Золотая шпора, или Путь Мариуса

Что же все-таки выудил у него настырный Мариус? Что Хлор в данный момент с помощью магического зеленого кристалла заглядывает в будущее. Что обычный гороскоп, составляемый по звездам, тоже дает довольно точный ответ в руках такого мастера, как Хлор, но кристалл дает абсолютно точный ответ. Этот кристалл раздобыл, путешествуя на подступах к Пустыне Гномов, один из астрологов много сотен лет назад. С тех пор камень находится в Реккеле, на одном и том же месте, ибо только в той точке, где он сейчас установлен, кристалл и проявляет свои невероятные свойства. Постороннему бесполезно подступаться к кристаллу – он признает только одного хозяина: того, кто в данный момент возглавляет Гильдию астрологов.

Переварив информацию, Мариус задал вопрос, который напрашивался:

– Выходит, он нам расскажет все, как будет?

– Нет, друг Мариус. Знаешь, почему? Вот, к примеру, он скажет тебе, что в таком-то месте тебя поджидает банда Седрика. Что ты сделаешь?

– Поеду другой дорогой.

– Вот видишь! Получается, что кристалл предскажет неправду. А такого быть не может по определению. Если тебе суждено встретить Седрика, ты должен его встретить так или иначе. И именно там, где покажет кристалл. Потому что он сообщает будущее, которое уже определено. Вот поэтому магистр откроет тебе только то из увиденного, что никак не способно изменить будущее.

Мариус пытался постичь сказанное. Не справившись с непосильной задачей, он задал еще один вопрос, который напрашивался:

– А зачем нам это знать? Мы ведь все равно ничего не изменим, как ты говоришь? Зачем же?

– Есть судьба и есть жребий, – непонятно сказал Уго. – Жребий дает тебе шанс, судьба его отнимает. Бороться с судьбой бесполезно, но знать, где будет брошен жребий, все-таки важно. Иначе ни у кого не было бы шанса. Понимаешь?

– И кует, и дует, и сам не знает, что будет, – подал голос Расмус.

Но Мариусу уже показалось, что он ухватил за белую гриву вороную лошадь, на которой скачет богиня истины Тортилла. Он понял: что бы ни случилось в дальнейшем – хорошее, плохое ли – надо принимать без страха, не избегая трудностей, ибо все это шаг за шагом приближает к цели, от которой никуда, к сожалению, не денешься…

Из таинственной комнаты Хлор вышел задумчивый.

– Шафран – это порошок из рылец крокусов, пряность и пищевая краска, – сообщил он. Мариус с Расмусом недоуменно переглянулись.

– Что показал кристалл, учитель? – спросил Уго.

– Ничего.

– Как ничего?

– Совсем ничего.

Все помолчали. Чрезвычайность ситуации ощутили даже Мариус с Расмусом.

– Невероятно! Не было случая, чтобы я не смог активизировать его. Наши летописи вообще такого случая не содержат со времен Просперо. Но Просперо – особый случай.

– И каков вывод, учитель?

– Вывод-то прост, дорогой мой Уго. Береги этого парня, как зеницу ока. Он должен выполнить задачу, суть которой мы постичь не в силах и которая ведома только Высшему Разуму. Он должен выполнить задачу – иначе я даже затрудняюсь сказать, что случится.

– Поворот истории? – замирающим тоном, столь ему не свойственным, спросил Уго.

– Не будем торопиться. Я думаю, мы все увидим в свое время. А пока… – старый алхимик подошел к Мариусу. Тот поднялся. Долгим, бесконечно долгим взглядом посмотрел Хлор в глаза овцепаса. Мариус оцепенел. Он видел только зрачки – они то расширялись, то сужались, они пульсировали, с ними пульсировала Вселенная.

– Я испытаю его своим эликсиром, – пробормотал Хлор.

– Вы думаете, это окажется сильнее кристалла?

– Ни в крем случае! Эликсир выявляет совсем иное. Он позволяет уловить скрытые мотивы поступков, квинтэссенцию намерений, о которых сам человек и не подозревает.

