На задворках конгломерата Шу́са: история одной командировки. 12 рассказов-расследований о космической командировке от авторов мастер-курса Евгении Кретовой

* * *

Предоставленные самим себе, события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. Идоро Иллеш вспомнил этот бессмертный афоризм, наблюдая, как из одной из рабочих станций вырывается полуметровый язык огня. Пронзительный сигнал тревоги ударил по нервам собравшихся в рубке людей, в мгновение ока чёрный вонючий дым собрался под потолком удушающим одеялом.

Жаклин бесстрашно опустошила огнетушитель в пылающий пульт. Идоро распластался вдоль стены, чтобы не мешать, и беззвучно проклял свои длинные ступни, когда пилотесса наступила на них, устремившись за вторым огнетушителем.

– Это что ещё за новости? – Глен Сундберг вчитался в сообщение об ошибке. – Падение мощности реактора!

– Это плохо?

– Это ужасно! Вы представляете себе, какая прорва энергии нужна, чтобы гипердрайв продолжал гнуть метрику пространства?! Если реактор не даст достаточно энергии, мы вывалимся из гипера!

Натужно взвыли кондиционеры, пытаясь очистить воздух. Жаклин выпустила в искрящий пульт второй огнетушитель, сделав из почерневшей счётной машины подобие снежного сугроба.

– Дайте догадаюсь. Взорвался как раз пульт управления реактором?

– И как раз тогда, когда нам нужно заходить на посадочную глиссаду!

– Есть резервный пульт у самого реактора! Я могу отключить аварийную глушилку и удержать мощность!

Идоро и Глен переглянулись. Если Йонни будет вне рубки один, а остальные четверо будут внутри рубки, ему никто не будет угрожать, и он сам никому не сможет угрожать, верно?

– Да, Йонни, давай быстрее! Если автоматика успеет заглушить реактор…

Астронавигатор выскочил за дверь. В этот момент грохнул новый взрыв. Глен произнёс длинную фразу на японском, которую Идоро решил запомнить на всякий случай.

– Есть ещё два огнетушителя в коридоре! – выкрикнула Жаклин, отбрасывая опустевший красный баллон.

Глен и Хэйшем сорвались с места одновременно. Очередной взрыв мгновенно заполнил маленькую рубку непрозрачным серым дымом. Сыщик рухнул на пол, у которого оставался ещё небольшой слой относительно чистого воздуха, на четвереньках подполз к оглушённой Жаклин, схватил её и потащил к дверям рубки.

Ещё один взрыв разом поднял температуру градусов на шесть. Идоро, мокрый от пота, отстранённо попытался прикинуть, сколько способных взорваться приборов содержит рубка космического корабля, упёрся пятой точкой в дверь и нажал только для того, чтобы убедиться, что дверь заклинило.

– Это уже совсем не смешно, – выдохнул он, перевернулся на спину, уцепился ладонями за ножки пультов по обе стороны от себя и резко выбросил ноги. Удар пронзил их болью от пяток до бёдер, но дверь подалась. Сыщик поднял колени к груди и нанёс новый удар. Со скрипом одна из створок приоткрылась сантиметров на десять, вдоль пола подул прохладный ветерок, и где-то неподалёку от головы Идоро радостно затрещало раздуваемое пламя.

– В эпитафии напишут «он сгорел на работе», – Идоро принялся остервенело колотить каблуками по двери, не обращая внимания на близкие взрывы. Каждый удар расширял щель на несколько сантиметров, и в конце концов сыщик смог протиснуться в коридор и вытащить за собой пилотессу.

Под занявшимся весёлым пламенем пожарным щитом лежал Глен, по его рассечённому под линией волос лбу стекали струйки крови, рядом с капитаном валялся сорвавшийся с крепления огнетушитель. Хэйшема нигде не было видно. Идоро быстро проверил пульс обоих пострадавших, – и Сундберг, и Жаклин были живы, но без сознания, и должны были скоро очнуться. Тогда сыщик взял в руки огнетушитель, прикинул его вес, внимательно посмотрел на план эвакуации и отправился по постепенно затягивающемуся дымом коридору, не обращая внимания на вой автоматической системы пожаротушения.

