но извините столоначальником будет хорошо служить только при вас, а не будет вас, меня прогонят.

Судейкин. Не будет… Прогнать не смеют, разве подведут под суд… Ну, тогда как-нибудь надо переходить хоть в губернское правление. (В дверях комнаты показывается Марфа Павловна.)

Марфа Павловна. Михайло Иваныч, пожалуйте сюда. Павел Тимофеич, вам не нужны они?

Судейкин. Нет. Пожалуйте туда. (Михайлов уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 12-е

Судейкин (один)

Судейкин. Слава богу нашел себе учителя, хоть полмесяца проживу, да кой чему научится Коля, да и по себе оставлю память. Михайлов честный парень, только служить ему здесь нет возможности. Только нам двоим с ним горько здесь… Михайлов-то еще поэт! Погодите, господа, как мы вас отделаем… Погодите… Вот тебе и заседатель! А бери я… как бы хороша была служба; теперь бы рублей сотню или две нажил. Вот как бы еще с откупом не связываться. Кажется, нет дел, а водки дают… Не брал я, ну да выпиваю немного… Жена, жена, ох, она мне все не дает покою… Бой баба! Ей богу… Теперь говорит: "Нет, Паша, ты прекрасный человек. Ах, ну, будем жить честно!" Поумнела… Надолго ли только. Идти прочитать, да переписать, что я с ней насочинил. Уж отделаем их, да еще в "Северную Пчелу" пошлю!.. Михайлов посылал, говорит – пошлем… Только я плохой сочинитель: слова как-то выходят служебные, тяжелый слог, а у него и в бумагах так легко… (Уходит в кабинет.)

ЯВЛЕНИЕ 13-е

Глаголев (56 лет, среднего роста, худой, желтый, волосы небольшие с проседью; одет в черное с заплатами пальто, на груди видна худая нагрудка, платок вместо галстука; в пимах. Постоянно кашляет)

Глаголев. Нету дома-ти видно. Экая горесть; подождать чуточку. Крякнуть раз? (Крякает и кашляет.)

ЯВЛЕНИЕ 14-е

Глаголев и Судейкин

Судейкин (входя и осматривая Глаголева). Что скажете?

Глаголев (неловко кланяется и кашляет). Я к вашей милости, Павел Тимофеич.

Судейкин. Вижу, что ко мне. В чем дело?

Глаголев. Да деньжонок нужно бы попросить. (Кланяется.)

Судейкин. Вы кто такой?

Глаголев (переминаясь с ноги на ногу). Архивариуст уездного суда, Глаголев-с.

Судейкин. Извините, господин Глаголев, я вас еще не знаю… (Берет стул.) Садитесь пожалуйста.

Глаголев (кланяется). Я постою-с.

Судейкин (садясь). Ну, полноте; вы ведь не в суде. Садитесь, дед!

Глаголев (про себя). Фу, ты доброта какая.

Судейкин. Скажите, пожалуйста, что вас заставляет ходить в пимах, ведь еще тепло, и снегу нет!

Глаголев. Бедность… Ох, уж эта бедность-то. Осьмеро детей, все мал-мала мене. Старшему четырнадцатый год, хочу в магистрат пристроить, а меньшому пятый год пошел с весны. Жена… Надо кормить, одежу заводить, а денег нет… А ноги болят, пострелы… Есть дома сапожишки, да такие худые, сударь, что иной нищий не возьмет. А в пимах-то ничего, оно помягче…

Судейкин. Зимой-то ничего, а летом, в грязь, неловко, поди?

Глаголев. Летом-то, в грязь, я не хожу в суд.

Судейкин. А часто здесь грязь бывает?

Глаголев. Ноне дней двадцать было сухих.

Судейкин (смеясь). И вы все сидели дома. Лето для вас хороший праздник?

Глаголев. Да, того оно, дела-то немного; придешь все и сделаешь. Я вам скажу, Павел Тимофеич, я все дела в архиве знаю наперечет, потому тридцать лет в архиве служу. Спросите такое-то дело за двадцать пять лет, сейчас найду… Оно бы не бедность, так бы ходил всегда. Скушно дома-то… За груздями разе сходишь раз десяток, да я охотник удить… Озеро, знаете, есть за шесть верст; как клюет-то!.. Ну, а босой на службу не пойдешь. Нищим, сумасшедшим назовут.