Соединенный с Хлором невидимой пуповиной, Мариус, как в полусне, миновал комнату, в которой на мощной подставке покоился зеленый кристалл, на своде было изображено звездное небо с двумя лунами, а в окно устремлялась расширяющаяся труба. Они оказались в крохотной клетушке с белыми стенами и черным полом, с кроватью и стулом. Неестественная стерильность помещения рождала в душе беспричинную жуть, которая только усиливалась большой гравюрой теургического содержания, висевшей на стене. Белые стены слепили – свет, исходивший из единственного окна, без потерь отражался от их абсолютной белизны. Комната казалась искривленной в пространстве. Эффект иррадиации, друзья мои!

Хлор усадил Мариуса на кровать и протянул ему флакон с темно-синей жидкостью, проговорив:

– Абель Бальбо!

Мариус сделал глоток. Жидкость оказалась тягучей и терпкой на вкус. Чего еще ожидать от жидкости с таким цветом? В помещении вдруг возникла мягкая флуктуация. Мариус почувствовал, как его голову окутывает что-то нежное, невесомое. Мариус парил в облаке розового пуха. Ласковое щекотание, волшебная нега, крики экстаза… Вокруг струились матово-белые потоки, из которых вырастали столь же матово-белые многосуставчатые, неестественно подвижные руки. Темнота – она существовала неосязаемо, как природный радиоактивный фон – продуцировала каскады красных, желтых, зеленых искр. Крылья огромных птиц, опахалам подобно, овеивали Мариуса. Становилось свежо. Золотистый светящийся шар спускался откуда-то сверху. Он надвигался – ближе, ближе – пока не ослепил Мариуса своим сиянием. И в этом сиянии увидел наш герой темный силуэт. Пристально, до боли всматриваясь, он понял, наконец, что это за силуэт: черный рыцарь. Рыцарь исторгался из пасти отвратительного чудовища, которое, в свою очередь, порождалось чем-то до такой степени омерзительным, что разум отказывался опознавать это существо. Или этой стихии – бес его знает. Эпицентр монструозного образования находился в малиновом неугасимом пламени. Рыцарь надвигался. Мариус с ужасом ощущал, как пронзительная темень закрывает от него мир, полный звезд. И он закричал – отчаянным животным криком.

И тут же тьма рассеялась, разгоняемая золотистым блеском. Мариус сразу понял, где он: в своей постели – дома, в Черных Холмах. Он спал, но видел все, что тем временем происходило рядом. Шла роковая ночь, ночь убийства герцогского гвардейца. С холодеющим сердцем Мариус видел человека, входящего в комнату. Совершенный незнакомец. А далее… Незнакомец втащил за собой бесформенный куль и швырнул его на пол у кровати Мариуса. Оцепенев, Мариус смотрел, как куль на глазах превращается в труп гвардейца. Незнакомец, тщательно вымазав руки в крови убиенного, подступил к Мариусу. Черты его лица проступили яснее – и Мариус с содроганием узнал оруженосца черного рыцаря. Жилистый бородач, великий немой, он принялся щедро орошать Мариуса кровью гвардейца. От души плеснул на руки спящему, на грудь, на постель. Кровь лилась из трупа рекой. Окончив свой труд, бородач протянул куль обратным ходом. Свет померк.

И тут же вновь рассеялся мрак. Бородатый оруженосец, конечно, был тут как тут – но уже в более партикулярном платье: коричневая суконная куртка, синие штаны, запыленные стоптанные сапоги. На обувь Мариус всегда обращал внимание в первую очередь, поскольку его собственные сапоги давно оставляли желать лучшего. Бородач находился в той самой комнате гостиницы «У двух лун», где они с Расмусом сегодня ночевали. Он двигался уверенно и быстро, как лоцман в родном проливе. Он прошел к кровати Расмуса, что-то сунул в его дорожную сумку. И испарился, ртути подобно.

Глава 8. Рыжий Алоиз разгадывает загадки

В дорожной сумке Расмуса неизвестно откуда появились две вещи. Записка на свитке бумаги – настолько плотной, насколько и прочной. И свиток пергамента. На нем компаньоны увидели нечто.

"Вечными красками", изобретенными пару веков назад в Гинардии, на пергаменте были изображены четыре концентрические окружности. Получалось три внешних кольца и внутренний круг. Последний делился на три доли. В первой доле была изображена шпага, во второй – сердце, в третьей – крест.

