Любовь в 11 метрах

Я посмотрела на того, с кем столкнулась и обомлела. Это тот же парень из аэропорта! Я открыла рот от удивления. Он осмотрел меня, его брови поднялись в верх. Я осознала, как я выгляжу. Подняла картошку с пола, стою с ней в руках, да еще и рот открыла. Если бы мы попали в мультик «Леди и Бродяга», то роль Бродяги можно было бы отдавать мне. А он скорее был бы Леди. Хотя… его непослушные волосы не вписываются в ее образ. Нет. Мы бы не были героями этого мультфильма.

– Привет, – улыбнулась я.

– Привет? – переспросил он.

– Я знаю, что мы незнакомы. Но мы виделись в аэропорту…

– Я помню, – это было сказано очень спокойно, но при этом звучало как приговор в зале суда. Сандра Веерман, вы виновны во всех бедах с этим молодым человеком. Я бы могла крикнуть: «Протестую, ваша честь». Честное слово, не постеснялась бы.

– Забавно, что мы снова столкнулись. Ты тут живешь?

– Да… – А вот это звучало не уверено. Он что, не знает, где живет?

– Меня зовут Сандра. А тебя?

– Доминик.

– О, скажешь что-нибудь о семье?[2]

Он еще выше поднял брови. О боже, ну куда? Они же сейчас скроются за твоими волосами.

– Прости? Тебя интересует, как зовут мою мать?

– Да так… шутка. Еще раз извини, что так вышло в аэропорту.

Он долго смотрел на меня и молчал, мне даже стало неловко, и я подумала, что он вообще ничего не ответит. Но он снова заговорил:

– Ерунда. – Хотя по его голосу было понятно, что он врет. Та бумажка была важной для него. – А тебе не обязательно было бросать все дела ради извинений.

– Что?

– Ну, ты же выследила меня, чтоб извиниться?

Моя очередь пришла смотреть долго и не мигая на него.

– Это тоже шутка, – добавил он поспешно. – То есть, я не думаю, что ты следишь или шпионишь за мной.

– А-а! – выдохнула я и широко улыбнулась.

– Ты три раза выругалась, – вдруг заметил он. – На разных языках.

– Дурацкая привычка. Мои родители из разных стран. Сейчас я уже не путаюсь в языках, но в моменты эмоций проскальзывает.

– Понимаю.

– Правда?

– Да, я тоже с детства с несколькими языками. Я – билингв[3]. А ты, получается, тоже?

– А я не выпендриваюсь, – сорвалось с моих губ прежде, чем я остановила себя. Доминик сжал губы. – Это тоже…

– Шутка?

– Да.

Я посмотрела на его шоколадные волосы и задумалась. Его цвет ближе к молочному или горькому шоколаду? Его темные слегка волнистые завитки торчали так, как будто он опять страдал от приступа окр и пытался себе внушить, что если его прическа будет достаточно растрепанной, то мир не рухнет. И все же… такой красивый цвет. Шоколадный…

– Говоришь, билингв? – спросила я и дождалась его кивка. – А ты откуда?

– Из Бельгии, – ответил он.

В моей голове со скоростью света завертелись все винтики, чтоб пазлы сложились в одну целую картину, где написано «Бельгийский шоколад». Мой любимый, между прочим! Я не выдержала и засмеялась.

– Что смешного? – нахмурился он.

– Извини, просто… это мои внутренние тараканы… Ты из Бельгии и это…

– Смешно? Бельгийцы смешные для тебя?

– Вовсе нет. Но это… очень долго объяснять.

Я же не могла рассказать ему о том, что сравнила его волосы с шоколадом, и что самый лучший считаю бельгийским. Он решит, что я с ним флиртую. Не то чтобы я стеснялась, нет. Я спокойно улыбаюсь красивым юношам и кокетничаю. Но это засчитается за очень стремный подкат. Лучше прослыть кем угодно, но не человеком с тупыми дешевыми подкатами.

– Не бери в голову, – и я потрясла своей на этих словах.

– Приятного аппетита, – кивнул он. – Только… с пола не ешь, пожалуйста.

– Почему? Так вкуснее! – широко улыбнулась я, обезоруживая его. Пошути тут мне еще.

– Правда? – его брови поднялись опять.

– Не веришь? Я докажу.

