Их ледяная кровь

20

К вечеру Эмилия направилась в амбар за яйцами. Шагая по коридору до входных дверей, она уловила, как в них некто проскользнул. По силуэту девушка догадалась, что это Лео. Показалось, юноша вышел и куда-то пошел ‒ тайно. Эмилия тоже вышла, но уже не застала и не смогла увидеть его путь. Неподалеку из конюшни выехал на лошади Джереми и вновь куда-то навострился на ночь глядя.

Набрав яиц в амбаре, девушка заперла его, повернулась и вдруг заметила возле деревьев Кристофера. Он стоял, опираясь на ствол, и будто наблюдал за ней. На нем была та же старая пыльная одежда, словно тот господин исчез или это вовсе другой человек.

Кристофер улыбнулся девушке и вздернул бровями, дав некий намек, а затем повернулся и пошел вглубь леса. Эмилию охватила интрига, сердце громко застучало в предвкушении встречи, которая стала долгожданной и, вопреки всему, желанной. От трепета даже взмокли ладони, потрясывая корзину с яйцами. Ждать до позднего вечера не представлялось возможным, подбивало побежать за ним прямо сейчас. Поддавшись порыву, Эмилия поставила корзину возле амбара, огляделась и поспешила в лес.

Она остановилась, глубоко дыша, и ожидала появления Кристофера. Он вышел из-за дерева и улыбнулся. Девушка с волнением глядела на него, уже понимая, что последует речь, и ожидая.

‒ Дошел слух, что в аббатстве сменилась аббатиса… ‒ произнес с намеком Кристофер.

Эмилия сделала резкий вдох.

‒ И что же случилось? ‒ уточнила тотчас она.

Мужчина делал мелкие шаги ближе и разом вокруг стоящей собеседницы.

‒ В аббатство внезапно нагрянули люди епископа и принялись обыскивать помещения. В подвале они нашли спрятанные деньги, а под столом аббатисы укатившуюся к углу монету, это показало, что она прятала деньги сначала под столом, а потом уносила в подвал, ‒ рассказывал не торопясь Кристофер без особых эмоций, лишь иногда проскальзывала ухмылка. ‒ Но еще… когда они резко вошли в ее кабинет, то застали, как аббатиса била посохом сиротскую девочку. Разъяренный епископ приказал бросить старуху в темницу, ее ожидает церковный суд, а все знают, насколько он страшен, ибо там опираются на божье слово, и слово это всегда приводит к очищению душ от грехов…

Уловив намек, Эмилия добавила:

‒ К казни…

Кристофер покивал с легкой недоброй улыбкой. Девушку вдруг затрясло от всего услышанного, представилось, как ее била аббатиса, но тогда никто не заступился. Зато теперь все ее деяния вскрылись и расплата близка. Эмилия потирала похолодевшие влажные ладони и пребывала в себе.

‒ А что наставница аббатисы? Ее тоже накажут? ‒ резко вспомнила она про ту, что отвела ее к насильнику и передавала баронессе Марджери свечи.

На слова Кристофер манерно покачал головой в стороны и поводил устами, словно в раздумье намекает.

‒ Наставница вышла сухой из воды, ее не тронули, не нашли никаких нарушений, ‒ сообщил мужчина.

‒ Но как же! ‒ эмоционально воскликнула Эмилия. ‒ Наставница во всем помогала аббатисе и знает все ее секреты, да она вообще еще хуже старухи! ‒ гневалась девушка.

Кристофер выслушал резкую речь и ничего не ответил касаемо наказания от епископа, а вот о другом намекнул:

‒ Возможно, судьба наставницы в иных руках…

Эмилия тяжело дышала, все еще нервничая. Взяв себя в руки, она сдержанно уточнила, о чем же речь.

‒ Воздаяние или месть… ‒ снова намекнул мужчина.

Эмилия вдруг представила ту встречу у церкви. Здание окружали деревья. Возникали разные мысли… Ее отрешенное состояние прервал собеседник.

‒ Среди многих вещей и всякого барахла, которое жертвовали приюту, люди епископа нашли красивые дорогие канделябры в виде роз и вешалки с узором в виде бабочки…

Кристофер смотрел в сторону, будто не собирался продолжать речь и пояснять. Эмилия же вспомнила, что такие канделябры есть в доме лорда, в том числе на картине в столовой, а вот такая вешалка ей внезапно причудилась недавно, девушка и сама не осознавала, что это было за видение. С той вешалки упало черное злосчастное пальто.

