Инсайт. Книга 2

– Что тебе делать в городе? – продолжал Висмут, приобнимая ее за плечи. – Путешествуя, увидишь мир. Сейчас еще Стром обыграет Вормака, и махнем на его родину.

Ева осторожно сняла со своего плеча его руку.

– Сначала я должна закончить кое-какие дела, – сказала она, – а потом, возможно, я к вам присоединюсь.

– Не поедешь с нами на Эмпорий? – расстроился он.

– Боюсь, что нет, Висмут. Сначала мне нужно немного научиться управлять своим даром. Понять, что с ним делать. Что вообще умеет некромант, кроме как нести разрушения и плодить одержимых. Я и так уже натворила дел, впредь нужно быть осторожнее. Мне нельзя ехать куда-то еще, не имея никаких знаний об этом своем проклятии, понимаешь?

Ева старалась не смотреть на собеседника, устремив взгляд на красную полоску света, оставшуюся от утонувшего солнца. Висмут не ответил и, не выдержав молчания, Ева повернулась к нему лицом. Когда кок расстраивался, его зеленые глаза становились почти серыми, и она непременно бы это заметила, если бы не сумерки.

– Что ж… – Висмут грустно посмотрел на Еву, – тогда я хотел бы остаться с тобой, чтобы помочь тебе поскорее решить все вопросы, – он расправил плечи. – Я буду защищать тебя.

– Нет, Вис, ты нужен Строму здесь, – мягко ответила Ева. – Помнишь, что он говорил? Без тебя питались бы они сухарями да сушеной рыбой.

Как все-таки изящно она указала Висмуту, где его место. И место это было где угодно, только не рядом с ней. И чем только ее очаровал этот Шут? Ну, шут же?! И к тому же старше ее на четырнадцать лет. Не то что Висмут! Он-то почти ее ровесник. Он молод, силен, красив (да-да, от скромности кок бы точно не умер), а главное – искренне любит ее. А вот любит ли ее рыжий на самом деле – большой вопрос. У него никогда не было постоянной спутницы, и Висмут считал его довольно ветреным. Вдруг Ева для него – всего лишь временное увлечение?

Так думал Висмут, когда Ева замерзла и вернулась в свою каюту, оставив его в одиночестве наблюдать за чернеющим небом. В глубине души кок понимал, что Шут настроен решительно, и, если бы его чувства к Еве не были серьезными, он не стал бы даже заигрывать с ней, ведь она была подругой Строма. Обидеть Еву – значит, обидеть капитана, который дорожит ей, как собственной дочерью. Шут предлагал честную борьбу за любовь Евы, и Висмут, несмотря на то, что страшно злился на соперника, проникся к нему уважением. Одно было нечестно: Ева уже любила Килана, и Висмут совершенно не представлял, как добиться от нее взаимности, не переступая через совесть. Даже озябнув, она не позволила обнять ее за плечи и поспешила вернуться в каюту.

Уже этой ночью они будут в порту. Времени осталось совсем мало. И Висмут решился. Он спустился в трюм и, помявшись у двери Евы с минуту, постучался.

Она тут же открыла, надеясь, что это Килан спустился поговорить с ней наедине.

– А, это ты… – разочарованно бросила она. – Заходи.

Висмут почувствовал себя ужасно. В первую очередь из-за реакции Евы на его визит, а во вторую – из-за того, что собирался ей сказать. Впрочем, он не должен стыдиться своих намерений, ведь это для ее же блага. Да, точно, это для ее блага! Висмут набрал воздуха в легкие и, успокаиваясь, медленно выдохнул.

В каюте было две кровати, на одну из которых присела Ева. Висмут занял место напротив.

– Надеюсь, здесь нет твоего призрака? – уточнил он. – Я хотел бы поговорить без свидетелей.

– Понял, – кивнул Дарий, наблюдавший за гостем с тумбы, – но если что, зови меня.

С этими словами он взмыл вверх и, просочившись сквозь потолок, отправился на палубу.

– Его здесь нет, – ответила Ева. – Что ты хотел?

