Цыс уже направился к выходу, чтобы срочно найти кого-то из "дворовой стражи" и узнать где капитан Орднинг. Мимоходом он еще подумал о парике, накладных бакенбардах, фальшивых усах и кожаных валиках, которые закладывались за щеки и очень сильно искажали черты лица. Всё это сейчас лежало в подседельной сумке его коня. И может стоит дойти до конюшни и преобразиться? Но решил что на это нет времени. Вместо этого его посетила другая идея. Что если напялить на себя форменную тунику "Золотого колеса"? Персонал постоялого двора был столь многочислен, что вполне могло статься что не все друг друга знают в лицо, а одному из своих в любом случае доверия будет больше. Да к тому же можно будет свободнее перемещаться по "Золотому колесу", а если что, потом бандиты будут искать кого-то из персонала. Идея ему понравилась. Он знал, что рядом с огромной кухней "Зеленой залы" есть хозяйственное помещение, где среди прочего висят и чистые форменные туники, дабы разносчики, если чем-нибудь испачкаются, могли быстро переодеться. Дайгеро во всем любил порядок.
Цыс, испытывая почти приятное волнение от того какую крутую бучу он начинает, снял со стола скатерть и набросив её на плечо смело направился на кухню, делая вид что идет за новой. На кухне среди пара, стука ножей и ложек, шипения масла, треска огня и прочей суеты на него не обратили внимание. Он прошел в нужную комнату, заставленную бесчисленным хламом, нашел подходящую тунику, натянул её на себя. Сверху застегнул ремень, прицепив к нему ножны со своим любимым либингским ножом. Решил что будет изображать одного из "дворовой стражи". Затем через черный ход вышел на улицу, поймал одного из мальчишек-служек и приказал ему привести к "Зеленой зале" две лошади, описав свою и коня кирмианки. Еще спросил где капитан Орднинг. Выяснилось, что капитан с мэтром Дайгеро где-то в лесу, что-то осматривают. Цыс прошел через "Зеленую залу" к главному входу, собираясь найти во дворе другого стражника "Золотого колеса", сообщить ему ужасную новость о нападении на человека "чайного братства", потребовать поднять тревогу и привести сюда капитана. Сам он уходить от кабинета номер шесть далеко не хотел, опасаясь что бандиты умыкнут драгоценную девицу как-нибудь мимо него.
Но тут все мысли о "чайных братьях" и Орднинге покинули его. Он увидел как в залу вошел лоя с черной лентой на шее, спутник кирмианки, который зачем-то разделился с ней у ворот постоялого двора. Цыс остановился, сделав вид что рассматривает медный, покрытой зеленоватой патиной подсвечник на деревянном пьедестале. Лоя неспешно прошел через зал, внимательно оглядываясь по сторонам. Цыс обратил внимание, что маленький человечек вооружен двумя "пунами". Лоя явно кого-то высматривал и видимо не найдя искомого, чуть растеряно сел за пустой столик, рядом с которым предусмотрительно находились высокие стулья. В заведении Дайгеро заботились о комфорте любых посетителей. Цыс застыл у подсвечника, вдохновленный новой идеей по освобождению кирмианки. "Что если напустить на бандитов этого недомерка?", радостно спросил он себя. Этот вариант представился ему гораздо более простым и безопасным, чем заваруха с "чайными братьями". Он отлично знал насколько мастерски лоя владеют своими пунами, далеко не все, конечно, но многие. Способны выбивать пуной отдельные маленькие камешки, рассекать травинки и срезать веточки. И при этом пуны обычно еще и покрывали обильным слоем яда, так что к этой металлической плетке-цепочке следовало относиться со всем уважением. Цыс никогда об этом не забывал, ибо не раз был свидетелем того как некоторые не слишком умные, но чрезвычайно самоуверенные обормоты, пытаясь самоутвердиться за счет маленьких лоя заканчивали тем что барахтались в жутких судорогах на земле. А вдобавок к этому все лоя прекрасно видели в темноте и не просто в сумерках или полумраке, а в настоящей чернильной тьме подземелий. Как говорили, лоя видят само тепло живого тела. И Цысу ярко представилось как маленький