Судейкин. Много ли вы получаете жалованья?

Глаголев. Шесть рублей. Уж больше не прибавляют, потому-де, что я уж стар, да и не стою… Вот какие обидчики! Попробовали бы с семейством пожить… Жена старуха, приобресть не откуда… Прошлова лета и то уж ходила в Петровки сбирать в деревни… Надавали добрые люди и яиц, и сметаны, и масла… А теперь вот не то. Ведь восьмеро детей, надо кормить… А об одеже-то и не говорите. Сам-то, тово оно, оденешься в пальтишко, ну, жена наденет чего-нибудь, чуньку какую: надо и на рынок за говядиной, за хлебом сходить, ну, а к соседу или куда за надобностью и в рубашонке сбегает. Свои люди…Летом-то вот еще туды-сюды – бьешься, ладно… А зимой не приведи бог! Две шубенки только, у меня да у жены… Летом-то лишней лопоти не нужно, потому тепло; а зимой все больше надо. Холодно, хоть в кулак вой. Хоть и свой домишко-то, изба да горница, а в злющие морозы стужа смертная. Дров купить не на что; домишко старый, худой такой; ветер так и дует в щели, и снег сыплется, а от пару с потолка куржак всю зиму так и не сходит. Потому, значит, холодно, надо топить, а дров нет… (Чуть не плача:) денег нет.

Судейкин. Как же вы ночью-то зимой спите?

Глаголев (улыбаясь). Привыкли уж. Сам-то я лягу на печь, да еще кое-кто со мной, жена лягет. Печь большая, четверым людям улечься. Взрослые на полати ложатся, а поменьше в печку залезут. (Смеясь и плача:) оно тепло… А настанет день, все и сядут на полати или на печь… Так дымно опять…

Судейкин. Вы бы как-нибудь поправили дом.

Глаголев. Думал я чинить-то, да все деньжонок нет… Ономедни конопатил, да все без толку, все холодно… Старый дом-то… Еще отец покойный строил.

Судейкин. Вы бы детей куда-нибудь пристроили?

Глаголев. Да кому пристроить-то?.. Здесь некуда. Два вон в училище бегают, и тут опять деньги надо. Третий только певчим у меня, да мало носит… А так, – куда?.. Вот, думаю, в магистрат одного… Пишет, говорят, скверно, рубль хочут дать.

Судейкин. Все хоть рубль, а пристроить не мешает. Ну, у вас, поди, ведь доходы есть?

Глаголев. Какие доходы… Разве поверенный, когда попросит сыскать что… Но что каких-нибудь рублей пять в год. Какие уж тут доходы.

Судейкин. Вы бы просились в отставку. Вам ведь пенсион пойдет.

Глаголев (вынимая березовую табакерку и нюхая). Все послужить еще хочется. Ведь дела надо будет сдавать. Вот, говорят, льготы выйдут, жалованья больше будет.

Судейкин. Очень жаль мне вас. Не знаю, как вам пособить…

Глаголев (вставая и кланяясь). Нельзя ли, Павел Тимофеич, пособить… Я вечно за вас буду бога молить. Просил я Чурохова, да не дает бестия…

Судейкин. Не знаю, как помочь вам. Просить судью за вас я не могу; вы знаете, в каком я положении… Подождите. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 15-е

Глаголев и Зимин

Зимин (входя). А, старина, зачем ты здесь?

Глаголев. Пришел деньжонок попросить.

Зимин. В суде не стало разве?

Глаголев. Нету. Расходчик не дает.

Зимин. Судью бы попросил.

Глаголев (вздыхая). Просил я, да он прогнал меня.

Зимин. Ну, а у нас какие деньги.

Глаголев. Павла Тимофеича вот прошу заступиться.

Зимин. Ну уж! Он теперь сам защиты искать должен.

Глаголев (не понимая). Кто это?

Зимин. Побольше бы в суд ходил ты… Ты, брат, уходи отсюда. А то судье скажу.

ЯВЛЕНИЕ 16-е

Те же и Судейкин

Судейкин (входя). А, Степан Иваныч! Я слышал, вы донос на меня отправили в губернское правление?

Зимин (заминаясь). Нет…

Судейкин. Ну, полноте! Сознайтесь, пожалуйста. И вам не стыдно лгать! А еще друзья.