Добравшись до люка, ведущего к реактору, Идоро прислушался, но сирена пожарной тревоги заглушала все другие звуки. Сыщик высунулся за люк и тут же втянул голову обратно. Повторив этот трюк дважды и не добившись никакой реакции, Идоро быстро проскользнул в люк. Все его хитрости пропали втуне: по ту сторону люка не было ни единой живой души. Тогда, взяв огнетушитель под мышку, он побежал к запасному пульту управления реактором, прихрамывая на обе ноги.

Сыщик одним мягким, плавным движением нырнул в дверной проём и сразу шагнул в сторону, чтобы не маячить мишенью на фоне освещённого коридора. Холодное черенковское свечение озарило его худое, скуластое лицо мягким голубым светом. В дежурке царил полумрак, неяркий свет от охладительного контура реактора не столько помогал, сколько мешал видеть, скрадывал контуры предметов, размывал границы. В воздухе, кроме запаха дыма, чувствовался ещё и отчётливый металлический запах крови. Йонни, добравшийся до пульта, сейчас лежал под ним, сжимая в руке нож. Его горло было перерезано от уха до уха.

Идоро оттащил тело астронавигатора в сторону, снял с его руки переговорное устройство и сел за пульт:

– Хэйшем, не дури и оставь гипердрайв в покое.

А пока Хэйшем ответит, можно перекинуть несколько тумблеров и ввести пару команд, благо, затрёпанная инструкция лежит в специальном ящике прямо на пульте.

– Иллеш, это ты? Где ты?

– Там, где ты оставил Йонни.

– Я не понимаю. Я выскочил вместе с Гленом, взрыв швырнул ему в лицо огнетушитель…

– Хэйтем, это будет первый в истории случай, когда взрыв, сорвав огнетушитель с крюка, заодно развернул его горизонтально и ударил человека дважды, сначала справа, потом слева. У Глена сорвана кожа с обоих сторон головы.

Пауза в разговоре позволила Идоро ввести ещё пару команд.

– А ты умён, сыщик. Когда ты меня заподозрил?

– Сразу же. В день исчезновения Ханя и смерти Кима ты вошёл в кают-компанию, вытирая волосы полотенцем. Возможно, ты действительно купался, но на тебе была футболка с мокрым воротником и подмышками. Либо ты очень странно вытер тело и очень плохо вытер волосы, либо ты вообще не купался, а просто вспотел. Хань сопротивлялся?

– Пытался. Они с Кимом заметили меня, когда я собирал припрятанную взрывчатку. Пришлось их убрать. Хорошо хоть, что я убедил их проверить развесовку груза, и Хань записал открытие шлюза на своё имя!..

– Потому ты и не искупался, не успел, тебе надо было заминировать рубку… А как ты убедил Йонни перенацелить корабль на планету? Я помню, он сказал, что провёл коррекцию курса, но пока мы в гипере, у него вообще не должно было быть работы.

– Подначил его. Сказал, что после выхода на посадочную глиссаду только отдельные атомы, оторвавшиеся от нашего насквозь проржавевшего корабля, полетят прежним курсом. Мол, мы устроим радиационную атаку на планету толстосумов, почти незаметную, и нам за это ничего не будет.

– Йонни ведь не свои идеи озвучивал. Это ты убедил его, что жители Аурии эксплуатируют таких, как вы. Это он твои слова повторял. И угрозу, которую он высказал, ты сейчас пытаешься осуществить.

– Миллиардером нельзя стать честно. Ничего, пробил их час расплаты, через несколько часов Аурия превратится в филиал ада. Ты действительно умён, сыщик. Жаль, что тебе осталось жить четыре минуты.

– Тебе осталось и того меньше.

– Я не боюсь смерти. Но стрела отмщения, которую я направил на Аурию… Погоди, что?!

Идоро проверил показания индикаторов, которые теперь вовсю моргали красным. Свечение охлаждающего контура прибавило в яркости.

– Я отключил аварийную защиту и дестабилизировал реактор. Через минуту мы все превратимся в радиоактивный газ.