лоя влетает в кабинет с пуной в каждой руке, двумя мастерскими точными ударами металлических плетей гасит свечи и дальше, в кромешной тьме, спокойно и методично иссекает ядовитой сталью совершенно растерявшихся бандитов. Кроме того имелась еще одна вещь. Двери кабинетов были весьма массивными и крепкими и открывались наружу, в коридор. А деревянные квадратные пьедесталы для подсвечников были как раз такой длины, что их можно было удобно вставить в проем коридора, уперев вершиной в дверь кабинета, а квадратным основанием в противоположную стену. Цыс не имел понятия было ли это сделано умышленно или как-то вышло само собой, но отлично знал, что сама стража постоялого двора или разносчики еды иногда использовали эти пьедесталы, чтобы запереть разбушевавшихся посетителей или нежелающих платить клиентов, превращая кабинеты во временные камеры. Он даже видел это однажды собственными глазами. И вспомнив сейчас об этом, Цыс почувствовал удачу. Нужно только вытащить кирмианку из кабинета, запереть в нем бандитов и дело сделано. И лоя, который хорошо владеет своими "пунами", может помочь в этом как никто другой. Цыс почти не сомневался что этот лоя-изгнанник владеет пунами в совершенстве. Ведь у него их было сразу две. Обычно лоя носили по одной и не всегда вымачивали её в яде. Но если брали две, то одна непременно была ядовитой, иногда же на одной яд был смертельным, а на другой лишь выводящим из строя на некоторое время. И уж не приходилось сомневаться, что тот кто нацепил на себя сразу две пуны умеет с ними и обращаться. Правда Цыс слышал, что отдельные лоя носят пуны, совершенно ими не владея, полагаясь на то что уже сам вид этого оружия отпугнет большинство недругов. Но сейчас он ни на секунду об этом не задумался. Его прямо-таки будоражил зуд скорее приступить к претворению своего дерзкого плана в жизнь. Ему уже казалось что всё складывается одно к другому и это сама судьба руководит им. Он получит свою кирмианку и оставит "зеленых" с носом. Цыс спешно направился к лоя. Не говоря ни слова он пододвинул к столику нормальный стул и уселся напротив Талгаро.
Талгаро с легким удивлением поглядел на столь бесцеремонно севшего за его стол мужчину.
– Чтобы дела твои шли в гору, – сказал Цыс, причем сказал на языке лоя и сделал быстрый жест рукой, прикоснувшись слева к груди, ко лбу и изящно взмахнув открытой ладонью. Затем, после паузы, он улыбнулся и добавил: – Благородный дух убольшает и маленького.
Талгаро поглядел на незнакомца с еще большим удивлением. Форма приветствия и фраза о "благородном духе" говорили о том, что этот мужчина чрезвычайно близко знаком с миром лоя. У каждой "трибы", отдельно проживающей группы лоя, связанных территорией, историей, родственными и отчасти семейными узами существовали свои традиции, обычаи и в том числе свои фразы и жесты приветствия и прощания. Использовались эти фразы и жесты только между лоя и представители других народов их не знали. Но с другой стороны из этого не делалось тайны и этот мужчина мог случайно услышать и увидеть приветствие одной из триб, в данном случаи трибы Изумрудных холмов. Хотя та часть приветствия, что исполнялась движением руки была проделана им очень естественно и натурально, как настоящим лоя, что явно говорило о частой практике в этом жесте. Не говоря уже о том что мужчина знал язык лоя. И еще эта фраза о "благородном духе". Это был древний сакральный девиз лоя, переданный им самой богиней, Великой Сандарой. Он был начертан на стенах "Колыбельного зала", огромного подземного помещения, куда приходили первые лоя чтобы зачать потомство и где "музыку жизни" для них играла сама Королева. И вот этот самый девиз незнакомец уж никак не мог узнать случайно, ни один лоя не стал бы рассказывать об этом чужаку. И только если этот мужчина, как иногда случалось, был по какой-то причине принят в трибу как её полноправный член, то есть стал арилоя, ему бы открыли всю историю лоя и в том числе слова начертанные в Колыбельной зале.