– Я хочу, чтобы ты выслушала меня, – начал Висмут. – Это касается тебя и… и Шута…

Ева напряглась.

– Я хочу поговорить о ваших… кхм… отношениях. Понимаешь…

– Погоди-ка, – перебила Ева, – ты сказал, что это касается меня и Шута. Но ведь не тебя, Висмут? Мне не нравится, что ты так активно интересуешься моей личной жизнью.

– Просто послушай, – вздохнул кок, – пожалуйста.

Он должен это сделать. Ради ее блага. Конечно, для нее так будет лучше, он не делает ничего плохого. Он всего лишь желает ей добра.

– Хорошо, – нахмурилась Ева, – говори.

Висмут встал и начал расхаживать по каюте, похрустывая пальцами. Так ему было легче продолжить этот непростой разговор.

– Понимаешь, – начал он, – я хотел сказать тебе, что знаю Килана давно. Ну, года три точно. И я никогда не видел у него постоянной спутницы. Но я знаю, как он ведет себя с девушками, какие методы использует, чтобы завоевать избранницу, но на самом деле, Ева, он никого не любит. Он просто хороший актер. Ты не подумай, – наигранно спохватился Вис, – я не считаю его плохим другом, мы с ним прекрасно ладим, и на него всегда можно положиться. Но в отношении женщин он слишком… поверхностный. Понимаешь?

– Висмут, иди-ка ты отсюда… – прошипела Ева.

– Нет, подожди, дай мне сказать, – осмелел кок. Раз уж он начал эту игру, то надо продолжать. – Решение все равно принимать тебе. Ведь капитан ничего тебе не расскажет, они с Шутом давние друзья и будут прикрывать друг друга. Это нормально. Но я не хочу, чтобы именно ты стала его очередной игрушкой. Ты молодая, красивая и… такая наивная! Лакомый кусочек для такого взрослого мужчины, как он. Что он, что Раснария – опытные соблазнители!

– У меня такое чувство, что ты говоришь о ком-то другом, – вспылила Ева. – Тот Килан, которого знаю я, совершенно не такой!

– О, милая, да ты просто еще ни разу не обжигалась! – Висмут разнервничался и стал сильно жестикулировать. – Он хоть раз сказал тебе, что любит? Нет? По глазам вижу, что нет. И не скажет! А знаешь почему? Потому что он не лжет своим жертвам. Этот лис способен окрутить любую девушку, ничего ей при этом не обещая! Ты сама нафантазировала, ты сама же и попалась, а он лишь возьмет тебя, на все готовую. И когда он наиграется, то найдет себе новую мышку.

– Ты лжешь! – рассердилась Ева. – Ты просто злишься, что я выбрала его, а не тебя. Все, уходи!

– Я, может, и злюсь, но это не отменяет правды, которую я пытаюсь донести до тебя, – Висмут схватил ее за плечи и посмотрел прямо в глаза. – Даже если отбросить его непостоянство, подумай, станет ли любящий человек заставлять тебя делить его с братьями? У каждого из которых есть свои потребности и свои желания, которые могут абсолютно тебе не понравиться. Станет ли любящий человек так издеваться? Ты знаешь, что нет. Он позволяет себе целовать тебя, потому что совершенно не думает о твоих чувствах. Потому что не любит, как не любил ни одну из своих бесчисленных пассий. И ты будешь среди них, если не одумаешься! Для него это всего лишь игра. А для тебя?

– Пошел. Вон. Отсюда, – сквозь зубы процедила Ева, едва сдерживаясь, чтобы не влепить коку пощечину.

Висмут отпустил ее и отошел к двери. Пытаясь унять дрожь в руках, он нажал на ручку и обернулся. Ева не двигалась, глядя куда-то в пустоту. Кок вздохнул и покинул каюту.

Он сказал лишнее. Нет, он сказал неправду. Эта ложь была наглой и горькой. Сейчас Висмут причинил Еве боль, но он был уверен, что когда она избавится от болезненного чувства к златовласому, то сама поймет, как сильно заблуждалась, надеясь на их гармоничный союз. А он подождет. Да, Висмут очень терпеливый и совсем не торопится. Надо просто подождать.

