Густав вместе с Глейцом и Йереваном подошли к группировке вооружённых ребят, затем первый дал команду и все вышеперечисленные ушли вслед за ним. Лёгкий ветерок заставлял развеваться длинные волосы (их носила большая часть). Вчерашним днём было куда жарче, эта духота не исчезла даже в ночном Штрульте. Кучер дал паладину напоследок немного сигар и свёрток бумаги. Карета простояла в бездействии некоторое время, после чего поехала обратно.
Теперь этой большой группе предстоит идти пешком без какой-либо помощи кучера. В период ходьбы молчание стояло самое что ни на есть мёртвое, однако Густав всё-таки разбавил обстановку:
– Ещё километр пройдём, а там уже и до лагеря рукой подать.
Оставшийся километр больше никаких слов не было, прошло менее 20 минут и герои на месте. Этот самый лагерь представлял из себя одиноко стоящий домик-хижину, но никак не лагерь. Так его называли потому что-либо проще, либо так надо и всё. Встречать их никто не стал, чисто из безопасности. Проживая здесь не всегда сможешь отличить своего от врага. Хозяином усадьбы являлся молодой Би́нго Черди́н, приходящийся Густаву близким другом и бывшим союзником, пока не был отправлен обратно домой после потери двух ног.
Дом Чердина был скромный: лишь один этаж, да и тот по размеру не больше гостиной с мелкой кухней. Окон всего 3 штуки, и на каждом стоит решётка. А снаружи хижина сделана из брёвен, крыша из соломы. Достаточно было приблизиться к хижине менее, чем на десять метров, чтобы услышать шум и гам солдат в сопровождении с плясками.
Три стука в здоровенную старую дверцу заставили балаган прекратиться.
– Бинго, мы здесь! – выкрикнул Густав.
– Неужели ты, Канас, пришёл? Открыто, заходи, родной! – донёсся пьяный голос изнутри.
Внутри за длиннющим шикарным столом сидело порядком 8 человек, каждый из которых – вояка, за исключением Бинго. Из угощений осталось немного фруктов и стаканчик воды. Под столом стояло 8 бутылок вина и все они выпиты. По центру сидит жирный бородатый парень с грязной шевелюрой до плеч и короткой бородой. Слева от него сидели: два бойца средних лет, видимо братья; один из них в зелёном мундире, другой – в синем. Их звали Гви́до (тот, что в синем) и Ква́ди. Далее сидели совсем юный малец лет 15, с короткими золотистыми волосами, старикан, который на удивление всё ещё мог дышать в силу своего возраста. Справа от толстяка расположились два пехотинца, и их командир; каждый из них мало чем друг от друга отличался в одежде, причёской только их и можно различить. У пехотинцев обоих она не слишком длинная в отличие от лысого командира. На одной из полок, что стояла подле стола, сидел безногий Чердин. Сам человек с виду опрятен, борода аккуратно брита, волосы до подбородка мытые. Бинго носит бежевую рубаху с короткими рукавами и несмотря на пьяное состояние, больше похож на человека, чем остальные.
– Кхм! Лемми, отнеси-ка меня к нашим прибывшим друзьям – обратился он к жирному в центре стола.
Лемми ели как приподнялся и закинув Бинго на плечи, как ребёнка, подошёл к паладину.
– Вижу, Густав, ты за последний месяц многовато повидал, хорошо, что я ужасы войны вряд ли ещё встречу, надеюсь, что и выстрелов я больше не услышу.
– Да-да. Не хочу это обсуждать, мы прибыли нажраться как следует, а завтра будем решать, что сделаем с этими двумя – он указал на Глейца и Фромгара.
– Ой, ой, это интересно. Хорошо, вам мы что-то отдадим. Квади, – Лемми вместе с Бинго повернулся к мужичку – что у нас осталось?
– Ээ, так мы же это, разве не выпили всё? Ик, боюсь, что им не осталось ничего.
– Идиот ты проклятый, я же говорил тебе, что надо хотя бы бутылку оставить!
– Но ведь сам выпил эту последнюю бутыль! – вмешался старик.
– Заткнись, старый ты мудила, гад, стоило тебе вообще здесь появляться? Да ты, сукин сын, кроме жратвы за счёт других ничего не хочешь и не можешь!