– Пусть солнце освещает твой путь, – сдержанно ответил Талгаро и пальцами правой руки сложил знак своей трибы.
– Ты из трибы Сверкающей пади! – Вроде как восторженно воскликнул Цыс, переходя на общий язык. – Однако! Далековато отсюда.
– Изумрудные холмы не ближе.
– Не ближе, – согласился Цыс и его взор затуманился словно бы пеленой воспоминаний. И он серьезно и проникновенно произнес: – Давно это очень было. Твои соплеменники спасли мне жизнь, исцелили меня и сделали меня арилоя, приняли в свою трибу.
Талгаро чуть склонил голову в знак того что понимает и принимает это обстоятельство.
– Прости, что побеспокоил тебя, – сказал Цыс. – Моё имя Хорвиг и у меня вроде как есть дело к тебе.
– Меня зовут Талгаро. Какое же у тебя ко мне дело, сэн Хорвиг?
"Сэн Хорвиг" помрачнел.
– А дело у меня к тебе, сэн Талгаро, весьма невесёлое. Как я понял ты спутник молодой кирмианки, такая востроглазая, симпатичная, в мужской одежде, с мечом. Я видел как вы вместе спускались с холма. И если так, то знай, прямо сейчас в одном из "кабинетов" твою подругу оприходуют подонки из банды Золы.
Талгаро растерянно захлопал длинными ресницами и его острый широкий нос от волнения приобрел фиолетовый оттенок.
Решив что видит на бледно-синеватом лице лоя явный испуг, Цыс расстроился и с досадой подумал: "Эх ты, ну и незадача, мелкий-то поди бздун. Такое бздило пожалуй немного навоюет. Если вообще удастся его уговорить пойти в кабинет".
– Оприходуют? – Пробормотал Талгаро.
– Ну я уж точно не знаю, что они там с ней делают. Но клянусь милосердным Метатроном и Щитом Давида явно ничего хорошего девушку не ждет.
Талгаро и правда очень растерялся.
– А вторая девушка, такая э-э…, – Талгаро пытался как-то охарактеризовать внешне Тайвиру, но не мог собраться с мыслями.
– Увели! – Охотно сообщил Цыс. – На конюшню, двое бандюганов. Причем одного я знаю, это Дориус – один из багаров Золы.
– Знаешь? – Талгаро вроде бы наконец взял себя в руки и к нему вернулась его обычная подозрительность.
– Знаю, – спокойно подтвердил Цыс. – Я возницей в Акануране уж лет шесть работаю, я много кого знаю. Да ты не думай, Талгаро, я не из этой братии. Я их на дух не переношу, будь они все неладны, цветоносы проклятые. От них же никакого житья нету. Но главное эти мрази убили жену мою и меня пытали, немало я поболтался у них на мясных крюках, всё брюхо в жутких шрамах. Так что если…, – Цыс вдруг замолчал, увидев как в залу вошли Дориус и его товарищ-вэлуоннец в "шилахе". Цыс наклонился ближе к лоя и тихо проговорил. – А вот как раз и багар со своим головорезом. Обернись, только осторожно.
Талгаро, вроде как скучая, огляделся по сторонам и заодно скользнул взглядом по двум высоким мужчинам. Их решительные мрачные физиономии не сулили ничего хорошего. И по всем приметам лоя понял что они действительно из банды "зеленых". Мужчины прошли буквально в паре метров от Талгаро и скрылись в арочном проходе, ведущем в коридор с "кабинетами".
– Вообще они редко столь нагло ведут себя в "Золотом колесе". Может у них какое дело до твоей подруги?
– Н-не знаю, – голос Талгаро слегка осип, страх тяжелой дланью опустился ему на плечи.
– Ну так что, будем её выручать или как?
Талгаро с надеждой посмотрел на "сэна Хорвига".
– Ты поможешь?