Пауза. Пульт перед сыщиком коротко вякнул сиреной и обречённо умолк, повинуясь сидящему за ним человеку.

– Ты с ума сошёл?!

– Ничуть. Я взорву этот корабль вместе с тобой и твоим недоломанным гипердрайвом, будь он неладен. Посмотри на показатели реактора, убедись, что я не вру, он как раз выходит на кривую разгона.

– Но зачем?! Ты же полицейский, мать твою! Зачем ты взрываешь корабль?

Следователь коротко улыбнулся перед тем, как ответить.

– Ты придурок, Хэйшем. Я превращу корабль в плазму до того, как ты выведешь из строя гипердрайв. Облако перегретых газов, которым мы станем, выпадет в реальный мир на скорости света и, если ты нацелил нас правильно, ударит в ионосферу Аурии. Оно послужит причиной потрясающих по красоте северных сияний и может создать помехи радиосвязи, но не повредит ни единому существу. Скорее, наоборот, оно создаст планете-курорту для толстосумов дополнительную рекламу.

Хэйшем молчал. Пульт перед сыщиком заходился в истерике. Голубой свет черенковского свечения резал глаза.

– Следующий ход твой, Хэйшем, – подстегнул его Идоро. – Либо ты убираешь свою бомбу от гипердрайва, отключаешь его штатно, исчезаешь и в будущем сможешь попробовать ещё раз, или ты превратишься в рекламу планеты, которую так ненавидишь. Решай. И поскорее! Двадцать секунд.

Пауза тянулась, как тягучая капля смолы. Идоро почувствовал, как по его виску стекает капля пота.

– Ладно. Твоя взяла, сыщик. Я аварийно глушу гипердрайв.

Ускорение вдавило Иллеша в кресло, по его нервам прошла волна странной дрожи, сигнализирующая, что «Дервиш» снова находится в обычном пространстве. Идоро тут же щёлкнул тумблером автоматической защиты. Управляющие стержни рухнули вниз, поглощая излишки энергии, черенковское свечение снова стало тусклым.

– Если кто-то подойдёт к гондоле гипердрайва до того, как я покину корабль, я его убью, – предупредил Хэйшем. – Будем считать, что я погиб во время катастрофы. Если я узнаю, что вы вместо того, чтобы признать меня погибшим, объявили меня в розыск, я выслежу и убью ваших близких.

– Начни с моей бывшей, – предложил Идоро. – Она запрещает мне видеть дочь.

* * *

– Ну, вот и всё, – вздохнул Глен, щеголяя свежей перевязкой головы. – Но есть и хорошие новости. Эдди окончательно перегорел, и нам по страховке поставят новый пищевой синтезатор.

В рубке всё ещё пахло гарью, спасатели в серебристых защитных скафандрах заменяли повреждённые системы временными блоками, чтобы можно было вывести корабль на внешний рейд Аурии. К счастью, страховой полис был оформлен как полагается, и хозяину «Дервиша» не грозило банкротство.

Хэйшем покинул корабль сразу, как только был получен ответ на сигнал «Мэйдэй». Иллеш не знал точно, куда он делся, но, судя по записям работы шлюза и показаниям акселерометров, он выпрыгнул в сторону стоянки маломерных космических яхт. При подсчёте убытков обнаружилась пропажа транспортного комплекса для внешних работ, фактически, крошечного космического корабля, надеваемого на скафандр для продолжительных работ в открытом космосе. Глен решил, что этот комплекс был на Хане; Идоро не стал его разубеждать. Скорее всего, Хэйшем пару суток продрейфует в космосе, а когда приблизится к яхтам, подаст свой собственный сигнал «Мэйдей», его спасут, и он соврёт, что случайно отцепился от одной из яхт.

– Спасибо вам за проведённое расследование, – протянул руку Глен. – Удивительно, в какие приключения вас втянули гастроли Галактической Оперы. Вы понимаете, что если бы не они, то у этого психа получилось бы уничтожить целую планету?

– Это моя работа, – покачал головой Идоро. – Послушайте, а может, было какое-то событие, после которого Йонни начал рассуждать о социальной несправедливости и винить население Аурии во всех смертных грехах?

