Оzеро

– Ну, рассказывайте, как и что, – нарочито потребовала Люба.

Он взял бутылку, наполнил стопки. Руки от такого неожиданного поворота событий всё ещё дрожали.

– Да сегодня в кафе «Три медведя» ко мне парень какой-то пристал, чуть в машину не влез. А Георгий вступился за меня, я еле вырвалась. Напугалась – жуть! – начала рассказывать Серафима, оглядывая стол.

– Да-а? – посмотрела на Егора широко раскрытыми глазами Люба. – Так ты у меня ещё и герой? – не то в шутку, не то всерьёз, восхитилась она.

– Любаш, ну какой герой, – смутился Егор, нервно постукивая пальцами по коленям. – Обычная ситуация. Да и не я защитил Серафиму, а парни местные.

– Да ладно вам скромничать, – сказала Серафима. – Вы же первый подошли к нам.

– Ну… – пожал плечами Егор, – ладно, девчонки, стопки налиты, так что давайте за встречу и за знакомство? – Он глубоко вздохнул и взял стопку.

– Ничего не скажешь, – произнесла Люба, – знала, что мир тесен, но чтобы настолько?.. А почему ты мне ничего не рассказал, а? – в шутку осердясь, спросила Люба. – Может, ещё что-нибудь утаил от меня?

– Да конечно утаил, – ответил Егор. – Знаешь, сколько ещё тайн у меня! Как, впрочем, и у тебя. Ладно, девочки, давайте уж выпьем, а то я в компании таких красивых женщин просто теряюсь, как мальчишка.

Они чокнулись, выпили. Поговорили о том, о сём, о погоде – о природе. Потом заговорили о работе. Кто-кто, а учителя любят поговорить о работе, наверное потому, что она никогда их не оставляет, даже дома. К слову сказать, Серафима тоже была учительницей, преподавала биологию. Люба, между делом, успела заметить, что Егор освоился, стал проявлять к Серафиме едва скрываемую симпатию: задавал ей много вопросов и кидал на неё частые взгляды, будто забыв, что Люба сидит рядом с ним. Серафима охотно отвечала, улыбалась и шутила.

«А не дура ли я, что познакомила их? – уже начинала волноваться Люба. – Ну, Егор, ну ловелас! Получишь ты у меня сегодня…»

– Я смотрю, вы уже к Пасхе приготовились, яйца накрасили? – спросила Серафима, указывая на рабочий стол.

– Это Георгий, хозяйственную хватку проявил мне, – с иронией произнесла Люба. – Сима, ты бы знала, на что он способен! И герой, и хозяйственный, и без вредных привычек, и, самое главное – холостой, с жильём и машиной! Представляешь, какой жених, а?

– Любаша, ну ты чего? – не понял иронии Егор. – Жених я, между нами, никакой. Хватит, баста. Отженихался.

– Да-а? – спросила Люба. – А жаль… А то у нас тут есть красивые и холостые невесты, враз бы окрутили тебя.

– Хорошо, Любаш, вот если ты меня окрутишь, я без размышлений покончу с волей! – не то серьёзно, не то в шутку произнёс Егор. – Другим, какие бы они красавицы ни были – не отдамся, даже пусть не мечтают! – Он обнял Любу и поцеловал её в плечо.

«Показалось, значит, – успокоилась Люба. – Но, всё равно, опрометчиво я поступила, да».

– Егор, так ты нам споёшь что-нибудь? – предложила Люба.

– Ты ещё и поёшь? – удивилась Серафима, перейдя на ты.

– Да так, немного, – ответил Егор. – Но, давайте в другой раз, а? Я надеюсь, он будет? – спросил он, поглаживая руку Любы.

– Надеюсь, – ответила Люба.

– Ой, ребята, хорошо сегодня у вас, – вздохнула Серафима и отодвинулась от стола. – Как-то тепло, по-семейному… Пора мне, не буду вам мешать. – Они с Егором встретились взглядом и он отчего-то заволновался, занервничал.

– Да посиди ещё, Сима, – сказала Люба, тоном давая понять, что всё, пора заканчивать эти игры. – Куда тебе торопиться-то?

– Нет, пойду уж. Посмотрела – тоже хочу яиц покрасить с десяток.

Она встала, вышла в прихожую. Следом вышли Егор с Любой. Егор обнял Любу сзади, положил ей голову на плечо.