Эмилия неожиданно ахнула, едва не поперхнувшись. Она подумала, что ее насильник может быть связан с семьей лорда либо же это всего лишь одинаковые вешалки, а покровителями аббатства являются многие горожане. От напавших эмоций закружилась голова. Кристофер посоветовал ей скорее вернуться в дом. Возможно, он заволновался за состояние девушки.

‒ До встречи, ‒ сама сказала встревоженная Эмилия и побежала.

Служанка забрала корзину с яйцами и забежала в дом. Из кухни раздавались крики, происходила суета. Поняв о неладном, девушка поспешила, полагая, что ее потеряли и Эдвин вновь бранится.

Однако на кухне оказалась плачущая Хильда. Ее никак не могла успокоить Глэдис, повар охал и ахал рядом. Хильда не просто лила слезы, а рыдала.

‒ Что происходит? ‒ громко спросила озабоченная Эмилия.

Женщины не могли ответить, Глэдис тоже пребывала в шоке. Тогда Эмилия обратилась к повару. Фил взглянул на нее горестным взором и вымолвил:

‒ Там… там в скотном дворе, в большом сарае застали Лео…

Девушка подлетела ближе к повару и потребовала немедленно всё рассказать. Фил тяжело сглотнул слюну и добавил:

‒ Эдвин направлялся к конюху и застал, как Лео насильно удерживает леди Сесилию. Леди в слезах позвала его на помощь, Эдвин рассвирепел, подбежал и попытался оттащить Лео, однако, как мне передали, Лео стал сопротивляться и ударил Эдвина. Тогда лакею пришлось ударить его тростью. Бронзовая ручка трости пробила слуге голову…

Эмилия пошатнулась от ужаса, в глазах застыли слезы. Она попятилась и наткнулась на край стола. В голове не укладывалось услышанное, было невозможно представить и поверить. Резко дернувшись, огорошенная служанка ринулась к дверям. За ней поспешил повар, предостерегая и упрашивая не лезть в это дело, особенно сейчас. Но упорная Эмилия все равно бежала и добежала до места происшествия.

Тело Лео с окровавленной головой лежало на каменном полу во дворе. Возле стояли конюх и кучер, подальше хлопотливо подпрыгивал Эдвин возле миледи. Генриетта поглядывала на труп, но ни один ее мускул не дергался, она была холодна. Раздался противный, как и она сама, рев Сеси, обнявшей отца. Максимилиан с дочерью появился из-за угла.

‒ Папочка, я невиновата, я только хотела прогуляться до большой конюшни, проведать маленьких жеребят… Я даже не заметила, как слуга подкрался ко мне сзади и схватил… ‒ заикаясь в истерике, говорила покрасневшая Сеси.

Взвинченный Эдвин допрыгал до барона и принялся оправдываться и ведать ужасную историю. Вид Максимилиана был нахмуренный, будто глаза налились кровью. Вот только лакей не совсем понимал, что же на уме у господина.

‒ Эдвин, оставь! ‒ раздался барский голос Генриетты. ‒ Здесь и так всё ясно, нечего больше объяснять. Ты поступил правильно.

Получив одобрение и поддержку хозяйки, Эдвин выдохнул и успокоился, беспрекословно опустив голову. Эмилия заметила на ручке его трости кровь. А по огромному количеству крови на голове, лице Лео и полу она заподозрила неладное. Было похоже, что лакей не просто ударил и не один раз, а забил до смерти юношу. Служанка хотела подойти, но в ее сторону вытянула руку миледи и приказала уйти.

‒ Примись за свою работу! ‒ жестко сказала Генриетта, не оставив шансов оспаривать или ослушаться.

Эмилия была вынуждена вернуться в дом. Она часто оборачивалась, но смотреть на окровавленного Лео было невероятно тяжело, слезы текли по ее щекам, в горле возник ком.

Эмилия вошла на кухню в разбитом состоянии и присела на стул.

‒ Мистер Брэдшоу забил его… ‒ вымолвила девушка.