Общими отрезками три внешних кольца делились на двенадцать секторов каждое. В ближнем к внутреннему кругу кольце помещались двенадцать сочетаний больших и малых чисел. В среднем (самом объемном) – двенадцать фраз на всеобщем языке, по содержанию – цветистая белиберда. В секторах внешнего кольца красовалось двенадцать изображений зверей, существ и предметов.

– Добра много, да головой не пролезешь! – хмыкнул Расмус.

Схема на пергаменте была непостижима, как лопотание дебила. В противоположность этому, содержание прилагаемой записки отличалось жесткой конкретикой: "Разгадав загадку, ты узнаешь, кто убил гвардейца и где найти хозяина золотой шпоры. Для того, чтобы найти разгадку, точно следуй приказам головоломки, выполняй их в срок – и ты придешь к цели, когда еще не будет поздно. Собирай слова, чтобы произнести их в нужное время, в нужном месте – там, где добудешь последнее слово. Задача не будет считаться выполненной, если ты не сумеешь собрать три талисмана, изображенные здесь". Писано по-ренски.

– Ну, земляк, принимай подарочек! – сказал Расмус, сочувственно похлопывая друга по плечу. – Поди, разгадай ее, хреновину эту!

Мариус болезненно дернул головой. Он еще не вполне отошел от экспериментов Хлора.

– Загадка предназначена нам. Значит, и разгадать ее мы в состоянии, – рассудил Уго. – А кое-что вообще можно понять сразу.

– Да ну? – удивленно поднял брови Расмус.

– Эти вот рисунки, – Уго указал на внешнее кольцо, – без сомнения, знаки Зодиака.

– Чего? – не понял Расмус.

– Ну, Зодиак – это… – Уго безуспешно попытался найти понятные слова. – Ладно, позже объясню. А вот, я думаю, три талисмана, которые другу Мариусу необходимо собрать, – он указал на шпагу, крест и сердце.

– Все? – холодно спросил Расмус.

– Пока все, – раздраженно ответил Уго.

– Да ты, друг Уго, мастак по разгадкам, – издевательски заметил Расмус. – Сказано: ученый дураку поправит башку. Вот уж спасибо, растолковал!

Уго молча свернул оба документа и вышел. Он спустился по лестнице, покинул гостиницу "У двух лун" и углубился в недра старого Реккеля. Уго рассеянно шагал по Змеиной улице. В его голове теснилось великое множество соображений. Идеи судорожно метались, не находя отправных точек. Откуда им было взяться, этим точкам? Но Уго знал: мысли нужно отпустить в свободный полет. Порезвившись, они вернутся в мозг, как в обжитый скворечник, и почти наверняка принесут в клюве готовый ответ. Пока что работа ума кажется хаотичной – но настанет момент, и каждая судорожная мыслишка, коих сейчас миллион, ляжет в фундамент удачной гипотезы. Только так они, гипотезы, и рождаются. Принуждение обостряет разум. Истинно, Вольфрамус!

Уго не дошел до пересечения Змеиной улицы с улицей Мудрецов. Он успел лишь миновать заведение Алекса Цулле, лучшего реккельского постижера, затем – вывеску с роскошной надписью "Аппретура глазета" (Уго всю жизнь мечтал узнать, что же такое аппретура). И вот – ничем не примечательный серый дом. Он древен, как руины империи. От возраста здание слегка покосилось набок, приобретя необъяснимый антикварный шарм. Дом напрашивался на уважительное отношение – как старик, которого согнула в дугу почтенная жизнь, который видывал то, что нам и не снилось, и при этом умудрился не слишком нагрешить. Над дверью древнего здания красовалась контрастно яркая (зеленая на желтом) и свежая (жесть, "двадцатка") вывеска: "Алоиз Тефтель, торговля древностями".