– Устал? – тихо спросила она, взяв его ладонь в свои руки.

– Ну что ты, моя хорошая, нет, конечно. – Он незаметно прикоснулся губами к её шее и почувствовал, как по телу Любы пробежала волна. Она наклонила голову к его голове, сдерживая его порыв.

– Ну, всё, пока, – сказала Серафима, обувшись. – Рада была познакомиться, надеюсь, ещё встретимся.

– Я тоже рад познакомиться, – ответил Егор, сгорая от нетерпения остаться наедине с Любой. И всё же, предложил: – Любаш, может, проводим Серафиму? А то на улице уже темно…

– Ну что ты, забыл про конспирацию? – улыбнулась Люба. – Да ты не переживай, Сима живёт в трёх минутах ходьбы.

– А…, да, мы же в подполье, – сказал он и ещё крепче приобнял Любу.

– Пока, Сим. Завтра созвонимся, – сказала на прощание Люба и закрыла за ней дверь на ключ. Егор выключил свет и привлёк её к себе.

– Родная моя… Я так мечтал о тебе… С первой нашей встречи мечтал, – шептал он, осыпая её лицо и шею поцелуями.

– Почему же не сказал тогда, в институте? – прерывистым шёпотом спросила она. – Я же видела, как ты смотрел на меня… Егор…

Он не дал ей договорить, закрыв ей рот нежным, но настойчивым поцелуем. «Нет, всё-таки размерчик не мой», – подумал он, привставая при поцелуе на носки.

Глава 2

Шторы были плотно задёрнуты, но сквозь них уже пробивался едва начавшийся рассвет. Егор с трудом разомкнул сонные глаза и протянул руку в сторону: Любы рядом не было. За много лет он привык спать один и уже не особо тяготился этим. Однако, этой ночью он вспомнил, как это приятно, как уютно спать, обнимая любимую женщину, ощущая её тепло, её запах, дыхание, ощущая её близость. Он встал, слегка отдёрнул штору: за окном, над соседним домом напротив, висела полная луна, ироничным взглядом оглядывавшая землю.

Егор в один миг вспомнил, что происходило ночью, те быстротечные часы наслаждения, которых он не испытывал уже много лет. О таком желании близости, такой неуёмной страсти он и мечтать давно перестал, но то, насколько нежной, насколько восхитительной, насколько взрывной, обжигающей и фееричной оказалась эта ночь, развеяло последние его сомнения – эта женщина была дарована ему свыше, и именно её он искал, и мечтал только о ней. Он смотрел на луну и думал о том, что все его страдания, что та горечь расставания, что испытал он в последний день их учёбы, оказались не пустяшными. «Люба, как здорово, что в моей жизни теперь есть ты… Господи, вот это пасхальный сюрприз! Сам себе завидую!»

Егор снова лёг и посмотрел в полумрак комнаты, не понимая только – почему она ушла в спальню. Но сейчас он явственно ощущал каждой своей клеткой – он влюблён в эту женщину. Теперь уже безоглядно, безвозвратно и не ожидая, и не требуя ничего взамен: он любит эту женщину, со всеми последствиями и предысториями. И его признания в любви, что он шептал Любе этой ночью, это не были слова, ласкающие слух; это были слова, произнесённые его воспылавшим сердцем, ожившим, вышедшим из долгой пустой жизни…

Будто услышав его мысли, в коридоре послышались тихие шаги, и в тёмном ещё дверном проёме появился силуэт Любы, одетой в тёмно-синий пеньюар. Егор протянул к ней руки, прошептал, улыбаясь:

– Христос Воскрес, родная моя…

– Я вижу… Ты уже не спишь? – чуть слышно спросила она, забравшись к нему под одеяло и поджав ноги. – Я так замёрзла, не могу… Согрей меня…

– Невеста сбежавшая, – прошептал он, обняв её так, что она уткнулась головой в его грудь. – Ты куда испарилась вся?

– Да тут я, тут, – тихо ответила она.

– А я тебя потерял, – сказал Егор. – Люба, знаешь, мне кажется, что я действительно воскрес… Так хорошо мне не было лет сто.

