Корректор. Книга третья. Равные звездам

– Понятно. Огромное спасибо, господин Исэйка. Я не могу найти слов, чтобы выразить свою благодарность. До свидания.

Палек поднялся на ноги, и Канса поспешно вскочила вслед за ним. Они дружно поклонились, повернулись и вышли, причем молодой человек заботливо придержал дверь, пропуская вперед свою подругу. Исэйка слабо улыбнулся – хороший юноша, так любит своих родственников. Да и жену себе подобрал славную. Жаль, что пора их первого счастья омрачена таким горем. Ну что же, он, как и обещал, сделает все, что в его силах. А заодно посмотрит, нельзя ли извлечь из ситуации что-нибудь для себя лично. Особенно с учетом того, что до очередных выборов в Ассамблею остается менее полугода, а работа в Фонде успела основательно ему наскучить. Возможно, настала пора вернуться в большую политику, и если так, то удобнее данного случая ничего не придумаешь…

Он включил настольный коммуникатор и набрал код.

– Утро, Масарик, – сказал он в ответ на приветствие собеседника. – Проснулся уже? Да ладно, я же знаю, что ты всегда до полудня дрыхнешь, не отнекивайся. Ну, раз проснулся, то как относишься к идее позавтракать вместе? Заодно и обсудим кое-что на свежую голову…

Станция «Яблоневая» оказалась типичным маленьким вокзальчиком в тихом пригороде Оканаки. От Северного вокзала поезд шел туда чуть больше получаса. В выходной день привокзальная площадь казалась совершенно пустынной. Начинал накрапывать дождь, и тяжелые тучи, пришедшие с севера, низко стелились над землей. Ощутимо холодало, на землю стремительно пикировали редкие мокрые снежинки. Канса поежилась, и Палек пожалел, что не догадался взять с собой теплую одежду. Мог бы и сообразить, что Оканака расположена много севернее Тэммондая, и что ранняя весна здесь гораздо холоднее и неприятнее.

Они вышли на площадь, и тут же, вывернув со стоянки, к ним подкатил голубой «цумэра-лавина». Палек склонился к переднему пассажирскому окну, в котором плавно опустилось стекло.

– Господин Палек, – вежливым тоном сказал водитель, – меня прислала госпожа Эхира. Прошу, садитесь в машину.

Не заставив упрашивать себя дважды, Канса и Палек юркнули на заднее сиденье. Машина тут же плавно двинулась с места.

– Господин Палек, я Камман, искин Камилла, вторая страта, – представился водитель, не оборачиваясь. – Рад знакомству, прошу благосклонности.

– Радость взаимна. Благосклонность пожалована, – пробормотал молодой человек. – Я… не знал, что тетя Хи общается с вами.

– Она не общалась с нами. Но контакты для связи у нее имелись. В сложившихся обстоятельствах мы сочли необходимым оказать ей посильную помощь.

– Что за обстоятельства?

– Ты узнаешь о них очень скоро. Мы прибудем на место через тринадцать с половиной минут. Я бы предпочел не говорить раньше времени.

– Понятно, – напряженно сказал Палек. – Господин Камман, могу я поинтересоваться, как у тети Хи со здоровьем? Мне очень не понравился ее голос по пелефону.

– Это тоже является частью сложившихся обстоятельств. Приношу свои извинения, господин Палек, но ты очень скоро все узнаешь сам. Еще раз приношу извинения.

Палек коротко глянул на Кансу, и та заметила в его взгляде растерянность. Она успокаивающе улыбнулась ему и крепко сжала его руку.

Вскоре машина выбралась из городка и помчалась по узкой лесной дороге, которую тесно обступили деревья. Затем они свернули с нее на еще более узкую, в одну полосу, дорогу и точно в указанный водителем срок подъехали к воротам в высокой бетонной стене. При их приближении створки плавно разъехались, и машина, не останавливаясь, вкатила в просторный двор перед небольшим двухэтажным зданием.

– База операций «Тампопо», – сообщил водитель. – Место защищено, опасность отсутствует. Госпожа Эхира ожидает вас. Поднимитесь по лестнице на второй этаж, вторая дверь налево. Я присоединюсь, если появится необходимость.

