Он не твой. От Ада до Рая

Перед глазами вновь вспыхнул её силуэт с соблазнительными формами, лицо, дерзкий колкий взгляд и снисходительная улыбка. Она будто одолжение мне делала! Всем видом показывала, что я – тёмное пятно в её жизни. И дело не в том, что она уже не та… Дело в том, что она МЕНЯ уже давным-давно похоронила.

– Ночка… – выдохнул я, смотря в чёрное звездное небо. – Время покажет, кто мёртв.

Открыл дверь дома, включил свет, рассмеявшись от всей души… Сука, Каратицкий…

Планировка была простой, но максимально продуманной, чтобы не терять ни сантиметра полезной площади. Просторная гостиная, совмещенная со светлой кухней, длинный коридор, делящий дом на два крыла: гостевое и хозяйское. Костя так рьяно пытался уговорить меня остаться здесь, что даже позаботился о мебели. Скромно, но самые основные потребности он закрыл, падла хитрая. Толкнул первую дверь по коридору и присвистнул. В центре комнаты стояла кровать, обращенная мягким изголовьем к панорамному окну, в котором скоро разольётся рассвет.

Я быстро разделся, рухнул в кровать, укрылся пледом, решив не возиться с поиском постельного белья. Был уверен, что не засну, готовился морально к бесконечной ночи, наполненной воспоминаниями этого странного вечера. Но даже не заметил, как вырубился, позабыв и про телефон, и про ноутбук с извечной тупой перепиской.

Ночка…

Глава 4

Я подарю тебе, Ночка, все рассветы этого мира…

 Новый день пошёл сразу не по плану. Никакого тебе ленивого утра с видом на рассвет за чашечкой кофе, ни философских мыслей, и уж тем более тишины.

Проснулся я от громкого топота, вскочил и, открыв дверь, мгновенно впечатался в Костю. Этот лощеный ловелас сжимал в руке бумажный пакет с фастфудом и подставку с картонными стаканчиками кофе.

– Тройной американо! – рассмеялся он, пытаясь увернуться от оплеухи. – Как спалось? Скажи, воздух здесь абсолютно волшебный! Приснилась невеста жениху?

– Отвали, Рай! Какого хера тогда тебе не спится в этом волшебном воздухе?

Каратик осмотрел спальню, поочередно толкнул двери, оценивая и гардеробную, и стильную ванную комнату.

– Дом хоть и мебелирован, но кофемашины здесь точно нет, – Костя присвистнул, махнув вглубь дома. – Я тут привёл кое-кого.

– Кого? – скинул боксеры и встал под душ, наслаждаясь прохладой воды.

– Раюша… – сладко протянула Верка Вьюник, так игриво заглядывающая в ванную. – Здравствуй, дорогой мой.

– О! Тяжелая артиллерия подоспела, – отвернулся на всякий случай, с ВДВшниками мне точно сейчас разборку не потянуть.

Верка была младшей сестрой Вадика, максимально любимой, долгожданной, а поэтому и крайне своенравной, даже взбалмошной. Нет, она не безголовая шелупонь с доступом к папочкиному счету. И даже не нимфоманка под кислотой, что все чаще встречалось у современной молодежи. Она просто отчаянно пыталась найти свое дело, чтобы жить не по указке и чужим правилам, а по велению души. И порой сильно перебарщивала с напором. Но это было простительно. Молодость… Это мы уже в сухарей прожжённых превратились, гребём по кровью добытой дорожке, не замечаем мира вокруг. А она другая.

– Мне прям сейчас Вадику набрать и сказать, что ты пялишься на голых мужиков? Или после завтрака?

– Да что я там увидеть-то успела? Костя, ну скажи ему… Только попку красивую рассмотрела, и всего-то!

– Не плачь, Верка, – Каратик обнял её и утянул из спальни от греха подальше. – Мы ждем тебя на кухне.

– Ябеда!

– Наконец-то…

Когда с утренними процедурами было покончено, я оперся о каменную столешницу раковины и уставился на собственное отражение в зеркале. Что видел?

Азарт…

В глазах было столько азарта, что становилось страшно.