– Мне тоже, – прошептала она, прижимаясь к Егору. – Я себя чувствую с тобой совсем не так, как с другими… – Это её признание неприятно отозвалось в его душе, но он промолчал. – Никогда не испытывала таких чувств, даже не знаю, что и думать… Знаешь, мне кажется, что теперь я точно поняла: в сорок лет жизнь только начинается…, – говорила она, нежно поглаживая его волосы. – Настолько желанной и настолько любимой я себя ещё никогда не чувствовала… – Она потрогала его ухо, засмеялась: – Какие у тебя уши мягкие! О-ой, как здорово! А у меня твёрдые, потрогай! – Она взяла его ладонь и приложила к своему уху.

Егор осторожно повернул лицо Любы к себе и припал к её тёплым, податливым губам…

На улице был ясный день, когда он проснулся снова. Весеннее солнце играло зайчиками на стене, экране компьютера и его носу, давно пытаясь разбудить его. Егор сладко потянулся и, повернувшись на бок, снова обнаружил, что спит один. «Вот ведь бестия, – с улыбкой подумал он, – опять сбежала!» Он легко соскочил с дивана, стал одеваться. В комнату вошла Люба, одетая в свободную блузку и короткую юбку.

– Ты проснулся? – спросила она и поцеловала его в щёку.

«Вай, до чего же она соблазнительная! – с восторгом подумал он, любуясь ей. – Всю жизнь мечтал, чтобы у меня была женщина со стройными ножками!» Егор обнял её и чуть приподнял.

– Я проснулся, я воскрес, аж до самых до небес! – весело воскликнул он. – А ты давно встала? Чем занимаешься? – спросил он, опуская Любу на пол.

– Шальной! У меня уже стол накрыт, иди, умывайся и за стол, завтракать будем, – сказала она и стала собирать постель. – Ты сегодня ещё останешься? – вдруг спросила она.

Егор с сожалением посмотрел на неё и ответил:

– Нет, Любаш, не могу. Мне так здорово с тобой, ты бы знала! Но мне нельзя надолго дом оставлять, сама понимаешь. Да и на работу с утра.

– Жаль, – сказала Люба. – А то теперь неизвестно, когда ещё встретимся, у меня начинается рабочий сезон по полной программе.

– Ну… что ж, работа есть работа. Но если даже несколько часов свободных появится, ты мне скажешь, хорошо? Я прилечу в любое время.

– Не знаю, что и сказать, – ответила она. – Давай не будем загадывать, ладно? Думаю, что всё равно увидимся.

– Главное, чтобы ты этого хотела! – сказал Егор и спросил: – Ты же хочешь ещё меня увидеть?

– Конечно, – не задумываясь, ответила она. – Ты от меня теперь никуда не денешься!

Егора охватило такое радостное чувство, что он не удержался и поднял Любу на руки. Внезапно острая боль пронзила его поясницу и он медленно опустил Любу на пол. Не показывая произошедшего, пошёл в ванную. «Вот те на…» – подумал он с огорчением, понимая, что опять сорвал спину. – Хоть бы дотянуть до машины, не разболеться совсем»

– Егор, ты чего загрустил? – спросила его Люба, когда они сидели за кухонным столом, завтракали. – Не переживай так, всё будет хорошо, правда.

– Да нет, Любаш, всё в порядке, – ответил он, пытаясь отвлечься от боли в пояснице. – Ты сама понимаешь, что встречаться всегда веселее, чем расставаться.

– Знаешь…, я должна тебе сказать… – Она на минуту задумалась и продолжила: – У меня ведь были мужчины, ты должен понимать…

– Люба, о чём ты говоришь? – сказал Егор, пытаясь успокоить её волнение. – Я живу не первый десяток…

– Погоди…, не перебивай, – попросила она. – Я очень избирательна и требовательна к мужчинам, поэтому у меня их было совсем не много, не так, как, наверное, у тебя…

– Да уж, пожалуй, – улыбнулся Егор. – Хотя, должен тебя огорчить – мужчин у меня не было вообще, – пошутил он.