– Я не помню, простите.

– Я помню, – встряла Жаклин. – Это началось после того, как во время одного из перелётов мы попали в совершенно непредвиденный мощный поток квантов непонятной природы. «Дервиш» не экранирован от квантовой активности, и мы после этого случая довольно долго добивались медицинского разрешения на продолжение полётов. Мне диагностировали депрессию, пришлось обивать пороги у нескольких психиатров… Вот тогда Йонни и начал говорить, что это всё происки нуворишей с Аурии, мол, это они хотят выбить нас из бизнеса.

– А вы не можете вспомнить точно, где именно вы попали в этот квантовый поток, и как он был направлен? – вскинулся Идоро. Неужели появилась возможность узнать направление на источник?!

– Я вряд ли смогу это когда-нибудь забыть, – усмехнулась Жаклин. – Дайте карту скопления, я покажу.

Юлия Асланова.
После волны

– Ну и куда направитесь сейчас? – голос шефа полиции прозвучал глухо. Видимо, после квантовой волны сбои коснулись всех систем.

– Думаю, на Пескарус, он ближе всех. К тому же, на станции земные параметры притяжения и содержания кислорода – могу чуть подольше обойтись без скафандра и системы адаптации.

– Резонно. Одобряю. Вы уже изучили данные по ситуации?

– Пожилой инспектор Микан Росин найден мертвым за три дня до выхода на пенсию. Смерть наступила в результате колотой раны на шее. Орудие преступления не найдено. По предварительной проверке на станции нет никого подозрительного. Молодой заместитель и так через три дня принял бы смену – убивать резона нет. Врач – на практике, через месяц отбывает в межпланетную клинику, никаких инцидентов, связанных с медициной. Есть еще секретарь, двое складских работников и садовник. Это из постоянно живущих на станции. Так-то поток там довольно плотный.

– То есть может быть кто-то из прибывших? Старые счеты? Месть?

Идоро улыбнулся. Шеф полиции очень любил предлагать версии – чтобы в итоге сказать, что «он же говорил».

– Все может быть. Хотя именно в ту неделю станция закрылась на профилактические работы, в местной гостинице проживали всего трое. Их задержали, ждут меня.

– Повезло. Мало подозреваемых, легко найти убийцу.

– Ну, как говорится, и в трех соснах можно заблудиться, – откликнулся Идоро. Он никогда не торопился радоваться удачным обстоятельствам дела – все могло измениться в любой момент.

– С вашим опытом, надеюсь, три сосны не покажутся лесом, – парировал шеф. – Держите меня в курсе.

Он отключился.

Идоро вздохнул и подошел к окну. Улетать с Земли не хотелось. Он взглянул на гиф-фото, где смеялись, перебрасываясь мячом, его дочка и жена. Бывшая жена. Подобный полицейский рейд несколько лет назад, увы, стоил ему брака. Видимо, командировки длиной в год не способствуют укреплению семейной жизни. В любом случае, поделать он ничего не может – вего контракте прописаны три полицейских рейда. И сейчас пришло время второго.

Максим Дол

Идоро стоял у иллюминатора и наслаждался открывающейся картиной. Пескарус выплывал из темноты большим серебристым тором. Как только корабль попал в зону действия радаров, стыковочное поле станции замигало разноцветными огнями. Как и на других региональных станциях, парковочный блок и жилая часть находились на разных концах. Так что, только спустя полчаса Идоро оказался у кабинета станционного инспектора полиции. Он постучал и вошел внутрь.

– Максим Дол, – прямо у двери кабинета, сияя улыбкой, ему протянул руку невысокий пухлый мужчина лет тридцати пяти с зализанными набок темными волосами. Он потряс руку следователя и затараторил: – Такая честь, сам Идоро Иллеш, у нас на Пескарусе. Хотя, конечно, повод не самый радостный.

Лицо инспектора тут же приняло торжественно – печальный вид.