– Бинго, да ладно тебе. Нам главное найти, где можно подремать – засмеялся Густав.
– Гм! Хорошо, однако такого у нас не найти. Я этих планирую под ночь отправить вон отсюда, может вы поспите на веранде? Там вроде есть две кроватки.
– Чёрт с ним, поспим и там.
– Народ, через час вам лучше пойти домой, – сказал Чердин компании пьяниц – кроме тебя, Лемми. Иначе кто меня носить будет?
– Поняли мы, поняли! – ответили все хором.
В хижину затем вошли все остальные бойцы. Теперь здесь не оставалось свободного места даже чтобы посидеть. Стоял невыносимый запах пота, который напрочь поглощал приятный аромат вина. Паладин, столкнув старика с роскошного кресла, уселся и с энтузиазмом начал:
– Пляски на потом оставим, сейчас решим, че с этими дурачками сделаем.
– Я вижу, что у вас тут появилось двое простых ребят, может мне на содержание отдадите? – с усмешкой ответил Бинго.
– Очень смешно, им либо воевать, либо не знаю. Содержать тебя инвалида никто не будет. Я думаю, стоит их спросить об этом.
В самом углу гостиной ближе к двери уселся один из тех ребят с зелёными шляпами и небольшими пушками. У него была мелкая гитара и под весёлую мелодию беседа приняла другие краски. Пошептавшись с Фромгаром, Андрахил дал ответ:
– Наверное мы будем его содержать.
Раздался невероятный унижающий хохот. Герой тут же понял, что не так и попросился выйти и поговорить со своим другом наедине. На крыльце обсуждение продолжилось:
– И что будем делать? – спросил Андрахил с страхом.
– Явно не воевать. Чего уж нам погибать?
– Тогда куда?
– Помнишь тот пирамидоголовый сказал, что есть какой-то остров?
– Да, вроде Рукханит. Ты уверен, что он на серьёзе это выдал?
– Может быть…
– А почему воевать не хочешь? Смерти боишься?
– Боюсь ли я смерти? Глупость, я просто хочу видеть альтернативу. Все, кто идут убивать – или люди без перспектив в жизни, или те, кто реально любит свои земли. Но я не люблю. Я не хочу отдавать жизнь за территории, на которых две сотни лет назад устроили переворот, после которого люди до сих пор ненавидят своих соседей.
Напарники вошли в усадьбу и дали окончательный ответ:
– На Рукханит сможете отправить?
И вновь все засмеялись, кроме вечно серьёзного Густава.
– Этот слишком далеко. Туда плыть, как от Ноглеста15 до Енпача16. Могу вас отправить на островок один, где тусуются подобные вам.
Весь коллектив затих в предвкушении названия острова. Паладин нахмурился и сказал:
– Проще говоря, с вами будем один путеводитель. Пусть им будешь ты, – он указал на гитариста – отведёшь их к порту Лернино, где и сам можешь поплыть куда хочешь.
Вопрос решён, музыкант в ответ ничего не проявил, лишь скромный кивок.
Глава VIII – Закругляемся
До самого вечера того дня все присутствующие обменивались историями с войны, бытовых дней и всякого подобного. Не обошлось и без дискуссий по поводу алкоголя и целого культа, сформировавшегося вокруг него у солдат. Ближе к закату все люди из первой компании (та, что пришла раньше) пребывали в опьянённом состоянии с розовыми щёчками и красными носами. А запах пота всё так же, как и днём, остался и даже стал ещё противнее. Поэтому, терпение Бинго закончилось и прокашлявшись, он дал объявление:
– Друзья, мм, вам – он окинул взглядом старика, двух мужиков, двоих пехотинцев и их командира, и юнца.
Реакция только что весёлых счастливых пьяниц сменилась на явное осуждение и даже отвращение. Нехотя, они всё-таки собрались и покидало уже было хижину, как малец выдал:
– Я никуда не пойду, пускай эти сваливают, а я здесь останусь!
– Ю́лин! Чёрт бы тебя побрал! Собирайся давай, и мы спокойно уйдём – с порога кричал Квади.
Но малой оставался при своём. Он начал дуться, игнорировать всякие просьбы и даже отказался за ещё одну порцию чего-нибудь шикарно-вкусного.
