Корректор. Книга третья. Равные звездам

– Идем, – согласился Саматта. – А я к полудню в университет успею? Давно как-то здесь не появлялся, забыл местность.

– Успеешь, – кивнула Карина. – Сейчас полдевятого, мы успеваем на электричку без тридцати девять, идет она почти ровно час. И от вокзала до университета минут тридцать, максимум полчаса. Как раз укладываешься. Да пойдемте же!

– Смотри, мама! – громко сказал детский голос, и прямо перед ней остановилась невоспитанная юная особа лет одиннадцати-двенадцати. Особа сосала большой полосатый леденец на палочке и исподлобья разглядывала Карину. – А эту тетю по телевизору показывали!

– Да неужели? – охнула подошедшая сзади мамаша. – И в самом деле! Ты ведь Карина Мураций, госпожа? Та самая?

– Нет, госпожа, ты ошиблась, – строго сказала Карина, снова накидывая на голову капюшон. Она повернулась и спорым шагом, лавируя в толпе, двинулась в ту сторону, где указатели под потолком обещали выход к перрону и билетным кассам.

– Но ведь она действительно Карина Мураций? – несколько ошарашенно спросила женщина у Цукки. – Да?

– Ну, – рассудительно ответила Цукка, – если нет, то ты ошиблась. А если да, то явно не настроена общаться. Прости, госпожа, нам пора. Мати, пошли, а то сейчас в толпе потеряемся.

Карину они догнали только у билетного прилавка, возле которого выстроился недлинный хвост. Она приподняла край капюшона, чтобы они смогли увидеть ее лицо, и состроила унылую гримаску.

– Видите? – спросила она. – В четвертый раз за неделю узнают, как ни берегусь. Все время прячешься, как заяц от охотников.

Саматта негромко заржал и хлопнул ее по плечу.

– Мне бы твои проблемы! – весело сказал он. – Ну надо же, страх какой – на улице узнают! Я бы не отказался, между прочим. Цу, ты не видишь – тут бумажками расплачиваться надо? Или электронные монеты сойдут?..

В электричке они втроем успели занять отдельное мини-купе. На четвертое место Саматта недвусмысленно поставил свою сумку, так что посторонних рядом не оказалось. Немного расслабившаяся Карина, укрывшись между бывшим опекуном и окном, беззаботно болтала с Цуккой на ничего не значащие темы. Иногда она бросала в сторону прохода опасливый взгляд, но в целом в присутствии Цукки с Саматтой явно чувствовала себя спокойнее.

– Но все же я не понимаю, почему не могу связаться с тетей Хи, – внезапно сказала она, на полуслове оборвав фразу. – С самой телепередачи. Аппарат все время вне зоны приема. Или выключен. Я беспокоиться начинаю – не случилось ли что?

– Ты тоже не можешь? – нахмурилась Цукка. – Я думала, только у меня проблемы. Странно… Не прячется же она от нас, в самом деле. Может, она просто уехала куда-то подальше на время, чтобы дать пыли осесть?

– Может, и так, – согласилась Карина. – Но все равно непонятно, почему она от меня прячется. В конце концов, если она считает, что так надо зачем-то, я и перетерпеть могу. Особенно сейчас, когда в новостях только и рассказывают про Сэтату. Стыдно признаться, но я рада, что там заварушка случилась. Что люди гибнут, жаль, конечно, но про меня должны забыть. Мати, ты ведь у нас бывший военный. Что ты про Сэтату думаешь?

– Что я думаю, вслух лучше не высказывать, – зло фыркнул Саматта. – Во всяком случае, в женском обществе. Наши кретины из МИДа и Минобороны решили, что если подкормить волка, он в собаку превратится. А он не превращается почему-то. Сначала контрабанду оружия туда чуть ли не само Минобороны поддерживало, а теперь удивляются, что оно палить начало во все стороны. Все в политические игры играют, внешнего врага ищут. Тоже мне, нашли равного противника – Горагию!