– Вот-вот, я в людях разбираюсь немного, можешь поверить, – продолжала она, пропустив его шутку мимо ушей. – Так вот… Они были, исчезали, снова появлялись, те же самые, ты не подумай. Но я привыкла жить самостоятельно, ни от кого независимо. И мне это нравится, понимаешь, Егор? – Он посерьёзнел, внимательно слушал её и молчал. – Ты, и правда, не похож ни на одного из прошлых моих мужчин, и я с тобой испытываю совсем новые, необычные ощущения. Но ты должен понять, что, может быть, я не та женщина, которую ты ищешь…

– Люба, да никого я не ищу, я нашёл уже, – сказал Егор, но Люба снова прервала его:

– Погоди, дослушай меня. – Она говорила медленно, будто давая время вникнуть в суть её слов. – Если тебе нужна хозяйка, которая ухаживала бы за тобой, была всегда рядом, готовила бы борщи, то… Понимаешь, Егор… Я была замужем, почти десять лет… Я столько натерпелась всего за эти годы, что сейчас под страхом смерти замуж не пойду. – Егор почувствовал, что жизненный тонус его мгновенно сник и находится в катастрофическом состоянии, но продолжал слушать. – Если ты не согласен на такие отношения, нам лучше сразу расстаться. Переболеть и забыть.

Он, с болью в глазах, посмотрел на неё и медленно покачал головой:

– Нет…

– А если ты способен поддерживать такие отношения, то мы будем встречаться…

– Ты этого хочешь?

– Да, я хочу, – ответила Люба. – Но ты должен быть готов к тому, что у меня практически всё время отнимает работа. А летом я три месяца в лагере и встретиться нам едва ли удастся.

– Ничего, Любаш, – вздохнув, сказал поникшим голосом Егор. – Я много чего пережил, переживу и эти разлуки. Мне важно знать только одно…

– Жду ли я тебя? – перебила его Люба. – Егор, не думай ни о чём плохом. Можешь быть уверен, что я жду тебя. Поверь – я себя уважаю.

Егор взял её руку и осторожно прикоснулся к ней губами.

Домой он ехал, переживая двоякие чувства. С одной стороны, он испытывал прилив огромного счастья, оттого, что у него – теперь смело можно об этом сказать – есть такая необыкновенная женщина. Её откровенность, честность и решительность вызвали в нём такую бурю восторга, что он был готов на любые муки, лишения и ожидания ради того, чтобы снова заключить её в объятия, разговаривать с ней, петь ей песни и просто – быть рядом с ней.

Но была и другая сторона. Он, так или иначе, тяготился своим одиночеством, своей неустроенностью, при возможностях, которые у него были. И чтобы жить полноценной, полнокровной жизнью, он мечтал о том, чтобы у него была женщина, которая будет рядом в любое время дня и ночи. Это противоречие и терзало его так, что он не чувствовал колющей боли в пояснице, а всё думал и думал, приходя к окончательному решению.

«Нет уж, друзья мои… Просто – «устраивать» свою жизнь Субботин никогда не будет, тут уж фиг вам, как говорится. Ради бытовых удобств, ради спокойствия и стабильности я никогда не стану сходиться с человеком, если нет любви… Особенно теперь, после того, что я ощутил, что понял и пережил за то время, какое мы общаемся с Любой. Даже, если она и убегает ночью… На всё своё время… А семья ради семьи? Нет уж, дудки. Пусть будет так: километры, сутки, часы, ожидания, расставания… Но, я знаю, что всё это я переживаю ради любимой женщины, а не ради постели или чего-то ещё. Что будет дальше – одному богу известно, но мне понятно теперь одно: искать любимую женщину надо не для того, чтобы создать семью, а потом бегать на сторону в поисках нереализованной страсти. Любовь – какая бы она ни была, – она остаётся любовью. Будет любовь между мужем и женой – здорово. Будет любовь между мужчиной и женщиной – тоже здорово. А потому, надо принимать её такой, какой тебя бог наградил…»

В размышлениях Субботин и не заметил, как въехал в посёлок с придорожным кафе. «Надо размять спину немного» – подумал он, сворачивая с трассы. Припарковавшись, он, сморщившись от боли, вылез из машины, закрыл её и направился в обход кафе к туалету, стоявшему в стороне. Боковым зрением он заметил, что из кафе вышли несколько человек, но не обратил на них внимания.

Выйдя из туалета, он нос к носу столкнулся с тремя парнями, среди которых Егор признал старого знакомого по кличке «Сивый».

– Ну что, мужик, пописал? – спросил его, осклабившись, Сивый. – Больше ничего не хочешь сделать?

Парни захохотали.

– О-о, знакомые всё лица, – безразлично ответил Егор: спина давала о себе знать. – Мужики, шли бы вы куда подальше, не до вас мне сейчас, ей-богу.

– Смотри, Сивый, он и правда борзый! – сказал невысокий крепыш лет двадцати восьми. – Ты чё, дядя, понтуешься, или как?