– Ну я вообще-то не вояка, обычный извозчик. Но помогу чем смогу. Да и нужна ли тебе помощь? Я прекрасно знаю как вы, лоя, мастерски обращаетесь со своими пунами. Сейчас пойдешь в кабинет, да и положишь всех этих подонков.
Талгаро аж посерел от такого предложения. А Цыс делая вид, что не замечает страха лоя, воодушевленно продолжил:
– Я сам видел какие чудеса вы творите пунами. Войдешь в кабинет, первым делом погаси свечи, а затем в темноте перебей этих тварей и выведи девушку. Я буду ждать вас с лошадьми. Улетим как ветер. Я эти места как свои пять пальцев знаю, исчезнем в лесу и поминай как звали.
Талгаро просто окаменел от такой перспективы.
– А сколько их там?
– Пятеро всего.
Лоя нервно сглотнул.
– Много, – пробормотал он.
Талгаро вспомнил какие чувства нахлынули на него в Гроанбурге на Расплатной площади, когда Минлу вынула меч навстречу приближающемуся мивару. Какая нежность к этой девушке затопила тогда его сердце и как отважно он был готов сражаться вместе с ней. Сейчас почему-то подобных эмоций не наблюдалось. Он честно признавал, что его владение пунами довольно посредственное, он не был большим охотником до сражений и никогда не усердствовал в постижении боевого искусства. Его страсть пение и пуны он нацепил только когда его изгнали, ибо понимал что во внешнем мире они хоть как-то оградят его от задирания и нападок. И он отлично понимал, что пять вооружённых мужчин народа Омо его просто размажут по полу.
– Да для такого как ты разве это много?!
Талгаро показалось, что Хорвиг издевается, лоя испытующе поглядел на него, но круглое добродушное открытое лицо собеседника светилось самой что ни на есть искренней верой в боевое мастерство лоя.
– Тем более на твоей стороне будет преимущество неожиданности, – воодушевленно продолжал Цыс. – Главное свет потуши. Вы же лоя не как кошки, вы и в кромешной тьме видите. Эти охламоны в темноте совершенно потеряются и ты их всех без труда порежешь, как собачьи сосиски. У тебя на пунах какой яд? "Волчья ягода"?
– На правой. На левой «Печать Адолиса» и выжимка из стеблей «сливочной травы».
– Ого! – Уважительно воскликнул Цыс. – Серьезная смесь. Так о чем тебе вообще беспокоиться. Главное бей их по открытым местам, по шее, если получится.
Талагро глянул на Цыса, как тому показалось с некоторой неприязнью.
– Ты вроде в этом разбираешься.
– Да я ведь жил с лоя несколько лет, – очень миролюбиво произнес Цыс. – Немало повидал и знаю на что вы способны.
– И всё-таки пять вооруженных бандитов это …, – Талгаро так и не сказал что "это" и вдруг предложил: – Может удалить хотя бы часть из них?
– Удалить? – Цыс нахмурился. Настрой маленького воителя, на которого он возложил все свои надежды, ему всё больше не нравился.
– Ну да. Вызвать их куда-нибудь. Сказать что с ними хотят поговорить какие-нибудь люди. Другие бандиты, например.
– Другие…, – Цыс застыл на полуслове. На него нахлынуло озарение. И он улыбнулся и весело сказал: – Клянусь звездноволосой Гипой ты прав, дружище Талгаро. Их вызовут на разборку "синие". Теперь у нас точно всё получится.
132.
Багар Дориус неприветливо взирал на прижавшуюся к стене кирмианскую девушку. Убрав рисунок обратно во внутренний карман, он спросил:
– Как тебя зовут?
– Девица Линрэн.
Дориус залез двумя пальцами себе в рот и какое-то время выковыривал из зубов застрявший кусочек пищи. Справившись с этим, он спокойно заявил:
– Тухлявого заливаешь, косорылая. Минлу тебя зовут. Подружка твоя перед смертью призналась.
И без того уже порядком напуганная, Минлу почувствовала слабость в ногах и еще сильнее привалилась к стене. "Лжёт", сказала она себе и вроде бы поверила в это, но страх всё равно не отпускал.
– А Линрэн это та дыра, из которой ты родом.