– Знаешь, Мати, пусть лучше с Горагией скандалят, чем с ЧК воюют, – покачала головой Цукка. – Политическая сволочь тамошняя нашей стоит, все с одного куста розочки. Ладно, давайте перестанем о грустном. Кара, расскажи лучше, как ты разобралась с операциями. Тебе по-прежнему господин Кулау пациентов подбирает?..

На вокзале Карина с Цуккой расстались с Саматтой, помахав друг другу на прощание.

– Ну что, поехали ко мне? – осведомилась Карина. – Или погулять хочешь?

– Конечно, погулять! – с энтузиазмом заявила Цукка. – В кои-то веки я сюда выбралась, уже и забыла все. Сколько прошло с последнего раза?.. ну да, пять лет. Пора освежить город в памяти. Пойдем пешочком не торопясь. И погода подходящая – смотри, солнышко проглядывать начало, не жарко и без дождя. В самый раз для прогулок… Эй, ты чего?

Карина, неподвижно уставившаяся куда-то за ее плечо, встряхнулась и выдохнула.

– Совсем паранойя разыгралась, – виновато сказала она. – Уже второй день кажется, что за мной кто-то по пятам ходит. Воображение, похоже, слишком богатое. Сейчас вот показалось, что какой-то парень за мной наблюдает из толпы, а попыталась присмотреться – и нет его. Как растворился.

– Красивый парень? – деловито уточнила Цукка.

– Странный. Физиономия… какого-то необычного оттенка. Темная слишком, но не как от загара, а как… – Она пощелкала пальцами, не находя слов.

– Действительно, фантазия у тебя богатая, – засмеялась Цукка. – Или просто из-за одиночества всюду парни мерещатся. Слушай, Кара, про официального мужа я даже и не спрашиваю, но когда ты себе постоянного ухажера заведешь? Хотя бы одного? Или так и собираешься до самой старости эпизодическими встречами перебиваться раз в сезон? Ну ладно, ладно, не хмурься. Пошли перебирать подошвами по асфальту.

Следующие пару часов они неспешно гуляли по городу – прошлись по бульварам, вглядываясь в голые пока ветки, трогая пальцами уже почти полностью проклюнувшиеся почки, посидели в кафе за чашкой чая с пирожными, послушали музыканта на площади… Выстояв длинную очередь, прокатившись на двух лифтах подряд и подвергшись фотографированию на входе, они поднялись на смотровую площадку нового небоскреба «Косо». Его строительство закончилось лишь полгода назад, и он на добрых два десятка саженей возвышался над своими соседями. Вообще он уступал по высоте только двум зданиям в Оканаке, а если отсчитывать от уровня моря, то его крыша являлась самой высокой городской смотровой площадкой в мире. Вид на город и бухту с него открывался потрясающий, несмотря даже на низкую облачность, окутывающую окрестные горы, и Цукка долго восторженно цокала языком и качала головой. На выходе Карина с трудом удержала ее от получения карты памяти с путеводителем по городу и фотографии, где их физиономии парили над городской панорамой.

– У тебя деньги лишние завелись? – поинтересовалась она. – Комплект вообще-то полторы тысячи стоит.

– Сколько?! – ошарашенно взглянула на нее Цукка.

– Полторы. Видишь – касса?

– Но я думала, что фотография входит в цену билета…

– Щас. Совершенно самостоятельный бизнес. При входе нас сфотографировали, а пока мы на крыше торчали, компьютер автоматически сваял простенький монтаж. Рассчитано на туристов, которые ошалели от впечатлений и не задумываются, кому и за что платят. Тебе оно действительно надо? Я же тебя пелефоном сфотографировала, доберусь до терминала – оформлю ничуть не хуже. И совершенно бесплатно, между прочим. Правда, картинка плоская выйдет.

– Ой, да не надо мне фотографий! – замахала на нее руками Цукка. – Терпеть не могу свою физиономию на фоне пейзажей лицезреть. Если забуду, как выгляжу, в зеркало посмотрюсь. Я-то думала, на входе нас служба безопасности снимает, а оказывается, частники инициативу проявляют. Слушай, пошли быстрее отсюда, а то еще что-нибудь всучат под шумок, дорогое и ненужное!