Я стала подносить ко рту упавший кусочек картошки, внимательно следя за взглядом Доминика. Он нахмурился. Не верил мне. Но я мастер блефа. Я не собиралась откусывать, не клала картошку, она лишь зависла в воздухе в моем рту. Он не выдержал первым и отвел мою руку.

– Ты с ума сошла? Знаешь, сколько там бактерий.

– Да не стала бы я его есть. Расслабься.

– А выглядело…

– Папа с шести лет учил меня играть в покер, – улыбнулась я. – Я не профи, но…

– Блефу научилась, – закончил он фразу.

– Все верно.

Это было правдой. Папа любил с друзьями встретиться и поиграть, рассказывал мне. Я с радостью соглашалась. Я соглашалась на что угодно, если это был не футбол. Слушать про флеш-рояль и каре было куда веселее, чем запоминать то, что в регионах Испании есть королевская команда, а есть команда против.

– Обычно отцы учат чему-то другому.

– Например?

– Не знаю… – смутился он.

– А чему тебя учил твой?

Он стушевался, я увидела, как его голубые глаза стали темнее. В голове промелькнуло сравнение с предгрозовым небом. Что ж… стоит заткнуться, если не хочу, чтоб меня шандарахнуло молнией.

– Думаю мне пора. Еще раз приятного аппетита. – Голос его был серьезным, а вид угрюмым.

– Пока-пока! – старалась улыбаться я, от чего он выглядел еще мрачнее.

Доминик ушел, а я с облегчением упала обратно на сидение. Надеюсь, я его ничем не обидела. Я редко смущаюсь или теряюсь, но как будто тут был момент, когда нужно было потеряться. Хотя, он тоже пробовал пошутить.

Я посмотрела на время. Пора возвращаться домой. Может быть к этому моменту отец, все-таки, заждался меня.

***

– Я тебя потерял, – сказал папа первым делом, когда я зашла.

– Я была на центральной улице. И тебе привет, кстати.

Он встретил меня у порога и крепко обнял. Я неловко похлопала его по плечу. Обнимашки остались в там, детстве, где я еще пыталась выучить имена его любимых игроков. Это место позади, сейчас мы в точке «мне насрать».

– Как долетела? Как насчет чая?

Я натянуто улыбнулась и прошла за отцом. Вилем Веерман – высокий мужчина, это меня бесит. Когда отец рядом, эта разница напоминает о том, что где-то внутри меня есть маленькая девочка, дочка, которая любит топать ногой и капризничать.

Так. Я – взрослая, спокойная, рассудительная…

– Твои футболисты не отпустили тебя вовремя, чтоб забрать дочь из аэропорта? Или ты не сильно пытался уйти? – 1:0 в пользу капризной девочки. Сандра, соберись и держи удар! Малявка лидирует.

Отец оглянулся на меня, поднял иронично брови и покачал головой. Ничего не сказал, только слегка усмехнулся. Конечно! Он-то взрослый и рассудительный. Никогда не кричит и не говорит всякой чуши, ну кроме той, что связана с его работой.

– Был срочный созвон с Португалией, – пожал плечами.

– М-м, ясно, – протянула я. – Надеюсь, оно того стоило.

– Не очень. – Он слегка поморщился, поставил чайник, достал сладости. – Впрочем, это уже не важно. Норсвуд получил алмаз, который хотел. Это самое главное.

– Норсвуд… – задумчиво произнесла я.

– Да, это название команды.

– Я поняла. И… – я сделала глубокий вдох. – Я благодарна, что ты договорился с врачами. Очень буду рада наконец-то избавиться от этой боли.

– Сильно болит? – на его лице застыло выражения беспокойства.

– Ну, последние минуты до дома были невыносимы, если честно.

– Все поправимо.

– Какой план? Я хожу к твоим врачам, а потом свободна?

– Ты не планируешь работать?

– Планирую, – осторожно ответила я, закусив губу.

– Вот и славно. Я подобрал тебе вакансию у нас.

– Что-о-о? – Я соскочила со стула и стала вертеть головой из стороны в сторону. Ну и зачем я встала? Что бы убежать из дома или показать ему средний палец? Ну нет. Последнее слишком грубо даже для меня. Он, все-таки, заботится обо мне, и я не законченная эгоистка.

– Работать ассистентом у меня.

– Ни. За. Что. – отчеканила я.