Видел ли я раньше подобное?

Нет.

Не штырило меня так ни когда я ловко выкурил всех конкурентов из города, ни когда выиграл первое громкое дело, и уже тем более когда женился. Но и это все благодаря ЕЙ!

Я после немого, беспричинного расставания, а вернее, её побега, был зол настолько, что на этом напряжении долетел и до пятого курса, и до практики у самого Тухманова! Моя внутренняя пружина ярости, обиды и невзаимной любви толкала меня вперёд, к новым победам, лишь бы просто доказать, что чего-то стою. Что я не просто сын того самого Раевского, а он – отец того самого Раевского. Получилось или нет – время покажет, конечно. Но я уж точно не один из. Но все получилось только потому, что тем августовским днём моя Ночка растворилась из моей жизни, не оставив ничего кроме старого фото, на котором мы были счастливы.

Да, не штырило. Да, не коротило меня после неё так ни разу! А вот сейчас чувствовал дикое возбуждение. Казалось, если просто поднести спичку – вспыхну, к чертям собачьим. Вот только одному не хотелось… Нееет, Ночка. Вместе сгорим.

Хоть совет Кондра был и непрошенным, но здравый смысл в нём был. Для чего мне это?

Чтобы было, блядь!

Я закутался в халат и вышел, наткнувшись на свою дорожную сумку, которую вчера после самолёта оставил в машине у Каратицкого. Прекрасно… Надел футболку, джинсы и распахнул двери на террасу.

В прохладу комнатного воздуха ворвалось сухое пекло с запахом моря. Расправил легкие, вдохнул и осмотрел шикарный вид, открывающийся из окна спальни. И правда хорошо здесь. Тихо и спокойно. Не обуваясь, обошел веранду вокруг.

– Мы тут, Раюша! – Верка с Костей сидели прямо на ступенях и пили кофе, лопая бургеры. – Ты ещё зол?

– Есть немного. Вадик знает, что ты здесь?

– Неа, – упрямо махнула головой Вера. – Я ушла из дома.

– Здрасьте-Настя, – захрипел Каратик. – Ты сказала, что всё согласовано! Под плаху решила меня загнать? Знаешь, что со мной сделают твои братья?

– Кокосики открутят, и все, – Вера хохотала, даже не думая играть в сожаление. Пофиг ей было… Зараза!

– Костя, блядь, ты же давно её знаешь, пора бы уже привыкнуть, что её словам, конечно, верить можно, но делить на сто! Ну всё… Вадик нас убьет!

– Некогда вашему Вадику. У него головушка своими проблемами забита, – хохотала Вера. – А меня мамочка отпустила, кстати, под вашу ответственность. Вы же мне как братья, мальчики. Моя наивная и добренькая мамочка до сих пор надеется, что раз я закрыла сессию, то останусь учиться в медицинском, поэтому и позволила мне отдохнуть летом.

– Ну, а у тебя на этот счёт другое мнение, естественно?

– Конечно, – девчонка рухнула спиной на дерево веранды и подставила солнцу свою хитрую мордочку. – Костя, ну расскажи ему!

– Короче, это всё Верка. – Костя махнул в сторону открытой двери в гостиную. – Я ей разрешил сделать дизайн-проект наших домов. Потренировалась на этом объекте, теперь вот мучает мой.

– Ну, неплохо, – я обернулся, осматривая современное помещение, в котором не было ничего лишнего. Все по делу, без ненужной помпезности, но и флёра стерильной гостиницы тоже не было. Гармония уюта, мужского помещения и современной сдержанности.

– И если ты решил остаться, то Вера поможет тебе обжиться. Поверь, мужчинам это совершенно не под силу.

– Ладно, Вер, – я махнул рукой, понимая, что эти двое уже не отцепятся. – Только кофемашину купить не забудь. Сегодня!

– Любой каприз за ваши деньги, – прошептала Вьюник, захлопала длинными ресницами и так нагло сунула свою ладонь мне под нос.

– Всем нужны только деньги…

– Кстати! – подорвался Костя. – Ты в офис не забудь заехать, там тоже надо денежку занести за дом. Так и быть, со скидкой.