Зимин (вздыхая). Я не хотел вас тревожить. Отправлен.

Судейкин. Ну, если спросят вас: правда ли все, что написано на меня, что вы скажете?

Зимин. Скажу, что ложь.

Судейкин. Однако вы подписали, друг любезный.

Зимин. Заставили, хотя я и не хотел.

Судейкин. Прекрасно! В объяснении вы напишете, что неправда, а вас спросят: зачем вы подписали. (Про себя, идет к дверям в комнаты.) Нет, брат, это ведь не со слов столоначальника резолюцию писать в настольном.

ЯВЛЕНИЕ 17-е

Те же и Марфа Павловна с Ольгой

Марфа Павловна. Батюшки, чучело в пимах?

Ольга (смеясь тихо). Старик, бедняга, какой циник! Должно быть, из суда!.. Крючкотвор…

Глаголев (неловко кланяется и роняет табакерку, поднимает. Зимин здоровается с Марфой Павловной и Ольгой.)

Зимин. Погода сегодня хорошая!

Ольга. Помилуйте, дождь идет, они говорят – погода хорошая. Вы скажите, что делали сегодня?

Зимин. А так. Курил, лежал, пел… ну, и к вам пошел… Скука страшная. Завтра утром стрелять еду.

Ольга. А на службу?

Зимин. Ну ее… Подписать за неделю не дали.

Судейкин. Степан Иваныч, Марфа Павловна и Ольга, я вас прошу о сочувствии к одному бедному человеку. У него жена, восьмеро детей, из которых половина теперь больны. Если ему не помогут, у него умрут двое или хоть один из детей. Это бы ничего, что умрут они, а то горе, что новые хлопоты. Я прошу вас помочь.

 

Марфа Павловна. Это что такое? Какую порешь ты галиматью?

Ольга. Надобно помочь ему, папа.

Судейкин. Бедняк перед нами… Ну, начнем подписку…

Зимин. Этому?! Да не за что ему… Он постоянно клянчить ходит!

Судейкин. Ну, полноте, пожалуйста: вы живете на доходах. Дадим по рублю. Ну, Марфа Павловна, я даю рубль.

Марфа Павловна. Вот еще забавно! Какого-то оборванца пригласил судейского… Где мы возьмем денег, что мы за богачи!

Судейкин. Марфа Павловна, стыдись!

Марфа Павловна. Мне нечего стыдиться.

Судейкин. Припомни-ка Семенова. Ну, покажи-ка пример.

Марфа Павловна. Полтинник.

Судейкин (Зимину). Ну, что же?

Зимин. Право, денег нет.

Судейкин. А в карты есть! Полноте, Семен Иваныч.

Зимин (с сердцем). Я рубль даю.

Ольга (смеясь). Я полтора.

Марфа Павловна (дергая ее за платье). Ты с ума сошла!

ЯВЛЕНИЕ 18-е

Те же и Михайлов

Судейкин. Я еще даю рубль.

Зимин. Я полтинник прибавляю.

Ольга (смеясь). Я полтинник прибавляю.

Зимин. Я три даю! (Бросает деньги на стол.)

Ольга. Я…

Марфа Павловна (с сердцем). Да будет тебе!

Судейкин. А ты, Марфа Павловна?

Марфа Павловна. Я ни копейки!

Михайлов. Я даю полтинник!

Судейкин. Стыдись, Марфа Павловна, вот господин Михайлов дает даже, а ты не хочешь.

Зимин. Я две свои сорочки.

Ольга. Я трубку холста.

Марфа Павловна. Так и быть, я даю твоей жене старое платье да платок детям. Да смотри не пропей.

Глаголев (плача). Куда мне, батюшка? (Кланяясь в ноги Судейкину.) Премного вам благодарен! Век бога буду молить!

Судейкин (дает ему деньги). Возьми! Да встань, старик. Подожди, я дам тебе сапоги. Только, пожалуйста, ходи на службу.

Михайлов (про себя). Пропьет сегодня же и сапоги и холст! Пьяница и плут, нужды нет, что стар… Он постоянно ходит по домам сбирать на бедность; сам пьян, а дома жена и дети голодают, бедствуют, воют…

Действие 4-е

СЦЕНА 1-я

Комната 2-го действия

ЯВЛЕНИЕ 1-е

Марфа Павловна и Чурохов

Марфа Павловна (у окна). Вы его ужасно рассердили! Ах, боже мой, куда это он пошел? Ведь он хотел итти в полицию.