‒ Не говори так, ‒ сдержанно одернула ее печальная Глэдис. ‒ Лео ударил мистера Брэдшоу и напал на дочь и внучку хозяев, это ужаснейшее преступление, его бы ждали сырая темница, пытки и казнь…

Эмилия подняла полный горечи взор на Глэдис и с сомнением уточнила:

‒ Ты действительно веришь, что добродушный Лео мог напасть на леди и атаковать лакея?..

Внезапно взбунтовалась заплаканная Хильда.

‒ Никакой он не добродушный! Обманщик! То ухлестывал за мной и даже говорил о свадьбе, а потом увидел тебя и побежал за твоей юбкой! Я всё знаю про ваши посиделки у костра и про его воровство не только шоколада, но и сахара! ‒ громко и нервно восклицала и обвиняла служанка.

Эмилия не пожелала выслушивать крики и ложь, не менее хлестко она, подскочив со стула, ответила:

‒ Не смей наговаривать! Лео купил сахар на свои заработанные деньги! Ничего он не крал! Ты просто приревновала и позавидовала…

Слова задели за живое, Хильда резко вдохнула и вдруг ринулась в сторону некогда соперницы. Благо ее успел схватить и остановить повар, иначе было бы не избежать еще одной беды.

‒ Хильда, успокойся! Ты совсем лишилась рассудка?! Что это ты удумала? ‒ укорил ее Фил. ‒ Хотите, чтобы Эдвин всем нам настучал тростью по голове?!

Эмилия возмущенно покачала головой и в прищуре подтвердила:

‒ Именно настучал… Забил бы до смерти.

Вслед она отвернулась и вышла.

В своей комнате девушку охватила боль, накатили слезы, и она разрыдалась в подушку.

Позже тихонько постучал повар, после разрешения войти он приоткрыл дверь и сообщил, что миледи запретила всей прислуге присутствовать на похоронах насильника, он недостоин могилы, поэтому его тело будет просто закопано где-то в лесу. На такое Эмилия подскочила с кровати, лицо ее покрыло негодование, внутри всё закипело.

‒ Какое скотство! ‒ воскликнула она, вслед немного успокоилась и добавила: ‒ Фил, ты же знал Лео, он не был способен кого-либо изнасиловать, тем более члена семьи Нортэм, он ведь не сумасшедший…

Повар тяжело вздохнул, опустив взгляд. Ему тоже не верилось в случившееся, точнее, в то, что поведали слуги. Эмилия вспомнила про платочек, который нашла под стулом Сеси в музыкальном зале, с инициалами якобы Лео. Она и без того сомневалась, что юноша осмелился бы завести интрижку с внучкой хозяев, а тем более напасть с целью изнасилования. Здесь вовсе не складывалось. Если бы у них были отношения, тогда зачем Лео нападать? Вопросы мучали, а смерть юноши терзала, как и терзали мысли о Сеси и Эдвине, который убил слугу. В голове то и дело всплывали картинки, как лакей машет тростью и наносит удары. В его жестокости не было сомнений. И все это поддерживала леди Генриетта.

‒ Прости, деточка, но мы ничего не можем сделать, только смириться и не подавать виду. В этом мире правят и распоряжаются жизнями такие люди, как семья Нортэм, ‒ произнес понурый Фил.

В своем зрелом возрасте он уже ничего не ждал, ни о чем не мечтал и молча подчинялся. А вот Эмилия внутри себя буйствовала и никак не хотела принимать условия жизни, навязанные прогнившими сливками общества. Случившееся крайне сильно ударило по сердцу и засело внутри. Фил ушел.

21

Поздним вечером неугомонная и решительно настроенная Эмилия вышла из комнаты, взяв лампу, и направилась во двор. На месте, где лежал Лео, осталась кровь. Отсюда его, видимо, завернули во что-то и унесли. Кое-где по пути встречались капли крови. Таким образом, Эмилия вышла за пределы двора через ворота и оказалась у леса. Она была уверена, что Лео унесли и закопали где-то недалеко. Девушка стала искать и бродить по лесу.

Внезапно донесся шорох. Благодаря лунному свету Эмилия заметила в темноте движение и направилась туда. За ветку дерева был привязан конь Джереми. Она сразу узнала его по окрасу.