– Ну и меркантильный же ты. Мне нужна тачка, Кость. Есть свободные колёса?

– Дай пять! – рассмеялась Верка, протягивая руку Косте. – Ты оказался прав.

– И в чём же?

– Каратик сказал, что если Рай попросит колёса, то можно выходить на сделку. Остаёмся! Ура!

Эта зараза не отпустила меня, пока мы не прошлись по всему дому. Она скрупулёзно записывала мои замечания и пожелания, потом с придыханием забрала мою банковскую карту с ПИН-кодом, впрыгнула в арендованный «жучок» и умчалась сорить баблом, но перед этим послушно написала сообщения брату и отцу, чтобы знали, что их безрассудная сестра и дочь жива и здорова. Ой… Аукнется мне моя слабость. Точно аукнется…

Вадик, как только прочитал сообщение, мгновенно набрал меня, сначала проорался, потом выдохнул, успокоился.

– Где живёт-то? – выдавил он, понимая, что если уж семья не может справиться с этой девчонкой, то нам и подавно нечего ловить. Костя, когда понял, что буря стихла, перехватил телефон и поставил на громкую связь.

– Как где? В твоём доме, ну не с Раевским же. Вадь, ну приезжай! Отец сказал, если мы за неделю не решим эти вопросы, то он даст отмашку выставлять на продажу, – Костя курил, пуская кольца дыма в небо. – Либо просто дай денег, а то твоя сестра растрясла меня, как липку, а теперь и за Раевского взялась.

– Ой, не прибедняйся, самый нищий владелец ресторанов, – рявкнул Вадик. – Ладно, в пятницу буду.

– Так, мне тоже пора, – я посмотрел на часы, замершие на полудне. – Есть варианты насчет офиса?

– Там Кондрашов суетится вовсю. Уже с утра мне писал. Связи поднимает, сам же знаешь, что здесь без этого никак. Все квадратные метры уже кому-то да обещаны, – Костя порылся в карманах драных джинсов, а потом швырнул в меня брелком от тачки. – Белая – твоя.

– Чёрт! Номер его забыл взять… – но не успел я договорить, как телефон ожил, радуя номером местного оператора. – Сам нашёлся, прокурорчик…

Я прыгнул в тачку и покатил вдоль берега моря, сам того не понимая, почему радуюсь пеклу, будто оно могло стереть аромат и сладость её губ.

– Адель… Адель… Кто же ты? Где была? Мой персональный АД…

Глава 5

Пьянее реальности может быть только любовь…

Двадцатилетней выдержки…

РАЙ…

Кондрашов расстарался на славу. С чувством выполненного долга встретил меня в центре города. Здоровяк насмешливо приспустил на переносице солнечные очки и гордо махнул рукой на сверкающее здание торгового центра, будто всю ночь строил своими руками.

– С новым годом жизни тебя, что ли, – я обнял Санька, со всей дури хлопнул по спине, слушая треск позвонков, и закурил, присаживаясь на капот его тачки. – Что ручищами машешь, будто даришь от всей широкой прокурорской душеньки?

Расположение было просто идеальное. Максимальная близость к транспортным развязкам, шикарная платная парковка, да и проходимость на высшем уровне. Опытным взглядом наметил, где выигрышнее будет смотреться вывеска, оценил гостиничный комплекс напротив и невысокое здание полицейского участка через дорогу. Прелестно…

– Это к Каратику, вот станет наш Костик мэром, там и будет дарить блага старым друзьяшкам, – Кондра заржал, хлопнул меня по плечу и потянул к входу. – Молоков мне должен давно, вот, считай, ради тебя отказался от одного желания этой рыбки золотой. Первый этаж, отдельный вход, подземный паркинг. Ну как тебе? Нравится?

– Восхитительно, – я даже не ожидал, что первое же место будет настолько удачным. Кондра будто был сильно заинтересован в том, чтобы я остался. Обернулся, рассматривая возбужденно-румяного друга. – А чего это ты так расстарался? Желанием пожертвовал, а ведь мог обменять на блага для семьи. Молоков – это же нефтяник, кажется? Ему принадлежат транзитные узлы, через которые гнали «черную» в Европу?