Толкнув дверь, Уго уверенно вошел. В лавке действительно торговали древностями. Дневной свет падал на витрину и стеллажи весьма сложным образом, по-своему освещая каждый выставленный предмет, что усугубляло индивидуальность экспонатов, и без того очевидную. Уникальность каждого отдельного предмета мешала воспринимать лавку господина Тефтеля как обыкновенную барахолку. В подборе товара чувствовался своеобразный вкус. Предметы на стеллажах объединялись в свой уютный микрокосм: позолоченный киот эпохи королевы Изабеллы, разукрашенная лубянка, к которой вполне мог приложить руку кто-то из мастеров альбентинского возрождения, набор малахитовых шкатулочек (привет из Санаха), дешевые резные костяные шахматы, в которые, может быть, играл еще дедушка бога Рагулы, ореховый поставец, щедро облитый редчайшим лаком «ларик», потрепанный веками сардоникс, алхимический тигель, диковинно раскрашенное чучело удода в пропорции 2:1, явно нерабочий овоскоп – и прочая, и прочая. Родство вещей было хоть и не прямым, как у паронимов, зато крепким. Товарам Алоиза Тефтеля нравилось находиться вместе. Их породнил пыльный сумрачный уют этой лавки, где успокаивающе пахло старым деревом. Набор предметов был синкретичен, но симпатичен. На прилавках лавки древностей разместилась целая вселенная. Для полноты восприятия не хватало, пожалуй, только четырех знаменитых магических предметов, которые доисторическим ренам принесло от каримов племя раш: камень Рег, звеневший под ногами истинного короля, непобедимое копье Скармесдел, меч-кладенец Гарманбуз и неистощимый котел Кюхе.

Переливистый звон дверного колокольчика вызвал из глубин лавки хозяина. При виде посетителя хозяин замер в удивлении.

– Мальчик Уго? – полувоскликнул он. – Ты ли это?

– Я, Рыжий Алоиз, – с достоинством ответил Уго. – Чего уж тут такого удивительного?

– А чего тут такого обычного? – парировал хозяин. – Увидеть тебя в городе в последнее время не легче, чем найти клад на Рыночной площади. Боже, что за хламида на тебе?

– Я тут проездом, – объяснил Уго уклончиво. – К тебе пришел не как к иглотерапевту, а как к старшему брату. Мне крайне нужны твои таланты. Полчаса для меня выкроишь?

Рыжий Алоиз осклабился, польщенный. Невысокий, крепко сбитенький, лет тридцати пяти, он очень симпатично улыбался. Вообще, он вытворял со своим лицом все, что было нужно. То превращал его в нарочито непроницаемую маску. То вдруг позволял ему расплыться в простоватой ухмылке. То по-свойски глядел вполприщур. Люди с такими многофункциональными лицами обычно хорошо устраиваются в жизни: великолепно вписываются в любой бюрократический аппарат, поддерживают прекрасные отношения с коллегами, живут в мире с соседями и даже с женой. Физиономию Алоиза украшали густые каштановые усы. Они придавали ему хитроватый вид ленивого кота, страстного любителя погреться на солнышке. На голове Алоиз имел очень аккуратную прическу с пробором. Он терпеть не мог эту дурацкую городскую моду – носить патлы до плеч, зачесанные назад. Одетый в рубаху из бумазеи и просторные штаны, он выглядел очень по-домашнему. Глядя на него, кто бы мог подумать, что отец Алоиза занимал видный пост при дворе Андреаса Плешивого? Как об этом писал сам Алоиз в юношеских стишках: "Мой папа, самых честных правил, был камергером при дворе". На могиле старшего Тефтеля по приказу короля сделали надпись: "Он умер от рака пищевода и нескольких миллионов стаканов вина". Интересна судьба и дяди Алоиза (камергерского брата). Тоже оригинал, хотя в ином роде, он дослужился до полковника в лейб-гвардейском полку. После его смерти оказалось, что еще 20-летним он составил завещание, по которому прах будущего полковника должны были засыпать вместо песка в часы и подарить любимой жене или (буде та преставится ранее завещателя) дорогому сыну. Андреас Плешивый, переживший обоих братьев – и камергера, и полковника, сказал как-то фразу, ставшую крылатой: "У Тефтелей теперь много общего. Оба они умерли"…

За Алоизом из подсобки показался черный кот с белыми ушами и красными глазами.

– Меня не беспокоить, – приказал Алоиз своему коллеге – сутулому молодому человеку в ермолке, с задатками отпетого меланхолика. По мокрой отвислой губе, по массивному унылому носу в юноше легко угадывался потомственный диджан.