Чурохов (смотрит в окно). Нет, он пошел в суд! В полицию идти не зачем, – ведь выйдет скандал, а ему с меня ничего не взять.

Марфа Павловна. Вы слышали, что здесь у нас было?

Чурохов. Как же. (Садясь.) Все слышал, как он бранил вас за то, что вы протестовали против его честности. Ах, как он был смешон!

Марфа Павловна. И вам не стыдно было подслушивать?

Чурохов. За вас мне было стыдно.

Марфа Павловна. Все-таки нехорошо подглядывать. как муж целует жену.

Чурохов. Напротив, досадно, что жена целует своего мужа.

Марфа Павловна. Необходимость, мой милый Платон Назарыч. Ведь я беру поцелуями.

Чурохов. Вы были в тот момент очень хороши… Мне, право, было досадно, что целовали вы не меня, а его…

Марфа Павловна. Э, полноте, дружочек! Ведь я ему все таки жена, обязана его любить хоть как-нибудь. Что же делать, если я его люблю только из выгод, когда мне нужно… Я вовсе его не люблю, хотя он меня и без меры любит. Вот вас я люблю, и ты это знаешь, противный! Душка! (Целует его.)

Чурохов. Скажите, зачем вы вышли за него замуж! Но, конечно… у вас была любовь, а теперь вы его не любите… Играйте, играйте вашим супругом для любви ко мне. Мы с ним справимся…

Марфа Павловна. О нет, с таким человеком надо много ума. Это такой человек, что хоть ты ему что ни говори, что ни доказывай, хоть ты его брани, – он все свое: "я хочу по законам и сделаю". Так и делает.

Чурохов. Но, может быть, он вас послушает! Марфа Павловна, попросите, ради бога, ради нашей любви, прошу вас! (Вынимает деньги и дает.) Вот отдайте ему триста рублей, а это вам, за вашу любовь. Тут сто рублей. (Целует ее.)

Марфа Павловна. А если он не возьмет?

Чурохов. Быть не может! Возьмет, вы его убедите. Я удивляюсь, наконец, вашему мужу: отчего не взять? Ведь только нужно решить дело; реши его, как хочешь, и отошли в палату. Палата перерешит по-своему. Вы знаете ведь как там решают дела…

Марфа Павловна. Не знаю… За успех я не могу ручаться. Однако употреблю все меры. Он, право, такой неугомонный.

Чурохов. Да втолкуйте вы ему, что с деньгами жить хорошо, хоть где и хоть когда. Отдали под суд, уволили без прошения, деньги есть и – помилуй бог, живется. Я вот теперь и не думаю о службе, – увольняй, проживу лет тридцать, если не больше.

Марфа Павловна (смеясь). Какой вы, Платон Назарыч, громобой! Вы скажите мне, много ли вы взяли за дело?

Чурохов (тихо). А вам на что?

Марфа Павловна. Нет, так, сознайтесь.

Чурохов. Мне дали тысячу рублей. Да это пустяки против того, что взял судья.

Марфа Павловна. А секретарь взял? Ведь это его дело.

Чурохов. Ему не за что. Это такая скотина, что и говорить про него не стоит. Прежде он был здесь столоначальником и часто по ночам пьяный валялся в грязи. Женился на бывшей гувернантке богатого купца, снюхались как-то. Она ему купила дом, да и теперь много денег имеет, выхлопотала должность секретаря: судью просила, посылала в губернский мужа хлопотать. Зато как она его бьет! (Встает.) Однако, мне пора! Я вам отдам записочку, кого нужно освободить по делу. (Отдает.) Пожалуйста, пусть он освободит их, за это и деньги даю. А мне позвольте вас поцеловать. (Целует.)

Марфа Павловна. Проказник эдакой. Я поговорю ему, уговорю… Вы знакомы с Ольгой?

Чурохов. Нет. Она такая прекрасная, что я не смею с ней слова сказать. Да и горда немножко.

Марфа Павловна. Зато она умна.