– Он-он… – качнул головой Кондрашов. – Только я уже не в том возрасте, чтобы за богатством рваться, да и о заднице начинаешь печься как-то трепетнее. Но если тебе не нравится…

– Конечно, нравится! – присел на подоконник, осматривая просторный светлый офис, прикидывая, сколько людей смогу перевезти сюда. Желающие найдутся однозначно, в этом я не сомневался, вот только мне нужны лучшие, поэтому придётся ещё и служебные хаты рядом с офисом искать, чтобы мои гении юриспруденции не ерепенились сильно. Возможно, Лисицын, он, кажется, глубоко семейный, а близость моря сильно кружит голову женам и малолетним отпрыскам. Да и Вареникову тоже можно свистнуть, он вообще из небольшого городка, поэтому и Чёрное море для него оазисом рая покажется. Надо Верке сказать, пусть возьмётся за офис.

– Тогда давай, – Кондра кинул мне папку с документами. – Подписывай, башляй денег за год вперёд, и расходимся. Реквизиты в договоре, кстати…

– В смысле – за деньги? – настроение было на удивление шикарным. – Платно???

– Придурок, – рыкнул Кондра, набирая сообщение на телефоне. – Молоков сказал, что ключи и карты от паркинга у охраны, там же и договор с автографом оставим. Пойдем, а то мою задницу надерут, если за продуктами не успею.

– Исключительная степень доверия у вас тут, Санёк. Ключи, документы у дяди Степы из ЧОПа… А что, если не заплачу?

– Куда ты денешься, Рай? Тебя тут каждая вторая собака знает, а те, кто не знают, знакомы со мной. Мы с тобой просто идеальная парочка твикс. Я сажаю, ты выпускаешь… Бесконечность жизненной цепи.

В офис можно было попасть как с улицы, так и из центрального фойе бизнес-центра. На первом этаже извилистой лентой тянулись безлюдные, но зато дорогие бутики, небольшой итальянский ресторанчик, кофейня, а за стеклянной стеной, сверкая новьём спортивных снарядов, завлекал прохожих современный тренажерный зал, в который мужики приходят позырить на сочные женские булочки.

Я уже было завернул за угол, но замер как вкопанный… За ровным рядом беговых дорожек прятался небольшой ринг с гирляндой боксёрских груш. И за самой дальней я заметил мельтешащую женскую фигурку. Практически прижался к стеклу, рассматривая аппетитную задницу, тонкую талию и открытую, в крошечном топе цвета спелой малины, спину…

По смуглой коже стекали капли пота, теряясь в намокшей ткани. Точёная фигурка манила, вызывая головокружение, амнезию, тахикардию и последующую остановку сердца… С шумом сглатывал слюну, следя за тем, как трясётся её попка, неосознанно порыкивая с каждым её прыжком. Длинная шея, чёрные как смоль волосы, собранные на макушке гнездом мелких кудряшек. Ночка так отчаянно лупила грушу, что пружинки колыхались, как ненормальные… Прилипали к мокрой коже, будто нарочно дразнили меня!

 Даже ощутил жар её тела, солёный запах липкой испарины, упругость натруженных мышц. Её тонкие ручки с неистовой частотой лупили по красному снаряду, взметая в воздух мелкую пыль. За грушей стоял тренер и довольно махал головой, то и дело вскидывая брови от откровенного изумления. А удивляться было чему… Она сейчас походила на обезумевшего бесёнка, надирающего зад своему обидчику. И что-то мне подсказывало, что я его знаю лично…

– Идём, Рай! – шикнул Кондра, пытаясь утянуть меня, но не тут-то было. Меня и бульдозером теперь отсюда не вытащить. Глаза просто прилипли… Мягкие булки женской попки вибрировали, красивые икры то напрягались, являя резкий рельеф, то вытягивались, маня утонченностью. Моя Ночка была разгневана… Лупила по снаряду с неистовой злостью, не зная пощады.

– Готов поспорить, что она представляет мой прекрасный лик!