– Почему? Ты же собиралась работать. Кто тебя возьмет с учетом твоей реабилитации? У тебя будут процедуры…

– Уверена, что такие места есть.

– Жалкие подработки ради чего?

– Каждая работа хороша.

– Разумеется. Но смотри, если у тебя есть фундамент, то глупо отказываться от него и идти на пустую землю.

– Не глупо, если место, где ты хочешь построить дом, тебя не устраивает.

– Сандра.

– Я и так тебя буду видеть каждый день дома, еще и на работе придется. Знаешь, говорят, после определенного возраста с родителями нужно видеться дозированно.

– Ты маме говорила об этом? – с улыбкой спросил отец.

– Мы видимся по вечерам, вообще-то, – чопорно сказала я. – Днем она работает. Без меня.

– Но слова хорошие. Я бы сказал, что взрослые люди не должны жить с родителями.

– Что это значит?

– Ты соглашаешься работать – я снимаю тебе отдельную квартиру.

Я закусила губу. Предложение заманчивое. Даже очень. Но есть один маленький нюанс. Его работа – футбол, и значит моя работа будет футболом. Есть черта, которую я не перейду.

– Чего ты упрямишься как ребенок? У тебя даже зарплата будет.

– Папа… – начала я и осеклась.

Он был прав. Это глупо и по-детски отказываться от этого предложения. Работа в клубе премьер-лиги – хороший опыт и строчка в резюме. А еще отдельное жилье и нормальная зарплата. Явно больше любой, которую я бы сейчас смогла найти. С моим-то коленом. Хоть я и не сильно нуждаюсь в деньгах, это не мои деньги, а родителей.

– Мне не нравится эта идея, вообще похоже на шантаж. – Капризная дочка опять выигрывает, чтоб ее…

– Это называется сделка, Сандра. Ты подумай, я тебя не заставляю сразу давать ответ. У тебя есть пара дней. К врачам поедем послезавтра. Хотелось бы, чтоб к этому моменту ты определилась. Дикие коты тебе понравятся.

– Дикие коты… – закатила я глаза. – И против кого они играют? Домашних собак?

– Очень смешно, – безэмоционально прокомментировал мою шутку отец. – У них зеленая форма, подойдет к твоим глазам.

– Ну да-а, это многое меняет. Я такая в твоем представлении? Выбираю работу по цвет глаз? Буду встречаться с одним из твоих пацанов, потому что селфи с ним круто будет смотреться в моей соц.сети. Ну знаешь… лента в одной цветовой гамме.

Сначала в глазах отца я увидела предупреждение, но оно быстро сменилось расслаблением, а потом он рассмеялся.

– Что смешного?

– Ты и футболист? – сквозь смех спросил он. – Взять тебя на работу к нам – все равно что в монахини постричь.

Сравнение отличное, он прав. И я подхватила его смех, осознавая абсурдность ситуации.

Уют. Это я ощутила, когда наш смех постепенно стих. Я посмотрела в синие глаза своего отца, все еще улыбаясь. Телефон свибрировал, я увидела, что мне пришло сообщение от мамы, и моя улыбка резко погасла.

– Передай Софии привет от меня, – сказал он кивнув на телефон.

– Ладно. А ты знаешь, как отвадить от меня парней, – уже серьезно произнесла я. – Ну или меня от них.

– Сандра… я не буду вести с тобой неловких разговоров. Единственное правило – не водить никого сюда! Точка.

Я уже хотела спросить, почему, но заставила свой рот закрыться. Есть темы, которые не стоит обсуждать, есть слова, которыми не стоит подначивать человека, особенно отца девочки.

– Получается, если я буду работать у тебя, то съеду.

– Если отработаешь месяц и продолжишь – да. Согласна?

– Нет, конечно. Я просто спросила.

– Еще раз повторю, что я даю тебе время подумать.

– Хорошо, завтра обязательно посмотрю подходит ли мне ваш оттенок зеленого. Без этого решение не приму.

– И с мамой посоветоваться не забудь, – иронично ответил отец.

– Обязательно посоветуюсь! – рявкнула я.

– Ладно. Сменим тему. Как тебе Лондон?

– Солнечный. – Мой тон был равнодушным. А отец на этих словах усмехнулся и покачал головой. – Что?

– Если Лондон встречает тебя солнцем – это хороший знак судьбы.