– Спасибо, господин Камман, – кивнул Палек, выбираясь из автомобиля и помогая вылезти Кансе.

Сбросив у входа обувь, они поднялись по широкой деревянной лестнице. Вторая слева дверь стояла полуоткрытой, и Палек, осторожно постучав, прошел внутрь. Канса, с любопытством озираясь, последовала за ним.

– Здравствуй, тетя Хи… – начал было Палек, широко улыбаясь, но тут же осекся. Улыбка исчезла с его лица, словно ее стерли мокрой тряпкой. – Тетя Хи, что с тобой?

– Здравствуй, Лика, – кивнула ему изможденная, совершенно седая женщина, в которой угадывалась лишь тень прежней Эхиры. Она, закутанная в теплое покрывало, сидела в механизированном инвалидном кресле на колесах перед настежь распахнутым окном, в которое волной вливался сырой наружный воздух. – Рада тебя видеть. Хотя и не могу сказать, что желала этой встречи.

– Что с тобой, тетя Хи? – Палек бросился на колени перед ее креслом и сжал старческую руку, ответившую ему едва чувствующимся пожатием. – Ты вся поседела. Ты очень скверно выглядишь! Ты плохо себя чувствуешь?

– Лика, Лика, – покачала головой Эхира, – ты не хочешь сначала представить мне свою очаровательную спутницу?

– Прости, тетя Хи, – преодолевая спазм в горле, проговорил Палек, вглядываясь в ее лицо. – Познакомься с госпожой Кансой Марацукой. Со вчерашнего дня она моя жена. Каси, познакомься с госпожой Эхирой Маргой.

– Чрезвычайно рада знакомству, госпожа Эхира, – низко поклонилась Канса. – Прошу благосклонности. Я бы хотела оказаться тебе чем-нибудь полезной. Ты нуждаешься в помощи?

– Лика! – Эхира расцвела теплой улыбкой, ненадолго снова став похожей на прежнюю себя. – Неужели я дождалась того момента, когда ты решил остепениться? Вот уж не думала! Госпожа Канса, неужто наш шалопай действительно сделал тебе официальное предложение?

– Да, госпожа Эхира, – робко кивнула девушка. – Вчера, в Тэммондае.

– Ну и ну! – Эхира покачала головой. – Ну что же, я просто передать не могу, как рада, что все-таки дождалась. Лика, госпожа Канса, примите мое благословение.

– Спасибо, тетя Хи, – пробормотал Палек. – Но все-таки – что с тобой? Ты выглядишь…

– Я выгляжу настоящей старухой, – кивнула Эхира, и на ее лицо вновь легла печать бесконечной усталости. – Я знаю. Утром я вытребовала у Каммана зеркало. Он не хотел давать, но я оказалась упрямее. Лика, однако скажи мне, зачем ты приложил столько усилий, чтобы найти меня? Из-за Кары?

– Да, тетя Хи. Из-за Кары. Ты… уже знаешь?

– Да, Лика, мальчик мой. Знаю. Камман сообщил мне вчера. Информация прошла по их сети, и он посчитал, что не имеет права скрывать ее от меня. Я просто не могу передать, как мне жаль, что все вышло так неудачно. Так неудачно…

– Тетя Хи… – начал было говорить Палек, но Эхира остановила его, покачав головой.

– Я не могу помочь вам, Лика. Я уже ничем не могу вам помочь. Я умираю.

Палек резко вздохнул. Канса ахнула, прижав руки ко рту. Эхира слабо усмехнулась.

– Не стоит, Лика. Я никогда не афишировала свой возраст, а ты, вероятно, и не задумывался о нем – ведь я всегда так молодо выглядела! Но на самом деле я стара, очень стара. Я родилась в семьсот пятидесятом году, и мне сто семь лет. Таков главный дар Демиургов своим друзьям – долгая жизнь, хорошее здоровье, здравый рассудок и быстрая смерть, не отягощенная старческими недугами. Пожалуй, один из самых ценных даров, которые боги могут преподнести простому человеку.