– Ты в зеркало-то смотришься? – заржал Саня, пугая по-утреннему ленивых посетителей. – Твой лик печатал сломанный принтер, Рай, не льсти себе! То ли дело я…

Рванул дверь и, даже не пытаясь анализировать свои действия, стремительно вошёл в тренажёрный зал, игнорируя подорвавшегося администратора. Слышал, как Кондра за спиной принялся забалтывать суетливую девушку, чтобы не успела поднять шум, пока я вилял между тренажёрами.

Она была всего в шаге от меня… Замер у толстых канатов, опустил руки, стискивал пальцами, чтобы вернуть себе холодный разум. Но разве это было возможно? Нет… Как маньяк ненормальный, тянул носом, ловя нотки её парфюма с примесью горячего пота. Закрыл глаза, представляя, как охренительно ощущается в руках её тело. Как горячий ломтик тоста… С пылу с жару, спэшэл фо ми…

– Ох уж эти хрупкие женщины… Сколь прелестны, столь и опасны!

Курить хотелось неимоверно, особенно рядом с этой разгневанной фурией. Стоял, как перевозбужденный подросток, подпирая каменным хером канат ринга. Ночка дёрнулась, прекратив издеваться и над собой и над грушей. Мышцы её были напряжены, грудь так часто вздымалась, что казалось – она сейчас вырубится от гипервентиляции лёгких.

– Адель? – аккуратно спросил качок, рассматривая меня с ног до головы своим прицельным взглядом. Такие знали, что оценивать, поэтому он и стрелял точечно: часы, обувь и шильдик на поясе джинсов. От брезгливости не осталось и следа, да и желание защитить Ночку тоже угасло так стремительно, что смешно стало. Бодигард, мля…

– Всё хорошо, Юра, – выдохнула она и резкими движениями стала сдёргивать перчатки. Липучки истерично трещали, но не могли заглушить разгневанного шипения Ночки. Она походила на закипающий чайник, только пара из ушей не хватало для полноты картины. Поджимала губы, скалилась и всем своим видом показывала, что готова вцепиться в меня в любой момент.  – Это мой старый знакомый.

– Настолько старый, что до сих пор помню вкус этих губ… – не выдержал я, с удовольствием наблюдая за откровенным шоком качка. Ну и у Ночки пар все-таки пошёл… Она дёрнула головой, кидая в мою сторону убийственный по своей силе ненависти взгляд. Фурия… Блядь, откуда в ней это? Эти жесткость, резкость, отчаянье… Откуда это все?

– На сегодня достаточно, – тренер оказался мужиком понятливым, поэтому и удалился очень шустро, оставляя нас наедине.

– Ты ещё хуже, чем был! А казалось, что хуже просто некуда! – шикнула Ночка и осела на пол, прикладываясь сочными губами к горлышку бутылки. Она глотала воду огромными порциями, выпуская тонкие струйки, стекающие по шее прямиком в ложбинку между титек. Вот бы снова ощутить их мягкость…

Её поведение лишь распаляло меня. Такая колючая, откровенная и грубая. Она будто нарочно вкидывает спички в и без того полыхающий костер, наслаждаясь моей реакцией.

Пиздец, блядь… Потёк мужик.

– И не говори. Словесное недержание с детства. Привыкай, Ночка.

– Привыкать? А зачем? – она дёрнулась, как от пощёчины, закрыла клапан бутылки и отбросила её в сторону.

Раскинула ноги в стороны, будто в шпагате хотела растянуться, а потом резко нагнулась, прижимаясь грудью к пыльному полу ринга. Я пропустил жалостный и сильно пораженческий присвист… Тонкая ткань натянулась, облегая её задницу, будто вторая кожа. Да я, блядь, чуть копыта не отбросил, рисуя взглядом пунктир по линии её стрингов, впившихся в задницу. Ждал… Ждал, когда шов треснет и убьет меня, к херам собачьим, чтобы не мучился.

– Ты уже завтра наиграешься и найдёшь своему больному безумию новую жертву, поэтому, Раевский, свали в туман, а?