– Ты это только что придумал?

– А если и так? У каждой пословицы есть момент, когда она была сказана впервые, как и у каждой приметы…

– Есть момент первого действия, – закончила я его фразу. – Ты заставляешь своих футболистов ходить в один писсуар?

– Мы дикие коты, а не аристократы.[4]

– Это самое странное, что я слышала.

– Удивлен, что ты помнишь об этом.

– Конечно помню, ты же с таким восторгом мне это рассказывал.

– Все отцы совершают ошибки.

Я никак не прокомментировала его фразу, допила чай и отставила пустую кружку.

– Завтра пойду погуляю.

– Осторожнее с коленом.

– Я не маленькая девочка!

– Неужели?

– Да.

– Спокойной ночи! Завтра днем придет мисс Смит, приготовит обед. На завтрак возьми еду в холодильнике.

– Окей!

Я поднялась в комнату и открыла сообщение от мамы. Она предлагала созвониться, но я так устала, что предложила это сделать завтра, передала ей привет от отца и упала на кровать.

Итак… Я и Лондон. Небо не рухнуло. Рухнет ли оно, если я приму предложение отца? Проверять не хочется. Затея – дерьмо! Это же ясно как сегодняшний день. И завтра ничего не поменяется.

[1] Отсылка к сказкам Шахеризады «Тысяча и одна ночь»

[2] Отсылка к Доминику Торетто из «Форсаж», который часто говорил о семье.

[3] Лицо, владеющее двумя языками свободно.

[4]Аристократы – прозвище команды «Челси». У них есть традиция перед матчем ходить в один писсуар ради удачной игры.

Глава 3

– Что он тебе предложил?! – мама не кричала, она прям вопила.

Я сидела на кухне и лениво ела хлопья с йогуртом. Передо мной стоял телефон с опорой на фруктовую вазу, а на экране было взволнованное лицо мамы. Она сегодня собрала волосы в строгий пучок, а губы накрасила бордовой помадой. Моя мама – пример для меня в том, как производить впечатление.

Мы созвонились пару минут назад по видеосвязи, я ей вкратце рассказала, как прошел вчерашний день. И вот, сообщила новость о работе.

– Работать его ассистентом, а он мне снимет жилье отдельное.

– Мог бы и просто снять, – сказала она, а потом тут же спохватилась. – Хотя… ты бы тогда жила одна.

– Мне двадцатка, мама.

– Всего лишь двадцатка!

– И я умею готовить.

– Я вижу, – недовольно нахмурилась она, видимо, разглядев мои хлопья.

Да-да, я просто залила малиновым йогуртом хлопья и положила рядом с собой яблоко. Мама считает, что у меня плохо развиты кулинарные навыки. Я же думаю, что не всем людям нужно уметь варить суп из тысячи ингредиентов, торт из настоящих яиц, а не смеси для выпечки, и делать фарш самостоятельно. Если я выбрала йогурт с нормальным сроком годности – проверку на выживаемость и самостоятельность прошла.

– Как там Борис? – попыталась я переключить тему.

– Мы сегодня погуляли, побегали, но ему мало, – вздохнула мама и навела камеру на моего питомца – светлого лабрадора.

Я улыбнулась и рассмотрела внимательнее питомца в камере. Он радостно вилял хвостом и грыз свою любимую игрушку – резиновую курицу с выпученными глазами. Я звала ее суповым набором.

– Ему и до этого было мало, с тех пор, как я перестала с ним гулять как раньше. Борис! – сказала я громче. – Вот увидишь, скоро вылечу ногу, прилечу обратно и мы снова будем бегать как раньше!

Мама улыбнулась и кинула лакомство моему любимцу, тот поймал его, а потом потыкался смешно носом в камеру, услышав мой голос, а я очень захотела домой – гулять с ним в парке, который находился в пяти минутах от нашего дома. Там была специальная площадка для собак и много лужаек, где мы бегали вместе с ним.

Несмотря на огромное количество людей с которыми я общалась в универе, я комфортнее всего чувствовала себя в парке. Собачники со своими питомцами казались мне какими-то настоящими, по питомцу сразу видно, что за человек рядом с ним. Это не соцсеть, где ты можешь создать себе образ. Питомец – зеркало человека.

Я откусила яблоко, глубоко вздохнула и посмотрела в глаза маме. Сейчас я тут, а не там, – напомнила я себе.