Дарий вернулся сразу же, как только увидел кока ковыряющимся на камбузе. Ева к тому времени немного успокоилась. Она не поверила ни единому слову Висмута. Дарий же ничего не спрашивал, полагая, что, раз Ева не рассказывает ничего сама, значит, разговор был личным.

Ева предпочитала верить словам призрака, ведь они совпадали с ее желаниями и соответствовали ее ощущениям. Разве возможно так имитировать чувства?! Целуя ее, Килан настолько нежно прижимал Еву к себе, будто боялся сделать ей больно. Она чувствовала, как стучало его сердце, и слышала, как замирало его дыхание. Она не может ошибаться.

В Сомнус прибыли ночью. Было холодно. В такое время непросто найти экипаж, ведь Сомнус хоть и являлся портом, но не отличался такой же оживленностью, как Бриудж. Ева к тому времени задремала, и Стром решил не будить ее до тех пор, пока они не найдут подходящее средство передвижения. Можно было собрать корабль и с людьми на борту, однако обычно это вызывало у них не самые приятные ощущения. И если Висмут привык к этому, то Ева могла от неожиданности проснуться. Поэтому, оставив ее на корабле с коком, Стром и Шут сошли на берег вдвоем.

Похоже, днем шел снег: крыши домов и ветви елей были укрыты снежными шапками, а на площади люди уже протоптали тропинки.

– Как холодно, – удивился капитан, растирая озябшие ладони. – Давай-ка зайдем в кабак, выпьем да спросим про кучера. Иногда у них есть свои дилижансы, чтобы развозить засидевшихся гуляк.

Килан кивнул. Они спустились в кабак, что находился на цокольном этаже гостиницы. Оттуда доносились смех и музыка, пахло спиртным, а воздух был наполнен табачным дымом.

– Хорошо, что мы оставили Еву на судне, – заметил Шут, осматриваясь, – ей не место в таких заведениях.

– Это точно, – согласился Стром и заказал горячительного.

Оглядываясь в поисках свободного столика, он обратил внимание на человека, сидящего за столом в углу. Фигура мужчины была жилистой, черные волнистые волосы падали на плечи, слегка прикрывая лицо, а на изящной руке красовалось кольцо с крупным черным камнем. Человек был одет во что-то темное – то ли синее, то ли черное – и, попивая чай, читал книгу. Тут же его силуэт исчез в клубах дыма, выдыхаемого гостем, что сидел за соседним столиком.

Стром отвернулся, чтобы рассчитаться с хозяином заведения, и хотел было уже спросить, нельзя ли заказать экипаж, как вдруг услышал знакомый вкрадчивый голос:

– Капитан, ты ли это?

Друзья тут же обернулись. Человек, сидевший в углу, привстал и жестом пригласил их за свой стол.

– Вормак! – выдохнул Шут, подходя ближе.

– И ты здесь, мой трехпалый друг? – заулыбался колдун, отчего на его щеках появились ямочки. – В честь чего маскарад?

Вормак коснулся своего лица, имея в виду маску Шута. Килан молча снял перчатку с правой руки и продемонстрировал рубцы.

– Хм… – отозвался Вормак, – на лице такие же?

– Да, – ответил Шут, надевая перчатку.

Вормак промолчал.

Друзья присели за стол к магу.

– Не ожидал тебя здесь встретить, Вормак, – заметил капитан. – Какими судьбами в Сомнусе?

– Близится Эмпорий, – вежливо улыбнулся Ворон. – Я набираюсь сил в путешествиях, общаясь с простым народом, узнаю об их чаяниях, мечтах, грустях, радостях…

– И ловишь их на магическую удочку? – усмехнулся Стром. – Как вижу, ты не растерял свою хитрость со дня нашей первой встречи.