Карина засмеялась и потянула ее в толпу.

Утомившись в конце концов от брожения, Цукка плюхнулась на лавочку и взглянула на часы.

– Устала я и жрать хочу, – пожаловалась она. – И времени много. Скоро у Мати его семинар закончится. Давай двигаться в точку встречи. Пообедаем как следует и завалимся к тебе. Только надо сначала гостиницу найти. У тебя я ночевать не намерена, и не проси! – поспешно добавила она. – Тоже мне – втроем в однокомнатной студии, да еще и на полу спать!

– Вот так всегда! – вздохнула Карина. – А мне ночью в одиночестве страдать!

– Заведи мужика – легче станет! – фыркнула Цукка. – Ну что, на автобусе едем?

– Да тут недалеко, – отмахнулась Карина. – Я специально далеко не отклонялась. Сейчас дворами срежем, минут пятнадцать – и там.

– Веди, экскурсовод… – вздохнула Цукка, поднимаясь. – Авось не заплутаем.

Карина хихикнула и спорым шагом двинулась вперед. Она хорошо знала район, так что заблудиться не боялась. Свернув в неприметную арку, они оказались в нешироком дворике, из которого выбрались в унылый сквер со всеми забытым бюстом усатого полководца. Сквер тянулся между задними стенами домов и оказался безнадежно пустым и безжизненным. Казалось невероятным, что в десятке-другом саженей кипят выходной жизнью широкие улицы большого города, течет поток машин, ходят люди… Карина позволила себе откинуть капюшон куртки, под которым изрядно взопрела – вряд ли здесь попадется кто-то, кто сумеет ее опознать. Она глубоко вдохнула пахнущий стремительно наступающей весной воздух – и внезапно насторожилась.

Сзади раздался топот нескольких пар бегущих ног. Она резко повернулась и увидела, что к ним по аллее рысцой приближается четверо мужчин. Их кожа и в самом деле казалась странно темной, а в руках они держали непонятные длинные тряпичные свертки. Казалось, они не обращали на двух женщин никакого внимания, но Карина завороженно смотрела на них, не в силах оторвать взгляд. Странная апатия охватила ее, словно кролика перед удавом, парализуя волю и не позволяя двигаться.

– Это они? Те, кто следили за тобой? – быстро спросила Цукка. Она тоже обернулась и теперь напряженно смотрела на приближающихся. Карина кивнула.

– Кажется, да… – медленно произнесла она. – Значит, все-таки не воображение.

– Ты сможешь отбиться?

– Не знаю… Наверное. Но… Цу, вызывай Мати, быстро! У меня скверные предчувствия. Адрес места – Восьмая центральная улица, Длинный сквер. Пусть вызывает полицию.

– Делаю! – кивнула Цукка и отрешенно уставилась перед собой. Ее губы беззвучно зашевелились.

В этот момент четверо мужчин приблизились вплотную. Остановившись в трех шагах, они рассыпались полукругом и слаженными четкими движениями стряхнули на землю тряпки, обертывающими длинные предметы. В мгновение ока Карина оказалась под прицелом трех помповых дробовиков.

– Тебя зовут Карина Мураций, – со странным акцентом произнес стоящий в центре парень. На вид ему было около тридцати, и необычно темная, с коричневым оттенком кожа казалась лишь немногим более светлой, чем густые курчавые волосы. В отличие от трех остальных в руке он держал длинный кинжал из отливающей голубым стали. Из-под длинного рукава на левом запястье выглядывал край странной татуировки: морда какого-то животного, выдыхающего пламя. Узкие раскосые глаза парня бесстрастно смотрели на Карину, и та невольно поежилась – настолько холодным и оценивающим казался их взгляд. Словно у змеи, нацелившейся проглотить мышь. – Ты и твоя подруга пойдете с нами. Я знаю о твоих способностях, синомэ. Если попытаешься применить свою силу, твоя подруга умрет.