– Понтуются недомерки, вроде тебя, – сказал Егор, понимая, что будет «фильма». – Ищите себе таких же и развлекайтесь, если делать нечего.

Он пошёл прямо на них, парни расступились, но, едва он прошёл между ними, как почувствовал глухой сильный удар по затылку. Егора толкнуло вперёд, спина снова прострелила, и он упал. С двух сторон на него посыпались удары ногами.

– Держи, сука борзая! – орал кто-то из парней.

Егор закрыл лицо руками, пинки приходились в лоб, отчего из глаз во все стороны, казалось, сыпались снопы искр. Он попытался встать, но следующий удар по голове выбил из него не только желание подняться, но и сознание – он отключился.

Когда он пришёл в себя, парней уже не было. Голова гудела, как телеграфный столб, сильно болело правое плечо. Он сел на землю, осмотрелся: вокруг валялись осколки разбитой бутылки. Он потрогал затылок и ощутил запёкшуюся кровь в волосах и на шее. Потрогав карманы куртки, Егор облегчённо вздохнул: ключи, портмоне и права были на месте, не было только мобильного телефона.

– Вот козлы, – ругнулся он вслух. – «Но ничего, правильно Люба говорила: мир тесен, ещё свидимся… Ёлки-палки, как же я Любе позвоню? Слава богу, телефон её хоть записан в тетради…» – подумал он и, сжав губы, встал. Снять окровавленную куртку оказалось делом непростым: правая рука висела плетью и не хотела участвовать ни в каких телодвижениях. Наконец, справившись с этой задачей, едва передвигая ноги, Егор пошёл к машине.

«Ничего себе, попил кофейку, – попытался пошутить над собой Егор. – Вот теперь Серафиму бы сюда, пусть бы она меня спасла».

Мысль о красивой Любиной подруге придала ему настроения и сил, и он чуть воспрял духом. Егор сел в машину, посмотрел в зеркало. «В принципе, жить можно, – сделал он вывод. – Глаза целые, а то, что лоб ободран, это не страшно. Как говорится – не главная деталь в самолёте, на скорость не влияет… Вот только, что с рукой? – Он осторожно потрогал ключицу: – Вроде, всё на месте. А рука не шевелится. Привязать её к рулю, что ли?..» Но он снова вылез из машины, прихватив бутылку минеральной воды, что брал с собой в дорогу.

Подъехала машина, припарковалась рядом. Из неё вышла женщина, которая сразу направилась в кафе, и мужчина. Мужчина посмотрел на Егора, подошёл, спросил:

– Что у тебя, друг, помочь чем?

– Помоги, если не трудно, – ответил Егор. – Полей мне, пожалуйста, на затылок, а то у меня одна рука в отключке.

– Кто это тебя так? – снова спросил мужчина, взяв бутылку.

– Да кто… Шпана местная… – Он наклонился, оперевшись о машину, мужчина стал поливать ему голову. – О-ой, шипит ещё, зараза, – сказал Егор, пытаясь шутить. – Ну вот, более-менее ожил, спасибо большое.

– Да не за что. Доедешь сам-то, а то, может, скорую надо вызвать? Крови-то, вон, натекло. Как голова?

– Да нет, всё нормально, – ответил Егор, – дорогу вижу, потихоньку доеду.

– Ну, бывай, а то, давай, перевяжу? – предложил мужчина. – Аптечка же есть.

– Кровь не бежит, значит не надо, спасибо.

Егор достал носовой платок, чуть утёрся и сел в машину.

Домой Субботин приехал под вечер. Несколько раз дорогой он останавливался, выползал из машины и снова обливал голову водой. Спина в кресле не очень беспокоила, но было очень трудно переключать скорость из-за еле работающей руки. В конце концов, он немного приноровился помогать руке коленом, и всё же, ехать пришлось осторожно и долго.

Остановив машину напротив своего гаража, Егор вышел и, увидев соседа в ограде напротив, негромко крикнул:

– Семёныч! Подойди сюда, если можешь?! На пару минут!

Сосед посмотрел на него, махнул рукой:

– Сейчас!

Подойдя к Егору, сосед весело воскликнул:

– Петрович, ты с какого маскарада приехал? Весь разукрашенный!

– Что, так сильно? – спросил Егор, протягивая соседу левую руку. – Могу адресок подсказать.