‒ Не может быть… Что он тут делает?.. ‒ задалась вопросом ошеломленная девушка. Ведь ранее она видела, как Джереми уезжал на лошади из дома.

‒ Красивый конь, ‒ раздался знакомый бодрый голос.

Неожиданно появился Кристофер. Поглаживая борзого, он добавил:

‒ Яма, в которую бросили твоего друга, находится в двух ста метрах отсюда. Миледи велела своему верному псу закопать слугу подальше, да прикрыть могилку ветвями.

На глазах Эмилии выступили слезы, сердце ныло от боли. Она угрюмо прищурилась и вместо расспросов, откуда про это знает Кристофер, сообразила о другом.

‒ Джереми сделал вид, что уезжает, но на самом деле оставил здесь коня, чтобы куда-то пойти… куда-то близ дома…

Кристофер кивнул.

‒ Я так и знала, что здесь нечисто! ‒ оскалившись, заявила рассерженная Эмилия.

‒ Есть ли хоть где-то и хоть что-то чистое у этих людей?.. ‒ вроде как задал он вопрос, больше в повествовательной форме.

‒ Так что же они сделали с тобой? ‒ сообразив, спросила девушка и показала свою неотступность.

Кристофер стоял к собеседнице боком, продолжая поглаживать коня.

‒ Мой музыкальный талант тоже не оценили, как они не ценят никого из простолюдинов… ‒ вымолвил первое он, а Эмилия сразу вспомнила свою матушку и ее стихи, присвоенные Марджери. Следом мужчина продолжил: ‒ Их благотворительный фонд мне не помог, а вместо этого они взяли меня своим личным музыкантом, играть для них и их богатых гостей, на потеху публике. Чтобы было веселее, меня одевали в разные костюмы, например, однажды я выступал в костюме пирата. Петь мне не разрешили, дабы я не затмил прекрасный до скрежета в ушах голос милорда. Он тоже лез туда же и пытался выдавить из себя талантливую личность. Что сказать, вся его семья необыкновенно талантлива, когда дело касается воровства, обмана, лицемерия, жестокости и выгоды.

Рассказ повергал Эмилию в шок, трогал до глубины души.

‒ А потом они тебя выгнали? ‒ уточнила она.

Кристофер вздохнул, не сказать, что он был опечален или тем более подавлен, держался стойко и даже с иронией.

‒ Они выгнали меня из дома в свинарник. Из музыканта я превратился в свинопаса после того, как произошел конфликт, ‒ отвечал мужчина. ‒ Однажды милорду не понравилось, что я все-таки запел, не удержался, ибо это была моя страсть, моя жизнь и моя песня… Приличный и сдержанный на вид милорд разгневался как никогда, ведь он уже похвастался гостям, что это именно он написал текст к музыке. Наедине многоуважаемый лорд толкнул меня со стула, я упал и задел стол, с него на меня упал массивный канделябр с горящими свечами и опалил мне пол-лица и головы, я лишился глаза.

Эмилия всхлипнула от ужаса. Трясущейся рукой она подняла лампу выше и посветила на Кристофера. Он повернулся, а на его лице оказался сильный ожог, глаз был залеплен опаленной, сморщенной кожей. Увидев, девушка перепугалась. Шокировало ее не просто обожженное лицо, а внезапность того, чего не было ранее. Лампа выпала из руки, дрожащая от страха Эмилия попятилась. Свет перестал падать на Кристофера, он зашел за коня и словно растворился. Девушка пересилила себя и все-таки быстро вернулась за лампой, а следом ринулась к дому.

В комнате она залезла под одеяло и дрожала. Тело никак не согревалось, успокоение не приходило. Показалось, что сейчас в дверь постучит Лео и, как обычно, спросит, все ли хорошо, где она была и что случилось. Но тело его лежало в сырой холодной земле. Перед глазами стояла картина обожженного лица Кристофера, против воли возникали то ли видения, то ли фантазии, как милорд толкнул его со стула. Но не просто уронил, а встал над ним, прижал ногой в туфле к полу и не давал встать, пока огонь обжигал его, лишал волос, кожи и глаза. Рэндольф не собирался убивать беднягу, он лишь хотел помучить и проучить, уничтожить музыканта и певца и превратить его в грязного свинопаса. Виделось, как Кристофер падал в грязь в свинарнике, выползал, а его вновь туда кто-то толкал.