– Спасибо, очень приятно, – кивнул Идоро и прошел вглубь кабинета. Максим Дол скользнул за стол и жестом пригласил Идоро присесть. Следователь сел на единственный стул, стоящий около стола, вытянул длинные ноги и осмотрелся. Обстановка была довольно спартанской, если не считать нескольких картин на стенах с изображениями цветов. В углу шкаф – судя по конструкции для бумажной документации. В другом углу – электронная база для регистрации туристов. Один лишь стол инспектора был заставлен модными электронным аксессуарами и дорогими устройствами для передачи данных.

– Надеюсь, вы поможете мне в расследовании, – начал Идоро, разглядывая последнюю модель орбитальной рации.

– Конечно, – инспектор развел руками, потом прижал их к груди. – Окажу любую посильную помощь. Чаю может быть, или…

– Позже. Расскажите, что произошло, после этого составим план действий. Кстати, если можно, перешлите мне ваши бланки допроса. У меня всего три дня здесь, сами понимаете…

– Да – да, понимаю. Сразу к делу! – инспектор переложил бумаги на столе – Ну что же… Мик, то есть Микан Росин, прослужил здесь на должности инспектора пятьдесят пять лет. Месяц назад он объявил о выходе на пенсию – собирался улететь на одну из планет. Три дня назад мы поздравили его с окончанием службы, устроили чаепитие, вручили подарок. Все было отлично, он счастлив, готовился к отлету. Вчера вечером пошел в оранжерею, покопаться, как он это сам называл. Там его и нашли через пару часов. Мертвым.

– Кто нашел труп?

– Аланика, наш врач. Точнее, практикующая студент – медик. Она выпускница первого блока экспериментальной программы Шуса. Наша станция поддерживает новые программы. Возможно, вы слышали об этом.

– Э – э, нет. Какие отношения связывали Аланику и Микана?

– Отношения? – искренне удивился Дол. Потом понимающе ухмыльнулся. – Вы имеете в виду… ох. Дело в том, что Аланика, она… экспериментальный курс, я же говорил. Так что, отношения, вряд ли. Но они и не ссорились, точно. Уважительно относились друг к другу.

Идоро не понравилось замешательство Максима. Он мысленно сделал заметку, проверить романтическую версию.

– Возможные мотивы?

– У Аланики? – Максим Дол задумался. – Нет, я о таких не знаю.

– Расскажите поподробнее, что Микан был за человек?

– Я прибыл в его распоряжение пять лет назад, поэтому смело могу сказать, что знал его лучше всех. – облегченно вздохнув, затараторил Максим. – Строгий, вспыльчивый, но справедливый. Увлеченный садовод – за последние годы он организовал здесь настоящую оранжерею, и даже вывел несколько новых сортов плодоносной астры. Возможно, вы слышали об этом. Не очень общительный, но со всеми находился в хороших отношениях.

– Ясно, – прервал его Идоро. Судя по тону, Максим ничего плохого про бывшего начальника не скажет. – А вы сами? Как относились к начальнику?

– Я? Прекрасно. Мик всему меня научил, к тому же, мне не зачем было его убивать, я ведь и так занял его должность.

– То есть, вы считаете, что это убийство? – подхватил Идоро. Максим густо покраснел.

– Да. – ответил он наконец. – Считаю. Просто потому, что другого объяснения не нахожу.

– Вы наверняка опросили всех подозреваемых. Какие-то версии?

Максим Дол развел руками, брови у него взлетели домиком.

– Сам не понимаю, что случилось. Подозреваемых всего десять человек, включая меня и троих туристов. Но ни у кого нет причин убивать Микана, у большинства алиби. Вот бланки допросов, надеюсь, помогут.

Максим перекинул Идоро несколько электронных записей.

– Благодарю. – Идоро быстро проглядел файлы. – Орудие убийства?

– Увы, мы так и не нашли орудия. – поймав удивленный взгляд следователя, Максим добавил: – Пока.

Идоро встал.

– А где вы сами находились в момент убийства?

– Меня весь день не было на станции – я вылетал, чтобы встретить туристов на пересадочном пункте. Правда, всех их пришлось потом отправить назад, даже не разрешив посадку.

Максим с сожалением покачал головой.