– Они сами ловятся, капитан, – мягко ответил Вормак, – я никого не заставляю. Кроме того, я умею слушать и предлагаю реальную помощь. А что еще людям надо? Чтобы выслушали и решили их проблемы.

Вормак по-детски улыбнулся и снова отхлебнул из чашки. Выглядел колдун беззлобно, и его весьма симпатичное открытое лицо с извечными озорными огоньками в голубых глазах и улыбкой шаловливого ребенка вызывало у людей доверие. Колдуну было не больше тридцати, но выглядел он куда более юным. При своем уме и безупречных манерах, заложенных в него учителем, Вормак обладал каким-то особенным, будто бы наивным очарованием, которое однажды и сбило с толку Строма. Посчитав колдуна молодым и глупым, он, вопреки предупреждениям, смухлевал, проиграв в итоге собственную семью.

– А ты готовишься к Эмпорию? – поинтересовался Вормак, сложив руки на столе.

– А я уже готов, – ответил Стром. – Мы оба готовы.

– О как! – Вормак расплылся в довольной улыбке. – Тогда чего же мы ждем?

– Хочешь сыграть прямо сейчас? – прищурился Шут.

– Покажите, что у вас для меня, а я подумаю.

– Для этого нужно выйти на улицу, – ответил капитан, – пойдем?

– Ну, пойдем, – довольно прошелестел маг, потянувшись за плащом.

– Он тебе не понадобится, – усмехнулся Стром, – можешь не одеваться.

Он встал и направился к выходу. Заинтригованный колдун последовал за ним. Высокий и стройный, Вормак был одет в атласную приталенную иссиня-черную блузу и такого же цвета брюки с множеством карманов с блестящими заклепками и ремешками. Наверное, он прятал в них выигранные артефакты, которые потом использовал в качестве источника энергии. Вормак мог извлекать магию буквально из воздуха, но это требовало больше усилий и времени, чем вытягивание ее из наделенного магией предмета.

На улице друзья достали блюдце в виде компаса и камни. Собрав всю конструкцию, они продемонстрировали колдуну силу артефакта.

– Камни Лагриана! – охнул он, глядя на луч, уходящий в небо и разогнавший тучи. – Где вы их достали?! Я думал, это легенда.

– Где достали, Вормак, там уже нет, – ответил Стром. – Чувствуешь, как теплеет?

Изумленный колдун кивнул. Погода и правда резко изменилась, ветер стал теплым, а снег на площади начал подтаивать.

– Это очень мощная магия, – вслух подумал Вормак. – Ни один маг не может управлять стихиями. Лишь в отдельных случаях группа колдунов может работать с одной из них. Но сразу со всеми?! И всего лишь один человек, что имеет эти камни! Ты по-настоящему удивил меня, капитан!

Вормак был восхищен. Магия всегда имела последствия. Ни один маг не желал вмешиваться в силы природы. Максимум, что колдуны могли сделать, – это вызвать ливень ненадолго или слегка изменить температуру воздуха, но лишь на небольшом участке. Объединив силы, несколько магов могли устроить ураган или шторм, но эффект всегда был недолговечным, а сил при этом тратилось очень много. Магия высвобождалась и рассеивалась по миру, чтобы мастера вновь собрали ее по крупицам и заключили во что-то осязаемое – в артефакты, заряженные энергией.

Камни Лагриана же, по мнению Вормака, обладали особой, божественной природой. Он не припоминал ни одного мага, способного создать артефакт такой мощи. Артефакт, которым можно пользоваться, не опасаясь опустошить внутренний магический резерв.

– Давай играть прямо сейчас! – голубые глаза мага блестели от нетерпения.

– У нас условие, – капитан убрал камни в сумку и перешел на деловой тон. – Блюдце принадлежит Шуту, а самоцветы – мне. Тебе придется сыграть с нами обоими, чтобы заполучить весь набор.

Вормак, размышляя, склонил голову на бок и прищурился.

– Ну-у-у… твое желание мне известно, капитан, – Ворон перевел взгляд на Килана. – А чего хочешь ты, златовласый? Может, избавиться от шрамов на лице и руках?