Показалась ручка трости, и Эмилия резко открыла глаза. Сама не заметив, она каким-то образом потерялась, будто заснула. Ночка была неописуемо трудная.

Ранним утром не выспавшаяся девушка вошла в столовую и подняла глаза на картину над камином. Теперь было понятно, что на ней Кристофер. Взор заострился на канделябре на картине, затем на стоящих канделябрах на столе.

Задумчивость прервали шаги в холле. Было еще очень рано, рассвет едва-едва приближался. Взволновавшись, Эмилия в растерянности ничего больше не сообразила, кроме как залезть под стол с длинной скатертью. В столовую кто-то вошел. Шаги продолжились. Заинтригованная девушка приподняла скатерть и увидела испачканные в земле туфли, а выше разглядела Джереми. Он откуда-то вернулся и определенно ходил по лесу. Из кухни неожиданно вышли. Эмилия увидела трость и хромоту лакея. Они стали тихо разговаривать.

‒ Я только что вернулся, как и было велено. Ты все уладил? ‒ говорил Джереми.

‒ Все в порядке, сэр, слугу закопали в лесу.

Но Джереми был взвинчен.

‒ Не в порядке, потому что нет моей лошади на месте, где я ее привязал. Скорее всего, поводья ослабли, и она куда-то ушла, ведь никто ее не мог там увидеть…

‒ Конечно, не мог, сэр. Не волнуйтесь, я сейчас же пошлю конюхов на поиски, скажу, что вы потеряли ее еще в городе, якобы она убежала в сторону леса, ‒ услужливо поддерживал и подсказывал Эдвин.

‒ Если что, то я ночевал у друга Гарольда, его все равно нет в городе, спросить не у кого.

‒ Да, сэр, я знаю и все уже знают, миледи всё предусмотрела, ‒ ответил Эдвин.

Эмилия безмолвно разинула рот и выпучила глаза, понимая, что весь этот спектакль затеяла троица во главе с Генриеттой. Нужно было скорее выяснить до конца. Затем Джереми направился к себе, а ежели что, то лакей сообщит о его приезде утром. Если не найдут до пробуждения хозяев коня, тогда Эдвин посовещается с миледи.

Когда оба ушли, Эмилия вылезла и поспешила к себе подготовиться к началу рабочего дня. Она оторвала часть ткани от второй сорочки и отчистила туфли от земли.

Было крайне тяжело держаться, не подавать виду, не показывать слез. Работа закипела. Повар варил кашу, обеспокоившись мятой, которую любила баронесса Сара, но не терпела миледи. Эмилия доставала из шкафов посуду и готовила для сервировки. Глэдис и Хильда занимались своими делами, вторая исподлобья поглядывала на недруга, коим стала Эмилия. На кухню вошел Эдвин. Показалось, будто каждый замер, затаил дыхание. Эмилия украдкой взглянула на ручку трости, что уже была отмыта от крови невинного. Лакей приблизился к повару и недовольно заявил:

‒ В этом доме хозяйка одна и это леди Генриетта. Потому ты будешь класть в еду то, что скажет она. Никакой мяты. Если баронесса пожелает, то положишь ей отдельно.

Фил кивнул. Зазвонил колокольчик, Эдвин шустро запрыгал в столовую на зов кого-то из хозяев мира. Вернувшись, он велел:

‒ Миледи попросила отнести поднос в комнату сэра Джереми. Ему сегодня нездоровится, завтракать в столовой сэр не будет.

Лакей ушел. Эмилия и Хильда переглянулись, кто же понесет поднос. Желания не было ни у кого. Видя нарастающий накал, вмешалась Глэдис и стала сама готовить поднос для сэра, а Хильде велела унести в столовую чайник и кружки.

Эмилия направилась в подсобку и услышала за приоткрытыми задними дверями голоса. Она подкралась и выглянула в щелочку. У дома стояли два слуги и ведали Эдвину, что не нашли лошадь сэра Джереми, она потерялась. Зато на том месте они обнаружили нечеткие следы от сапог и самое удивительное ‒ от каблука. Какой это именно каблук сказать сложно, однако ясно, что низкий и широковатый. Эмилия взглянула на свои каблуки, в этих туфлях она была вчера в лесу. Охватила тревога, готовая перерасти в панику. Она не могла долго стоять у двери и поспешила уйти.