– Ему недавно удалили полип, – прошептал Алоиз, склоняясь к правому уху гостя. Уго понимающе кивнул. Без полипа жить невесело, это ясно. Алоиз деликатно кашлянул, открыл дверь в коридор повел Уго в глубь своих владений. Кот сунулся за ними.

– И ты, Брут? – удивился Алоиз, но возражать не стал.

Коридор быстро кончился, упершись в дверь. Открыв ее затейливым ключом, Алоиз стал спускаться по лестнице. Почему-то шли наощупь. Освещения никакого хозяин почему-то не прихватил, и это почему-то соответствовало стилистике ситуации. Сырой и темный проход давил на психику. Преимущество было целиком на стороне помещения: Уго не знал его протяженности и строения. В подземелья Алоиза Уго проникал впервые.

Но вот состояние сырого воздуха изменилось: он стал менее плотным. Уго понял, что помещение расширилось. И удостоверился в этом, когда Алоиз, бесшумно перемещаясь в темноте, зажег лампу, возникшую неизвестно откуда. Желтые языки света рельефно, как на картинах Бухера, выхватили из темени здоровенные стеллажи – в два человеческих роста высотой. Да в три, в три! Стеллажи были населены древними манускриптами, могучими фолиантами среднего возраста и юной порослью – совсем уж современного вида томами. Усыпальница человеческих знаний. Поговаривали, что предшественники Алоиза собрали наиболее полную в Рениге библиотеку. Вряд ли, подумал Уго, оценивая размеры помещения. Великая Лигийская библиотека раз в десять больше. А вот насчет содержания – тут вопрос другой…

– Слушаю тебя, Мальчик, – сказал Алоиз, усаживаясь за стол и знаком предлагая сделать то же Уго.

На столе появился известный нам пергаментный свиток. Алоиз склонился над ним: вначале – с плохо скрываемым равнодушием, потом – с неподдельным интересом. Он поворачивал документ то так, то эдак. Его толстенькие пальцы скользили по секторам головоломки, силясь тактильно проникнуть в смысл изображенного. Вдруг он останавливал манипуляции, возводил очи горе – и что-то прикидывал в уме, беззвучно шевеля губами. Это продолжалось минут десять. Наконец, Алоиз прикрыл глаза и вяло спросил:

– Кто рисовал?

– Я думаю, это произведение Ордена Пик.

Алоиз вздрогнул и приоткрыл левый глаз.

– Туманно. Туманно, как юность министра. Каковы твои соображения?

– Вообще-то, хотелось услышать твои, – развел руками Уго. – Но если говорить о первом впечатлении… Мне сразу бросилось в глаза, что в знаках Зодиака имеется сбой. Я думаю, не случайный.

– Ты имеешь в виду его? – Алоиз открыл второй глаз и с кряхтеньем указал на одну из фигур внешнего кольца головоломки – человечка в остроконечной шляпе, с бородой, в высоких сапогах, с молоточком в руке.

– Конечно. Все остальные рисунки соответствуют знакам Зодиака. А этот – почему-то нет.

– Вполне резонно, – согласился Алоиз. – Допустим, это действительно своего рода нотабене. Но пойдем дальше. Что скажешь о текстах?

– Пока ничего. Единственное, что можно предположить – эти двенадцать фраз и есть те самые приказы, которые требуется выполнить.

– Какие приказы? – не понял Алоиз.

Чуть поколебавшись, Уго выложил на стол сопроводительную к головоломке записку. И рассказал историю Мариуса. В третий раз за последние дни. Уже формулировки отточились. Скоро по этой теме можно будет выступать с публичными лекциями, подумал Уго.

– С тобой я поделился, как со старшим братом, – еще раз напомнил Уго хозяину. – Вообще, об этом деле должны знать единицы.

– Ладно, ладно, – махнул рукой хозяин. – Ты это кому говоришь, Мальчик Уго? А то я без тебя не понимаю суть настоящей тайны. Давай-ка лучше анализировать. Значит, ты думаешь, что двенадцать фраз головоломки и есть двенадцать приказов твоему другу Мариусу?