– Серьёзно, Петрович, кто это тебя так?

– Да не обращай внимания, для моряков это пыль, – улыбнулся Егор. – Семёныч, сделай доброе дело: открой гараж и загони машину, пожалуйста, а то у меня рука не работает.

– Давай, конечно. Как ты ехал-то? – спросил он, взяв у Егора ключи.

– И не спрашивай, главное – доехал, а как, это уже не важно.

Сосед загнал машину, закрыл гараж, протянул ключи.

– Может, помочь чем? – спросил он.

– Да нет, спасибо, тут уж я разберусь, – ответил Егор и, открыв ворота, вошёл в ограду.

Дома было всё на месте. Бурька, увидев хозяина, задрал хвост, подбежал, стал тереться о ноги Егора.

– Соскучился, рыжая бестия? – ласково сказал Егор. – Сейчас, накормлю тебя.

Он насыпал коту корм, налил воды и только потом разделся, сел за стол. Посидел, прислушался к себе: голова по-прежнему гудела, то ли от ударов, то ли от усталости – он не понял. «Как завтра на работу идти, ёкарный бабай, – подумал он с огорчением. – И Люба, наверное, с ума сходит: ни позвонить, ничего. Хотя… У меня же есть старый телефон? Если ещё работает…»

Он с трудом встал, подошёл к умывальнику, посмотрелся в зеркало: на лбу проступили два синяка. «Четырёхглазый» – усмехнулся Егор. Мыться не стал, пошёл в баню, вход в которую был прямо из кухни. Наполнил таз холодной водой, умылся по пояс, одной левой. Малость полегчало, но тошнота ещё ощущалась. Снова вернулся в кухню, достал из шкафа коробку с лекарствами. Выпив таблетку аспирина и намазав лоб «спасателем», Егор вспомнил, что второй телефон валялся в ящике с инструментом.

«Всё-таки, хорошо быть предусмотрительным, – порадовался он, включив телефон на зарядку. – Говорю же всем: самый тупой карандаш лучше самой острой памяти. Вот и книжка пригодилась» – подумал он, найдя в книжном шкафу записную книжку с номерами телефонов.

Пока телефон заряжался, Егор достал из холодильника помидор и кусок солёного сала, кое-как порезал и стал есть. Первым делом он решил позвонить коллеге по работе, Наталье Ивановне.

– Наталья Ивановна, добрый вечер, это Субботин!

– А, Георгий Петрович? Вечер добрый. Что случилось?

– Наталья Ивановна, спину я сорвал сегодня, еле-еле двигаюсь. Выйди завтра за меня, поработай, а? Если сможешь.

– Где ты так? Огород копать ещё, вроде, рано, – засмеялась она в трубку.

– Да так, тебе-то хорошо в квартире – всё под боком. А в своём доме, сама знаешь – всё через пупок надо делать. Так выйдешь? А я отлежусь денёк и приду.

– Не переживай, Георгий Петрович, выздоравливай! Выйду, конечно.

– Ну и договорились! Спасибо тебе, Наташ.

– Будь здоров, – ответила Наталья Ивановна.

«Вот и славненько, – обрадовался Егор. – Теперь Люба… Что ей сказать – почему с другого номера? Ладно, что-нибудь совру» – подумал он и, открыв тетрадь с институтскими конспектами, набрал номер Любы. Телефон Любы не отвечал. Он ещё несколько раз попытался дозвониться, но каждый раз, через какое-то время, вызов сбрасывался. Тогда Егор написал смс: «Люба, привет! Это Егор! У меня сломался телефон, я звоню с другого, ответь мне!»

– Алё, Егор, что случилось? – тревожным голосом сказала Люба, позвонив ему сама. – Я весь вечер звоню тебе, пишу смс, а твой номер не отвечает! Я уже передумала всё на свете! Ты дома, доехал хорошо?

– Любаш, успокойся, родная, всё в порядке, я дома. Просто старый телефон…, зарядное пока отремонтировал – провод оторвался у него. Так что, не переживай за меня. Ты как, как настроение?

– А почему симку не поставил с того телефона? – спросила она, не ответив на его вопрос. – Что с телефоном, как он сломался? – засыпала она его вопросами.

Егор задумался, не находя подходящих вариантов.

– Да понимаешь, Люб… Потерял я его! В кафе зашёл и там, на столе забыл. Вспомнил уже, когда к дому подъехал.