Войдя на кухню, потерянная Эмилия услышала голос повара, единственного присутствующего тут.

‒ А где соль? ‒ спросил Фил то, для чего ее послал.

Эмилия встрепенулась, но все равно была в смятении и волнении, озабоченная своим. И это Фил подметил, но ничего не сказал. Девушка вновь пошла в подсобку, навстречу шагал Эдвин. Она опустила голову, тело сковало. Лакей в подозрительном прищуре посмотрел на служанку, а когда она прошла, то обернулся и взглянул на ее туфли. Зоркий его глаз заметил, что обувь несколько не по размеру. Эмилия скорее зашла в подсобку, спрятавшись от страшных глаз убийцы.

22

В столовой завтракали лорд, леди, Сеси и ее родители. Эмилия и Хильда обслуживали, Эдвин следил. Эмилии казалось, точно она под прицелом не просто глаз лакея, а дула револьвера, присутствующие господа и дамы крайне напрягали и вызывали отторжение. Странное и диковинное чувство заиграло внутри девушки. Она поглядывала на каждого из них исподлобья, с мыслями о мести или же воздаянии, как лучше сказать. Служанка замечала, как Сеси порой косится на отца рядом или на мать напротив. Пакостливая и лживая девица определенно нечто знала и вытворила. Взор на отца приобретал мимолетное волнение, будто дочь в чем-то виновата. Стояла тишина, лишь стук приборов. Внезапно раздался голос лорда.

‒ Я слышал, что Джереми вчера уехал без предупреждения… ‒ слова адресовались, скорее всего, жене.

Миледи и отреагировала. Быстро улыбнувшись, что задело горюющую Эмилию, Генриетта ответила:

‒ Дорогой, Джереми уже взрослый и может ездить к друзьям без предупреждения. Не вижу в этом ничего страшного.

На бабулю поглядывала Сеси, в эти моменты леди переставала жевать, что говорило о ее озабоченности иным, нежели пищей. Лорд кивнул, вроде как согласившись с супругой. Казалось бы, волнующий миледи диалог закончен, но вдруг вмешалась Сара.

‒ А куда вчера ездил на ночь глядя Джереми? Мне он сказал, что пошел в музыкальную…

Генриетта изо всех сил держала лицо и не показывала эмоций, лишь рука ее случайно стукнула бокалом о стол. Глубоко, но тихо выдохнув, что также уловила Эмилия, миледи навела на нелюбимую невестку жесткий взгляд и сухо ответила:

‒ Как я уже сказала, Джереми взрослый и мог передумать. Его решения не зависят от тебя, ‒ не удержалась миледи, дабы не укусить в конце.

На мать взглянул Максимилиан, вслед на супругу. Сару задели слова свекрови, но, увидев нахмуренный вид мужа, она не стала отвечать.

Эмилию не переставало поражать, как холодно и равнодушно себя все ведут, будто ничего не произошло, убили не человека, а курицу на суп. Создалось впечатление, что семейство нарочно не обсуждает вчерашнее за столом, ибо есть, что скрывать не только от прислуги, но и друг друга. Миледи подозвала Эдвина и велела передать кучеру подготовить для нее и Сеси экипаж, сегодня они отправятся в салон за новыми нарядами, ведь скоро их посетит герцог Бэнингем ‒ будущий жених внучки, кем его уже нарекла семейка. К данной беседе Сара с удовольствием добавила, что оставила в спальне дочки узорную коробочку с нежно-розовой краской для ее прелестных губ, дабы очаровать герцога еще больше. Сеси похихикала. На это улыбнулась и железная свекровь Сары. Маленькая леди уже подросла, можно и приукрасить свою природную красоту.

Эмилия едва держалась. Лео закопали, как бездомную собаку, а сами собираются за дорогим тряпьем, обсуждают косметику, жизнь бьет ключом и ничто не омрачает богачей. Диковинное чувство усиливалось и росло внутри девушки. Его можно было сравнить с исступлением или вовсе неистовством.