– Я… не знаю, как мне поступить. Я ненавижу все, что связано с футболом, как бы по-детски это не звучало. Но… он прав. Кто возьмет меня на неполный рабочий день? Ну, есть такие работы. Но мое колено…

– Это да. Футбольный клуб – приличное место работы и хорошая строчка в резюме, – медленно произнесла она.

Это покачнуло чашу ее моральных весов. Приличная работа, не в какой-то забегаловке. Место, где я буду под присмотром и рядом с образованными людьми. Насчет последнего…

– Там же футболисты, мама. Потные и глупые.

– Ты же не в раздевалку к ним работать идешь. Твоя работа – офисная.

– А вдруг я загляну к ним в раздевалку?

– Значит, я буду рада узнать, что твое сердце уже не разбито.

Я замерла и опустила взгляд на хлопья. Сердце пропустило удар. Грустно и тоскливо.

– Прости, – тут же виновато добавила мама. – Уже прошло…

– Три месяца.

Я встречалась год со Стефаном. Стефан учился тоже на юрфаке, на пару лет старше меня, мы познакомились на какой-то из студенческих тусовок в мой первый год учебы. Сначала у него была девушка, но потом он с ней расстался, и на одной из вечеринок позвал меня на медляк, потом мы играли в бутылочку, а затем по закону жанра уже целовались без бутылочки.

Я не могу сказать, что это моя первая любовь. Первый раз я влюбилась еще когда мне было пять лет, а мальчик в садике галантно разрешил поиграть с его машинкой. Настоящий джентльмен! Кто в пять лет делится своими машинками с девочками? Первая любовь была такой… милой, жаль, что я уже имени его не помню.

Стефан же – мои первые серьезные отношения. Расставание с ним меня подкосило, причем во всех смыслах. Мы как раз расстались по телефону, я выходила из кафе, опустошенная и невнимательная настолько, что не заметила машину.

На один миг, я тогда подумала, что если я умру, то ему будет очень стыдно. Но я вообще далека была от смерти, так что сильно помечтать о душевных муках Стефана не удалось. Муки были лишь у меня с ногой.

– Что ты делаешь? – нахмурившись спросила мама, выдернув меня из мыслей. Она явно увидела, что я не просто смотрю на экран, но и нажимаю что-то. – Нет-нет, Сандра! Ты разговариваешь со мной, не надо залазить к нему на страничку.

– Я не делаю этого, – соврала я не очень убедительно.

– Прекрати, делай это хотя бы, когда мы попрощаемся.

Славно, что она не питала иллюзий, что я вообще не буду заходить к нему.

– Ладно, – кивнула я. – Так, что ты думаешь?

– Красивые мальчики в форме… стоит приглядеться.

– Мамаааа… работа, мы говорим о работе.

– Как бы я не относилась к работе твоего отца – шанс, правда, хороший, малышка. Да и… я сама была когда-то влюблена в футбол. Тем более, это временно. Никто не заставляет тебя работать там вечно, да и ты вряд ли захочешь.

Я усмехнулась. Я думала, что она скажет мне, что идея – полная чушь, и мне будет легче. Что-то пошло не по плану, и теперь решение реально за мной.

– Ладно, я подумаю, – буркнула я и отпила кофе. – Созвонимся вечером тогда.

– Я занята буду, напиши мне.

– Окей, пока!

– Люблю тебя!

– А я тебя.

Мама отключилась, а я тут же схватила телефон и полезла на страничку к Стефану. Глупая Сандра!

На страничке моего бывшего ничего нового. Под новым я имею в виду девушек. Это успокоило меня.

В ленте было его селфи после пробежки, я отлистала дальше. А вот и общее фото с ребятами из универа, и самое главное достояние – фотографии морских свинок. У него их живет пять, одну из которых по имени Блутвюрст[1], подарила ему я. Это я помогла ему выбрать имя, и считала, что я очень остроумная. Стефан, впрочем, не разделял моего остроумия, но дареной свинке имя не меняют. Правда?

Руки зачесались открыть чат и написать что-то вроде: «Как дела у твоей колбаски», а он бы мне ответил: «Пока бегает живая». Ох, опять! Дурацкая привычка, дурацкая! Представлять диалоги, которых не будет. Неужели я настолько жалкая? Я вчера о нем даже не вспоминала.