– А зачем соврал, что он сломался? Егор, ты обманываешь меня?!

– Ну не обманываю я! – стал терять терпение Егор. – Люба, я дома, со мной всё в порядке, не переживай!

– Ой, не верю я тебе, Субботин! Ну да ладно, не хочешь – не говори. Писать-то мне будешь?

Он с облегчением вздохнул, ответил:

– У меня денег на счету несколько рублей. Давай до завтра доживём, Любаш, хорошо? Положу деньги и созвонимся!

– Ну, хорошо, – согласилась Люба. – Отдыхай, тебе же на работу, да и мне тоже в шесть вставать. Спокойной ночи, Егор. До завтра, целую!

– Спокойной ночи, моя хорошая! Спасибо тебе, Любань, за выходной. Это просто сказка – не выскажешь! И ещё… Люба, я тебе уже сказал, и теперь могу говорить об этом осознанно, обдуманно и напрямую…

– Ой, как всё серьёзно!

– Люба, я люблю тебя!

– А то! – засмеялась она в ответ. – Ну, всё, Егор, пока-пока! – сказала Люба и прервала разговор.

«Так-то лучше. Теперь пора отлёживаться» – вздохнул Егор и осторожно пошагал к лестнице, ведущей на второй этаж.

Глава 3

Почти две недели Субботин находился на больничном: ключица оказалась треснутой и врачи обнаружили сотрясение мозга. За незапланированный отпуск он отоспался, может и поправился бы, да готовить совсем было лень – перебивался с каши на сухие пайки. Два раза приезжали Григорий с Галиной, привозили провизию. Галина наводила в доме Егора порядок, а друзья пили пиво, да разговаривали. В основном – о женщинах. И всё время приходили к выводу, что женщины всему виной. И счастью мужскому, и несчастью – тоже. Галина посмеивалась над ними и разбивала все их доводы в пух и прах одним вопросом: «Что бы вы делали без баб?» Друзья, покачав головами, соглашались – без баб жизнь ни о чём.

Как-то Галина снова завела разговор о своей знакомой, но Егор упрямо отказывался, ссылаясь на то, что теперь другие женщины его не интересуют: у него есть Люба. С Любой они по-прежнему общались практически непрерывно, отправляя каждый час по нескольку смс, и разговаривая все вечера по телефону. Несколько раз они успели поссориться из-за пустяков, но больше часа их размолвки не длились – Егор с радостью заметил, что Люба очень ловко умеет сглаживать проблемы, просто «перешагивая» через них. О встрече пока речи не шло, так как майские праздники и куча отчётов на конец года заполнили всё время Кашириной – и рабочее, и свободное, и личное тоже. Да и появляться в таком виде перед Любой он не хотел.

Когда с Субботина сняли лангет, он пригласил к себе в гости друзей.

– Григорий, это дело надо отметить! Приезжайте часов в пять, я баню натоплю, попаримся по-людски, а то я уже соскучился по веничку!

– Не вопрос, корефан! – согласился Григорий и спросил: – А подружку привозить?

– Гриш, вы достали уже с подружкой! Если она такая шикарная бабёнка, как ты говоришь, что же она одна до сих пор?

– Да был у неё какой-то фраер женатый, да, говорит, жена просекла, он и трухнул. Она, кстати, смотрела у нас фотки, твои тоже – глянулся ты ей, сечёшь? Интересный мужчинка, говорит! Хочу, говорит, познакомиться. Так как, Жорка? Не пожалеешь, честно тебе говорю!

Егор замялся, уже готовый согласиться, но, посмотрев на компьютер, с рабочего стола которого на него смотрела Люба, сказал:

– Нет, Гриш, не надо никого привозить. Да и на работу мне завтра, – добавил он, чтобы смягчить отказ.

– Ладно, время ещё есть, – сказал Григорий. – Но, смотри, всё равно познакомлю, гадом буду! А там, как хочешь: понравится, так понравится, а нет, так нет.

– Замётано! Приезжайте, я жду!