– Полагаю, да. Кроме того, сдается мне, что этим значение фраз не исчерпывается. Я подозреваю, что в них спрятана и другая функция.

– Функция? – Алоиз пожевал губами, будто дегустировал неведомый науке сорт ветчины. – Функция… Что ж, возможно. Поищем. Ну, а цифры внутреннего кольца?

– Никаких версий, – признался Уго

– Зато у меня есть. И не версия – я точно знаю. Это – юртенианский нумерический шифр.

Кто такие юртениане, Уго еще не успел забыть за годы сидения в Черных Холмах. Отщепенцы, давным-давно изгнанные из страны и затерявшиеся в вихре истории. Все изгои постепенно перерождаются в эпические фигуры. Так в современной Рениге и к юртенианам относятся – как к монументальным (пусть и негативным) персонажам полуистлевшего сказания типа "Пяти завоеваний".

– Ты его знаешь, этот шифр? – спросил Уго с плохо скрытой надеждой.

– Его никто не знает. Секрет его юртениане унесли с собой, – вздохнул Алоиз. – Хорошо. Атанде! Дай мне полчаса – и я постараюсь разобраться с твоей подметной грамотой.

И действительно, полчаса он добросовестно пыхтел, обложившись справочной литературой. Брут устроился у него на коленях. Время от времени Алоиз рассеянно почесывал кота за ушами. Брут жмурился и млел. Уго поначалу заглядывал Алоизу через плечо. Книги пестрели всевозможными знаками и символами. Несколько листов бумаги Алоиз заполнил одному ему понятными иероглифами.

Наблюдать за этим было не интереснее, чем изучать анатомию статуи. И Уго пошел гулять средь стеллажей. Глядя, как он по-хозяйски здесь расхаживает, никто не сказал бы, что в библиотеке Алоиза он оказался впервые. Но Уго везде, всегда чувствовал себя в своей тарелке. Это было его кредо, к которому он пришел путем последовательных долгих упражнений. Живи спокойно и интересно, приказал он себе в пятнадцать лет, и с тех пор жил в основном спокойно и интересно. Интересу ради Уго решил просмотреть, что за фолианты красуются на ближнем стеллаже библиотеке Алоиза. И поразился. Возможно, это собрание книг и не самое объемное в Рениге, но здесь, без сомнения, есть вещи, которых нигде днем с огнем не сыщешь. Уго с благоговением ощупал толстенный корешок "Летописей Лотоса" великого лигийского историка Антиса Суспенса – и, что вовсе невероятно, похоже, первоисточник! А ведь почти доказано, что оригинал «Летописей» погиб в кошмарном пожаре при взятии Лиги ренами. Роскошное издание, ничего совершеннее в тогдашней Рениге и быть не могло – обложка из воловьей кожи, коей нет сноса, тончайшие пергаментные листы, самоукрепляющиеся при истончении. Фантастика! А рядом – "Энциклопедия Рениги", роковой труд коллектива под руководством аббата Литтера. Считалось, что весь ее тираж сожгли церковные аргусы, ибо несчастный аббат предпринял безумную попытку привить на чахлом стебельке ренской теологии тучные плоды античной философии и науки. За что и поплатился. Эксперименты по выведению яблок на березе увлекательны, но чреваты обвинениями в шарлатанстве. Аббат Литтер завершил свои дни в темнице, осужденный как еретик. Тяжка ты, доля энциклопедиста!

Уго разрывался от желания посмотреть все сразу. Но, вынужденный сделать выбор, остановился на самом интересном научном трактате всех времен и народов – "Истории королей ренов, хельдов и фицаров". Бесподобно изданная книга с чудесными иллюстрациями – художников отлавливали по всей Рениге и, не интересуясь их творческими планами, доставляли в распоряжение автора, Симона Теннера. Только-только длинные, тонкие, с расширенными суставами пальцы Уго начали листать ярко иллюстрированные страницы, как послышался призывный клич Рыжего Алоиза.

Когда Уго уже повернулся, ему показалось, что кто-то прошмыгнул меж стеллажей. "Мыши!" – предположил он. Но тень была явно выше, почти в человеческий рост. Уго заглянул за стеллаж. Тихо. Ничего не видать, ничего не слыхать. Странно. На нервы Уго не жаловался. Тряхнув головой, он направился к Алоизу. Брут, как ни в чем не бывало, мурлыкал на коленях хозяина. Разве станет нормальный кот так явно сибаритствовать в присутствии мышей?