Я ощутила некую благодарность к Лондону и к переезду, да даже к разговору с отцом. Одна ерунда заменяет другую ерунду. Ужасно, но работает!

О нет! Нет-нет-нет! Твою мать!

Я случайно лайкнула его старое фото. Не свежее, которое лайкаешь просто на автомате из разряда «Ну а что такого», а старое. То есть можно понять, что я зависала на его странице. Какой стыд. Убрать лайк – детский сад какой-то, оставить – выглядит как намек бывшей подружки, что умоляет вспомнить о ней.

Стоп! Я же в Лондоне… я даже не столкнусь с ним, я даже могу не отвечать на его сообщения, и мне ничего за этого не будет. А почему я вообще решила, что он напишет мне? Из-за лайка, что ли? Не напишет он, так, скорее… посмеется. Ну вот и пусть потешит свое эго, это будет мой подарок ему!

Я вышла из приложения, допила кофе и пошла одеваться. Папа что-то говорил про то, чтоб я посетила какие-то места. Я даже не запомнила какие, но он оставил ключи от своей второй машины. С утра он сказал, что ездит в основном на своем рэндж ровере, а вторая стоит большую часть времени в гараже, поэтому я могу пользоваться.

Я спустилась в гараж и подняла брови. Меня удивил не столько Порш 911, сколько его расцветка. Темно-зеленая, как цвет хвойного леса. Как их дурацкий Норсвуд.

«Зеленый подойдет к твоим глазам» – вспомнила я слова папы. Очень забавно, сделаю селфи. Но я тут же психанула, что думаю о таких глупостях и сразу юркнула на переднее сидение.

Красиво. Что бы я не говорила, а машинка классная. Хотя будь она оранжевой или желтой – было бы еще круче.

Для меня это просто красивый автомобиль, по корпусу которой приятно провести рукой, – тайком от отца, разумеется, а то заляпаю еще. Для папы же… готова поспорить – это какое-то воплощение его детской мечты. Неудивительно, что он на ней не ездит каждый день. Мечта – это не что-то для повседневности.

Я уселась поудобнее, поерзала на сидении и откинулась назад. Приятный запах кожи врезался в мой нос, я положила руки на руль. Вот бы поездить на нем не по Лондону… Я положила руку на рычаг переключения передач и замерла.

Механика. Поездка отменяется, Сандра!

Я резко встала и хлопнула дверью. Механика… Я училась, но с горем пополам. Сейчас я не в состоянии вести такую крошку.

Может быть попросить отца помочь вспомнить, как это водить? Хотя… мне и так предстоит с ним проводить слишком много времени. Ну нет, спасибо. Я обойдусь без машины.

***

Я бы могла заполнить свою ленту фотографиями на фоне Букингемского дворца, Биг-Бэна, сделать селфи рядом с гвардейцем. Но я же не турист, приехавший восхищаться этим глупым Лондоном.

«Кладбище одиноких дам» – так я подписала фото, и так называется кладбище Скрещенных Костей. В Англии не принято было называть вещи своими именами, а потому не говорили «проститутка». Как будто это равноценные понятия! Я тогда что, проститутка получается, если я одинока.

В любом случае, среди моих веселых милых фоток эта будет смотреться весьма остро и провокационно. Пошутить на грани? А как еще показывать свою смелость, если тебе всего двадцать?

Телефон завибрировал, Эдвард, парень с потока, написал: «Тебе такое не грозит, красотка». Я усмехнулась, вспомнив, как однажды пила с ним на брудершафт еще до отношений, и продолжила свой путь. Это было не просто, периодически я искала скамейки, чтоб посидеть, ругалась на саму себя, колено и судьбу и продолжала путь дальше, стараясь улыбаться.

Я люблю улыбаться, люди любят, когда я улыбаюсь. Это было нашим камнем преткновения в отношениях. Стефан бросал хмурые взгляды на всех, кто дольше чем на секунду задерживал на мне взгляд. Мы часто ссорились из-за этого. Мне казались его страхи глупыми, а его просьбы опускать глаза в пол, когда кто-то на меня слишком долго смотрит и улыбается, тупыми. Я просто не давала посадить себя в клетку. Как мы продержались в отношениях год? Это тоже для меня загадка. Хотя… по началу все было и правда хорошо.