Это было уже чересчур, об этом могли знать только люди из Храма падающих звезд. Даже в Туиле, на суде, она ни словом не обмолвилась о Линрэне, хотя тоже была испугана всем происходящим и готова была честно отвечать на любые вопросы дознавателей. Потому и назвала своё настоящее имя, возраст и т.п. Но о месте рождения её не спросили, судейским было вполне достаточно того что она дикарка из Кирма.
Ей показалось что стало трудно дышать, словно незримые тяжелые плиты навалились на неё. Ей остро захотелось стать маленькой, незаметной, каким-нибудь насекомым чтобы юркнуть в ближайшую щелку, спрятаться, остаться одной. Чтобы эти огромные страшные мужчины, окружившие её со всех сторон, забыли о ней, потеряли к ней всякий интерес, перестали смотреть на неё. Мысль о том что всё это ни случайно, что это какая-то целенаправленная безжалостная охота на неё, с портретами, именами, сведениями о ней, буквально раздавила её. С тоской, отчаяньем и даже гневом она в какой уже раз спросила себя ну почему же никто из её учителей, наставников из храма, мастеров стихий не отправился на поиски Шивтака вместе с ней. Ведь любой из них мог бы за полминуты расправиться со всем этим бандитским сбродом и при этом оставив каждого из них живым и относительно невредимым. Ей припомнилось как учитель Юн Фай говорил: "Сначала ты учишься побеждать противника, калеча, побивая его, превозмогая его силу своей и становишься воином. Затем ты учишься побеждать противника, убивая его быстро, умело и без раздумий и становишься великим воином. Но затем ты учишься побеждать противника, оставляя его в живых и не причиняя вреда. Тогда ты становишься мастером". И, если ей хотелось, Юн Фай с улыбкой демонстрировал своей восторженной ученице как это происходит на практике. Минлу нападала на него с любым на свой выбор оружием и старый, седой человек, совершив несколько легких движений, почти вроде и не коснувшись девушки, повергал её на землю, причем с такой силой, что вышибал из неё дух и словно бы лишая её мышцы энергии до такой степени, что она превращалась в какой-то жалкий барахтающийся студень, не способный стоять на ногах. И ей требовалось иногда с четверть часа чтобы окончательно прийти в себя. Но в целом, не считая небольших ссадин, ушибов или синяков от не слишком удачного порой падения, она действительно оставалась совершенно невредимой. И будь сейчас рядом с ней любой из её учителей, она чувствовал бы себя в абсолютной безопасности, даже наверно в большей чем рядом с Китом. Но никто не пошел с ней. На её робкие вопросы ей туманно отвечали, что это невозможно, что мастера не должны покидать Храм, что свой путь к Шивтаку ей следует совершить самой и т.д. А в результате сейчас эти акануранские злодеи сделают с ней всё что захотят.
Ей уже представлялось что перед ней не человеческие существа, а некие отвратительные монстры. Почти как савгулы. Но мысль об обитателях подводных городов неожиданно придала ей сил. Она вспомнила как стояла в Уруме, рядом со спящими савгулами, чудовищными, омерзительными, запредельными и превозмогала свой животный ужас. Всматриваясь в них, изучая, постигая. Ведь она научилась этому, она смогла. Так неужели сейчас она настолько поддастся страху, что превратится в студень как после ударов Юн Фая? И она усилием воли заставила себя снова подумать о кинжалах Буша.
В прошлый раз ей представлялось как она выхватывает эти клинки и каким-то образом закалывает, зарубает троих мужчин. И это показалось ей немыслимым, бредовой фантазией. Теперь мужчин было пятеро.