– Тетя Хи…

– Мое время пришло, Лика. Я почувствовала первые признаки период назад. Я совсем не намеревалась нагружать вас унылым сидением у одра умирающей, так что вы ничего не должны были знать до получения урны с моим пеплом и завещания. Мне так жаль, Лика, что самое прекрасное время в твоей жизни оказалось омраченным сразу двумя черными пятнами, непередаваемо жаль! Последние два дня я живу на стимуляторах Джао. Я намеревалась умереть еще вчера вечером, с последними лучами заката – так романтично, знаешь ли, романтично и символично. Но когда я узнала о похищении, я поняла, что кто-то из вас обязательно меня найдет. Так что я решила пожить еще несколько часов. И вот ты здесь, Лика, только для того, чтобы узнать, что не можешь рассчитывать на мою поддержку.

– Тетя Хи… – прошептал Палек, гладя ее по руке. По его лицу текли слезы. – Тетя Хи, я не хочу, чтобы ты умирала!

– А уж я-то как не хочу! – криво усмехнулась Эхира. – Но что поделаешь. Жизнь всегда заканчивается смертью, Лика, и с этим можно лишь смириться. Вот, возьми…

Она медленно стянула с левого безымянного пальца золотое кольцо с двумя небольшими бриллиантами и вложила его в ладонь Палеку.

– Стимулятор Джао. Он помог мне продержаться до твоего появления. Он бесполезен для всех, кроме меня, но пусть хранится у вас в семье. А еще лучше – подари его госпоже Кансе на свадьбу, такого больше нет нигде в мире. Я очень надеюсь, что Кара и Цу выберутся из очередного приключения целыми и невредимыми. Я помню, как пятнадцать лет назад впервые увидела Кару на фотографии в досье Института – и как впервые встретила вживую во дворике вашего отеля: такую маленькую, такую храбрую, такую отчаянную… Я сирота, в свое время Майя подобрала меня на улице примерно в таком же возрасте, и мне показалось, что я увидела в ней себя. Я так и не обзавелась своими детьми, Лика, и ваша семья стала семьей и мне. Если ты еще когда-нибудь увидишь Кару, передай ей, что я прошу прощения за ту передачу. Я должна была ее сделать, потому что… Неважно. Просто должна. Я тянула до последнего, потому что боялась, что она меня возненавидит… а получилось так, что я виновата в случившемся и даже не могу ей помочь. Я виновата, Лика, очень перед ней виновата. Попроси у нее за меня прощения, хорошо?

– Тетя Хи! – Палек яростно шмыгнул носом. – Ты не умрешь. Ты не можешь умереть. Наверняка искины Камилла что-нибудь придумают. Они же знают много чего…

– Они уже оказали мне всю помощь, которую могли оказать. Они помогают мне достойно умереть, не заставляя страдать окружающих, и это больше, о чем я могла мечтать. Ты хороший мальчик, Лика, и у тебя впереди вся жизнь. Но тебе еще предстоит научиться терять близких и мириться с их смертью. А теперь идите. Мне осталось совсем немного, и я хочу побыть одна. А вы… вы давно выросли, повзрослели и больше не нуждаетесь в чужой опеке. Вы справитесь. Камман, пожалуйста, проводи их.

– Господин Палек, госпожа Канса, – произнес неслышно вошедший в комнату чоки. – Прошу вас, пойдемте со мной.

– Я не могу! – яростно сказал Палек. – Я хочу остаться…

– Нет, Лика, – покачала головой Эхира. – Ты не можешь. Я не хочу, чтобы ты запомнил меня мертвой. Госпожа Канса… пожалуйста, будь ему опорой.

– Обязательно, госпожа Эхира, – кивнула девушка. – Я… мне жаль…

– Не надо. Никогда не грустите о мертвых. Лучше радуйтесь, что они когда-то жили. Лика, мальчик мой, прощай навсегда. И не забывай меня, ладно?

– Я не забуду тебя, тетя Хи! – с лицом, мокрым от слез, сквозь стиснутые зубы проговорил Палек. – Мы никогда тебя не забудем.

– Спасибо, Лика. А теперь идите.