Сейчас у меня по плану было увидеть самую первую кофейню Лондона, но перед этим я хотела разбавить что-то туристическое чем-то девчоночьим, а именно шоппингом. Было бы веселее, если бы Лотте и Эва были со мной. Сложно хихикать самой с собой если честно, так и с ума сойти можно. Зато я делаю много-много фоток и пишу им. Вернутся из похода и посмотрят.

Я зашла в бутик без особого намерения потратить деньги, но руки сами потянулись к оранжевому топу на вешалке. Он висел такой яркий, словно апельсин среди кокосов. Консультант, милая девушка, еще поздоровавшаяся со мной на входе, заметила мой интерес и аккуратно подошла ко мне.

– Этот топ есть еще в зеленом цвете, отлично подойдет к вашим глазам, – предложила она мне.

– Спасибо, – кивнула я. Никогда не избегала зеленого цвета, учитывая, что это цвет моих глаз. Но после вчерашнего разговора с отцом, это вызывало у меня кривую улыбку и нервные смешки. – А есть что-нибудь белое?

– Рубашки?

– Нет, свитшоты или укороченные водолазки. У меня есть широкие брюки карго, и бежевые, и черные, и красные, и… – я запнулась, но продолжила, – и зеленые.

– Поняла вас, пойдемте покажу сейчас.

Джессика, – я прочла это на бейджике, – проводила меня к другим вешалкам. Что-то рассказывала мне про современные тренды, я сказала, что у нее потрясающий оттенок помады, а она любезно рассказала, где его купила. Мы мило общались, и я даже подумала, что не все тут чопорные, можно спокойно улыбаться.

В магазин зашли две девчонки моего возраста и тоже стали выбирать одежду. Краем уха я услышала их.

– Ты видела его? Такооой классный! – закатила брюнетка глаза, явно имея в виду не свитер на вешалке.

– Да ну, – пожала плечами вторая. – Я не люблю таких.

– А мне он напомнил Дэвида Бэкхэма в молодости.

– Он в молодости был некрасивый, Джуди.

– Ой, посмотрите на нее. Ты еще скажи, что у Викки вкус не очень.

– Нет, нет. Это другое.

Они заливисто рассмеялись, а мне разговор перестал быть интересным, понимая, что речь идет о футболистах.

– Тут все любят футбол? – спросила я у Джессики, которая уже принесла мне юбки к водолазкам. Девушка удивленно подняла брови, и улыбнулась. Ставлю ей пятерку за то, что улыбка была милая, а не снисходительная.

– Это же Англия, – пояснила она. – Тут его не любят, им живут и дышат.

– А кто ваш любимый футболист?

– Джек Грилиш, – чуть смущаясь ответила Джессика. – Люблю нескучных мужчин.

– Ясно.

– А ваш?

– А я не из Англии, – покачала я головой. – Но я слышала что-то о команде «Норсвуд», – аккуратно сказала я. – Говорят, они взяли какой-то алмаз себе.

– Норсвуд? О, дикие коты, тоже классные. Кого взяли не знаю, но ходиn слух, что ‘njкакой-то красавчик.

– Какая прелесть, – не впопад ответила я.

После примерки я прошла на кассу и оплатила покупки. По плану было посетить еще что-нибудь, но я уже пешком долго хожу, и несмотря на то, что делаю передышки, колено стало болеть. Уже два раза я останавливалась и пыталась продышаться. Резкая боль появлялась очень неожиданно. Иногда мне казалось, что я готова свалиться прямо по среди улицы.

Я зашла в карты и посмотрела, где есть ближайшая кофейня. До первой исторической, я явно не дойду. Идея идти в паб среди белого дня мне не нравилась. Хотелось кофе. Карта показывала, что за углом есть как раз «Старбакс». Я сделала вдох-выдох и заставила себя идти. Жаль, что фраза «взять себя в руки» только образная. Мне бы сейчас не помешало именно пойти на руках. Или чтоб меня кто-нибудь взял на руки.

– Холодный белый мокко, пожалуйста, – сделала я заказ баристе.

Cела за столик с напитком, сделала аккуратный глоток, – не хочу, чтоб заболело горло, мне, ноги хватает. И… я расслабилась. Приятный легкий шоколадный вкус в кофейном напитке поднимал настроение, и мне казалось, что здесь не так уж и плохо.