– Мое желание осталось прежним, – серьезно ответил Шут. – С тех пор, как ты оттяпал мне пальцы, оно не изменилось. Я уверен, ты помнишь, чего я хотел.

Вормак поежился: то ли от вернувшегося холода, то ли от воспоминаний.

– Да, да… конечно, помню. Ты хочешь разделиться с братьями.

Шут кивнул.

Вормак казался задумчивым. Прежде ни Стром, ни Килан его таким не видели. Обычно он легко соглашался на игру и за менее интересные артефакты, а тут… сомневается?

– Хорошо! – нарушил он молчание. – Тогда сначала играет златовласый.

Они вернулись в кабак и снова заняли стол в углу. Шут, еще не успевший пригубить виски, так и не притронулся к стакану, решив сохранить ясность ума. Внутренним диалогом он вызвал Раснара, и тот приготовился сражаться за их общее дело.

– Какую игру ты предпочитаешь в этот раз? – сверкнул глазами Вормак.

– Шахматы, – ответил Раснария, выпрямившись.

– Ого! – удивился маг и извлек из воздуха большое черно-белое игровое поле, которое мягко опустилось на стол между соперниками. Взмах руки – и на поле появились фигуры из бледно-голубого агата и синего авантюрина.

Стром сел рядом и закурил.

Вормак взял в руки голубую и синюю пешки, перемешал их под столом и, вытянув вперед кулаки, вопросительно приподнял бровь. Раснария взглядом указал на левую руку, и маг разжал ладонь: на ней блестела авантюриновая пешка.

– Игра началась, – объявил Вормак и, развернув доску бледно-голубыми фигурами к себе, сделал первый ход, – да победит сильнейший!

Раснария сделал ход в ответ. В кабаке задорно играла скрипка, смеялись подвыпившие гости, но соперники ничего вокруг не видели и не слышали, сосредоточив все свое внимание на доске.

Обычно во время игры Вормак непринужденно беседовал с оппонентом, но сегодня предпочитал молчать. Похоже, он очень хотел заполучить камни и бросил все свои силы на борьбу. Если в картах победа зачастую зависела от везения и умения блефовать, то партию в шахматы выигрывал наилучший стратег. Вормак отлично играл в шахматы, но тот факт, что трехглавый в этот раз выбрал игру королей вместо обычного дурака, его насторожил. В карты трехпалый играл хорошо, и в прошлый раз Ворон ему едва не продул, так чего же ждать от братьев сейчас?

Раснария делал ходы уверенно, но не торопясь, внимательно проверяя положение агатовых фигур на доске и оценивая угрозу. Шут в этот момент не дремал, а молча наблюдал за происходящим. Впервые в жизни он так переживал за старшего брата, ведь от него зависела судьба четверых людей: самих братьев и Евы, о союзе с которой Шут мечтал больше, чем о собственном теле.

С доски полетели первые авантюриновые пешки, а за ними и офицер.

– Меньше фигур – легче играть, – улыбнулся Вормак.

Однако спустя три хода его настроение резко ухудшилось: кони Раснарии нагло гарцевали на поле врага. Маг нахмурился и предусмотрительно подвинул ладью, освободив лазейку для короля. Раснар оценил ситуацию и начал подтягивать к коням другие фигуры.

Вормак не торопился, решив обдумать все возможные ходы и их последствия. Внезапно он задержал дыхание и, прикрыв глаза, коснулся пальцами виска.

– Ты что там такое делаешь? – прищурился Шут. – Честно играй, никакой магии!

– Успокойся, – почти шепотом ответил маг, – иногда меня мучают нечеловеческие мигрени. Вот и сейчас тоже.

– Неужто самый прославленный маг Сенталии неспособен справиться с головной болью? – недоверчиво спросил Шут.

Вормак промолчал. Эти мигрени мучили его все чаще и преимущественно во время игр с теми, кому он ни при каких обстоятельствах не хотел проиграть. Боли сопровождались ощущением холода в голове: казалось, еще чуть-чуть – и мозг превратится в ледышку. Маг неоднократно пытался разобраться с причиной, но, несмотря на его уровень владения магией, до сих пор не сумел с ними справиться.