Дориус с интересом наблюдал за сжавшейся, напуганной, затравленной, не смеющей поднять глаза от пола девушкой. Всё-таки ему было очень любопытно кто она такая. Зола, великий и ужасный "валод", то есть верховный владыка, титул, выше которого в преступном сообществе Аканурана не существовало и многие считали его равным королевскому, лично инструктировал Дориуса и других "зеленых" о поимке этой кирмианки. Такое случалось не часто. Багаров и тем более рядовых членов банды, "соллеров", в роскошное обиталище валода, именуемое за переполненность дома подушками и мягкими предметами мебели Пуфом, обычно не звали. Багары и соллеры получали распоряжения и решали все вопросы с дельвами – непосредственными заместителями и подручными валода, его доверенными генералами. В этот же раз Зола собрал в своём доме, в главном, самом большом зале, именуемым не много не мало Изумрудным холлом, и багаров, и соллеров, и даже некоторых "сочувствующих", которые еще не являлись членами банды, но уже проявили некоторую лояльность "сообществу". Насколько Дориус понял, выбирали, так сказать, самых смышлёных, кто скорей всего сумеет не запороть порученное дело. Им было объявлено, что в Акануране и его окрестностях разыскивается кирмианская девушка и дано её подробное словесное описание, а также розданы весьма профессиональные рисунки, на которых был её портрет, а также изображение катаны. Зола пообещал щедро вознаградить того, кто приведет к нему эту чикчу. Но гораздо более энергично он пообещал отрезать уши, нос и разные другие части тела всякому, кто причинит кирмианке хоть какой-то вред. Обычно немногословный валод потратил наверно минут пять на то чтобы со всей возможной доходчивостью донести до собравшихся ту мысль, что чикча должна быть доставлена в Пуф в целости и сохранности. Кирмианка ни в коем случае не должна быть порезана, поломана, покалечена и вообще каким-либо образом серьезно поранена. Её следует оберегать, защищать и сторожить. И даже если вздорная баба начнет хвататься за свою катану и буйно сопротивляться, утихомиривать её по возможности нежно и осторожно, голову не разбивать, кости не ломать, кровь не пускать. Но главное, и Зола обвел собравшихся самым своим тяжелым и мрачным взглядом, девица должна остаться девицею. И далее он произнес несколько угроз весьма жестокого и даже садистского свойства, обещая самые кровавые и похабные истязания всякому кто покусится на девичью честь чикчи. Поскольку изначально словом "чикча" прозывались только профессиональные проститутки из Кирма, "девичья честь чикчи" прозвучало забавно и многие заулыбались. Однако валод тут же прервал веселье, клятвенно заверив что все угрозы над насильником кирмианки будут непременно исполнены. И поинтересовался сомневается ли кто-нибудь в этом. Сомневающихся не нашлось. О том же кто эта чикча такая, почему так неприкосновенна и столь ценна для валода, Зола не обмолвился ни словом и вся лихая братия "зеленых" покидала Пуф крайне возбужденная и заинтригованная. Каждому, конечно, хотелось отличиться и поймать таинственную девицу. "А повезло мне", довольно думал Дориус, разглядывая девушку. Теперь он вполне мог надеяться на некоторые преференции со стороны валода за свои заслуги. Нет, он не ждал что его переведут в дельвы, для этого надо было либо действительно отличится каким-то оглушительным успехом, либо быть близким другом или родственником Золы. Но теперь, как полагал Дориус, он вполне мог рассчитывать что ему доверят нечто большее чем присмотр за Исизом. Это был довольно бедный и тихий район, единственной достопримечательностью которого как раз и был сам храм Исиды, Королевы песков, Великой Владычицы скорпионов и крокодилов и т.д. Кто такие эти скорпионы и крокодилы Дориус до сих пор не знал. А вот все почитатели культа великой Исиды изрядно раздражали его своей безалаберностью, легкомысленностью, несерьезностью и главным образом нищетой, взять с них совершенно было нечего.
– А про Линрэн тебе тоже мертвая подружка сказала? – С вызовом спросила Минлу.
Дориус отвлекся от своих мыслей и чуть удивленно уставился на девушку. Ему не понравилась её дерзость.
– Вертик, осади! – Приказал он.