– Может я и уйду, но тогда в столице все узнают, что вы напоили ребёнка до опьянения! Безногий, ты же не хочешь этого всякого?
Бинго сразу же затрепетал и моментально разозлился за очередное обзывание.
– Дружище, может ты по-доброму уйдёшь? Дома тебя родители ждут, ты сколько уже там не был, а? Братец, мамка тебя ждёт сильнее, чем я всех вас тут! Поторопись и порадуй её скорее!
– Ха-ха-ха-ха, я понял, понял. Нет уж, не пойду. На этом всё!
Это было последняя просьба Бинго без каких-либо приказов и угроз. Последняя, потому что сразу после этих слов один из мужчин в зелёных шляпах зарядил пулей Юлину прямиком в лоб. Небритый, с пышными усами стрелок, достал обрез с скоростью, сравнимою с самим выстрелом. Ошмётки от головы разлетелись по всему столу, попали на полки и даже хозяин дома свалился с здоровых плеч Лемми.
– Вот теперь про пьянство твоё никто не узнает – со злорадством просмеялся стрелок.
Разумеется, все шокированы убийством ни в чем неповинного мальчика. Наверное, у него могло быть светлое будущее борца за свободу или богатого хозяина предприятия. При всей его невинности, за него уже другой решил, что будет дальше.
– Т-ты выб-блядок! Что ты натворил, сука, паршивый ты богач Гус-става! – сквозь зубы то ли злился, то ли плакал Бинго, крича это с самого низа.
– У богатых свои причуды, а вы – убийца повернулся к ранее упомянутой компании, всё ещё держа обрез наготове – идите уже домой, школяра с собой тащите.
Глава IX – Дно пробито
Уходящие сбросили тело мальчика в реку, попутно оскверняя убийцу, Бинго и прочих. А тем временем Густав нахаживал круги по гостиной, время от времени разбивая кружки, бокалы и тарелки. Гнев уставшего паладина вызван вовсе не по причине жестокого убийства невинного мальчугана, а из-за всего того шума и криков, которые начались после этого.
– Остановись ты уже, идиотище – истерил Бинго.
Густав конечно прекратил буйство, но к сожалению, слишком поздно. Весь сервиз был перебит; хозяин остался без посуды и нескольких полок. Постепенно и вечер наступал, потому близилось время ухода. Музыкант только к этому моменту закончил свои перебирания струн, что превращались в лёгкую музыку, под которую и пострелять не грех. Потихоньку люди Густава уходили с дома, а в помещении остались Андрахил и Фромгар наедине с паладином, музыкантом и Бинго с Лемми.
– Разъясняя что да как, я бы хотел подвести итоги; – начинал Густав, пиная кусочки стекла и древесины – убийство паренька как никак это плохо, но не мне судить. Ты, Бинго, если спросят об этом, то скажешь, что его убили до встречи с тобою. А ты, Мадс, как убийца, забудешь об этом и не станешь напоминать об этом кому ни попадя. Бард же ты наш! Шадден, ты сейчас поведёшь тех двоих к порту Лернино, да давай, чтоб без глупостей. Я всё сказал, есть у кого вопросы?
– Так здесь же было больше пятнадцати людей, кто-то точно скажет, что с мальчиком было! – выдал Бинго.
– Во-первых уже четырнадцать, а во-вторых – они ничего не скажут, ибо зачем? Ну на кой, прости меня, чёрт, им рассказывать про никому не нужного мальца? Ты меня удивляешь, Бинго.
– А куда я двину после порта того? – спросил Шадден, покашливая.
– Не принимай мою доброту как слабость или глупость, но ты отправишься куда хочешь. Это уже меня не коснётся.
– Я с вами иду? – изображал интерес Мадс.
– Не в тему вопросы такие, Мадс. Я понятно объяснил.
Ситуация переменилась в лучшую сторону; все, за исключением Бинго и Лемми, покинули дом. Напоследок он твердил про то, как Густав виноват, и какие теперь у него долги. Как и говорил Густав, музыкант будет сопровождать героев до порта, а остальные пойдут за паладином.