– Кто ты и что тебе нужно? – сквозь стиснутые зубы спросила Карина. Нет, они явно не поклонники, охотящиеся за автографами. Поклонники обычно не прихватывают с собой дробовики. Дробовики! Именно то оружие, противостоять которому она не в силах – слишком велик шанс пропустить дробинку, особенно если пальба ведется с нескольких направлений. И как грамотно они взяли ее в полукольцо, угрожая сразу с нескольких сторон! В полицейском управлении ее учили защищаться от нападающего с огнестрельным оружием, но не от четверых же сразу! Она не может ускользнуть от них… и здесь Цукка!

Ее мысли понеслись вскачь. Все четверо в пределах досягаемости манипуляторов. Она может нанести удар одновременно в три точки и почти наверняка попадет – все-таки годы тренировок не прошли зря. Остается четвертый. У него кинжал, но от него она уклонится, даже если он бросится на нее сразу – недаром же она идет по Пути полтора десятилетия! А потом наступит и его черед. Только бы они не зацепили Цукку! На счет три – и раз, и два…

Додумать она не успела. Словно подчиняясь неслышной команде, трое с дробовиками резко отступили назад, и рядом тихо вскрикнула Цукка. Карина бросила взгляд в ее сторону – и ужас сковал ее неподъемными цепями. Тело ее подруги приподняло над землей сантиметров на тридцать. Она отчаянно извивалась, пытаясь сбросить невидимые путы, но неведомая сила рванула ее вперед, к мужчине с кинжалом, развернула и прижала к нему. Киссаки кинжала уперлось Цукке в гортань, и глаза державшего ее мужчины полыхнули так, что Карина невольно отступила назад.

– Попытаешься напасть – твоя подруга умрет, – бесстрастным тоном сказал он. – А потом ты все равно пойдешь с нами, живая или бессознательная. Ты одержима духами – но и я тоже. И мои духи сильнее.

– Кара, беги! – отчаянно выкрикнула Цукка. – Спасайся! Им нужна ты, не я!

Один из вооруженных дробовиками мужчин шагнул вперед. Он забросил оружие за спину, его рука скользнула в карман куртки и появилась снова – с непонятным комком. Одно движение – и пластиковая обертка полетела на землю, а мужчина прижал к лицу Цукки тряпку, остро пахнущую даже на расстоянии. Цукка дернулась несколько раз и затихла, и ее тело мешком свалилось на руки мужчине. Удерживая ее перед собой, тот отступил назад. Дробовики двух других по-прежнему выцеливали Карину.

– Теперь ты не сможешь достать его манипуляторами, не повредив своей спутнице. Если ты нападешь на нас, она умрет первой. Сейчас ты готова смириться, женщина? – со странной усмешкой спросил главарь, поигрывая кинжалом. – Или все еще хочешь проявить норов?

– Кто ты? Что тебе надо? – напряженно спросила Карина. Ее ум отчаянно метался в поисках выхода. Будь она одна, она атаковала бы – и неважно, чем кончилась бы драка. Но обречь на смерть Цукку она не может!

– Меня зовут Шай. Шай ах-Велеконг, – любезно сообщил мужчина. – Я – Голова Оранжевого клана Дракона с Западного континента. Так случилось, что одна твоя знакомая сильно оскорбила нас. Она трусливо скрылась, и мы не можем найти ее. Но к тебе на выручку она придет. Я убью ее, но вы мне не нужны, а потому я отпущу тебя и твою подругу, когда все закончится. Не станешь сопротивляться – останетесь целыми и невредимыми. А теперь встань на колени! – внезапно рявкнул он. – На колени, и не шевелиться!

Карина бессильно сжала кулаки. Голова Дракона? Но ведь Драконом себя называют какие-то бандиты в Сураграше! Персонажи нелепых, несуразных фильмов-боевиков, режиссеры которых обычно не удосуживались даже толком поставить драки! Откуда они здесь, в Катонии?