– Ну, что сказать? – начал Алоиз. – Не могу похвастать, что я сильно продвинулся вперед. Загадка крепкая. Но кое-что уже могу сообщить.

Уго покосился в сторону записок Алоиза.

– Для начала оставим в стороне головоломку и внимательно прочтем сопроводительную записку к ней. Что можем мы извлечь из этого, гм, текста? Твой Мариус должен выполнить некие приказы, причем в срок, да еще собрать при этом двенадцать слов и три талисмана. Поскольку один вопрос – о талисманах, будем считать, прояснен, поищем ответы на вопросы другие – что за приказы и каков срок их исполнения. Логично предположить, что головоломка содержит оба ответа. Ведь она только кажется бессмысленной.

Алоиз с уважением повертел головоломку и продолжил:

– Мне с самого начала было неудобно читать эти фразы по той причине, что они размещены радиально. И я выписал их отдельно – в столбик. Вот что получилось.

Уго взглянул и увидел двенадцать фраз, одна под другой:

"Дверь покоев Черного герцога подскажет слово

Следуй к обители Кейрега, смотри за третьим сосудом

Ищи грозного хозяина серебряной табакерки в лесу

Посети темное жилище золота древних хранителя

Розовый парусник имя свое навсегда унесет

Будь внутри, когда золоченая арка закроется

Гигантские стрелки сойдутся на цифре, солнце завидя

Почеши между рогами зверя, ибранного бойцами

Идол выдаст тайну, когда повернешь его

Тень веретена убудет у подножия желтой сосны

Тайная сила зеленого купола вернется с рассветом

Орла встречай, глядя в лицо обращенному Рагуле"

– Я попробовал вникнуть в смысл каждой из фраз – и понял, что это дело гиблое. Но тут у меня мелькнула догадка. Посмотри внимательно. Не замечаешь во фразах никакого родственного признака?

Уго пригляделся – и понял.

– Да они все из шести слов состоят!

– Правильно! – согласился Алоиз. – Это вообще классическая, по всем правилам составленная головоломка. В ней все гармонично, поскольку замкнуто на две цифры —"6" и «12». Даже если бы ты не сказал, что она – родом из Ордена Пик, можно было легко догадаться об этом. Чертовы рыцари все помешаны на числовых загадках, цифровых шифрах и так далее. Если уж они что-то в этом духе составляют – будь уверен: сделают безупречно. Но продолжим. Все фразы состоят из шести слов. И я решил поработать над формой, игнорируя до поры до времени содержание фраз. Здесь я вспомнил о твоем предположении, будто тексты таят в себе дополнительную функцию. Но какую? Текстовой шифр? Почему бы и нет? В истории их встречалось множество. Слава Богу, у меня под рукой – "Секретный ключ", замечательное пособие по этому предмету. Там я нашел абсолютно идентичный случай – двенадцать фраз по шесть слов в каждой. И в каждой фразе лишь одно слово используется при расшифровке. Но какое?

– Какое? – в нетерпении воскликнул Уго.

– Любое. Первые слова фраз. Последние слова. Либо, например, все третьи. Либо так: первые – в четных фразах, вторые – в нечетных. Как угодно. В пособии перечислено несколько сотен способов шифровки. И я стал пробовать их по очереди. Нашел, в конце концов.

– Что же у тебя получается?

– Попробуй сам. Бери первое слово – в первой фразе, во второй – второе по счету, в третьей – третье, в четвертой – четвертое, в пятой – пятое, в шестой – шестое. Дальше: в седьмой – тоже шестое, в восьмой – пятое и так до конца в обратном порядке.

Сбиваясь, Уго прочел:

– "Дверь обители хозяина золота навсегда закроется, завидя избранного, когда убудет сила Орла". Ну, и что сие означает?

– Пока не представляю, – признался Алоиз.

– А ты уверен, что выбрал верный способ?

– Уверен, потому что при всех других – при всех! – получается полная ахинея.