"Зеленобородый" тут же пнул деревянным носком сапога кирмианку по голени. От боли у Минлу скривилось лицо, она дернулась в сторону, едва сдержав крик. Увидев как исказилось болезненной гримасой лицо девушки, багар на секунду ощутил отчетливое, липкое прикосновение ужаса. Ему ярко представилось как в вонючем, темном подвале, освещаемом коптящем пламени в чашке, ему, голому, привязанному животом к колоде, два дюжих лоснящихся молодца засовывают в задний проход железный ёрш, всё как обещал Зола. Дориус, как и все "зеленые", отлично знал что подобные обещания Зола всегда выполняет. Валод и прежде был довольно жестоким человеком, а после войны с "чайным братством", столкнувшись почти с невообразимым, изощренным садизмом, стал еще более бесчувственен и беспощаден. И Дориус чуть не прикрикнул на Вертика, дабы тот был поаккуратнее с чикчей, но промолчал. Вертик и остальные не были в Изумрудном холле роскошного дома Золы и инструкции получали уже непосредственно от самого Дориуса. И багар с запоздалым раскаяньем припомнил, что не был столь красноречив как Зола, описывая что будет с тем кто покалечит или изнасилует кирмианку.
– Что вам от меня нужно? – Глухо, превозмогая страх и обиду от причинённой боли, спросила Минлу.
– Один важный человек захотел себе новую наложницу и чтобы из кирмианок. Вот тебя и заказали, – охотно объяснил Буш, почесав щетинистую челюсть. Говорил он очень серьезно. – Земля слухами полнится, что ты большая искусница в этом деле. Что скажешь, не прогадали мы? Ты и правда мастерица доставлять удовольствие мужчинам?
Минлу уставилась на него с доверчивым удивлением, на какую-то минуту и правда поверив, что кто-то из сильных мира сего захотел себе экзотическую сексуальную рабыню и выбор почему-то пал на неё.
– Вы ошибаетесь, ничего такого я не умею, – сдавленно сказала девушка.
– Ничего страшного, научишься, – обнадежил Буш и весело захохотал. – Если хочешь, я тебя и научу. – Он поглядел на Дориуса. – А, багар, отдашь мне её в ученицы?
– Смотри как бы она тебя чему-нибудь не научила, – ответил Дориус.
– Я слыхал, что некоторые из кирмианских шлюх умеют доводить мужиков до такого экстаза, что у них останавливается сердце, – вставил Вертик недовольным голосом.
– Ух ты, – восхитился Буш и спросил, обращаясь к девушке: – А ты так умеешь?
Минлу ничего не ответила. Дерзить она уже опасалась, да и кроме того, осознав что Буш насмехался над ней, ей стало стыдно, что она вообще поверила ему.
В этот момент в дверь постучали. Не слишком громко, но уверенно. В комнате сразу же все притихли.
– Что надо? – Не вставая с места, грозно спросил Дориус.
Из-за двери прозвучал молодой голос:
– Господа, вас просят подойти для беседы в Золотую залу, в кабинет три.
Мужчины озадаченно переглянулись.
– Кто это нас там просит? – Всё тем же грозным и недовольным голосом спросил Дориус.
– Господин Сайвар со товарищем, – ответили из-за двери.
Мужчины переглянулись еще более удивленно. Сайвар, молодой племянник валода, еще не был официально назначен дельвом, но уже имел определенный вес в организации. Зола, так и не заведший к 56 годам родных детей, явно ему симпатизировал и не редко осуществлял руководство через племянника, словно тот его прямой и основной заместитель.
– Какого черта он тут делает? – Пробормотал лысый Гидо.
И словно в ответ на это из-за двери объяснили:
– Здесь господин Бэрроу с друзьями. У них какое-то дело до господина Сайвара. И господин Сайвар, зная что вы тоже здесь, господин Дориус, велел позвать вас. Как мне сказали для поддержки и соучастия.
Бэрроу был одним из самых известных и весомых багаров в банде "синих". Он славился своей жестокостью и даже кровожадностью, а также страстью к татуировкам, пышнотелым девицам и молоку. За глаза его частенько так и прозывали: "молочник".
– Вот это жопа, – высказал общую мысль Буш, возбужденно хлопнув себя по бедрам. – Если у Молочника и Сайвара серьезные тёрки, то тут каждый человек на счету. Надо идти на помощь Сайвару.