Канса помогла Палеку подняться с колен и повела его к двери. Он, не отрываясь, смотрел через плечо на Эхиру, бессильно откинувшуюся на спинку кресла. После того, как Камман закрыл за ними дверь комнаты, он, словно слепой, опираясь на руку девушки, спустился по лестнице и долго не мог попасть ногой в ботинок, пока та не помогла ему.

– Кара, Цукка, тетя Хи… – еле слышно пробормотал он. – Ну почему, почему все сразу? Каси, не оставляй меня хоть ты, ладно?

– Я ни за что тебя не оставлю! – девушка крепко обняла его и прижалась к нему всем телом. – Ни за что, Лика!

Он уткнулся носом ей в плечо и, содрогнувшись, всхлипнул. Канса осторожно погладила его по голове, чувствуя, как у нее самой в носу предательски щиплет. Несколько мгновений спустя Палек оторвался нее и принялся вытирать лицо рукавом куртки.

– Пойдемте, – мягко сказал спустившийся сверху Камман. – Она уснула. Я отвезу вас обратно на станцию.

– Господин Камман, – безнадежно спросил Палек, – ее еще можно спасти? Вылечить?

– Нет, – покачал головой чоки. – Прости, но ресурсы ее организма полностью истощены. Она уже несколько дней живет исключительно за счет своей силы воли. Удивительно, что сердце все еще работает. Она прожила долгую по человеческим меркам жизнь, и мы уже ничего не можем сделать.

Обратный путь прошел в тягостном молчании. Уже высадив их на привокзальной площади, Камман сказал:

– Три минуты назад система жизнеобеспечения сообщила, что госпожа Эхира умерла, не просыпаясь. Прими мои соболезнования, господин Палек. Мы позаботимся о всех формальностях. Урну с прахом доставят в ваш отель. В завещании указано, что его следует развеять по ветру на обрыве над Масарийской бухтой.

– Спасибо, господин Камман, – машинально проговорил Палек и медленно поклонился. – Бесконечно признателен тебе за помощь в трудную минуту. Пойдем, Каси. Нужно купить билеты и… нет, я пока не хочу сообщать Мати и Яни.

Глядя вслед отъезжающей машине, он расправил плечи, и Канса почувствовала, как внутри него твердеет и крепнет стальной стержень. В его глазах загорелась мрачная решимость.

– Да, тетя Хи, мы уже взрослые, – сказал он негромко. – Спасибо тебе и господину Исэйке, что напомнили нам. Каси, мы найдем похитителей и вытрясем из них душу за то, что они сделали. Я не допущу, чтобы Кара или Цу погибли, пусть даже мне придется перевернуть полмира. Пойдем. Нужно вернуться в Масарию и понять, что делать дальше.

14.04.858, перидень. Оканака, официальный президентский комплекс

– Господин Президент ожидает тебя, господин Прой, – чоки-секретарша одарила главного директора СОБ ослепительной улыбкой. Тот молча поднялся из кресла и прошел к внутренней двери приемной. Внешне он казался абсолютно спокойным… а что творилось внутри, никого не касалось. Он знал, зачем Президент вызвал его к себе в резиденцию в неурочное время, и подготовился к разговору.

– Добрый день, Сота, – вежливо поздоровался он, прикрыв за собой дверь.

– День, – откликнулся тот, отрываясь от дисплея компьютера. – Садись. Догадываешься, зачем позвал?

– Опять что-то с Басуэ, – коротко ответил Прой. Он не намеревался навлекать на себя дополнительные неприятности демонстрацией излишней догадливости. Пусть Президент сам сообщит, что ему нужно, или хотя бы сделает вид, что выбрал из двух вариантов.

– Про Басуэ мне Мацута рассказывает, – усмехнулся Президент. – То одни сказочки, то другие. Радуешься, небось, что конкуренты лажанулись по полной программе? Не больно-то радуйся, у тебя своих грехов хватает. Армия у нас хотя бы на чужой территории в дерьмо по уши вляпалась – а вот ты на своей. Расскажи-ка мне, блистательный господин Прой Кисин, что ты знаешь про некую госпожу Карину Мураций.