Дракон. Далекая зловещая тень, изредка проскальзывающая в сводках новостей и глупых статьях о жизни «там», на Западном континенте. Такая невозможная, нереальная здесь, в Катонии! Но если их похитят… если их увезут на Запад, их никто и никогда больше не увидит.

Сдаваться нельзя. Только бой, заведомо безнадежный. Стоящий перед ней мужчина – девиант, безо всякого сомнения первой категории. А она еще ни разу не дралась с такими – если не считать дружеских дуэлей с Яной. Она, разумеется, сможет обездвижить его – но вряд ли сможет уклониться от зарядов картечи. Ну что же… по крайней мере, она умрет, сражаясь. Нужно лишь сместиться так, чтобы толком прицелиться в мужчину, что прячется за Цу…

Шай прищуренно смотрел на свою жертву. Несмотря на внешнее ледяное спокойствие, внутренности его сжались от напряженного, какого-то болезненного ожидания. Посмотрев фильм, что показали по телевизору, поначалу он ожидал чего-то большего. Стоящая перед ним невысокая, хрупкая на вид молодая женщина в жизни больше напоминала мальчишку-сорванца. Впечатление особенно усиливалось присущей местным женщинам бесстыдной манерой носить мужские штаны и куртки. Увидев ее издали, он даже разочаровался. Справиться с такой – невелика заслуга. Но сейчас, наблюдая за ней, он начал понимать, что позволило ей превратиться из затравленного изгоя, каким когда-то был и он, в человека, за которым идут. У нее – движения и взгляд воина. Не безумный взгляд яростно ревущего в бою берсерка, а расчетливый взгляд опытного бойца, выжидающего момент для нанесения молниеносного решающего удара. И в то же время – взгляд человека, готового умереть, защищая друзей. Она опасна. Далеко не так опасна, как мог бы оказаться настоящий воин с ее способностями – видно, что ей никогда не приходилось убивать с холодным умом, случайные жертвы в детстве и спортивные поединки в тренировочный залах не в счет. Но даже сейчас, загнанная в угол, она не сдалась. И не сдастся. Она станет биться до последнего и умрет, и даже угроза смерти заложника ее не остановит – мертвые сожаления не испытывают. Шай ощутил странное чувство, которое обычно испытывал крайне редко: уважение. Уважение тем более необычное, что перед ним стоял не равный ему мужчина, а женщина. Бесстыжая женщина бесстыдной развращенной страны. Ну что же, так даже лучше. Мало чести в том, чтобы победить и унизить ничего не значащего навозного червя.

В тот момент, когда он понял, что она вот-вот ударит его силой духов, он, привычно напрягшись, скользнул вперед и в сторону, не столько услышав, сколько ощутив кожей свистнувшую мимо невидимую смерть. На мгновение мир смазался и расплылся, но он мгновенно восстановил ориентацию. Разворачиваясь на пятках, он с силой (но аккуратно, чтобы ненароком не убить) ударил в затылок уже двинувшуюся в его сторону – в ту сторону, где он стоял за мгновение до того – женщину тяжелой, налитой свинцом касирой рукояти кинжала. Та, словно подкошенная, рухнула плашмя, лицом вниз, но Шай, повинуясь внезапному импульсу, подхватил ее манипуляторами, не позволив упасть на твердую дорожку и разбить себе лицо. Затем он медленно опустил ее на землю.

– Вот сука! – раздраженно прошипел Батаронг, все еще удерживающий на весу вторую женщину.

Шай обратил на него холодный взгляд, и Младший Коготь, вздрогнув, осекся.

– Ты много и не по делу говоришь, Бата, – ровно произнес Шай, с удовольствием наблюдая, как по лицу солдата разливается бледность. – Запомни: ты и все остальные станете обращаться с ней с уважением. С таким уважением, которого она заслуживает. Ослушавшемуся я лично вырву язык… или что-нибудь похуже.

– Да, момбацу сан Шай ах-Велеконг, – виновато склонил голову Батаронг. – Прости меня. Я забылся.