К пяти часам у Субботина был полный порядок: дома натоплено, полы вымыты, в бане жара – уши в трубочку сворачивались. Отец Егора в своё время работал на стройке прорабом и этот дом строил сам. Баню он пристроил заодно с домом, под одной крышей. Из кухни дверь вела в небольшой предбанник с лавкой, столиком и большим зеркалом, а оттуда был вход в баню. Неудобство заключалось только в том, что нельзя было из бани выскочить на улицу и ухнуть своё распаренное тело в сугроб. Но то, что из бани сразу можно было войти в кухню, перекрывало этот недостаток с лихвой. В конце концов, можно было просто вылить на себя таз холодной воды, что Егор и практиковал постоянно.

Кузнецовы приехали без опоздания. Егор приготовил салат, вскипятил воду под пельмени и поставил на стол варенье из смородины: знал, что Григорий любит после бани побаловать себя литровой банкой чая с вареньем.

– Привет, кореш! – приветствовал друга Григорий, протягивая ему крепкую пятерню. – Как ты, в полном порядке?

– Привет! Проходите, раздевайтесь, – сказал Егор. – Всё, кажись – выздоровел, можно снова на свидание ехать, – пошутил он. – У меня всё готово. Галка, ты первая пойдёшь?

– Нет, Егор, ты же знаешь, что я жару не терплю, – ответила Галина, хозяйским взглядом окидывая кухню. – Идите вы, а я пока приготовлю на стол.

– Да у меня всё приготовлено, только пельмени в морозилке, а вода – вон, в кастрюле, уже вскипела.

– Да разберусь, Егор, не переживай.

Друзья, не долго мешкая, разделись и в одних трусах – Егор не стеснялся подруги – пошли в предбанник.

– Пару веников я распарил, в бане вроде жарко, – сказал Егор, раздеваясь.

– Сейчас посмотрим. Ты как себя чувствуешь, голова не болит? – спросил Григорий и вошёл в баню. – У-ух! Ничтяк, отлично! – воскликнул он.

Егор зашёл и сразу присел: жар был стоящий.

– По-моему, чуть перетопил, – сказал он, сразу же почувствовав, как по телу потекли струйки пота. Серебряная цепочка с крестиком вмиг зажгли шею, и Егор зачерпнул из бака холодной воды, смочил – жечь перестало. – Погоди-ка, я сейчас шапки принесу!

Он снова выскочил в предбанник, снял с вешалки две спортивные шапки.

– На, надевай.

– Да ну, какая шапка, Жорка?! Давай сыпанём маленько водички? – спросил Григорий, и, не дождавшись ответа, открыл дверку каменки и ухнул туда полковша горячей воды из таза с вениками. Из дверки пыхнуло горячим паром так, что Егор снова присел на пол. Запахло берёзовыми листьями.

Немного придя в себя, он встал, достал из таза с позеленевшей горячей водой два веника, встряхнул.

– Ну-ка, дружок, ложись на полок, дядя Гоша пройдётся по телу твоему пряному, – повеселел Егор. – А-ай, красота-то какая!

– Давай, корефан! – бодро ответил Григорий и растянулся во весь полок.

Егор налил таз холодной воды, поставил на нижнюю полку, затем поднял веники к потолку, потряс ими, стряхивая лишнюю влагу и оба веника приложил к пояснице друга.

– О-о! Мама дорогая, Жорка! Спалишь меня! – вскрикнул Григорий.

– Терпи, казак, дядя Гоша дело знает!

Егор стал поглаживать вениками тело в разные стороны. Затем снова помахал ими у потолка и теперь стал трясти их над телом, едва касаясь кожи листочками, от поясницы к голове и ступням. Егор знал, что от такого прикосновения по коже бегут мурашки и хочется начать хлестать себя, но он ещё и ещё заводил друга.

– Давай, Жорка, не жалей, всыпь-ка горяченьких!

– Сейчас, будет, – ответил Егор и, зачерпнув полный ковш холодной воды, окатил Григория с ног до головы. Григорий дёрнулся, заорал:

– От ты зараза, а?!

– Молчи, несчастный! – ответил Егор и, сначала осторожно, а затем всё сильнее и сильнее начал хлестать друга двумя вениками, временами встряхивая их и поглаживая тело листьями.

– Маруся от счастья слёзы льет! Как гусли, душа её поёт, – громко запел Егор, нахлёстывая друга в такт песни. – Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси капают – сладкие, капают – кап, кап, – капают слёзы на копьё!..

Выползли в предбанник они едва живые. Григорий открыл дверь в кухню, крикнул:

– Мать, квасу нам принеси!

– Гриш, откуда у меня квас? – спросил Егор, накинув на себя полотенце.