Оой-генерал позволил себе слегка расслабиться. Бессонная ночь все-таки не пропала зря. После того, как в деньдень сработала система «Камигами», особая рабочая группа, не существующая официально, дневала и ночевала на работе, по крупицам собирая данные о происходящем и раскручивая старые запутанные ниточки. Ночью он сам присоединился к ним, поскольку в сорок третьем, пусть и косвенно, оказался косвенно причастен к масарийским событиям, а потому мог добавить какие-то ценные крохи информации. Перед приездом в резиденцию он по уши накачался энергетиками, так что кофеин почти выплескивался у него из ушей, но к разговору с Президентом был готов полностью.

– Карина Мураций, двадцать восемь лет, – для вида на пару секунд задумавшись, заговорил он. – Место рождения – Офуро, предыдущая фамилия – Серенова. В возрасте шести лет подброшена в детский дом в Тахоке. На момент принятия под госопеку родителей не идентифицировали, и имя с фамилей придумали в детском доме. Дополнительное расследование в сорок первом позволило выявить настоящих родителей. Отец умер от какой-то сложной болезни, название которой я, извини, так и не сумел запомнить. Мать от горя помутилась рассудком и в один прекрасный день просто исчезла из дома вместе с ребенком – вероятно, где-то погибла или покончила жизнь самоубийством после того, как подбросила девочку. Воспитывалась Карина в детском доме примерно три с половиной года, после чего в десятый день рождения у нее внезапно прорезались особые способности первой категории. Несколько периодов скрывалась в заброшенных домах на окраинах Тахоки, промышляя мелким воровством из жилищ и магазинов, попутно убив и искалечив нескольких человек в результате случайных столкновений, после чего была захвачена спецотрядом Минобороны. Переправлена в Масарийский филиал Института человека, где и содержалась до сорок третьего года. В середине пятого сорок третьего вместе с девочкой-девиантом Яной Паракой в результате сбоя оборудования бежала из Института, по пути убив около двух десятков бойцов вооруженной охраны. Каким-то образом попала в поле зрения Сущности с кодовым именем «Соловей», одна из масок которой и удочерила ее формально вместе с Яной и приблудным детдомовским мальчишкой Палеком Брином. После того, как данная Сущность руками местного отделения СОБ ликвидировала Институт Человека, девочка воспитывалась под опекунством бывшего капитана спецназа Саматты Касария и его официальной любовницы Цукки Касарий, в девичестве – Меровановой. Что интересно, до того, как стать опекуном девочки, капитан несколько лет являлся командиром отряда армейского спецназа, охранявшего Институт, и лишь по случайности отсутствовал на подопечном объекте в ночь побега. Обучалась девочка дома, сдавала школьные экзамены экстерном, продемонстрировав выдающиеся для ребенка интеллектуальные способности. Досрочно и с отличием закончила медицинский факультет Масарийского государственного университета. Интернатуру первого и второго года проходила в Первой городской больнице Крестоцина, затем какое-то время работала в Госпитале ветеранов Масарии, после чего окончательно перебралась в Крестоцин, и с тех пор работала в хирургическом отделении Первой городской больницы.

Прой задумался, делая вид, что вспоминает.

– Занимается рукопашными единоборствами. Мастер Пути – зеленая лента присуждена в пятьдесят пятом и подтверждена в пятьдесят седьмом. Наставник – тролль Караби Нэтто, белая лента Ведущего по Пути присуждена в пятьдесят третьем. Преподаватель медицинского факультета государственного университета Крестоцина. Почетный добровольный сотрудник городской полиции Крестоцина, постоянный эксперт по особым способностям при городском полицейском управлении, неофициальный наставник по рукопашному бою при полицейском управлении Первого городского округа. Помимо особых способностей первой категории обладает документально подтвержденными возможностями объемного сканирования и манипуляции с веществом на молекулярном уровне. Неоднократно участвовала в работе комиссий Министерства здравоохранения, обладает официальным разрешением на применение своих способностей в медицинской практике. Считается, что добилась полного излечения или хотя бы временной ремиссии по крайней мере в пяти десятках совершенно безнадежных случаев – запущенный рак, лейкемия и тому подобное. Один из наиболее популярных хирургов Крестоцина, если не всей Катонии – очередь на операции расписана на несколько периодов вперед…

– Замечательно! – нетерпеливо оборвал его Президент. – Это все в твоем досье есть? Или ты передачу в прошлый небодень посмотрел? Я тоже запись видел, чтоб ты знал. Чего-то посвежее не расскажешь?