Уго пришло в голову еще одно соображение:

– А почему ты начал с фразы о "двери Черного герцога"?

– Я, конечно, могу ошибаться, но вряд ли. Сам подумай – все знаки Зодиака здесь истинные, один только гном ни к селу, ни к городу. Ты ведь сам обратил на это внимание.

– Хочешь сказать, что посредством гнома нам подсказывают: начинайте расшифровку с этого сектора? – Уго с сомнением выпятил губу.

– В конце концов, это дало результат. Чего ты еще хочешь? Попробуй перекомпоновать фразы, начать расшифровку с другого сектора – ничего путного не выйдет. Кстати, обрати внимание: в некоторых фразах нормальный порядок слов явно нарушен. Зачем? Я думаю, только ради того, чтобы поставить нужное слово в нужную для шифровки позицию. Ведь, согласись, насколько коряво сказано – "золота древних хранителя". По нормам всеобщего языка следовало бы – "хранителя золота древних". Ты ведь знаешь, что во всеобщем соблюдение грамматических норм – дело святое. Но, если бы фразу сформулировали с соблюдением всех правил, ключевое слово – «золота» – ушло бы с четвертой позиции на пятую, и система шифра дала бы сбой.

Уго молчал, не желая спорить. Он вообще не любил спорить. Какой смысл? Все равно каждый остается при своем мнении. Из двух спорящих виноват тот, кто умнее.

– Давай все-таки примем мою версию и обратимся, наконец, к смыслу фраз, – предложил Алоиз. – Ты правильно подметил: они здесь используются не только как носители шифра. Они имеют самостоятельное значение! Я убежден, что мы имеем дело как раз с теми приказами, которые надо выполнить. Правда, изложены они крайне расплывчато. Видно, твоему Мариусу хотят затруднить достижение цели, насколько возможно. Обнаруживается еще одна загвоздка. Только в шести фразах из двенадцати мы видим повелительное наклонение: «следуй», «ищи», «посети»… Оставшиеся шесть просто описывают какие-то явления или события. "Розовый парусник имя твое навсегда унесет" – это разве приказ?

– Может, у шести непонятных фраз – задача особая? – предположил Уго.

– Может. Но мне кажется, что они – тоже приказы, просто хитро сформулированные, чтобы еще более заморочить твоему парню мозги, – убежденно сказал Алоиз. – Послушай, чем он так досадил Ордену?

– Что ты хотел сказать насчет смысла? – нетерпеливо напомнил Уго.

– Я тут на скорую руку кое-о-чем догадался.

– Я тоже, – быстро вставил Уго. – Черный герцог – это герцог Тилли, так?

– Совершенно в точку, – ухмыльнулся Алоиз. – А его покои находятся либо в замке, либо здесь, в Реккеле, в его отеле. Начинать поиски следует с отеля – по принципу "первым бери то, что ближе лежит".

– И какое же такое слово нам подскажет дверь его покоев?

– Воспринимай головоломку не саму по себе, а в сочетании с запиской. Помнишь, как там сказано: "Собирай слова, чтобы сказать их в нужное время, в нужном месте". Что из этого следует? А вот что. Я думаю, выполнение каждого из двенадцати приказов даст вам по слову. В конце пути их надо поочередно произнести. Как знать, может, тем самым озвучится какой-нибудь секретный пароль и откроется доступ в тайное место.

– Однако, – мысли Уго продолжали беспорядочно скакать. – Это все догадки.

– Ну почему же? Вот второй приказ. Берем обитель Кейрега, о которой он говорит. Берем Северные провинции. Что здесь может назваться "обителью Кейрега"? Вряд ли что-то еще, кроме винных погребов в Мерке.

– Возможно, – дипломатично согласился Уго.

– О грозном хозяине серебряной табакерки – не знаю, что и думать. О хранителе золота древних? Черт его знает. Каких древних? Лигийцев? Пропавших сокровищ империи? Да ведь никто не знает, куда они делись! А задания для твоего друга, при всей их обтекаемости, должны иметь конкретный адрес. Принимая во внимание, что у этого хранителя еще и темное жилище, лично я предположу, что речь идет о пещере людоеда в Каменном лесу. По преданию, как ты знаешь, он охраняет старинные сокровища квешей.