– Что вообще за нездоровая байда такая?! – Как всегда недовольным голосом, вопросил Вертик и поглядел на багара. – Уж не пожаловали "синие" сюда тоже за этой чикчей?
Бандиты удивленно уставились на него, озадаченные и встревоженные таким предположением.
– Если так, то дело запросто дойдет до ножей, – медленно проговорил Гидо.
– Пускай. Порубаем их в кисель и алга, – зловеще процедил рослый вэлуоннец в морской шапке и положил ладонь на рукоять своей широченной сабли. Однако остальных такая перспектива явно не вдохновляла.
– Никакого киселя и алги, Забой, – сказал Дориус, чуть сердито покосившись на стоявшего слева вэлуоннца. – На территории Дайгеро никаких серьезных разборок никто устраивать не будет. И Молочник тоже. Он хоть и бешенный, но не дурак. – Затем он посмотрел на Вертика. – Валод ничего не говорил о том что "синие" тоже ищут кирмианку. Думаю о таком он бы нас предупредил.
– Может он и сам не знал, – не сдавался Вертик, которому как будто пришлось по вкусу что зачинается такая непростая передряга.
– Подай сюда этого из-за двери, – приказал багар.
Вертик резко открыл дверь и втащил в кабинет худого, высокого, патлатого парня лет восемнадцати. На нём была замызганная и явно ему коротковатая форменная туника "Золотого колеса". Парень, немного согнувшись, словно лежавшая на шее рука Вертика, давила его к земле, испуганно озирал собравшихся в кабинете людей. Однако в его больших светлых глазах кроме страха светилось и любопытство.
– Ты кто такой? – Спросил Дориус.
Парень пожал плечами.
– В "Колесе" тружусь. На подхвате пока.
– Звать тебя как?
– Голя.
Бандиты заулыбались.
– Что это за имя для мужика? – С презрением произнес Вертик.
– Какое есть, – равнодушно ответил парень. Его взгляд остановился на Минлу. В голове Голи определенно зазвучал каверзный вопрос, что это симпатичная кирмианская девушка делает в закрытом кабинете с пятью бандитами.
– Тебя кто послал к нам?
Голя перевел взгляд на Дориуса.
– Один из дворовых стражей. Сказал что в "Золотом зале" возможно буча заваривается и надо позвать людей из шестого кабинета в "зеленой". И обсказал что вам говорить.
– Стражи тоже в этом замешаны? – Удивился Гидо.
– В чем замешаны? – Спросил Голя, считая что вопрос обращен к нему.
– Ты сам Сайвара видел? – Поинтересовался Дориус.
– Да я же не знаю кто это. Может видел, может нет. Мне велели передать господину Дориусу, что господа Бэрроу и Сайвар ждут его в кабинете три. И что это срочно.
Багар подвигал нижней челюстью, словно что-то жевал.
– Ладно, проваливай, – сказал он.
Как только Вертик вытолкнул Голю из комнаты, Дориус поднялся на ноги.
– Не нравится мне всё это, – объявил он. – Если там и правда серьезная разборка намечается, то как всё сложится неизвестно. А нам нужно обязательно чикчу по назначению доставить.
– Не бросать же Сайвара, – возмутился Вертик.
– Что ты мелешь, вертлявый, – повысил на него голос Дориус. – Никто не собирается бросать Сайвара. Тем более с Молочником. Делаем так. Я, Гидо и Забой выдвигаемся к Сайвару. Буш и Вертик остаются здесь и ждут нашего возвращения. И при этом оберегают чикчу как собственные яйца.
– А если вы не вернетесь? – Спросил Вертик.
– Типун тебе на язык, каркун проклятый, – сердито сказал Гидо, тоже поднимаясь из-за стола.
– Возьми её меч, – вдруг приказал Дориус. – Не дай бог, пригодится.
– Да я не очень-то горазд с этой косорылой железякой обращаться, – проворчал Гидо, но клинок взял.
– Ничего, я горазд. – Сказал Дориус. – Если придется передашь мне. Всё, выходим.