– Расскажу, Сота. Позавчера ее вместе с бывшей опекуншей Цуккой Касарий похитили в Крестоцине прямо среди бела дня. Если верить пересланной на телевидение записи, ответственность берет на себя Дракон.

– Вот как? – с преувеличенным интересом спросил Президент. – И ты так спокойно о нем говоришь?

– Наша вина, – медленно склонил голову оой-генерал. – Мы совершенно не ожидали подобной наглости со стороны Дракона. Мы не можем полностью искоренить их связи с нашими наркоторговцами, но когда они пытаются расширить здесь свое присутствие, мы каждый раз бьем им по рукам. Чтобы они осмелились пойти на такой серьезный шаг… Прости, Сота, мы облажались.

– Рад, что ты сам все понимаешь, – недобро усмехнулся Президент. – Может, еще и объяснишь, как относиться к тому, что мне начинают задавать недоуменные вопросы люди, до той передачи знать не знавшие ни о какой Карине Мураций?

– Например? – насторожился главный директор СОБ.

– О, например, хорошо тебе известный блистательный господин Сайко Тупан. Пост Глашатая Ассамблеи, видишь ли, позволяет ему связываться со мной напрямую, в обход всех управляющих делами и пресс-секретарей, и не отвечать ему я могу лишь до определенного предела. Он почему-то полагает, что как Президент я несу полную ответственность за работу всех без исключения министерств и управлений правительства. Включая работу Управления Общественной Безопасности. И его очень интересует, каким образом иностранным бандитам удается безнаказанно похищать граждан Катонии. Тем более – таких достойных граждан. А заодно – почему наша доблестная Служба Общественной Безопасности не желает палец о палец ударить по такому поводу. Скажи мне, Прой, что я должен ему отвечать?

Президент тяжело уставился на оой-генерала, и тот почувствовал, как по спине ползет струйка холодного пота.

– А еще до меня дошел слух, что фракция независимых депутатов с подачи некоего господина Исэйки Додотары, прекрасно тебе известного и, похоже, решившего вернуться на публичную арену, намерена подготовить официальный депутатский запрос на данный счет. И его обязательно озвучат на очередной сессии Ассамблеи, по необъяснимому совпадению открывающейся именно сегодня вечером. И скандала всекатонийского масштаба избежать точно не удастся. А летом у нас намечается такая малость, как выборы в Ассамблею, после чего останется всего полгода до президентских выборов, проводимых вновь избранными депутатами. А ты не хуже меня знаешь, насколько незначительно мое большинство и насколько фатальной для меня может оказаться потеря даже десятка голосов. Кусо! Даже мой новый референт, как ее… Рора, недотрога глазастая, и та вчера вечером… Тьфу. Так что, Прой, мне отвечать на недоуменные и, дополнительно замечу, совершенно справедливые вопросы?

Оой-генерал постарался изобразить на своем лице выражение задумчивой компетентности.

– Мы работаем, Сота, – со вздохом сказал он. – Однако не все так просто, как хотелось бы. Как удалось установить, Карину и Цукку вывезли из страны тем же вечером на сухогрузе «Дзинсока». Его не успели перехватить в наших территориальных водах из-за неудачного цунами, именно в тот момент разогнавшего все суда в окрестностях Крестоцина. Фрегат береговой охраны догнал «Дзинсоку» лишь в полусотне верст за границей нейтральных вод, и капитан отказался остановиться для досмотра. А шел он под флагом Горагии.

– Ссихан! – на орочий манер выругался Президент. – Вот уж только такого нам и не хватало! Ладно, и что дальше?