– Хорошо, что ты меня понимаешь, – усмехнулся Шай. – Теперь ошейник.

Батаронг опустил тело Цукки на землю и извлек из висящей на боку сумки широкое массивное кольцо. Он шагнул вперед и защелкнул его на шее Карины. На кольце вспыхнула зеленая лампочка. Затем Младший Коготь извлек маленький одноразовый инъектор, сорвал колпачок и, отточенным движением введя иглу точно в вену на сгибе локтя, ввел его содержимое Карине. Потом он проделал то же самое с Цуккой и выжидающе посмотрел на Шая.

– Берите их и уходите, – приказал тот. – В убежище поменяешь батарею в ошейнике. Эта слишком долго не заряжалась. Бата, проследишь лично. Я закончу местные дела, и в шесть вечера встречаемся в условленном месте.

– Маяка действует не менее шести часов, момбацу сан, – почтительно сказал Батаронг.

– Она владеет силой духов, как и я, – Шай позволил прорезаться в голосе ноткам раздражения. – И она почти так же сильна, как я. У меня нет желания проверять, сколько времени действует на нее маяка или любой другой дурман. Надеюсь, у тебя тоже, если только ты не хочешь присоединиться к мертвым до срока. Вызови Карата, пусть заранее загонит машину под арку, чтобы не светиться на улице. И не забудь выбросить их пелефоны, чтобы не запеленговали.

Не обращая больше внимания на остальных, он повернулся и зашагал по аллее. Желудок пронзило легким импульсом голодной боли, и он на ходу бросил в рот леденец из мешочка, который всегда носил на боку. Ну что же, за все приходится платить – но почему бы и не заплатить, если результат того стоит? Кроме того, все знают, что духи требуют от него съесть что-нибудь сытное после того, как он использует их силу. Так что ни одной живой душе не придет в голову зубоскалить за его спиной, что самый молодой в истории Голова Дракона, устрашающий непобедимый боец, будущий властелин Граша, Сураграша и Четырех Княжеств, бакалавр экономики, не курящий и не берущий в рот ни капли алкоголя, обожает конфеты, как маленький ребенок.

В конце концов, может же он вознаградить себя за отсутствие нормального детства?

– …Рассматривая проблемы современных политики и экономики Четырех Княжеств, следует остановиться на нескольких ключевых моментах ее политической истории.

Докладчик взял с кафедры пластиковую бутылку с водой и отпил пару глотков. Саматта с интересом рассматривал парня. Двадцать два или двадцать три года, всего лишь старшекурсник – но уже младший ассистент кафедры зарубежной экономики. И судя по тому, с каким интересом слушает его аудитория – не только штатные сотрудники экономического факультета, но и сотоварищи-студенты, да еще и после двух предыдущих докладов – пользуется явным авторитетом. Впрочем, явно харизматическая личность вкупе с умением сделать увлекательным даже такой сухой материал говорят сами за себя. Далеко пойдет парень.

– Первым таким моментом, разумеется, является окончательное объединение четырех независимых государств в единое целое, состоявшееся в районе семьсот тридцатого года. Хотя официально годом объединения является семьсот пятьдесят второй, столетие каковой даты с помпой отмечалось в ЧК относительно недавно, фактически независимые княжества утратили независимость с момента формирования Большого Холла в семьсот двадцать девятом году. Но с учетом того, что из-за постоянной угрозы вторжения с юга предыдущие семьдесят или восемьдесят лет княжества вынужденно координировали свою внешнеполитическую и военную деятельность, указанные даты стали лишь формальными вехами на пути к интеграции.

Проекционный экран мигнул во время смены слайда.

– Второй важный момент – Великая война семьсот девяносто третьего года. Сам по себе ход данной войны нас сейчас интересует мало. Важно то, что ведя кровопролитные бои с грашской армией вторжения на юге и фактически лишившись даже того мизерного морского судоходства, которое имели, из-за каперских действий катонийского флота, ЧК впервые в полной мере прочувствовали недостатки собственной экономики. На отраслевых графиках производства можно видеть резкое падение, фактически – полный крах гражданского сектора экономики в течение трех периодов после начала войны, мало компенсированный заметным ростом производства в военной отрасли, в частности в танкостроении и самолетостроении.