– Боже, что я слышу? Моя Ночка… Ты злословить научилась, что ли?

– А все меняется, Денис Саныч, и Ночка я уже лет двадцать не твоя, и по морде теперь надавать могу, – она выпрямилась и легко вскочила на ноги. Оперла́сь руками на канаты и стала медленно опускаться, будто нарочно приближая стянутые топом титеньки к моему носу. Смуглая кожа блестела от пота, манила и лишала остатка самообладания. – Хочешь испытать силу моего удара?

– Нет, спасибо… Ляшко своего дубась, а я мордой деньги делаю. Но моё лицо всегда к твоим услугам, – я дёрнул бровью, с упоением наслаждаясь её румянцем такого милого смущения.

– А ты можешь делать свои деньги на южном полюсе? Там, говорят, пингвинов притесняют. Вот они тебе на лицо пусть и садятся…

– О! А ты в курсе, чем я занимаюсь? – растянул канаты, помогая Аде вылезти. А когда она забыла об осторожности, бросил нижний как раз в тот момент, когда занесла ногу, чтобы перешагнуть. Моя Ночка взвизгнула и буквально рухнула прямо мне в руки. Прижал её к себе, скользя носом по скуле. Зарылся пальцами в волосы, забирая жар кожи, испивая аромат, пробуждающий ворох далёких воспоминаний. Другая… Совсем другая!

– Отвали, Раевский! – зашипела она и вдруг вонзила свои ногти мне в шею. Сжимала кожу, оттягивала и улыбалась, наслаждаясь моей болью. И лицо у неё стало вдруг таким блаженным, словно это всё, о чём она мечтала долгие двадцать лет. – Ты что думаешь, я сразу растекусь в лужу при первом твоём появлении? Думаешь, прятаться начну? Да? На хуй ты и твоя ебучая фамилия мне сдались, Раевский? Боялась бы – в жизни не вернулась бы домой. Поэтому с моськи своей сотри ухмылочку победную и прислушайся к моему совету.

– А что же вернулась? – дернул головой, вдруг осознав, что кайфую от едкой боли, вновь и вновь пронзающей мою шею. Ночка как кошка, то впивалась, то ослабляла хватку, успокаивающе проходясь холодными подушечками пальцев по саднящей коже. В её ведьминских глазах танцевали черти, подкидывая ворох искр, от которых дышать было просто невозможно! Да она кайфовала… – Или жаждала меня увидеть? Соскучилась по Раю?

– Это ты скучал по Аду, раз вернулся, – Ночка поджала губы, прищурилась, испепеляя гневом во взгляде, и внезапно дёрнулась, спрыгивая на пол. Но не убежала… Наоборот, сделала такой твёрдый шаг в мою сторону, подняла руку и воткнула палец с острым ноготком мне в грудь. – Раевский, не попадайся мне больше… Увидишь – беги со скоростью света, прячься, но не подходи! Я больше ни видеть тебя не хочу, ни слышать! Ясно?

– Ясно, – кивнул я и сделал шаг навстречу. Ноготь вонзился в солнечное сплетение, туда, где так четко ощущается сбивчивое сердцебиение. В её чёрных, как августовское небо, глазах вспыхнуло пламя. А я знал его… Столько ночей грелся в его ласковых объятиях. Ничего не меняется. – Но и ты гасись, девочка… Потому что хочу тебя так, что яйца гудят! Изменилась ты… Пахнет от тебя сексом так, что челюсти сводит, Ночка. Ныкайся, бойся и шарахайся, а то догоню…

– На хуй иди, Рай! – зашипела, как кошка, вот только щёки её вспыхнули румянцем. Венка на шее стала дубасить так, что кожа вибрировала, а капельки пота заскользили в ямочки ключиц. Готов был поклясться, что если нырнуть в её леггинсы, то там уже горячо и мокро…

– Сама придёшь, Ада. Дорожку показать, или вспомнишь?

– Мечтай… – выдохнула она, легко скользя губами по моей скуле. Оттолкнулась, выставила средний палец и, соблазнительно вихляя бёдрами, скрылась за углом.

– Догоню!