Я оглядела «Старбакс». Они везде похожие – мебель в коричневых тонах, меню почти везде одинаковое, как и стаканчики, в которых подают кофе. Можно закрыть глаза и на миг даже представить, что я дома.

Просмотрев галерею, я выбрала и отправила фотографии маме, Эве и Лотте. На свою страничку я больше ничего нового не выкладывала. Телефон завибрировал. Я чуть не поперхнулась, увидев, кто мне написал.

Открыла приложение, руки тряслись. Уверена, что весь шок видно на моем лице, потому что я была переполнена им изнутри. А еще я безумно обрадовалась, что это написано в личные сообщения, а не комментарием к фотке. Иначе я бы просто умерла. И легла бы там, где сделала фотографию, которую прокомментировал Стефан Хопф, мой бывший парень.

«Кладбище одиноких женщин? Интересное место?» – простой вопрос, который заставил мой пульс подскочить от волнения. И это не было приятным волнением. Так себя чувствуют студенты на экзамене, когда препод их валит. Хотя, буду честна. Это не просто вопрос.

«Историческое» – К сообщению добавила ссылку на информацию о локации. Все? У меня высший бал? Я свободна?

«Присмотрела себе место?» – вопрос, выбивший меня из колеи, он отправил еще смеющийся смайлик. Как будто он просто пошутил, как будто мы просто друзья. Как будто я не подарила ему девственность, черт подери!

Мы знатно поругались перед разрывом, но после типо помирились. Типо… мы взрослые люди.

Я снова зашла к нему на страницу и получила очередной удар под дых. Свежее фото на его странице, он в потрясающей толстовке, которую подарила ему я и девушка, стоящая спиной к камере. Волосы были убраны в косу, а свет падал так, что я не могла разобрать ее цвет волос, то ли каштановый, то ли темно-рыжий. Я приблизила лицо Стефана, ощущая себя странно-одержимой маньячкой. У него серо-зеленые глаза, светло-русые волосы и милые веснушки.

Я была очень сильно в него влюблена. Он в меня тоже. Ну, он так говорил, и я ему верила. И я до сих пор верю, что так оно и было. Но во что я не могу до сих пор поверить, так это в то, что мы расстались из-за его маниакальной ревности. Точнее из-за его убежденности, что для меня существую лишь я сама. Он говорил, что рядом со мной ощущает себя бледной тенью. Эва говорила, что он просто не наобщался с девчонками. Ему хотелось их внимания, но никто не обращал его на него, пока он был со мной.

Я лайкнула фотку. Я же выше всех этих конфликтов. Тем более, мы правда мирно расстались.

«Почему ты уехала?» – какой тупой вопрос от него. Зачем… зачем он вообще продолжает мне писать? Это же он меня бросил.

«Из-за ноги, у папы в клубе врачи будут заниматься реабилитацией» – Кто-нибудь сломайте мне еще руки или хотя бы пальцы. Заберите телефон! Это так жалко звучит. Я и моя больная нога.

«Хорошего лечения! Не грусти и не скучай там»

Спасибо, придурок! Помнит, что я не люблю Лондон.

Недостаточно холодный кофе! Мне нужно еще холоднее, чтоб меня остудить. Щеки и уши горели. От стыда и злости. Я редко ощущала себя жалкой. Но сейчас был тот самый момент.

Из мыслей меня выдернул звук фотоаппарата. Ненастоящего, разумеется. Кто-то из посетителей решил сфотографироваться, не отключив звук телефона. Я осмотрела кафе и сразу нашла их.

Молодой мужчина в толстовке делала селфи с двумя девушками и отдал одной из них телефон обратно. Они, радостные, что-то ему сказали, а потом он пошел брать кофе. Я присмотрелась к нему, лицо было незнакомо, а на глаза надеты темные очки. На вид ему около тридцати, длинные прядки русых волос забавно торчали. Что в нем особенного?

Я поймала взгляд одной из девушек и улыбнулась ей.

– А это кто? – тихонько спросила я.

– Тимо Вернер, – хихикнула она. Так… нужно проверить, кто это.

Футболист, команда «Тоттенхем». Ясно. Футбол не любят, им живут и дышат, ага. Футоблисты крутые ребята и все такое… мысль резко прервалась, ее заменила абсолютно другая, совершенно сумасшедшая.