– Спасибо за помощь. – кивнул Идоро, что – то отмечая у себя в блокноте. – Могу я поговорить с медиком? Заодно и осмотрю труп. А после этого хотелось бы опросить всех сотрудников станции и туристов.

– Да – да, все ждут в конференц – зале. А Аланику вы найдете в медблоке.

Максим открыл дверь, и они вышли из кабинета в узкий темный коридор. Тут же замигали детекторы движения, и коридор подсветился оранжевыми огнями.

– Какой странный свет, – удивился Идоро.

– Вы думаете? – оживился Максим. – Я тоже считаю его неестественным. Это был выбор Микана. Да, нужно будет многое менять.

Аланика Модус

Пройдя до конца коридора, они свернули налево – к спиральному траволатору, змейкой уползающему вниз.

– Медблок у нас на первом этаже, – объяснил Максим. Он дождался, когда Идоро ступит на мягкую поверхность, и включил кнопку ускорения. Траволатор загудел. Спустя минуту, с легким головокружением, Идоро сошел на цементный пол самого нижнего уровня.

– С непривычки тяжеловато, – понимающе подмигнул Максим. – Сейчас покачает еще немного. Но здесь рядом, видите тот подсвеченный прямоугольник?

Нижний уровень тоже начинался с узкого коридора – правда, здесь освещение было холодным белым. Метрах в десяти впереди поблескивала металлическая дверь. Сфокусировавшись на ней, Идоро шагнул вперед. Проклятый траволатор сбил прицелы, так что идти пришлось, придерживаясь за стены. Но он дошел, чем вызвал бурный восторг инспектора.

– Крепкий вы человек, Идоро Иллеш. – воскликнул он, услужливо открывая дверь. Следователь тряхнул головой, стараясь прийти в норму.

– Здравствуйте, – услышал он чей – то тихий голос. А за ним легкий шепот.

Идоро поднял глаза.

Сначала ему показалось, что в глазах двоится, и он усиленно потряс головой. Перед ним стояла молодая высокая девушка. На ней красовалась яркая оранжевая юбка, и синяя кофточка с тремя рукавами странного покроя.

«Экспериментальный курс» – подумал Идоро, и вдруг вспомнил. Он читал про этот новый институт, куда принимали гениальных детей с физическими мутациями. У кого – то не хватало конечностей, у кого – то их было в избытке. Первый выпуск прошел год назад и оказался очень удачным. Стоявшую перед ним Аланику он тоже вспомнил – лучшая выпускница…

– Аланика Модус, – светловолосая, кареглазая девушка протянула ему одну из трех рук. – А это Пима.

Идоро перевел взгляд на соседнюю голову сиамского близнеца Аланики. Фигура с расширенной грудной клеткой, в середине которой торчала рука, напоминала следователю мощное дерево. Из его развилки тянулись тонкие девичьи шеи, увенчанные головами и кронами светлых волос.

– Здравствуйте, Аланика… и Пима, – Идоро крепко пожал теплую мягкую руку.

– Она не разговаривает, – качнула головой в сторону сестры Аланика. – Но хорошо все запоминает, а потом передает мне.

– Понятно. Тогда вы обе сможете мне помочь, – Идоро улыбнулся в сторону Пимы. Та разглядывала его – словно сканировала – большими голубыми глазами.

– Да, конечно. Вы, наверное, хотите увидеть тело? – спросила Аланика, двигаясь в сторону огромного металлического шкафа, занимавшего в кабинете полстены. Идоро огляделся.

Помимо шкафа, он заметил стол, широкий стул и много застекленных ящиков с пробирками, шприцами и капельницами. Отдельный угол занимали медицинские приборы и оборудование. Там же стояла небольшая кушетка-кресло – видимо, для обследований. Запах в кабинете стоял резкий, дезинфектора медик явно не жалела.

– Вы что, храните трупы прямо в приемном кабинете? – удивился Идоро, подходя к шкафу, который Аланика открывала хитрым набором цифр и звуков.

– Это не шкаф, – спокойно заметила она и сдвинув панель, прошла внутрь. – Проход в анатомичку.