Экран опять мигнул. Докладчик прошелся вдоль него, заложив руки за спину.

– Наконец, третий важный момент, точнее, период, – ударная индустриализация семьсот девяносто пятого – восемьсот четвертого годов, автором и вдохновителем которой стал граф Итал Барабор. Данный период прекрасно известен всем, как по специальной, так и популярной литературе, и подробно на нем останавливаться смысла нет. Сегодня мы рассмотрим те события, которые обычно остаются за кадром даже в спецкурсах по данному предмету. Итак. Что следует учитывать в первую очередь, когда мы говорим о политике и экономике ЧК? Разумеется, основное, что приковывает взгляд, это ярко выраженная аристократическая их составляющая. Исторически находясь в опасности внезапных ударов и набегов южных племен, княжества вынужденно развивали в первую очередь армию. Ситуация стала особенно острой в первой половине седьмого века, в районе события, известного как «Пробуждение Звезд», что бы ни крылось за ним в действительности. Существенные климатические изменения, которые, как известно, произошли в тот период, привели как к резкому падению урожайности в северных районах Западного континента, так и к опустыниванию пастбищ в южной его части. В результате и южные скотоводческие племена, и северные земледельцы получили серьезный стимул к военной экспансии на территорию соседей. Первая большая битва в Сухом Логу в шестьсот тридцать пятом году, в которой в числе прочего погибло все высшее духовенство Церкви Колесованной Звезды, игравшей связующую роль в союзе, поставила княжества на грань поражения в войне, что угрожало самому их существованию. Спасла их только неожиданно вспыхнувшая усобица между племенами тарсаков и гуланов, в результате которой почти половина гуланского войска оказалась вырезанной в первую же ночь, а остатки оказались не в силах противиться захвату своих пастбищ тарсаками.

Докладчик откашлялся и опять глотнул воды.

– Князья оказались достаточно мудры, чтобы сделать из произошедшего правильные выводы. Если ранее междоусобные стычки между княжествами, пусть и не слишком серьезные, не являлись чем-то из ряда вон выходящим, то битва в Сухом Логу привела к фактическому формированию единого верховного командования, резкому уменьшению автономности мелких феодальных правителей, так называемых «бояр», и построению жесткой командной вертикали, основанной на боевых армейских командирах. Данная вертикаль в течение всего пары десятилетий практически полностью вытеснила бояр, сформировав новую аристократическую систему. Процессу способствовало также существенное ослабление позиций Церкви Колесованной Звезды, заинтересованной в поддержке боярской автономии и видевшей в ней противовес опасному усилению центральной власти. Фактическая капитуляция нового Настоятеля, передавшего князьям все зерно из храмовых хранилищ, привела к падению авторитета Церкви и ее отход в политике на задний план почти на полвека.

– В то же время усиление военной власти привело к фактическому подпаданию под зависимость от нее как производства, так и торговли. На деле большинство мелких и средних торговцев вынужденно искали покровительства у военных командиров, оказываясь от них почти в феодальной зависимости. Хотя со временем такая система постепенно сошла на нет, к моменту формирования Великого Холла сложилась традиция, позволяющая заниматься торговлей только аристократии. Если точнее, аристократия осуществляла общее покровительство торговцев, указывала с кем торговать можно, а с кем – нет, формировала систему налогообложения, и так далее. «Благодарственные подношения», а фактически – дополнительный налог в пользу аристократии, в течение полутора веков существенно сдерживали развитие торговли, а через нее – и гражданской промышленности и сферы услуг. В результате к концу прошлого века гражданское общество Четырех Княжеств оставалось в малоразвитом состоянии. Средний уровень жизни в среде простолюдинов был примерно в четыре раза ниже среднего уровня в Катонии и всего на тридцать-сорок процентов превосходил достигнутый в Граше. Милитаризованная система управления, стержнем которой по-прежнему оставалась военная аристократия, являлась жесткой и неэффективной, а методов рекрутирования новых кадров в нее из среды нетитулованной молодежи почти не существовало.