Он сжал зубы и, сделав усилие над собой, вновь посмотрел на доску. Очевидно, что надо выводить королеву, стоящую без дела на своем месте. Вормак сглупил, не сделав этого раньше. Он взялся за агатовую фигуру и подвинул ее на середину доски, угрожая ладье соперника с безопасной позиции.

Раснара угроза ничуть не смутила, и он продолжил наступление с помощью оставшегося офицера. Вормак срубил синюю ладью, поставив на ее место свою королеву. Мигрень нарастала. От боли можно было сойти с ума, однако проигрывать маг начал еще до ее появления – Раснария превосходно играл в шахматы.

Нужно собраться. Нужно победить. Вормак нервничал. Пытаясь унять боль, он попробовал снизить чувствительность тела, и на время ему стало легче.

– Ты что-то бледный, – заметил Шут. – Совсем плохо стало?

Несмотря на сильнейшее желание выиграть, а также старую обиду на мага, Килан не мог не проявлять сочувствия.

– Можем позже доиграть, – продолжал он, глядя на схватившегося за голову Вормака.

– Не можем! – шикнул на него Раснария. – Твой ход, Ворон!

Вормак отнял ладонь ото лба и осмотрел поле. Нельзя проигрывать! Ни в коем случае! Что же делать? Маг знал, что, если перенести игру на другой день и время, это ему не поможет. Мигрени сопровождали его всякий раз, когда на кону стояло что-то очень серьезное и важное. Вормак понимал, что, даже если он договорится с рыжим доиграть эту партию позже, мигрень вернется. И почему он не разобрался с этим до сих пор?! Боль мешала думать, однако не отменяла того, что в этот раз ему попался действительно сильный противник.

Вормак напряг разум и усилием воли смог полностью отключить чувствительность тела. Боль исчезла, но вместе с ней пропали обоняние, осязание и вкус. Остались лишь слух и зрение. Маг обрадовался и сделал смелый ход, теперь угрожая не ладье, а авантюриновому королю. Однако Раснария только этого и ждал: сделав ход офицером, он одновременно лишил соперника королевы и поставил его короля в неловкое положение. Вормак вздохнул и покачал головой, закрывая короля пешкой. Это не помогло, потому что Раснария напал снова, но уже конем. Вормак увел короля в окошко с краю, где в следующий же ход попал под шах от вражеской ладьи. Раснария не ликовал. Он никогда не радовался раньше времени, лишь хмуро делал новые ходы, методично загоняя агатового короля в тупик.

– Мат! – объявил он, поставив королеву прямо перед носом венценосной фигуры Вормака.

Маг закрыл глаза и потер брови. Вид у него был серьезный. Исчезли детское озорство и милая улыбка. Он поднял взгляд на братьев. В голубых глазах отражался не то страх, не то смятение, но хитрых искорок и след простыл.

– Чего молчишь, Ворон? – Раснар откинулся на спинку стула и окинул мага ликующим взглядом. – Я победил тебя.

– Победил, – кивнул Вормак, глядя на оппонента исподлобья.

– Выполняй желание, – потребовал Раснар.

Наконец-то он избавится от братьев! Наконец-то станет свободен. Вместе с ним, нетерпеливо стуча пальцами по столешнице, радовался Шут: он был готов расцеловать брата за победу. И он непременно сделает это, как только Вормак их разделит. Выскочка заслужил благодарность. Несмотря на их вечные разногласия, сейчас Шут был счастлив, что объединился с братом.

Стром, ставший свидетелем разгрома Вормака, очень обрадовался и, встав из-за стола, принялся расхаживать рядом.

– Мне жаль, – Вормак развел руками, – но я не могу сделать этого.

– Что? – Раснария не поверил своим ушам.

– Я блефовал. Прости, но я не в силах разделить вас…

Раснария сжал руки в кулаки.

– Ты что, издеваешься? – рыкнул он.