– Сота, тебе честно? – в упор взглянул на него оой-генерал. – А ни хрена дальше. Мы, разумеется, отправили запрос в ЧК, чтобы те перехватили идущую к ним «Дзинсоку», но можешь меня без пенсии в отставку выгнать, если похищенных не снимут с судна по дороге. У Дракона хватает быстроходных яхт, на которых они контрабанду возят – на наших верфях построенных, между прочим, сколько раз я говорил, что гайки пора закручивать! Типовой схемой для них является перегрузка наркотиков и другого нелегального груза в открытом море, так что в порт назначения судно приходит уже чистеньким. Наверняка там и капитан в доле, и команда помалкивать предпочитает. В наших портах «Дзинсока» никогда больше на борт ни крошки контрабанды принять не сможет, уж такую радость мы ей обеспечим, но сейчас ее ловить бессмысленно. И мы даже спецоперацию в Сураграше устроить не можем для поиска и эвакуации – сам помнишь, что в прошлый раз оттуда целый экспедиционный корпус ноги едва унес.

– То есть ты хочешь сказать, что ровным счетом ничего сделать не сможешь? – задумчиво прищурился Президент.

– Нет. Такого я не говорил и говорить не намерен, – покачал головой оой-генерал. – Есть… обходные маневры.

– А именно?

– А именно… – главный директор СОБ хмыкнул. – В первую же ночь после похищения дотла сгорел особняк директора по безопасности корпорации «Тёбица» Осы Касадаки. Сам директор пропал без вести, скорее всего – сгорел вместе с домом. Эксперты там все еще работают, так что кости, или что от них осталось, наверное, найдут.

– При чем здесь «Тёбица»?

– При том, что восемь лет назад ее люди пытались, правда, неудачно, похитить чоки-прототип, в свою очередь украденный из «Визагона» его разработчиком. История вышла темная, похоже, тоже каким-то боком связанная с Сущностями, но главное, что в ней оказалась замешана госпожа Карина. И еще есть сведения, что господин Оса оказался как-то причастен к позавчерашнему похищению. Он давно участвовал в контрабанде чоки в Граш и ЧК, и мы о том знали, но он наш человек. Бывший сотрудник смежников, иногда сливал нам и им информацию о контрабандистах – наверняка о конкурентах, но все же сливал, консультировал по разным мелким вопросам, так что мы закрывали глаза на мелкие шалости.

– «Мелкие шалости»? – удивленно поднял бровь Президент. – И ты спокойно рассказываешь мне, что СОБ покрывала уголовного преступника? Прой, ты понимаешь, что случится, если пронюхает пресса или кто-то из депутатов?

– Не пронюхают, – хладнокровно парировал оой-генерал. – Он мертв, и вояки уже подчистили оставшихся свидетелей, так что все концы оборваны. В другом главное – в тот день в Крестоцине присутствовал бывший опекун госпожи Карины и муж госпожи Цукки Саматта Касарий. И его местонахождение в момент пожара установить не удалось. По крайней мере, он точно не ночевал ни в одной гостинице и не возвращался в квартиру своей бывшей подопечной.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил Президент. – Какое…

Он осекся, и его глаза расширились.

– Бывший капитан спецназа… – пробормотал он. – Наверняка по уши замешанный в делах Сущностей. Он в «Камигами» фигурирует?

– Да. Именно капитан спецназа, фигурирующий в досье «Камигами». И с большой долей вероятности постарался именно он – если только кто-то из Сущностей не решил лично развлечься зрелищем небольшого костерка.

– Предположим. И что?

– Если он решил вспомнить свои старые навыки, то можно заметить, что он совершенно никак не связан с СОБ или военной разведкой. Он – частное лицо. И все, что он предпримет, станет действиями частного лица, за которые мы не можем нести никакой ответственности.

Минуту Президент задумчиво глядел на него.

– Ты хочешь сказать, что намерен возложить работу спецназа на одного-единственного человека? Капитана, пятнадцать лет назад уволенного из армии? – наконец спросил он.

– На троих человек, – поправил его оой-генерал. – Один из которых ветеран спецназа, до сих пор не утративший навыков, а вторая – девиант первой категории, умеющая читать эмоции. Да и третий член семейки непрост, пусть и не обладает особыми способностями. Оказав им помощь, мы ничего не теряем – но при том демонстрируем свою лояльность к Сущностям.

– Вот, кстати, о Сущностях, – пробормотал Президент. – Как они отнесутся к тому, что мы до сих пор ничего не сделали?