Чурохов. Вы для меня всех умнее. Я вас вот уж третий месяц люблю и не разлюблю. (Целует ее и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2-е

Марфа Павловна (одна)

Марфа Павловна. Каково я здешних-то голубчиков принадула!.. Вот какой селадон, как прежде говорили, рыцарем моим хочет быть… Прекрасно! Ох, Паша, Паша! Не люблю ли я тебя, а ты своим помешательством вот на какие проделки меня заставляешь пускаться. Это уж последнее средство соглашаться и брать деньги. Вот таким образом я уж набрала 800 рублей… О, если бы я была богата! Зачем я бедна! Я бы не допустила себя до того, чтобы какой-нибудь расходчик меня целовал. (Плюет.) Тьфу! Ты не думай, чтобы я тебя любила. Я люблю только для денег… Пусть целует… Ах, бедность-то меня заставляет только… дочь, сын… Вот я и надуваю… А подло это! Подлость! И вправду, как подумаешь, они делают нечисто. Раскольники убили троих, а они взяли четыре тысячи и хотят их оставить ненаказанными! Этакие негодяи! Да уж это явное зло. Паша правду говорит. Правда видно, – они его притесняют. Однако три месяца прошло, как Паша отправил письмо губернатору, а нет никакого уведомления. Вероятно, оставлено до ревизии губернатора. Нет, господин Чурохов, я ведь не продажная какая, чтобы мной издеваться. Я природная дворянка… Конечно, деньги… но он не согласится… Да и не надо соглашаться, попадется под суд еще… Что же я сделаю с деньгами? Отдам Паше, возьмет – ладно, не возьмет – возьму себе; пусть решает, здесь уж я не могу с ним решать. Другое дело в палате было – там дела сходили, а здесь не сойдут, палата не пропустит. Будет, я три месяца примирялась и все напрасно – его не перебьешь… Уже не уважу же этого разбойника Чурохова! Добро бы бедный какой был…

ЯВЛЕНИЕ 3-е

Марфа Павловна и Навалихин

Навалихин (входя). А, Марфе Павловне мое почтенье!

Марфа Павловна. Здравствуйте, Карп Егорыч. Прошу покорно садиться. Здорова ли Марья Ивановна?

Навалихин. Слава богу. Что поделываете?

Марфа Павловна. Ничего теперь. Сбираюсь пить чай. (Садятся рядом.) Ну-с, что новенького?

Навалихин. Пока ничего нет. Слышно только, говорят, губернатор скоро будет.

Марфа Павловна. Да, говорят. Надо же посмотреть и наш город.

Навалихин (смеясь). Я думаю, ничего он не найдет достопримечательного. На нас смотреть нечего – мы люди уездные, делаем, что можем. Ну, найдет какие неисправности, так это не беда: у кого нет канцелярских ошибок; а если найдет побольше, так тоже может извинить: мы живем в уезде.

МарфаПавловна. У кого какой взгляд на вещи, Карп Егорыч.

Навалихин. Но я не думаю, чтобы губернатор был зол. Если он будет зол до нас, так должен быть таким и для других уездов. Поверьте, мы нисколько не отступаем от других городов: делаем так же, как и там – это уж дело обыкновенное – уездное. Конечно, мы попраздновали почти год, надо и на экзамен приготовляться, а к экзамену успеем. Но в этом деле мы как-нибудь замаскируемся. Страшно только подождать и быть первый час на лицо с таким лицом, а потом страх пройдет, объяснимся как-нибудь, схитрим, свалим на кого-нибудь, и все пройдет, пойдет опять обычным порядком. Это, так сказать, тревога один раз в году, или, так сказать, прорыв мельницы. Все, что копишь в год, теперь выходит разом… Вот еще новость: у нас набор, говорят, будет.

Марфа Павловна. Да, я слышала. Только из газет ничего не видно.

Навалихин. А вы, верно, выписываете?

Марфа Павловна. Павел Тимофеич выписывает "Северную Пчелу", "Отечественные Записки", журнал "Воспитание" и "Русский Вестник".

Навалихин. А! Что же, много есть любопытного?

Марфа Павловна. Есть порядочные сочинения. Нынче все больше идут по прогрессу, современное пишут; кое-где либеральничают.

Навалихин. Скажите пожалуйста! Это ведь прекрасно.

Марфа Павловна. В одном сочинении славно отделали одного судью.

Навалихин. За что же?

Марфа Павловна. За взятки и тому подобное.

Навалихин. Этакие скоты! Да как это дозволяется в печати помещать?..