Сам Шадден точной дороги не знал, потому приходилось надеяться исключительно на его догадки, поскольку сами герои не разбирались в территории. Первое время брожения через мелкие холмы и узкие ручьи, все молчали. Друзья просто шли за музыкантом, ни разу не сомневаясь в нём. Спустя полчаса тишина, которую нарушало журчание воды и плески от рыб, а также ветер, колышущий листву, нарушилась кашлем Шаддена, после которого он выдал:
– Вам вообще не кажется, что я способен отвести вас в сторонку и убить?
– Нет, не кажется. А зачем? – спросил Фромгар, сжав кулаки.
– Убью – смогу легко уйти. Ваши тела здесь не найдут, поэтому я скажу, что отвёл вас до порта и решил вернуться.
– И кому ты скажешь? – поинтересовался, явно насмехаясь, Глейц.
– И то верно – уже с тоской закончил Шадден, после чего молчание вновь наступило.
Впереди все так же, как и час назад, просекались, растущие в несколько ярусов деревья, кусты, мелкие растения. И всё же, ночью они выглядели куда хуже и неприятнее, нежели днём. Ночной лес это одно из наимрачнейших мест в жизни, в которое может попасть абсолютно любой человек. Конечно, здешним обитателям ночью не так страшно, они не чувствуют всей той напряженности, поскольку знают местность. Простому человеку стоит только представить, как он в одиночестве блуждает по таинственному лесу в неизвестном направлении, при всём этом он не видит ночного светила, и даже в воде он не наблюдает отражения. В случае с нашими героями одиночество точно также вписывается, ведь из-за ужасной видимости кроме своих рук и верхушки деревьев, заслоняющих небо, никто из них не видел кого-то рядом. Да и ощущение одинокой ходьбы создавало молчание, изредка обрывающееся кряхтением, дыханием, кашлем и тому подобными звуками, по котором они сразу узнавали своих.
Но вот и закончились блуждания по длинной тропе в лесу в полном окружении деревьев и тишины. Из леса Шадден вышел к небольшой поляне; немного дальше виднелась река и мост, проходящий через неё. Эти территории для Глейца и Йеревана не знакомы, несмотря на их бывшую работу, в которой им приходилось постоянно перемещаться, оставляя на отдых от силы два часа, а то и меньше. Шаги по мосту создавали приятный ушам лёгкий скрип. Видно – мост хорош, по виду стар, ибо такие мосты в форме дуги уже давно не делают. Значит и строители подошли к делу со всей ответственностью. Вероятно, они и по сей день приходят к нему и проверяют на прочность доски и парапет.
В скромном порту пахло металлом и сгоревшим деревом. Рядом с одним из кораблей расхаживал капитан морского порта. Он носил потрёпанный сюртук, рваные узкие брюки и грязные ботинки. Его длинная борода давненько не мыта, но несмотря на весь его мрачный и неухоженный вид, напоминающий бездомного, капитан – человек хороший и крайне добрый. Он сразу заметил новоприбывших и нежными шагами подошел с вопросом:
– Вам, позвольте спросить, куда?
Высокий старческий голос, словно сжатый изнутри, говорил невнятно и большинство окончаний слов «съедались».
– Этим двоим, – Шадден указал на Глейца и Йеревана – нужна собственность на Зигьявике. А мне до Нижнего Фрампта. Билеты нужны прямо сейчас, располагаете такими услугами?
– Мм, Зигьявик… Эти пацаны не нуждаются в билетах, вы сами это понимаете. Через два часа должен прибыть большой корабль, направление которого лежит на несколько островов, в том числе и Зигьявик. А ваш этот Нижний Фрампт – дело плёвое. Скажите мне пожалуйста ваше полное имя, фамилию и может ещё что-то, чем вдруг вы можете по документам отличаться.
– Шадден Луис мон де Грис. Дату рождения?
– Да, пожалуйста.
– 30 октября 1427 ПБПА, Западное королевство Юнфлец, Барома.
– До Нижнего Фрампта придётся подождать пару дней. Ближайший рейс рассчитан на 21 мая. Пока вы ждёте, можете зайти вон в ту будку, – капитан указал на одноэтажное здание, по размеру не больше обычной спальни – это комната ожидания. Вы здесь единственные кроме меня, забавно.