– Можно вопрос, господин Гакусэй? – встряла, подняв руку, девица с волосами, крашенными в рыжий с белыми прожилками цвет, по виду – студентка. – А как же Сайлас Белый Ястреб? Или Суран Песчаник? Оба – выдающиеся командиры ЧК в Великой войне, и оба – выходцы из простолюдинов.

– Белый Ястреб, Песчаник, Северный Хребет и еще двое-трое, да, – согласно кивнул выступающий. – Их успехи на военном поприще широко известны, а сами их личности постоянно используются пропагандистами ЧК для подчеркивания равенства возможностей в их обществе даже в те времена. Но на самом деле других-то и не было. Все они – редчайшие исключения, пробившиеся к высотам командования лишь благодаря неразберихе и сумятице первых периодов войны. Когда за три недели легкая грашская конница продвинулась аж на триста верст от границы, с легкостью уклоняясь от неповоротливых танковых и мотопехотных отрядов армии ЧК и уничтожая сельскохозяйственные угодья, командование, включая самого Великого Князя, хваталось за каждую ниточку, какой бы гнилой она ни казалась. А с учетом того, что сразу половина высших армейских чинов погибла в первые же сутки войны, захваченная врасплох отрядами диверсантов на собственных командных пунктах, возможностей для продвижения хватало даже у сержантского состава. Ты ведь помнишь, госпожа, что оба названных тобой человека в день начала войны являлись лишь сержантами, а офицерские звания получили задним числом, командуя уцелевшими отрядами в окружении и в партизанской войне? И даже они в конечном итоге не получили званий выше оой-капитана. Я ответил на твой вопрос, госпожа… э-э-э, Минами?

Студентка кивнула.

– Итак, переходим к Великой войне. Четыре Княжества на момент ее начала полагали, что Граш, несмотря на воинственную риторику, никогда не отважится на прямое нападение. Стычки между войсками ЧК и Граша на территориях Сураграша никогда не воспринимались в Княжествах как что-то серьезное. Тем более что обе стороны к тому времени поняли, что подчинить эти области себе, а тем более – аннексировать, нереально из-за серьезного отпора со стороны местных полубандитских феодальных группировок, называвших себя Драконом. Несмотря на свою раздробленность и внутренние усобицы, кланы Дракона всегда объединялись, чтобы дать совместный отпор захватчикам, а в условиях партизанской войны в джунглях и выучка грашских войск, и техническое превосходство армии ЧК мало что значили. Даже катонийская армия с ее высочайшей подготовкой и новейшими техническими средствами, введенная туда двадцать лет назад, добилась не таких больших успехов, как планировалось изначально…

Саматта вздрогнул.

– Она не добилась вообще никаких успехов, господин, – зло сказал он. – Если не считать за успехи потерю семидесяти процентов личного состава убитыми, ранеными и заболевшими, гибель практически всех базирующихся на авианосцах самолетов и позорное отступление, которое иначе чем бегством не назовешь.

Он тут же мысленно выругал себя за несдержанность. Он полагал, что за прошедшее время сумел прочно забыть горечь поражения и унижения, что прочувствовали все, кому довелось уцелеть в джунглях. Но вот оказалось, что ничто не забыто, и что даже случайные слова какого-то мальчишки способны с легкость сорвать, казалось бы, прочную коросту с кровоточащей раны…

По аудитории прошла волна гула, сразу, впрочем, стихшего.

– Я полагаю, господин, что такое утверждение – преувеличение, – формально-вежливым тоном заметил докладчик. – Если оценивать объективно…

– Господа и дамы, – Сатта поднялась со своего места, и студент замолк. – Позвольте представить вам нашего гостя, младшего профессора кафедры военной истории Масарийского университета господина Саматту Касария. Мати, может, хочешь выйти к трибуне?