ЯВЛЕНИЕ 4-е

Те же и Артемий (входит с самоваром и ставит его на стол)

Марфа Павловна. Ольга приехала?

Артемий. Приехали-с.

Марфа Павловна. Скажи, чтобы принесла закуску. (Артемий уходит.)

Навалихин. Ольга Павловна ездили куда-то?

Марфа Павловна. Да, прокатиться захотелось, день такой хороший, хоть и морозный, ну, да захотелось.

ЯВЛЕНИЕ 5-е

Те же и Ольга (с закуской). Артемий (приносит чайный прибор и уходит)

Ольга (Навалихину). Здравствуйте.

Навалихин (жмет ей руку). Мое почтение. Вы кататься изволили?

Ольга. Да, немножко. Дома скучно.

Навалихин. Отчего же вы к нам не ездите?

Ольга. Извините, право некогда. Я все занята, весь день.

Навалихин. Я удивляюсь, отчего вы не держите стряпку.

Марфа Павловна. Пробовали мы уже нанимать, да не умеют ничего делать; учить терпения не достает, к тому же это такой грубый народ, что скажи ей, укажи, как сделать, она рассердится: что я, говорит, вам крепостная, что ли!

Навалихин. Скотина народ! Вы бы попросили поверенного, он даст хорошую. (Пьют чай.)

Марфа Павловна. Я говорила Павлу Тимофеичу, да он все не соглашается, "связываться, говорит, не хочу с поверенными".

Навалихин. Напрасно, это прекрасные люди, мы от них хлеб едим.

Марфа Павловна. Быть может, кто другой, а не мы!

Навалихин. Кто же виноват. Я удивляюсь вашему Павлу Тимофеичу… Странный человек.

Марфа Павловна. Я тоже… странный.

ЯВЛЕНИЕ 6-е

Те же и Судейкин

Судейкин (входя с сердцем). А, удрал каналья! (Замечая судью.) А, Карп Егорыч! Приятного аппетита желаю каждому поодиночке, а вам особо…

Навалихин. Вы, кажется, не в духе?

Судейкин. Нет… ничего… Вон Артемий нагрубил давече, хотел было отвести в полицию, да уж пожалел… (Садится к столу и пьет чай.) Ну-с, как губернатор?

Навалихин. Вам, я думаю, больше известно, вы часто получаете письма.

Судейкин. Да ведь пишут разно. Один пишет – скоро отправится, другой – уехал по такому-то тракту, третьи стращают; не знаешь, чему и верить.

Навалихин. Однако в "Губернских Ведомостях" пишут, что отправился уже.

Судейкин. Надо полагать, что уехал по другому тракту; наш город вовсе незначительный, а он, я думаю, будет ревизовать долго, так как губернатор новый. По-моему, его и бояться-то нечего.

Наволихин. Я с вами согласен в том отношении, что он, как служивший где-нибудь в министерстве, смотрит на такие вещи, как наш суд, очень поверхностно. А в эти мелочи не ему входить. Ну, он и схватит что-нибудь этакое…

 

Судейкин. Общие места – немудрено… Я думаю, где ему все знать.

Навалихин. Вот вас бы послать ревизовать, вы бы укопали. А ведь я, Павел Тимофеич, к вам по делу.

Судейкин. По делу! По какому? (Садятся к левой стороне. Ольга убирает чашки, уносит самовар и садится с Марфой Павловной у стола. Разговаривает с ней топотом.)

Навалихин. Что мы станем делать с делом о раскольниках?

Судейкин. По-моему, лучше всего судить об этом в присутствии суда – при членах.

Навалихин (вынимает портсигар). Пожалуйте сигару. (Курит. Судейкин курит.) Но там… знаете, как-то неловко. Недосуг… Ведь надо обсудить, что сделать… Вы человек умный…

Судейкин (про себя). Вот-те раз! Судья с просьбой ко мне пришел! (Навалихину.) Помилуйте, Карп Егорыч… Однако я не могу понять, в чем я могу быть вам полезен?

Навалихин. Я считаю вас за человека талантливого, с таким умом, каких здесь не найдется. Вы когда еще в палате служили, так я знал вас по указам. Но я… простите, пожалуйста, меня, не понял вас, погорячился… Написал донос. Виноват, ей богу, с кем не случается, я право вас огорчил.

