– Бог милостив,– начал разговор с арестантом Рувиль,– и даже здесь он даёт возможность каждому негодяю заслужить снисхождение. Веди себя подобающе и отвечай на все вопросы этой дамы честно и полно и, как знать, быть может, в моём лице ты сможешь осветлить своё имя.
Рувиль отошёл в сторону, дав возможность приблизиться Камиле к арестанту. Лотрек сидел молча и только смотрел в прикрытое вуалью лицо девушки. Она молчала чуть дольше, чем диктовала ситуация, после чего подняла вуаль и устремила свой взгляд в глаза осуждённого.
– Вы называли себя господином Ростреном? Это Ваше настоящее имя, или…
– Вам незачем это знать.
– Мне очень важно знать! Три года тому назад, на окраине местечка Этоля, некий господин Рострен поддерживал пожилого человека по имени Массо, рыбака. Это был мой отец. Не Вы ли это были?
– Жюль Массо?
– Да!
Из глаз девушки потекли слёзы, ноги отказывали ей. Не спускающий глаз и ушей ищейка тут же подхватил Камилу и велел надзирателю принести табурет.
– Славный был человек, трудяга… вот только добрый слишком! Это его и сгубило.
Ответ Лотрека бых сух и резок, Камила не могла сдерживать слёз. Она обернулась к Рувилю и попросила его оставить их наедине. Рувиль вышел из камеры, но отошёл ровно настолько, чтобы слышать их разговор.
– Расскажите мне о нём, всё, что знаете, расскажите. Мы не попрощались совсем…
– Я узнал его за несколько лет до смерти. Он держался молодцом, не смотря ни на что. Хоть жизнь, конечно, трепала его как могла! Он помог мне, в ущерб себе, а я, в свою очередь, старался о его скудном достатке. Денег он не брал, но от еды не отказывался, щедро разделяя стол со мной и приправляя нескончаемыми рассказами. Упоминал он и о дочери, уехавшей давно в столицу. Она писала ему письма, а он исправно отвечал на них, как мог. Каждое воспоминание о ней он неизменно скреплял скупой слезой…
В течение этого рассказа, Камила незаметно достала из рукава какой-то продолговатый предмет, обёрнутый мешковиной, и в спешке сунула его под солому лежака. Арестант ничуть не удивился этому, и лишь монотонно продолжал говорить.
– …а осенью прошлого года он занемог. Возраст и подорванное здоровье быстро познакомили его с проклятой старухой. В последние дни я захаживал к нему, он сильно сдал физически, но отшучивался до последнего вздоха. Вы можете гордиться своим отцом, деточка, и будьте покойны, его хорошо встретили на небесах!
Несколько минут девушка сидела и плакала в полной тишине.
– Прощайте, сударь. Спасибо Вам за всё! И… Бог Вам судья.
Камила вышла из камеры и тут же опустила вуаль. Рувиль успел заметить набухшие от слёз глаза девушки и не стал задавать вопросов. Когда они вышли из здания, она обернулась к префекту и, не дав промолвить ему ни слова, тут же сказала:
– Я признательна Вам, сударь, спасибо! Я не забуду Вашей доброты, но теперь мне надо побыть одной. Мы увидимся очень скоро, как и условились до этого.
Рувиль понимающе промолчал. Она села в карету и удалилась.