– Мы не подписывались на то, чтобы охранять их подопечных, – пожал плечами главный директор СОБ. – Изначально они подчеркивали, что от нас им ничего не нужно, включая охрану – лишь бы мы держались подальше. И я не получал никаких явных сигналов, что что-то изменилось.

Он наклонился вперед.

– Как я уже говорил, Сота, мы вообще не знаем, здесь ли они еще. В последний раз Сущности проявлялись восемь лет назад, в начале пятидесятого. Возможно, они совсем ушли с планеты и оставили нас в покое. Но я не намерен проверять данное предположение на собственной шкуре. Она, Сота, мне почему-то еще дорога. Мы не знаем, почему они перестали проявляться и перестали ли. Возможно, сейчас они просто действуют аккуратнее, и мы просто их не замечаем. В любом случае вряд ли они обидятся на жест доброй воли. Навязываться мы не намерены, но изучение психологических профилей Саматты и остальных показывает, что ради спасения своих они пойдут на все. И почти наверняка нашу помощь примут.

– Хорошо, – согласился Президент. – Но только, Прой, мне категорически не нравится мысль, что мы пытаемся возлагать такую задачу на дилетантов. Поддерживать их ты можешь сколько угодно, но лишь в качестве вспомогательного плана. А что ты можешь предложить в качестве основного?

– Как обычно, запросы по официальным каналам. Княжичи готовы Дракона с потрохами слопать, дай только за хвост ухватить, так что на запрос, который им уже ушел, отреагируют правильно несмотря на любую напряженность между нами. «Дзинсоку» встретят в порту назначения, и если похищенные еще на борту, их освободят…

– Или прикончат при штурме! – фыркнул Президент. – Им наплевать на политические последствия для меня. Да они даже с удовольствием меня подтолкнут в спину, «случайно» пришив заложников – или позволив это сделать бандитам. Что еще ты намерен делать?

– Пока все. У меня даже нет данных, куда собираются тащить похищенных, а Сураграш велик, дик и даже не картирован толком, и два человека исчезнут в нем так же просто, как песчинка в океане. У нас и в самом деле связаны руки, Сота. В других обстоятельствах я бы принял на себя ответственность и послал за кораблем фрегаты береговой охраны, но рисковать открытой войной с Горагией я не стану. Особенно когда сзади ее подпирает ЧК. То есть если ты прикажешь…

– Нашел, кого сделать крайним, а, Прой? – усмехнулся Президент. – Ну-ну. Разумеется, я такого приказа не отдам даже неофициально. Работай дальше, информируй меня обо всех изменениях в деле. Но имей в виду вот что. Сейчас – середина четвертого периода. Избирательная кампания официально стартует в седьмом периоде. Если за оставшееся до нее время ты не вернешь женщин на родину или хотя бы не прикончишь демонстративно их похитителей, мне придется вспомнить, что ты уже два года как вошел в пенсионный возраст.

Он наклонился вперед и вперил в главного директора СОБ тяжелый взгляд.

– Прой, и имей в виду – здесь не только в политике дело. Если я войду в историю как первый Президент Катонии, при котором иностранные бандиты начали безнаказанно похищать ее граждан, я буду разочарован. ОЧЕНЬ разочарован. Запомни, пожалуйста, мои слова и прими их близко к сердцу. А теперь иди и работай.

– Да, Сота, – кивнул оой-генерал, поднимаясь. – Я запомню.

Он коротко поклонился и вышел. Спускаясь по лестнице, он вытащил пелефон и вызвал своего первого заместителя.

– Все как просчитано, – сухо сказал он. – Запускай основной план.

Забравшись в машину, он погрузился в свои мысли. И все-таки – почему не вмешались Сущности? Может, они и в самом деле ушли насовсем? Возможно. А может, и нет. Чтобы делать прогнозы насчет действий противника, следует хотя бы приблизительно знать его намерения и логику действий. Может, у них есть какие-то свои непонятные планы. Если задуматься, то происходящее и впрямь может вызвать глобальный скандал, который радикально изменит политический расклад в Катонии. А он прекрасно помнит, что по крайней мере одна Сущность уже использовала похищенную девицу в подобных целях. С другой стороны, если внимательно пронаблюдать за происходящим, можно сделать кое-какие интересные выводы.