В комнате ожидания стояло два кожаных дивана напротив друг друга, оба красного блеклого цвета. Местами они были порваны, от чего и сидеть было не совсем удобно. Стены покрашены в ярко-жёлтый, потолок и пол серые. Высота комнаты доходила до двух метров, а почти у потолка стояли мелкие окна с видом лишь на тёмное небо, на котором даже звёзд не было видно. Посередине комнаты стояла тумбочка, внутри которой лежало две бутылки воды, одна мелкая страница газеты и несколько толстых сигарет.
Взяв газету, Андрахил оглядел её.
АНОНС БРОМОВИК
Выходит еженедельно
Четверг, 19 января 1452 ПБПА.
В Бароме избирается новый мэр. На него претендует 73-летний Юрвин ван Джас. Он утверждает, что защитит права жителей как никто другой, сделает легализацию запрещённых веществ, продвинет индустриальные дела и называет себя последней надеждой Баромы, с чем сильно согласны проживающие там люди. Юрвин говорит: «Свободный город в одном хорош, а в другом плох: в хорошем он доступный и прекрасный, а в плохом мало запр…
На этом страница заканчивается. Андрахил прочитал её вслух, после чего Шадден яростно заговорил:
– Джас! Эта мразь когда-то была уважаемой личностью!? Старый маразматик превратил Барому в сборище убийц, ворюг и всяких идиотов!
Завязалось обсуждение трёх людей, каждый из которых ничего не смыслил в политике. Каждый приводил свои доводы в защиту высказываний о внешней политике современных правителях. Беседа приобрела атмосферу вечерних разговоров на кухне, хоть и внешне обстановка напрягает. Капитан оставил их друг с другом, а сам, не имея ни одного человека в порту, ходит по нему и что-то бормочет под нос; сами они сидят в неуютном домике, в котором стояла невыносимая духота. Всей странности и жути добавляет полная тишина повсюду. Даже животных не было слышно в лесу, а здесь они находятся вдалеке от нормальной жизни среди близких им людям. Тёмное небо медленно преобразовывалось в серую цветовую гамму.
Спустя два часа наступило утро, резко послышался звон колоколов. То был корабль, прибывший за Андрахилом и его товарищем. Все втроём вышли из дома и направились к капитану. Тот за два часа изрядно вспотел, что сделало его пучок волос похожим на комок с жиром.
Длинный корабль, на причале которого стоял жирный капитан – ранее знакомый нам Паурм Зингвинд. Он выглядел ещё хуже, чем несколько недель тому назад. Одежда, взмокшая от пота, запутанные грязные волосы, противная бородка и усы, вызывающие отвращение. Волосатое пузо вываливалось из его костюма наружу. Наплевав на все правила и границы, Паурм, с постоянными передышками и кряхтением, вышел на небольшой мостик, идущий от места остановки корабля, и подошёл к капитану морского порта. Сверкая всеми своими шестью зубами, которые были лишь на нижней челюсти, Зингвинд сказал:
– Один час отдыха, сэх. А дальше мы до Зигьявика плывём.
– Хорошо, там – за синей будкой, есть несколько столиков и даже зонтов над ними. Если еда нуж…
– Нет, сэх, пищи не нужно нам. Пхосто посидим, поговохим и поплывём – не успел капитан и закончить, как Паурм перебил его. Вонь изо рта собеседника явно раздражала капитана, однако сделать он ничего не может, за исключением замечания.
На мостик вышло порядка 20 человек, среди которых был мелкий лысенький юнга, выделяющийся из толпы огромных мужчин. Все они носили сплошное тряпье, которое и одеждой сложно назвать. В их речи хорошо слышны ругательства, отсутствие хоть какого-то словарного запаса и желание буйствовать.
Позже, Паурм вместе со своей командой забрал двух друзей с собой, а Шадден остался в синей будке наедине с самим собой.
Глава X – Его нет
Старший матрос расспрашивал Глейца и Йеревана о том, за что они провинились, что их отправили на Зигьявик.
– Как это – провинились? – отвечал вопросом на вопрос они оба.
– На Зигьявик отправляются либо гвардейцы, либо в чём-то сильно провинившиеся люди. На гвардейцев вы не похожи, да и забирает их совсем другой корабль, так чем опасны?