Судейкин. И худо сделали, что послушались людей.

Навалихин (жмет ему руку). Простите! Теперь я вас понял и всегда буду за вас стоять горой. Все делайте, что вам будет угодно. Нельзя ли оказать мне небольшую услугу?

Судейкин. В чем?

Навалихин. Написать решение по этому делу. Поверьте, кроме вас, никто не сумеет решить. Да и писать некому. Столоначальник занят и так много делает.

Судейкин. На это есть Зимин и Чурохов.

Навалихин (обидясь). Эх! На Зимина я вовсе не надеюсь. Ему ни одного решения не написать. Будьте так добры, Павел Тимофеич, хоть к завтрашнему дню.

Судейкин. Я, пожалуй, с полным удовольствием согласен решить, но у меня так много дела по своей части; надо привести в порядок… я вот целый месяц привожу в порядок дела, а все еще не могу удовлетворительно направить.

Навалихин. Те можно оставить. Мы их задним числом пустим.

Судейкин. Нет-с. Этого я не допущу. Вы видели, как я направил гражданский стол: при ревизии, надеюсь – что похвалят. Не знаю, что и делать…

Навалихин (умоляющим голосом). Павел Тимофеич! Ведь если мы его не отошлем на ревизию на этой неделе, меня ведь отдадут под суд. И то уж я под судом, да еще под суд. Шуты, сколько продержали!

Судейкин. Сами виноваты. Зачем вам было слушать бог-весть кого.

Навалихин. Я вас уверяю, отныне я ваш друг, что сделаете вы, я перечить не буду.

Судейкин. Однако на каких условиях?

Навалихин. Что угодно.

Судейкин. Во-первых, выгоните Чурохова.

Навалихин. Этого я не могу сделать.

Судейкин. Почему же?

Навалихин. Для меня он необходим так же, как необходим вам кто-нибудь, как, например, Михайлов.

Судейкин. Михайлов необходим только для моего сына. Вы знаете, что я за него не прошу а уж, кажется, он давно может быть столоначальником гражданского стола; как без меня он получал три рубля, так и теперь получает три. Я решительно никому не протежирую.

Навалихин. Я определю завтра же Михайлова столоначальником, дам ему десять рублей, если хочете…

Судейкин. Да Михайлов не согласится быть столоначальником. Он не с таким умом, чтобы служить ему в суде. Чурохов если вам друг, то враг всех служащих, причина беспорядков. Если вы не дадите слова убрать его, я вашей просьбы не исполню.

Навалихин (чуть не плача). Помилуйте. Это невозможно. Он женится на моей свояченице.

Марфа Павловна (про себя). Вот какая скотина! Ну, отомщу же я ему!

Судейкин (вставая). Я подумаю, можно ли решить дело.

Навалихин (чуть не плача). Павел Тимофеич…

Судейкин. Сердиться, так сердиться. Я не понимаю, почему вы так полюбили Чурохова. Друзьями можно быть хоть где. Я вас прошу, хоть предложить ему секретаря магистрата, благо ваканция есть. Место прекрасное…

Навалихин. Я ему предложу – место тут хлебное. Но кого же мы определим?

Судейкин. За этим дело не станет. Пусть сами служащие выберут рагходчика, а надсмотрщика выберем сами мы. Второе – чтобы у нас был порядок, чистота, чтобы дела шли исправно и служащие на вас не жаловались.

Навалихин. И это невозможно.

Судейкин. Да отчего же невозможно-то? Очень возможно. Только предоставьте мне суд, посмотрите, как я его направлю.

Навалихин. Согласен, (про себя:) Вот до чего я унизился…

Судейкин. Теперь и я согласен. Будьте покойны.

Навалихин (жмет ему руку). Ах, как я рад! Как рад!. Как хорошо иметь под рукой такого опытного человека. Суд от вас много выиграет. Пожалуйте ко мне сегодня на вечер.

Судейкин. Благодарю. Я займусь делом.

Навалихин. У нас будет совет насчет ревизии.

Судейкин. Хорошо, если будет время.

Навалихин. Пожалуйте! (Марфе Павловне и Ольге.) И вы, пожалуйста, приезжайте… Вы, право, никогда не ходите к нам… Вот Ольге Павловне надо бы бывать везде, а то какая-то затворница.

Марфа Павловна. Благодарю. Может быть, приедем!.