Идоро двинулся следом – за панелью открывалось большое помещение с железными столами и холодильными установками. Он привычно сжался, ожидая волну холодного воздуха.

– Мы используем сетки, – не оборачиваясь, объяснила Аланика. – Нет необходимости поддерживать холод во всей анатомичке.

Аланика прошла к дальнему столу, где лежало единственное тело, накрытое охлаждающей сеткой. Удивленный Идоро последовал за ней. Приподняв легкую сетку, он уставился в старое морщинистое лицо Микана Росина, на котором застыло выражение крайнего изумления.

– Да, он явно не ожидал от убийцы подвоха, – заметил Идоро. Аланика хмыкнула и повернула голову старика вбок, чтобы следователь мог увидеть шею. Справа, ровно там, где под кожей у землян пульсирует артерия, темнела запекшейся кровью рана – словно кто-то воткнул в шею болт или гвоздь.

– Похожие ранения где-то еще на теле есть?

Аланика сдернула сетку, обнажив руку Микана.

– Такого размера нет, но вот на пальце – указательном, левой руки – точка, словно он укололся. Может быть, и не связано, но произошло за день-два до его смерти. Я проверила кровь на свертываемость.

Идоро кивнул и вернулся к ране на шее.

– Вы можете предположить орудие преступления? – спросил он Аланику.

– Любой острый предмет длиной не меньше десяти сантиметров, толщиной почти с мизинец.

– Шприц?

– Возможно, правда, таких шприцов у нас нет.

– Но такой укол шприца может быть на пальце?

– Д – да, может. Но в таком случае, у нас нет ядов или медикаментов, способных убить два дня спустя. К тому же я не нашла никаких веществ в крови.

– У вас… самих есть какие – то версии? – Идоро посмотрел на Аланику, потом перевел взгляд на Пиму.

Аланика заходила по отсеку.

– Это не самоубийство – невозможно нанести себе удар такой силы. И после этого еще куда-то деть оружие. Убийство – возможно, ножом или строительным гвоздем. Другое дело, что убийца должен был быть весь в крови. Даже если он стрелял или метнул нож издалека… после извлечения его из раны, кровь хлынет ручьем.

Идоро и сам так думал.

– Кто последний видел Микана? До того, как вы нашли его.

Аланика задумалась. Потом закрыла глаза на пару секунд.

– Думаю, Питер. Я заметила, как он шел в оранжерею примерно в то же самое время, когда произошло убийство.

– Заметили? – удивленно воскликнул Идоро. – А почему этого нет в отчетах?

Аланика смутилась.

– Пима сообщила мне только сейчас. Ей нравится Питер. И не нравился Микан.

– Почему? – вопрос о достоверности показаний Пимы он решил оставить на потом.

– Микан был раздражительный, вспыльчивый, бестактный сноб. Он общался только с Максом – потому что тот из богатых планетников – и с приезжими, останавливающимися в отеле люкс. Всех остальных едва терпел. Питера постоянно унижал, а нас с Пимой боялся до ужаса. Считал, что такие как мы должны прятаться и не показывать остальным наши увечья.

– Но ведь это… противоречит закону конгломерата о равных правах.

– И что? Пескарус живет по своим законам, как и большинство региональных станций, – вздохнула Аланика. – Официальные лица из большого мира сюда редко заглядывают.

Идоро нахмурился. Мнения о погибшем кардинально разнились.

– А вы сами что делали в оранжерее вечером? – спросил он напоследок.

– Мне нужно было поговорить с Миканом по поводу новых пробирок, – не смутилась Аланика. – Макс сказал, что Микан в оранжерее, пересаживает цветы. Вот я и пошла туда. Идоро записал это и уже собрался прощаться, как Аланика заметила:

– Зрелище зверское, конечно, даже для медика. Он лежит, а пол и растения вокруг забрызганы кровью. Да что там, залиты. Я поэтому говорю, что убийца должен был быть весь в крови.

Она тяжело вздохнула. Идоро пробормотал что-то сочувственное, попрощался с Аланикой и Пимой, и отправился в оранжерею – там он рассчитывал найти садовника Питера.