Они точно не ожидали такого поворота событий и невероятного обмана. И всё же, такой обман было легко просечь, ибо не станет серьёзный паладин отправлять двух идиотов на роскошный остров. Назад уже не вернуться; конечно, можно покинуть судно и окунуться в ледяную воду вместе с утопившимся капитаном порта, но самоубийство не то, чем хотели заниматься приятели.
Начинал дуть прохладный ветер, усиливающийся с каждой секундой. Паурм дал команду отвести Глейца и Фромгара в одну из кают, пока остальные находящиеся на корабле подготавливали корабль к возможному шторму. И снова странность за странностью: отплыли они только от порта, как вместе с утопленником-капитаном им предстоит встретиться с штормом.
В мелкой каюте, где стояла соответствующего размера кроватка, пахло сладким мёдом. Компактная старая мебель вместе с висящими на стенах портретами бородатых мужчин, которые по всей видимости были покорителями морских глубин, создавали уютную атмосферу, словно и нет никакого острова для заключённых, войны, разрухи, пустоты в живности остального мира.
Только прошло несколько минут, как Глейц отключился, а Йереван отошёл к палубе. Сразу же, как Фромгар оказался на ней, все будто пропали с корабля. Ни капитана, ни юнги, ни матросов. Совершенно странным образом происходящее исчезновение случилось буквально спустя минуту после последнего разговора между Фромгаром и юнгой, который ушёл, не сказав куда.
Взглянув на небо, его глаза прилипли к надвигающимся чёрным тучам с севера. Стояла тишина подобная пустоте; даже лёгкого ветерка не было, как и обыкновенного шума моря. Фромгар тут же напрягся и от безысходности начал кричать:
– Эй? Капитан! Остальные! Экипаж!
В ответ лишь несколько бульканий из воды. Таинственное исчезновение всей команды создавало атмосферу несчастного одинокого конца. Нет смысла кричать, ведь тебя никто не услышит. Твои крики – единственное, что нарушает мёртвую тишину. Не кричи, а прими, что ни на что не способен будучи самой «развитой» цивилизацией. Корабль встал в таком положении, что не стал плыть дальше и встал на одном месте. Фромгар метнулся обратно в каюту. Глейц всё также крепко спал; его храп даже стал сильнее и громче.
Ощущение выпадения из реальности превращалось в знание, ибо кроме пропажи всех участников флота, ещё и природа не даёт никаких признаков жизни. Но что это за бульканья были в воде? Вполне возможно это лишь галлюцинация или подобное ей. Но ужасы понимания своей неспособности в окружении спокойных вод долго не продолжались. Корабль стремительно пошёл ко дну. Он тонул с такой скоростью, словно вода – это усиленное до невозможности болото.
Но только коснулся Фромгар поверхности воды, как спустя мгновение он оказался на старой ржавой скрипучей койке в крохотной комнатке, стены которой были изрезаны и содержали непристойные рисунки. Это напоминало комнату в психоневрологическом диспансере на краю города.
Лицо Йеревана изливалось холодным потом, руки дрожали, а сам он испытывал чувство обморожения. И всё ещё ему было неясно, в реальности ли он или нет. Его спасли? Это был типичный сон?
Внимание Фромгара привлекла изувеченная металлическая дверь с мелким квадратным решётчатым оконцем в середине. Послышался скрежет ключа, настолько резкий и неприятный слуху, что уши словно сами по себе желали истекать кровью. Прогремел грозный мужской голос:
– Проснулся? Отлично, тогда за работу, Ф3-5
– Что? Ф3-5?
– Не строй из себя идиота, вылезай давай, да скорее!
Дверь приоткрылась, а после из неё вылезла лысая голова с забавным шрамом в виде яйца на лбу. Фромгар посмотрел на себя и заметил изменения в одежде. Теперь на нём серое порванное рубище, воняющее сыростью и морепродуктами. Йеревана схватили за руки и повели по длинному коридору с тусклым светом. Оглядывая его, чувствовалась безнадёга и чувство конца. Каждые три метра напротив друг друга стояли такие же железные старые двери с решётчатыми окнами. Конец коридора всё не был виден, от чего ощущение сна увеличивалось.