Навалихин. До свиданья! (Кланяется и прощается со всеми. Судейкину:) И так, я в надежде?

Судейкин. Будьте в надежде. К завтрему будет готово. (Навалихин уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 8-е

Те же без Навалихина

Судейкин (смеясь). Что, хорош Судейкин?

Марфа Павловна. Хорош. Только надо бы деньжонок, попросить.

Судейкин (садясь). Ты, право, помешалась в уме!

Марфа Павловна. Ну, полно. Ты сообрази, пожалуйста, ведь он деньги взял, а ты обрабатывай.

Судейкин (смеясь). Я их обработал уж. У меня решение уж написано. Покаются те, которые давали, что дали, да и эти господа покаются, что взяли….

Марфа Павловна. Кто же больше всех обвиняется в деле?

Судейкин (смотря на Марфу Павловну). А тебе на что?

Марфа Павловна. Меня просили освободить главных виновных. Вот и записочка. (Отдает Судейкину записку и деньги.)

Судейкин (с сердцем). Кто писал?

Марфа Павловна. Почерк знакомый. Кто писал, тот давече был здесь. Помнишь, ты еще хотел идти жаловаться на него, зачем он подслушал наш разговор и смеялся, как ты со мной любезничал.

Судейкин (бегая по комнате). Это все Чурохов! Вот он, вот мошенник… Он еще записки пишет, кого освободить… О, я все представлю губернатору: много ли ты взяла?..

Марфа Павловна. Все у тебя.

Судейкин (выходит из терпения). Что? Врешь… я тебе много раз говорил не брать, так я же сделаю с тобой… Я представлю деньги губернатору, скажу, что Чурохов принес моей жене. Пусть допрашивают вас… Нет, ты меня не проведешь, матушка! Я давно замечаю твои с ним проделки! Пусть судят вас.

Марфа Павловна. Но, Паша, подумай, ведь это скандал.

Судейкин. Мне все равно!

Марфа Павловна. Ты замараешь мою честь и свою…

Судейкин. Твою только… И не стыдно тебе!.. Я серьезно говорю – деньги будут представлены… Как приедет губернатор, – он сегодня приедет, – я ему и отдам. Отдай сейчас все деньги!

Марфа Павловна. Паша, вот еще сто рублей, а остальные сто я издержала.

Судейкин. Марфа Павловна! Ты мне не жена после этого! Я напишу тебе билет на два года, поезжай с этими деньгами куда; хочешь, хоть к чорту!.. Марш из моего дома… Ты отравляешь мою жизнь!..

Марфа Павловна. Паша!

Судейкин. Вон! Чтобы духу твоего не было здесь!

Марфа Павловна. Павел Тимофеич, подумай!

Судейкин. Я что сказал, то свято. Завтра же вон! Вон, вон!

Ольга. Папа, пощадите маму!..

Судейкин. Что?.. Ее?.. Никогда!

Ольга, Папа, я вас прошу.

Судейкин. Вон!.. ни слова.

Ольга. Пожалейте!

Судейкин. Тебе что надо! Ты что мешаешься в мои дела, с нее, что ли, берешь пример?

Марфа Павловна. Что это с тобой? Ты дай мне рассказать все…

Судейкин. Ни слова. Уйдете ли вы с моих глаз. Я велю вас вывести, сударыня!

Ольга. Папаша! (Плачет.) Прошу вас!..

Судейкин. Артемий! Артемий! (Входит Артемий.)

ЯВЛЕНИЕ 9-е

Те же и Артемий

Судейкин. Выведи эту барыню на улицу!.. Нет, в другую комнату…

Ольга. Не тронь, Артемий!

Артемий. Чего же барин-то, с ума сошел, што ли?

Судейкин. Господи!.. До чего я дожил!..

Ольга (Артемию). Уйди, пожалуйста. Он нездоров. Сходи за лекарем сейчас же. (Артемий уходит.)

Ольга. Папаша, умоляю вас! (Становится на колени.) Подумайте, пожалуйста, что вы делаете. Ну, хорошо ли, вдруг, без всякой, может быть, причины говорить такие вещи, да еще позвали кучера… Он теперь всем расскажет. Папаша, я знаю все: Чурохов обманывал мамашу, она не соглашалась, он давал деньги и уходил. Ведь, ничего не оставалось больше, как сказать вам…