– Мне жаль, но нет. Я блефовал оба раза, – Вормак покачал головой, – только в прошлый смог выиграть. Теперь же нет.

Раснар рассвирепел. Одним движением он перевернул стол вместе с шахматами и, схватив мага за грудки, прижал к стене, занеся над его лицом кулак.

– Я разберусь с ним, – вмешался Шут, сменяя брата. Когда Раснария злился, то терял голову и рисковал нажить проблемы.

– Делай что обещал, – сквозь зубы процедил Килан, глядя в глаза Вормаку, – и не вздумай обращаться вороном. У меня есть управа на тебя, маг, поверь. Не смей меня обманывать.

Маг не выглядел испуганным, но и не сопротивлялся.

– Я был неправ, трехглавый, признаю. Но, пойми, вас никто не сможет разделить. Никогда. Прости. Такого способа не существует.

– А как же твои принципы честной игры?! – вмешался Стром.

– Играл-то я честно, – растерянно ответил маг, – но желание братьев мне не по силам…

– Зачем тогда сказал, что можешь разделить нас?! – злился Шут. Он был готов убить мага, но не трогал его, понимая, что тот еще нужен Строму.

– Был уверен, что выиграю, – признался Вормак. – Но я не уйду просто так, я заглажу свою вину: теперь я ваш пожизненный должник. Любое чудо для братьев, если оно мне по силам, будет исполнено. До конца жизни любая ваша просьба будет выполнена. Клянусь.

Вормак мог отбиться от рассерженных братьев с помощью магии в любой момент, но не делал этого. Он всегда выполнял свои обязательства, но разделить братьев и в самом деле оказался не в силах. Еще во время игры он тысячу раз пожалел, что решился на эту авантюру. Теперь ему пришлось сделать самое щедрое предложение, какое он никогда никому не делал – пожизненный долг. Кто угодно обрадовался бы этому, но не братья. Единственная цель, за которую они все эти годы боролись, оказалась недосягаема.

– Будь ты проклят, Вормак, – ответил Килан и, оттолкнув мага, бессильно опустился на стул, обхватив голову руками.

Все пропало. Он был готов бороться за свою любовь, за счастье с любимой девушкой, но все усилия оказались бесполезными. И к тому же она теперь ждет от него следующего шага. Шуту хотелось раствориться, пропасть, исчезнуть, лишь бы не осознавать собственную ущербность и беспомощность. За что только Создатель так наказал его? И Раснара с Сомбером? Почему все люди нормальные, а они – уроды, вынужденные жить в одном теле, без права на личное счастье.

Ненависть к себе, к Вормаку, к Создателю и ко всему миру заклокотала в груди обжигающим пламенем. В глазах потемнело, а в горле пересохло.

Едва сдерживая ярость, Шут взглянул на мага. Тот оставался там же, где его чуть не убил Раснария, и смущенно поправлял помятую одежду.

– Раз уж ты мой должник, – хрипло сказал Шут, – выполни первое мое желание.

– Какое? – хмуро спросил Вормак.

– Шляпу Строма зачаруй так, чтобы он мог попасть к своей семье и вообще куда угодно.

– Но это желание касается не тебя… – возразил Вормак. – Оно не может касаться других людей. Я твой должник, а не его.

– Ты препираться будешь со мной? – сощурился Шут. – Игры не будет. Камни останутся у капитана. И шляпа тоже, но ты зачаруешь ее так, чтобы барьер пропал. Ты понял?!

Вормак вздохнул. Кто ж знал, что игра на лагрианские камни обернется такими проблемами.

– Хорошо, златовласый, будь по-твоему. В виде исключения я выполню такое желание, но только потому, что я действительно виноват перед тобой, – сказал он и повернулся к капитану: – Увы, прямо сейчас у меня нет такого запаса магии. Я подберу подходящие вещицы и исправлю шляпу, обещаю. Встретимся на Эмпории.

С этими словами Вормак изобразил полупоклон, щелкнул пальцами и, превратившись в птицу, покинул кабак.